Все замечательно, цена порадовала
– Мы будем неотступно идти вперед и вести войну до конца.
Затем слова попросил генерал Тодзио, бывший премьер-министр, ярый антисоветчик и поборник «стратегии сопротивления на материке». Битого на Халхин-Голе генерала отстранили от власти, считая, что проводимая им политика послужила причиной военных неудач Японии. Но, сойдя с капитанского мостика империи, Тодзио продолжал сохранять большой вес и влияние при дворе.
– Мы потеряли инициативу на море, но мы не должны ее терять на материке, – сказал он, опустив на стол сжатый кулак. – Миллионы солдат императорской армии в Маньчжоу-Го, Корее, Китае и на земле нашего императора со времен Дзимму готовы сражаться до победы.
Слова его речи звучали убедительно и внушали надежду, что не все еще потеряно. Император слушал его и согласно кивал.
Тодзио снял запотевшие очки и, протирая их, закончил, выступление:
– Хорошо разработанные принципы обороны и наступления при неизменно высоком моральном духе наших солдат, офицеров и генералов могут стать переломными в войне. Англосаксы никогда не были сильны своими сухопутными армиями. Они укрепились как мировые, державы своей мощью на море и в океане.
Военный министр Анами заявил:
– Мы должны продолжать борьбу. Битва за Японию не проиграна. Мы еще можем нанести тяжелые потери противнику. К тому же я ручаюсь, что армия никогда не сложит оружия. Адмирал Ониси приступил к набору двадцатимиллионной армии добровольцев-смертников. Под его знамена идут солдаты и молодые патриоты, которые всем сердцем восприняли призыв: «Пусть мы все разобьемся, как яшма, упавшая на пол!» Япония готова броситься в самоубийственную контратаку. Командование англосаксов знает об этом и в страхе ломает голову над перспективой встречи с нашей армией в метрополии. Будущее не сулит им ничего, кроме длительной и кровопролитной войны, попытайся они высадиться на Японских островах…
В выступлениях других членов Гэнро также звучала надежда на то, что, продолжая войну, Япония может заключить компромиссный мир, который нанесет империи гораздо меньший материальный и моральный ущерб, чем безоговорочная капитуляция. Во многих выступлениях также проскальзывала надежда на обострение противоречий между русскими и англосаксами – уж слишком разные идеи воодушевляли коммунистов и капиталистов, оказавшихся в одном союзе только из-за смертельной опасности, нависшей над их государствами в 1941 году.
Большие надежды возлагались и на то, что США и Великобритания постараются сохранить существующие режимы в Азии и не дадут распространяться коммунистическому влиянию по всему континенту. А это можно будет сделать при помощи императорской Японии, которую они постараются сохранить в качестве своего партнера в борьбе против социализма и национального движения в колониальных странах.
Подводя итоги заседания, Судзуки заявил императору, что Государственный совет и кабинет министров оценивают положение Японии как тяжелое, но не безнадежное и рекомендуют отклонить ультиматум и продолжать военные действия.
Выходя с заседания, Тодзио почувствовал сильную усталость. По-видимому, виновата была ночь, проведенная почти без сна. Какие-то негодяи трижды будили его телефонными звонками, вежливо интересуясь, не сделал ли еще его превосходительство себе харакири.
2
Уверенные, что Россия, ведущая тяжелую войну на западе, не захочет ввязываться в вооруженный конфликт с империей, господа из сухопутного и морского генштабов на протяжении всей войны СССР с фашистской Германией делали все, чтобы поддерживать напряженность на границе. За плечами японских генералов и адмиралов была мощная поддержка: у Приморья и Забайкалья бряцала оружием, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, огромная Квантунская армия, ждущая сигнала к атаке; в сторону Владивостока глядели жерла главных калибров японских кораблей 5-го флота. Все было готово. Офицерам грезились близкие победы, еще более блистательные, чем под Мукденом, в Порт-Артуре и при Цусиме.
Чуть не каждый день на стол командующего Дальневосточным фронтом ложились сообщения о фактах нарушения госграниц, заброски шпионов, о вооруженных стычках пограничников с японскими отрядами и бандами белогвардейского атамана Семенова, о нарушении морского судоходства и речных перевозок по Амуру. Читая их, генерал армии Апанасенко хмурился и молча катал желваки на скулах. Гибли советские люди, Родине наносился значительный материальный ущерб, а он не вправе был ответить ударом на удар. Ему до тошноты надоело писать в Москву материалы для составления нот и протестов, пересылаемых в Токио по дипломатическим каналам.
Японцы извинялись и продолжали провокации. Апанасенко горько было сознавать, что вынужденная пассивность делает японскую военщину все более нахальной, но, как командующий, он лучше других знал, что время для вооруженного отпора еще не наступило.
Нужно было стиснув зубы ждать, терпеть обиды и держать постоянно порох сухим. Родина доверила ему защиту Дальнего Востока, а войск для этого было в обрез. Время от времени у него забирали лучшие дивизии и, посадив в теплушки, отправляли на запад. Взамен приходили едва обученные новобранцы, О новых танках приходилось только мечтать. Все KB и тридцатьчетверки, выпускаемые уральскими заводами и заводами Сибири, уходили на фронты Отечественной…
Зато Тодзио был доволен: даже не воюя с Россией, он оказывал огромную помощь «великому западному союзнику» – Квантунская армия сковывала около сорока русских дивизий. Не будь напряженного положения на Дальнем Востоке, большая часть этих сил сражалась бы на западе, а корабли Тихоокеанского флота, переброшенные по Северному морскому пути, водили бы конвои в Атлантике или громили егерей генерала Дитля, воевавших на севере Европы…
Еще в 1942 году несколько японских гидросамолетов, базирующихся на плавучей авиабазе «Камикава-мару», начали производить планомерную аэрофотосъемку территории Камчатки: сухопутный генеральный штаб Японии не имел подробных топографических карт полуострова, необходимых для ведения боевых действий.
С целью пресечения действий японских летчиков, неоднократно вторгавшихся в воздушное пространство Советского Союза, были подняты истребители.
Через несколько дней по дипломатическим каналам было передано в Японию соболезнование по поводу гибели экипажей двух японских тидропланов, «которые, потеряв ориентировку во время учебных полетов, уклонились с курса и разбились при пробивании облачности на склонах Ключевской сопки».
Останки японских летчиков были с почестями переданы на борт японского судна «Камикава-мару», которое покинуло прибрежные воды Камчатки.
Апанасенко получил нагоняй из Москвы. Ждали крупных дипломатических осложнений, но все обошлось. Японцы молча проглотили пилюлю. По-видимому, контрнаступление под Москвой заставило кое-кого задуматься и охладить пыл.
После Сталинградской битвы количество японских провокаций на границах с СССР пошло на убыль. Чем больших успехов в войне добивались, русские, тем предупредительнее становились японцы. К весне 1945 года на дальневосточных границах стало спокойнее. Квантунская армия присмирела, перестав лязгать затворами пушек и винтовок. Исчезли с горизонта и дымы кораблей 5-го флота, рыскавшего ранее в окрестностях Владивостока.
Верный своим союзническим обязательствам, взятым на Ялтинской конференции, Советский Союз за месяц до капитуляции Германии объявил о расторжении договора о нейтралитете, который строго выполнялся лишь СССР. Япония же на всем протяжении его действия считала себя вправе устраивать вооруженные демонстрации, препятствовать судоходству в нейтральных водах и даже топить суда, плавающие под советским флагом.
Япония оказывала большую помощь своей союзнице Германии не только тем, что сковывала на Дальнем Востоке значительные силы советских войск и флота, – нарушая судоходство, она срывала поставки военного имущества из США по ленд-лизу. Японским военно-морским флотом было задержано 178 торговых советских судов. Пароходы «Кречет», «Сергей Лазо», «Сибирстрой» и «Симферополь» были повреждены артиллерийским огнем, а пароходы «Перекоп» и «Майкоп» потоплены японской авиацией.
Вместе с победой над Германией приблизились дни, которых с таким нетерпением ждали дальневосточники. Приближалась расплата с милитаристской Японией по большому счету, предъявленному за все провокации и обиды, нанесенные советскому народу. Разгромив фашистскую Германию, он получил возможность оглянуться и посмотреть, что там делалось за его спиной. Но сам командующий Дальневосточным фронтом генерал И. Р. Апанасенко не дожил до этих дней. В 1943 году он убыл на Воронежский фронт, где вскоре погиб в бою.
3
Первыми закончили боевые действия в Отечественной войне войска Карельского и Прибалтийского фронтов. Сначала из их состава, а затем и с других фронтов начали скрытно перебрасываться на Дальний Восток дивизии и целые армии. Войска, штурмовавшие доты на Карельском перешейке и форты Кенигсберга, направлялись на то участки фронтов, где нужно было рвать японские укрепрайоны.
Специалисты из комитета начальников штабов своими подсчетами охладили воинственный пыл некоторых членов сената. Оказалось, что, воюя без русских, американцы смогли бы произвести высадку 6-й полевой армии и морской пехоты на остров Кюсю только в ноябре 1945 года, а высадку 8-й и 10-й на Хонсю – лишь в марте 1946 года. По подсчетам военного министерства США, вторжение на Японские острова должно было унести по меньшей мере миллион жизней американских парней. Главнокомандующий американскими войсками на Дальнем Востоке Дуг Макартур просто не мыслил себе окончательной победы над Японией без участия в войне шестидесяти русских дивизий.
Поэтому союзники с такой же настойчивостью торопили СССР выступить против Японии, с какой в сорок втором оттягивали открытие второго фронта в Европе.
Пожалуй, самая тяжелая и ответственная работа в период подготовки к перебазированию на восток легла на плечи политических аппаратов, партийных и комсомольских организаций. Им предстояло провести огромную разъяснительную работу по преодолению психологического барьера в сознании войск, убывающих на Дальний Восток.
Почти четыре года солдаты и офицеры шли с тяжелыми боями по дорогам Европы. Они не раз орошали своей кровью поля сражений, теряли друзей и, стиснув зубы, рвались к Берлину, перенося нечеловеческие трудности и лишения. И всегда их согревала мечта о победе. За ней мыслилась черта, подводящая итог их боевой деятельности. Кто доживет до победы, тот будет жить долгие годы, не зная холода, голода, изнуряющего солдатского труда и разлук, не чувствуя постоянного присутствия смерти, не слыша взрыва снарядов и посвиста пуль…
И вот, когда наконец пришла долгожданная Победа, когда стала совсем близкой пора возвращения к семьям и мирному труду – нужно было мчаться за десять тысяч километров, чтобы снова идти грудью на свистящую сталь и свинец.
И работа по мобилизации личного состава на решение новых боевых задач, убеждению его в необходимости вступления в бой с японским империализмом началась с первых дней после посадки бойцов в вагоны, заполненные до жесткой нормы – сорок человек на теплушку.
Бесчисленные эшелоны катили на восток через всю страну по «зеленой улице», высвечиваемой фонарями светофоров и приветственными взмахами их железных рук. Многие проезжали мимо дома, не повидав родных.
Железнодорожные платформы покряхтывали от тяжести загруженных на них танков. Встречный ветер рвал чехлы с заботливо укутанных «катюш», едущих на дальние «гастроли». Заливались трехрядки и трофейные аккордеоны:
С берез неслышен, невесом
Слетает желтый лист…
А в соседней теплушке идет серьезный разговор. Повесив на гвоздь политическую парту Советского Союза, лейтенант водит по ней карандашом.
– …Они договорились разделить сферу влияния по Уральскому хребту. До Урала все должно принадлежать Германии. А Сибирь и Дальний Восток должны быть японскими.
– Почему самураи не начали с нами войну раньше, когда Гитлер был в силе? – задал вопрос сержант с двумя орденами Славы на широкой груди.
– Во-первых, они побаивались с нами связываться: Хасан и Халхин-Гол научили их уважать Дальневосточную Красную армию; во-вторых, ждали разгрома наших войск и падения Сталинграда: они мечтали, что Дальний Восток и Сибирь сами упадут к их ногам, как зрелые яблоки; а в-третьих, они здорово увязли в тихоокеанской войне и войне с Китаем…
– Фашистам ребра переломали, – задумчиво басит сержант со «Славами», – посмотрим, устоят ли на ногах самураи…
В голове, состава громко кричал паровозный гудок, требуя безостановочного прохода через станцию.
Глава двенадцатая
1
Весной 1945 года штабс-капитан Отодзиро Хаттори получил под командование батальон смертников «тэйсинтай» в 138-й бригаде спецназначения, которой командовал генерал Набутакэ. Бригада была укомплектована добровольцами, решившими по призыву «отца корпуса камикадзе» адмирала Ониси отдать свои жизни для спасения империи. Главным предназначением 138-й бригады было ведение диверсионных действий и уничтожение танков противника подрывом специальных приспособлений, носимых солдатами на себе. Для этого каждый воин бригады получал нечто среднее между безрукавкой и солдатским, ранцем, в который укладывались тротиловые шашки и взрыватели.
Отодзиро поднял свой батальон до рассвета и повел его форсированным маршем на полигон. «Тэйсинтай» шагали натощак, взбивая дорожную пыль в плотное облако. В спецжилетах, надетых поверх мундиров, они несли песок, насыпанный по весу взрывных зарядов. Сегодня их вели еще не на смерть.
Командир спецотряда считал излишним делить голод со своими солдатами – закалки и злости на противника у Отодзиро хватило бы на двоих. Перед уходом с квартиры он успел съесть чашку риса с острой мясной приправой и теперь время от времени прикладывался к фляге с остывшим чаем, которую возил в кобуре седла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Затем слова попросил генерал Тодзио, бывший премьер-министр, ярый антисоветчик и поборник «стратегии сопротивления на материке». Битого на Халхин-Голе генерала отстранили от власти, считая, что проводимая им политика послужила причиной военных неудач Японии. Но, сойдя с капитанского мостика империи, Тодзио продолжал сохранять большой вес и влияние при дворе.
– Мы потеряли инициативу на море, но мы не должны ее терять на материке, – сказал он, опустив на стол сжатый кулак. – Миллионы солдат императорской армии в Маньчжоу-Го, Корее, Китае и на земле нашего императора со времен Дзимму готовы сражаться до победы.
Слова его речи звучали убедительно и внушали надежду, что не все еще потеряно. Император слушал его и согласно кивал.
Тодзио снял запотевшие очки и, протирая их, закончил, выступление:
– Хорошо разработанные принципы обороны и наступления при неизменно высоком моральном духе наших солдат, офицеров и генералов могут стать переломными в войне. Англосаксы никогда не были сильны своими сухопутными армиями. Они укрепились как мировые, державы своей мощью на море и в океане.
Военный министр Анами заявил:
– Мы должны продолжать борьбу. Битва за Японию не проиграна. Мы еще можем нанести тяжелые потери противнику. К тому же я ручаюсь, что армия никогда не сложит оружия. Адмирал Ониси приступил к набору двадцатимиллионной армии добровольцев-смертников. Под его знамена идут солдаты и молодые патриоты, которые всем сердцем восприняли призыв: «Пусть мы все разобьемся, как яшма, упавшая на пол!» Япония готова броситься в самоубийственную контратаку. Командование англосаксов знает об этом и в страхе ломает голову над перспективой встречи с нашей армией в метрополии. Будущее не сулит им ничего, кроме длительной и кровопролитной войны, попытайся они высадиться на Японских островах…
В выступлениях других членов Гэнро также звучала надежда на то, что, продолжая войну, Япония может заключить компромиссный мир, который нанесет империи гораздо меньший материальный и моральный ущерб, чем безоговорочная капитуляция. Во многих выступлениях также проскальзывала надежда на обострение противоречий между русскими и англосаксами – уж слишком разные идеи воодушевляли коммунистов и капиталистов, оказавшихся в одном союзе только из-за смертельной опасности, нависшей над их государствами в 1941 году.
Большие надежды возлагались и на то, что США и Великобритания постараются сохранить существующие режимы в Азии и не дадут распространяться коммунистическому влиянию по всему континенту. А это можно будет сделать при помощи императорской Японии, которую они постараются сохранить в качестве своего партнера в борьбе против социализма и национального движения в колониальных странах.
Подводя итоги заседания, Судзуки заявил императору, что Государственный совет и кабинет министров оценивают положение Японии как тяжелое, но не безнадежное и рекомендуют отклонить ультиматум и продолжать военные действия.
Выходя с заседания, Тодзио почувствовал сильную усталость. По-видимому, виновата была ночь, проведенная почти без сна. Какие-то негодяи трижды будили его телефонными звонками, вежливо интересуясь, не сделал ли еще его превосходительство себе харакири.
2
Уверенные, что Россия, ведущая тяжелую войну на западе, не захочет ввязываться в вооруженный конфликт с империей, господа из сухопутного и морского генштабов на протяжении всей войны СССР с фашистской Германией делали все, чтобы поддерживать напряженность на границе. За плечами японских генералов и адмиралов была мощная поддержка: у Приморья и Забайкалья бряцала оружием, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, огромная Квантунская армия, ждущая сигнала к атаке; в сторону Владивостока глядели жерла главных калибров японских кораблей 5-го флота. Все было готово. Офицерам грезились близкие победы, еще более блистательные, чем под Мукденом, в Порт-Артуре и при Цусиме.
Чуть не каждый день на стол командующего Дальневосточным фронтом ложились сообщения о фактах нарушения госграниц, заброски шпионов, о вооруженных стычках пограничников с японскими отрядами и бандами белогвардейского атамана Семенова, о нарушении морского судоходства и речных перевозок по Амуру. Читая их, генерал армии Апанасенко хмурился и молча катал желваки на скулах. Гибли советские люди, Родине наносился значительный материальный ущерб, а он не вправе был ответить ударом на удар. Ему до тошноты надоело писать в Москву материалы для составления нот и протестов, пересылаемых в Токио по дипломатическим каналам.
Японцы извинялись и продолжали провокации. Апанасенко горько было сознавать, что вынужденная пассивность делает японскую военщину все более нахальной, но, как командующий, он лучше других знал, что время для вооруженного отпора еще не наступило.
Нужно было стиснув зубы ждать, терпеть обиды и держать постоянно порох сухим. Родина доверила ему защиту Дальнего Востока, а войск для этого было в обрез. Время от времени у него забирали лучшие дивизии и, посадив в теплушки, отправляли на запад. Взамен приходили едва обученные новобранцы, О новых танках приходилось только мечтать. Все KB и тридцатьчетверки, выпускаемые уральскими заводами и заводами Сибири, уходили на фронты Отечественной…
Зато Тодзио был доволен: даже не воюя с Россией, он оказывал огромную помощь «великому западному союзнику» – Квантунская армия сковывала около сорока русских дивизий. Не будь напряженного положения на Дальнем Востоке, большая часть этих сил сражалась бы на западе, а корабли Тихоокеанского флота, переброшенные по Северному морскому пути, водили бы конвои в Атлантике или громили егерей генерала Дитля, воевавших на севере Европы…
Еще в 1942 году несколько японских гидросамолетов, базирующихся на плавучей авиабазе «Камикава-мару», начали производить планомерную аэрофотосъемку территории Камчатки: сухопутный генеральный штаб Японии не имел подробных топографических карт полуострова, необходимых для ведения боевых действий.
С целью пресечения действий японских летчиков, неоднократно вторгавшихся в воздушное пространство Советского Союза, были подняты истребители.
Через несколько дней по дипломатическим каналам было передано в Японию соболезнование по поводу гибели экипажей двух японских тидропланов, «которые, потеряв ориентировку во время учебных полетов, уклонились с курса и разбились при пробивании облачности на склонах Ключевской сопки».
Останки японских летчиков были с почестями переданы на борт японского судна «Камикава-мару», которое покинуло прибрежные воды Камчатки.
Апанасенко получил нагоняй из Москвы. Ждали крупных дипломатических осложнений, но все обошлось. Японцы молча проглотили пилюлю. По-видимому, контрнаступление под Москвой заставило кое-кого задуматься и охладить пыл.
После Сталинградской битвы количество японских провокаций на границах с СССР пошло на убыль. Чем больших успехов в войне добивались, русские, тем предупредительнее становились японцы. К весне 1945 года на дальневосточных границах стало спокойнее. Квантунская армия присмирела, перестав лязгать затворами пушек и винтовок. Исчезли с горизонта и дымы кораблей 5-го флота, рыскавшего ранее в окрестностях Владивостока.
Верный своим союзническим обязательствам, взятым на Ялтинской конференции, Советский Союз за месяц до капитуляции Германии объявил о расторжении договора о нейтралитете, который строго выполнялся лишь СССР. Япония же на всем протяжении его действия считала себя вправе устраивать вооруженные демонстрации, препятствовать судоходству в нейтральных водах и даже топить суда, плавающие под советским флагом.
Япония оказывала большую помощь своей союзнице Германии не только тем, что сковывала на Дальнем Востоке значительные силы советских войск и флота, – нарушая судоходство, она срывала поставки военного имущества из США по ленд-лизу. Японским военно-морским флотом было задержано 178 торговых советских судов. Пароходы «Кречет», «Сергей Лазо», «Сибирстрой» и «Симферополь» были повреждены артиллерийским огнем, а пароходы «Перекоп» и «Майкоп» потоплены японской авиацией.
Вместе с победой над Германией приблизились дни, которых с таким нетерпением ждали дальневосточники. Приближалась расплата с милитаристской Японией по большому счету, предъявленному за все провокации и обиды, нанесенные советскому народу. Разгромив фашистскую Германию, он получил возможность оглянуться и посмотреть, что там делалось за его спиной. Но сам командующий Дальневосточным фронтом генерал И. Р. Апанасенко не дожил до этих дней. В 1943 году он убыл на Воронежский фронт, где вскоре погиб в бою.
3
Первыми закончили боевые действия в Отечественной войне войска Карельского и Прибалтийского фронтов. Сначала из их состава, а затем и с других фронтов начали скрытно перебрасываться на Дальний Восток дивизии и целые армии. Войска, штурмовавшие доты на Карельском перешейке и форты Кенигсберга, направлялись на то участки фронтов, где нужно было рвать японские укрепрайоны.
Специалисты из комитета начальников штабов своими подсчетами охладили воинственный пыл некоторых членов сената. Оказалось, что, воюя без русских, американцы смогли бы произвести высадку 6-й полевой армии и морской пехоты на остров Кюсю только в ноябре 1945 года, а высадку 8-й и 10-й на Хонсю – лишь в марте 1946 года. По подсчетам военного министерства США, вторжение на Японские острова должно было унести по меньшей мере миллион жизней американских парней. Главнокомандующий американскими войсками на Дальнем Востоке Дуг Макартур просто не мыслил себе окончательной победы над Японией без участия в войне шестидесяти русских дивизий.
Поэтому союзники с такой же настойчивостью торопили СССР выступить против Японии, с какой в сорок втором оттягивали открытие второго фронта в Европе.
Пожалуй, самая тяжелая и ответственная работа в период подготовки к перебазированию на восток легла на плечи политических аппаратов, партийных и комсомольских организаций. Им предстояло провести огромную разъяснительную работу по преодолению психологического барьера в сознании войск, убывающих на Дальний Восток.
Почти четыре года солдаты и офицеры шли с тяжелыми боями по дорогам Европы. Они не раз орошали своей кровью поля сражений, теряли друзей и, стиснув зубы, рвались к Берлину, перенося нечеловеческие трудности и лишения. И всегда их согревала мечта о победе. За ней мыслилась черта, подводящая итог их боевой деятельности. Кто доживет до победы, тот будет жить долгие годы, не зная холода, голода, изнуряющего солдатского труда и разлук, не чувствуя постоянного присутствия смерти, не слыша взрыва снарядов и посвиста пуль…
И вот, когда наконец пришла долгожданная Победа, когда стала совсем близкой пора возвращения к семьям и мирному труду – нужно было мчаться за десять тысяч километров, чтобы снова идти грудью на свистящую сталь и свинец.
И работа по мобилизации личного состава на решение новых боевых задач, убеждению его в необходимости вступления в бой с японским империализмом началась с первых дней после посадки бойцов в вагоны, заполненные до жесткой нормы – сорок человек на теплушку.
Бесчисленные эшелоны катили на восток через всю страну по «зеленой улице», высвечиваемой фонарями светофоров и приветственными взмахами их железных рук. Многие проезжали мимо дома, не повидав родных.
Железнодорожные платформы покряхтывали от тяжести загруженных на них танков. Встречный ветер рвал чехлы с заботливо укутанных «катюш», едущих на дальние «гастроли». Заливались трехрядки и трофейные аккордеоны:
С берез неслышен, невесом
Слетает желтый лист…
А в соседней теплушке идет серьезный разговор. Повесив на гвоздь политическую парту Советского Союза, лейтенант водит по ней карандашом.
– …Они договорились разделить сферу влияния по Уральскому хребту. До Урала все должно принадлежать Германии. А Сибирь и Дальний Восток должны быть японскими.
– Почему самураи не начали с нами войну раньше, когда Гитлер был в силе? – задал вопрос сержант с двумя орденами Славы на широкой груди.
– Во-первых, они побаивались с нами связываться: Хасан и Халхин-Гол научили их уважать Дальневосточную Красную армию; во-вторых, ждали разгрома наших войск и падения Сталинграда: они мечтали, что Дальний Восток и Сибирь сами упадут к их ногам, как зрелые яблоки; а в-третьих, они здорово увязли в тихоокеанской войне и войне с Китаем…
– Фашистам ребра переломали, – задумчиво басит сержант со «Славами», – посмотрим, устоят ли на ногах самураи…
В голове, состава громко кричал паровозный гудок, требуя безостановочного прохода через станцию.
Глава двенадцатая
1
Весной 1945 года штабс-капитан Отодзиро Хаттори получил под командование батальон смертников «тэйсинтай» в 138-й бригаде спецназначения, которой командовал генерал Набутакэ. Бригада была укомплектована добровольцами, решившими по призыву «отца корпуса камикадзе» адмирала Ониси отдать свои жизни для спасения империи. Главным предназначением 138-й бригады было ведение диверсионных действий и уничтожение танков противника подрывом специальных приспособлений, носимых солдатами на себе. Для этого каждый воин бригады получал нечто среднее между безрукавкой и солдатским, ранцем, в который укладывались тротиловые шашки и взрыватели.
Отодзиро поднял свой батальон до рассвета и повел его форсированным маршем на полигон. «Тэйсинтай» шагали натощак, взбивая дорожную пыль в плотное облако. В спецжилетах, надетых поверх мундиров, они несли песок, насыпанный по весу взрывных зарядов. Сегодня их вели еще не на смерть.
Командир спецотряда считал излишним делить голод со своими солдатами – закалки и злости на противника у Отодзиро хватило бы на двоих. Перед уходом с квартиры он успел съесть чашку риса с острой мясной приправой и теперь время от времени прикладывался к фляге с остывшим чаем, которую возил в кобуре седла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40