Ник с трудом оторвался от них.
– Леди Симона, будьте осторожны. Я известен своей несдержанностью, – предупредил Ник, давая ей последний шанс на спасение. При каждом вздохе он чувствовал, как ее груди прижимаются к его широкой груди. Сдерживаться становилось все труднее.
– Тогда почему же вы остановились?
Губы ее раздвинулись и влажно сверкали в свете луны. В невинных глазах горело такое нетерпение, что путь к отступлению оказался для Ника отрезан. Он притянул Симону к себе и впился в жадные губы. Его рука скользнула по ключице к плечу, затем опустилась на грудь.
Симона вздрогнула от этого смелого прикосновения. Николас прервал поцелуй и слегка отстранился.
– Я должен вас предупредить, леди Симона, – прошептал он, – что не поддаюсь женским интригам. Если это просто уловка, чтобы заполучить меня в мужья, то она обречена на провал.
Глаза Симоны сверкнули, она с иронией приподняла бровь и коротко хохотнула:
– Вам нечего опасаться, лорд Николас. Моя помолвка почти заключена. Да и в любом случае вы неподходящая для меня партия.
Она прикрыла глаза и подалась вперед, стремясь продолжить прерванный поцелуй, но Ник уклонился от ее жаждущих губ.
– Почему вы так думаете? – требовательно спросил он, чувствуя, как его обдало холодом. Симона открыла глаза и нетерпеливо вздохнула. Ник продолжил: – Потому что мне нет еще и восьмидесяти?
– Нет. – Симона удивленно захлопала глазами. – Потому что вы пьяница и хвастун и скорее всего не обладаете достаточным состоянием, а мой отец считает, что это непременное условие брака. – Она снова подалась к Нику, и он снова отстранился.
– О Боже, что же заставило тебя сделать такие выводы?
– Простые наблюдения, – будничным тоном ответила Симона. – Когда ты подошел ко мне в первый раз, то споткнулся, а плащ на тебе выглядел так, будто им мыли полы. – Она слегка наклонилась к его груди и потянула носом. – От тебя пахнет дешевыми женщинами и вином. Вот я и решила, что ты нищий обожатель.
Ник фыркнул, Симона, должно быть, неправильно его поняла, потому что приложила пальчик к его губам, заставляя молчать, и продолжила:
– Тебе нечего стыдиться, mon cher, – прошептала она. – Мне нет дела до твоего богатства.
Ник тряхнул головой, освобождаясь от этого жалостливого прикосновения. Неужели он недостаточно хорош для нее? Сначала Ивлин, а теперь и эта куколка сочли его никудышным! Может, его костюм и пострадал от прежних гулянок, но, видит Бог, Сесил Холбрук – один из его вассалов, Ник может купить его с потрохами, и не один раз!
– Отлично, миледи! – прорычал он. – Во всяком случае, эта единственная ночь оставит в вашей памяти такие воспоминания, что никакие сокровища мира не смогут стереть их.
Он снова притянул ее к себе, на сей раз грубо, безжалостно – огромными ручищами схватил за плечи и прижал к груди так, что она вскрикнула, а потом решительно вторгся в распахнувшиеся ему навстречу губы. Его язык вторгся ей в рот, как ураган. Ник прижал девушку к парапету, руки жадно метались по ее телу. Симона слабо стонала.
О Боже! Что с ней такое? Симона не ожидала такой бури эмоций. Прежде она и вообразить не могла, что способна на столь мощную страсть. Ноги почти не держали ее. Внутри возникла и стала расти сладкая боль. Шарль тоже целовал ее, даже случайно касался коленей, но сейчас все было иначе. Совсем иначе.
– Симона! – Шепот прозвучал прямо у нее в ухе. Голос принадлежал Дидье. Но Симона крепче зажмурила глаза и приказала ему исчезнуть.
– Сестрица! – настаивал Дидье. – Ты должна меня послушать!
– Не сейчас, – хрипло произнесла она прямо в уста барона.
Николас приподнял голову, не сводя опьяненного взгляда с бледного лица Симоны.
– Конечно, не сейчас, – прошептал он. – Я отведу тебя в свои покои.
Симона тряхнула головой и снова прильнула к губам Ника.
– Сестра!
– Убирайся прочь! – прорычала она.
– Леди дю Рош? Что вы говорите? – гневно воскликнул Николас. – Вы отказываете мне, заманив так далеко?
Симона издала слабый горловой звук, схватила руку барона и потянула ее себе под плащ.
– Нет, милорд, я…
– Отец идет! – завизжал Дидье.
Двойные двери балкона распахнулись, в проеме появился Арман дю Рош, за его спиной маячил лорд Холбрук.
Тут же был и светловолосый господин из танцевального зала, его рыжеволосая жена выглядела явно встревоженной, но сам он оставался бесстрастным.
– Симона! – прошипел Арман дю Рош, и Симона вдруг осознала, что самым недвусмысленным образом прижимается к груди барона Крейна. Она словно очнулась, оттолкнула Николаса, стала суетливо поправлять платье, сбросила чужой плащ и сунула его владельцу.
– Отец, я…
– Нет! – закричал Арман. Правая половина его лица перекосилась, старый шрам побелел, он прижал руку к груди и быстро заговорил по-французски: – Никаких извинений! Ты должна была оставаться в зале, но, как только я вышел, ты улизнула с этим… с этим… – он сделал презрительный жест в сторону барона, – с этим бродягой. Ты ведешь себя как шлюха!
Симона опустила глаза. Ее щеки пылали от стыда.
– Прости меня, папа.
– А вы! – Арман перешел на английский. – Вас следует выпороть за оскорбление леди!
– Прошу вас простить меня, лорд дю Рош, – спокойно произнес Николас, надевая плащ и тщательно его застегивая. – Но возможно, вам не известно, что предложение исходило от вашей дочери?
Задыхаясь от возмущения, Симона резко повернулась к Николасу:
– Лжец! Это ты заманил меня сюда!
– Ха! Да я едва поспевал за вами!
Рыжеволосая дама обратилась к своему мужу:
– Неужели ты ничего не можешь сделать?
Ее муж покачал головой и усмехнулся:
– Ты опять за свое? О Ник…
– И кстати, с моей нареченной, – вмешался в скандал толстый лорд.
Арман обернулся к старику:
– Вы знаете этого хлыща?
– Э-э-э… да, мы с бароном знакомы.
Ник приветливо улыбнулся лорду Холбруку:
– Сесил! Да ты прекрасно выглядишь! Мои поздравления в связи с грядущими свадебными торжествами!
Симона зарычала от злобы. Холбрук метнул на нее недовольный взгляд.
– А-а… э-э-э… благодарю. Рад вас видеть, милорд. Николас обратился к Арману:
– Полагаю, мы не знакомы. Я Николас Фи…
– Я слышал, кто вы такой, – холодно произнес Арман, игнорируя протянутую ему руку. Вместо пожатия он через плечо глянул, на дочь, тотчас отвернулся, словно не желая ее видеть, и коротко приказал: – Принеси наши плащи и жди меня.
Симона жалобно протянула руки к отцу:
– Папа, не верь ни одному его слову. Он…
– Иди, Симона.
Симона бессильно уронила руки и направилась к двери, но потом вдруг замерла на месте, обернулась и гневно бросила Нику:
– Ты просто трусливый побирушка! Я всегда буду ненавидеть тебя!
Николас зарычал и сделал к ней шаг, но тут вмешалась рыжеволосая. Она взяла Симону за руку и легонько потянула ее с балкона.
В коридоре Симона вырвала у нее свою руку и бросилась прочь, но рыжеволосая не отставала. Симона резко остановилась и, указывая на балконную дверь, выкрикнула:
– Этот негодяй… он мерзавец!
В ответ спутница спокойно улыбнулась и сообщила:
– Я знаю. Я невестка барона. Позвольте проводить вас?
– Non. Я желаю побыть одна. – Симона потянула на себя тяжелую дверь и исчезла в проходе.
– Дидье, – прошипела она, летя на цыпочках к бальному залу и стараясь не пропустить нужный поворот. Направо или налево? У Симоны вспыхнули щеки – она вдруг поняла, что, занятая бароном, совсем не заметила, в какую сторону отправилась в его обществе. – Дидье, где ты?
– Кто такой Дидье?
Симона едва не подпрыгнула, услышав за спиной голос леди Хейт.
– Я же сказала, что желаю остаться в одиночестве, – бросила она через плечо и решительно повернула налево.
– Как хотите, – крикнула ей вслед Хейт, – но вы идете не в ту сторону.
Симона резко остановилась и прикрыла глаза, отчаянно стараясь не расплакаться. Справившись с собой, она обернулась и увидела, что леди Хейт с сочувственной улыбкой на губах всё еще стоит неподалеку.
Тут же стоял и Дидье, разглядывая рыжеволосую даму, словно та была древним кельтским божеством.
Симона, стараясь не смотреть в сторону брата, поспешно вернулась к повороту.
– Леди Хейт, пожалуйста, простите мою грубость, – опустив глаза, проговорила она. – Я очень устала за этот вечер и сейчас хочу скорее вернуться в свои покои.
– Я понимаю, – мягко ответила рыжеволосая. – Вам сюда.
– Мне жаль, сестрица, – заговорил Дидье, шагая между двумя дамами. – Но я ведь старался тебя предупредить.
– Подождите-ка. – Леди Хейт застыла на месте и удивленно посмотрела на Симону: – Вы слышали?
У Симоны упало сердце.
– Что?
Хейт нахмурилась:
– Ничего. Мне показалось.
К облегчению Симоны, они снова двинулись в путь.
– Ты слышишь меня? – заговорил Дидье. В голосе его звучало сомнение.
– Вот опять! – Хейт снова застыла на месте. – Разве вы не слышали? Говорили почти шепотом.
– Нет, – излишне громко заявила Симона. – Я ничего не слышала.
– Сестрица! Она меня слышит! – закричал Дидье.
– Помогите мне, – обратилась Симона к Хейт. – Просто укажите дорогу к выходу. Мне надо спешить. Отец скоро вернется, а он и так уже на меня сердит.
– Но, сестра…
– Леди дю Рош…
– Нет! – вмешалась Симона, заставляя умолкнуть и брата, и рыжеволосую даму. – Нет-нет, я ничего не слышала!
Хейт пристально посмотрела на нее. Казалось, она пыталась прочесть мысли Симоны. Девушка ощутила, как капельки пота стекают у нее по спине.
Наконец Хейт вздохнула и показала на один из коридоров:
– Налево, потом направо.
– Благодарю вас. – Симона облегченно вздохнула и заспешила прочь, но все же успела расслышать прощальные слова леди Хейт.
– Очень надеюсь, что мы еще увидимся, леди дю Рош. И с Дидье – тоже.
Глава 3
Сжавшись в комок, Симона сидела в кресле и с ужасом ожидала возвращения отца.
Она долго ждала в вестибюле дворца, наконец явился лакей, сопроводил ее в трактир, где они снимали жилье, и объявил, что отец скоро будет.
Симона в сотый раз спрашивала себя, что могло так задержать его. Сердце сжималось от страха, ничего хорошего от этой задержки она не ждала.
В очаге потрескивали поленья. Огненные блики окрашивали стены уютным розоватым цветом, но в комнате все равно было холодно. События сегодняшнего вечера привели Дидье в возбуждение, а когда он волновался, его всегда окутывало леденящее облако.
Брат носился по комнате в обычной для него странной манере – то окажется на широкой, скрытой за пологом кровати, то, скрестив ноги, вдруг усядется у огня. Его метания раздражали изможденную ожиданием Симону. Наконец она потерла заледеневшие ладони и в отчаянии крикнула:
– Дидье! Неужели ты не можешь хоть минуту посидеть на месте?
Брат ничего не ответил, лишь сверкнул на нее глазами от камина… Впрочем, нет. Сейчас он уже хмурился, сидя на подоконнике.
– У меня от тебя голова закружилась, – пожаловалась Симона, с раздражением замечая облачко пара изо рта.
– Отлично, – резко бросил Дидье. – Может, тогда ты узнаешь, каково это.
– Что «это»? – вздохнула Симона и с новой силой стала растирать спрятанные под покрывалом руки, с неудовольствием замечая, как новое ледяное облако окутывает ножки кресла.
– Чувствовать, что тебя игнорируют! – Теперь Дидье, уперев кулачки в бока, стоял прямо перед Симоной. – Почему ты не объяснила той леди, что шепот, который она слышала, это я?
Симона стряхнула с покрывала тоненький снежный налет.
– Ты хочешь, чтобы меня заперли как сумасшедшую?
– Как она стала бы обвинять тебя в сумасшествии, если тоже слышала меня? – рассудительно заметил Дидье. – Как только я ее увидел, то сразу понял: она может нам помочь.
В комнате стало теплее. Симона догадалась, что Дидье начал успокаиваться. Зубы у нее больше не стучали, она снова чувствовала свои пальцы.
– Что ты имеешь в виду?
– Я и сам до конца не понимаю. – Личико Дидье сморщилось от размышлений. Он похлопал ладошкой по покрывалу: – Можно, я сяду рядом с тобой?
Симона подвинулась, и Дидье вскарабкался в кресло, принеся с собой новую порцию холода. Симона передернула плечами.
– Плохо, что так холодно. Прости, – устраиваясь поудобнее, пробормотал брат.
– Ничего страшного. – Симона попыталась ободряюще улыбнуться ему. – Скоро пройдет. Всегда проходит.
Несколько минут брат и сестра молча смотрели на огонь, ожидая, пока согреется комната. Потом Дидье озабоченно произнес:
– Как ты думаешь, что теперь сделает папа?
– Понятия не имею. – Симона вздохнула. – Все зависит от того, что скажет лорд Холбрук.
– Он все равно на тебе женится?
– Ради нашего благополучия надеюсь, что женится. – Симона сжала губы, вспоминая сцену на балконе. Барон с такой охотой пошел ей навстречу! Ее обдало жаром при мысли о, страстных объятиях, прерванных неожиданным появлением Армана и лорда Холбрука.
Негодяй! Предатель! Пьяница! Эгоистичный хлыщ!
Но как сладко ей было в его объятиях! Она чувствовала себя свободной, желанной, прелестной. Наверное, она слишком наивна, потому-то на нее так подействовало внимание мужчины, решила Симона. Может быть, объятия лорда Холбрука тоже вызовут такую реакцию? Но, вспомнив старческую, заплывшую жиром фигуру, она прогнала эту надежду.
Когда Симона была помолвлена с Шарлем Бовилем, она позволяла ему кое-какие вольности – иногда разрешала себя поцеловать, иногда обнять. Она знала Шарля всю жизнь, его прикосновения не пробуждали в ней страсть, но создавали ощущение безопасности и покоя. Шарль грубо и прямо объяснил, чего от нее хочет. Он не любил Симону и не ухаживал за ней, но тем не менее она с охотой собиралась за него замуж. Однако он тоже предал ее.
– Тебе нравится барон? – Шепот Дидье вторгся в ее воспоминания о синих глазах и мягких, но решительных губах.
– Что? – Симона нахмурилась. – Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?
– Я раньше не видел, чтобы так целовались. – Дидье приподнял личико и ухмыльнулся. – Только девка из таверны у нас дома.
– Дидье! Та женщина была проституткой!
Брат захихикал:
– Я знаю.
– Значит, ты сравниваешь свою сестру с простой уличной девкой?
– Тогда объясни, почему ты пошла с ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37