– Что-то ты слишком спокойна.
Симона попыталась улыбнуться, но эта попытка отдалась болью в голове, и она просто ответила:
– Со мной все будет в порядке.
Симона все время пыталась избавиться от мыслей о Николасе, о том, как он выглядел, когда она в последний раз поцеловала его в щеку.
– Где Шарль? – спросила она отца, стараясь отвлечься от сладких воспоминаний.
Жан бросил на нее загадочный взгляд.
– Он отправился за покупкой: Сказал, что хочет сделать тебе подарок, чтобы подбодрить во время путешествия.
Симона фыркнула. Она понимала, что несправедлива, но ей было все равно. Никакие подарки не принесут ей утешения. И деньги Сен-дю-Лака тоже. Да, она дала Жану разрешение передать Шарлю деньги Порции. Симона выйдет за него замуж, как только они вернутся во Францию. Ей было неприятно даже думать о деньгах, связанных с такой трагедией. Тем не менее свободное обращение Шарля с ее деньгами задело Симону. Он уже вел разговоры о перестройке Сен-дю-Лака. Увеличить зал, построить большие конюшни на месте сгоревших… Симоне все было безразлично.
Честно говоря, ей совсем не хотелось возвращаться в Сен-дю-Лак. Жан пытался беседовать с Симоной о ее матери, но Симоне не хотелось об этом говорить. Она чувствовала себя оскорбленной всей той ложью, которая обрекла ее и Дидье на жизнь вдали от родного отца и связала их судьбы с Арманом дю Рошем. До тех пор пока они не вернутся во Францию и она не выйдет замуж за Шарля, она останется просто Симоной Рено, дочерью богатого коммерсанта. Симона улыбнулась отцу и стиснула его ладонь.
– А вот и он, – сказал Жан и показал на вход в порт, где в толпе то появлялся, то пропадал Шарль Бовиль. Солнечный свет отражался от его белокурых локонов. Шарль широко улыбался. В одной руке он держал длинный, упакованный в кожу сверток. Другой приветливо махал Симоне.
Симона насмешливо отметила, что со вчерашнего дня он успел раздобыть новый плащ из тонкой шерсти, она же ждала его в простом платье, которое прислал ей вечером отец.
– Поднимемся на борт? – оживленно спросил Шарль, останавливаясь возле отца и дочери. – Добрый день, любовь моя.
Симона не ответила, но когда он нагнулся поцеловать ее в щеку, она разрешила.
– Мы ждали только тебя, Шарль, – радостно ответил Жан и показал на сверток в руках у Шарля: – Что там у тебя?
Шарль подмигнул Симоне.
– Ничего особенного. Просто маленький знак привязанности к моей нареченной. – Он шутливо погрозил Симоне пальцем: – И не подглядывать, дорогая леди! Это должно развлечь вас, когда мы выйдем в море, и я не позволю испортить сюрприз.
– Я попытаюсь сдержаться, – несколько язвительно проговорила она.
По лицу Шарля пробежала тень, но он тут же прикрыл ее широкой улыбкой:
– Ловлю тебя на слове, дорогая.
В разговор вмешался Жан:
– Ну, молодые люди, боцман уже подал сигнал. Давайте поднимемся на борт. Пора отправляться. Чем раньше отплывем, тем раньше будем дома.
Симоне казалось, что к ее ногам привязаны гири, каждый шаг по трапу давался ей с неимоверным трудом. Как только они окажутся на борту, Николас и Англия превратятся в ненужные воспоминания. Здесь она в последний раз видела Дидье и в первый – своего отца.
Здесь в первый и в последний раз влюбилась.
Они постояли у корабельных поручней. Симона в последний раз смотрела на Лондон, на его серые строения, на влажную дымку в воздухе, на шумный грязный порт.
– Прощай, любовь моя, – прошептала она.
– Что ты сказала, Симона? – спросил Шарль, приподняв бровь.
– Ничего, – ответила она. – Я ничего не сказала. – И Симона отвела глаза.
Они шли по палубе, глядя, как матросы бросают вниз швартовы. Вот корабль мягко скользнул от берега и вышел в море. Дул сильный попутный ветер. Скоро они будут во Франции.
Шарль отвел Симону в каюту. Комнатка оказалась маленькой и очень тесной. Казалось, низкий потолок давит на плечи и голову, и это при миниатюрном росте Симоны, как же тут живут рослые моряки? Плетеная койка у стены была узкой и сильно проваливалась, веревки давно растянулись и потеряли упругость. Всю обстановку каюты составляли два стула и привинченный к полу стол. Тут же, у стенки, поместились два сундука Симоны. Каюта была темной, сырой и пропахла морской солью. Симона передернула плечами.
Шарль зажег лампу и предложил ей сесть на край койки, но она предпочла стул. Шарль добродушно пожал плечами, уселся напротив и положил на стол сверток.
– Прежде всего, – начал он, – позволь мне сказать вот что. Я знаю, прошедшие годы были… трудными для тебя.
Симона молчала. Трудными?
Он откашлялся.
– Возможно, я не поддержал тебя так, как следовало, когда ты… когда ты доверилась мне, рассказала о… – Ему явно не давался разговор на столь щекотливую тему.
Симона холодно приподняла бровь:
– О чем, Шарль? О Дидье? О призраке моего брата?
Даже в слабом свете масляной лампы было видно, как побледнел Шарль.
– Э-э-э… Да. Но ведь теперь он ушел? Правда?
– К несчастью, да. – Один вид перепуганного Шарля вызывал у нее тошноту. Трус.
– Ты уверена? – настаивал Шарль.
Она не стала отвечать, а просто смотрела на него, пока Шарль не залился краской. Еще раз откашлявшись, он сказал:
– Ну хорошо, – и подтолкнул сверток к Симоне. – Возможно, это утешит тебя в твоей… потере.
Симоне не хотелось развязывать шнурок, не хотелось разворачивать подарок, не хотелось смотреть, что там внутри. Почему-то ей стало вдруг жутко, но она все же пододвинула сверток поближе и потянула за веревочку.
– Надеюсь, тебе понравится, – с нетерпением произнес Шарль. – Должен признаться, я сам собой горжусь.
«А когда ты не гордишься», – с усмешкой подумала Симона.
Развернув наконец упаковку, Симона заглянула внутрь, ахнула и зажала ладонью рот.
Перед ней лежал маленький деревянный меч, такой же маленький кожаный щит и кожаный шлем с подшлемником – рыцарская экипировка для маленького мальчика. Сверху лежало маленькое белое перышко. У Симоны остановилось сердце.
Шарль нахмурился, взял перо и растер его между пальцами, словно какое-то неприятное насекомое.
– Как оно сюда попало? – пробормотал он и отшвырнул перышко.
– Шарль, это… – Она взяла предложенный им платок и вытерла слезы. – Это чудо! – И подумала, что раз Шарль Бовиль оказался способен купить ей такой подарок, жизнь с ним может оказаться не такой невыносимой, как ей казалось. Конечно, он не Николас, но кто может сравниться с Ником?
– Значит, тебе понравилось? – с довольной улыбкой спросил Шарль.
Симона провела пальцами по гладкому дереву меча.
– Да, очень.
– Я рад. – Он помолчал, потом добавил: – Может быть, наступит день, когда с этим будет играть наш сын.
– Возможно, – рассеянно отозвалась Симона и взяла со стола маленький шлем. Оттуда посыпался целый ворох перьев. Симона улыбнулась, а Шарль проворчал что-то насчет растяпы-торговца.
Симона рассмотрела шлем, но вдруг отложила его и нахмурилась:
– Как ты сумел придумать такой подарок? Как догадался, что он будет мне дорог?
– Симона, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. – Он лукаво подмигнул ей. – Я решил купить такой набор еще до того, как мы отправились в путь. Он недешево мне обошелся, но когда я увидел, как сильно ты горюешь о брате, я захотел подарить тебе что-то напоминающее о нем. – И Шарль взял Симону за руку. – Игрушки Дидье сгорели в пожаре. Я решил, что тебе понравится.
– И мне понравилось, – заверила его Симона, улыбнулась Шарлю, но вдруг улыбка сползла с ее лица и кровь застыла в жилах.
Шарль с тревогой заглянул ей в глаза:
– Симона, что с тобой?
– Откуда… откуда… – Она замолчала, чтобы перевести дух. – Откуда ты знаешь, что эти игрушки Дидье были с ним в конюшнях?
Шарль отшатнулся, словно она ударила его по лицу.
– Как – откуда? Ты мне сама говорила.
Но Симона затрясла головой и вырвала у него свою руку:
– Нет-нет, не говорила!
– Симона, я уверен, что говорила, – настаивал Шарль. – Иначе откуда бы мне знать?
Симона все трясла головой, пятясь к маленькой двери каюты.
– Я никому не говорила, – прошептала она, и по ее щеке скатилась одинокая слеза. – Только Николасу. Откуда же ты мог узнать? Только если… ты был там? – Она задохнулась. – Был!
В тот же миг лицо Шарля изменилось, превратившись в маску дикой злобы. Он вскочил со стула и бросился к Симоне.
Симона вскрикнула и взялась за дверную ручку, но Шарль опередил ее – схватил и отшвырнул к кровати.
– Ты не понимаешь, – заговорил он, приближаясь к ней с расставленными руками. – Дидье не должен был возвращаться в Сен-дю-Лак. Он должен был остаться с тобой в моем доме, в полной безопасности.
Симона забилась в угол койки.
– Ты знал, что задумал Арман! – гневно воскликнула она. – Ты позволил ему убить мою мать, ты позволил умереть маленькому Дидье.
Шарль забрался на койку.
– Перестань говорить такие вещи. Послушай меня, Симона. Порция всю жизнь лгала тебе. Она была плохой матерью, – убежденно говорил Шарль.
– Оставь меня! – завизжала Симона и что есть силы лягнула его.
Шарль схватил ее за ногу.
– Да перестанешь ты или нет? – Он поймал ее вторую щиколотку и дернул так, что Симона оказалась на спине. Шарль грозно навис над ней и придавил ее руки к тощему матрацу. – Я просто пытался обеспечить наше будущее, как ты не понимаешь? – закричал он ей прямо в лицо. – Да, я знал про планы Армана, но не мог его остановить. Я не знал, что твоя мать спрятала деньги из Сен-дю-Лака в Марселе, у Жана. Я хотел увериться, что Арман не сбежит с нашими деньгами на поиски своего сокровища.
– С моими деньгами! – выкрикнула Симона. – Он что, увидел тебя в конюшнях? Увидел, что ты подсматриваешь? Дидье увидел тебя после того, как Арман поджег конюшни и запер там тело моей матери?
– Замолчи, Симона! – с угрозой проговорил Шарль.
– Он видел, видел, видел! – Теперь Симона кричала во весь голос. – Он просил тебя о помощи, а ты позволил ему сгореть! Боялся, что Арман узнает, что ты был свидетелем его преступления.
– Нет, любовь моя. Дидье не сгорел.
Низкий глубокий голос прорвался сквозь истерические крики Симоны. Она замолчала и перевела взгляд на дверь.
В проеме стоял Николас, барон Крейн. Его меч смотрел прямо в спину Шарлю Бовилю.
Глава 32
– Фицтодд… Но как?.. – Шарль подавился и не смог закончить вопроса.
Ник переступил порог, и в каюте стало невыносимо тесно.
– Назад, Бовиль.
– Это не твое дело, Фицтодд, – выкрикнул Шарль, дернул Симону за руку и прикрылся ею вместо щита. – Она больше не жена тебе.
«Идиот», – подумал Николас, шагнул вперед и просто поставил Симону на ноги и притянул к себе. Симона уткнулась ему в грудь.
– Ты не позволил Дидье сгореть заживо, – холодно продолжал Николас. – Когда он тебя увидел, ты сунул его в канаву и держал его голову под водой, пока он не утонул. Тебе надо было избавиться от него, иначе бы ты сам сгорел.
Симона подняла голову и посмотрела на Николаса. Ее лицо словно окаменело.
– Вода… – хрипло протянула она. – Как ты узнал?
– Дидье рассказал, любовь моя. – Он приложил палец к ее губам. – Давно, в Уитингтоне. А вчера, после нашей ночи любви, еще раз.
Симона перевела взгляд на Шарля, ее бледное лицо потемнело. Страшная правда поразила Симону в самое сердце.
– Так вот почему ты разорвал нашу помолвку и объявил меня сумасшедшей. Когда я рассказала тебе, что ко мне приходил дух Дидье, ты испугался, что он расскажет мне о твоем преступлении, а я расскажу всем остальным, расскажу Арману. Но если меня будут считать сумасшедшей, никто не обратит на мои слова никакого внимания.
Ник кивнул:
– И поэтому он не пошел спасать тебя из развалин. Знал, что Жан верит в призрак своего сына. Шарль испугался, что призрак Дидье действительно существует и разоблачит его, тогда он лишится последнего шанса получить тебя… и твои деньги.
Шарль издевательски фыркнул:
– Тобой-то я никогда не интересовался. Дело в деньгах. Когда ты сбежала в Англию, Жан пришел ко мне и рассказал, что является хранителем денег твоей матери и твоим настоящим, отцом. Мне нужны эти деньги – замок Бовиль почти разрушен.
Глаза Симоны сузились.
– Ты их никогда не получишь. Никогда.
– Вставай, Бовиль, – приказал Ник и махнул мечом. – Тебя ждет корабль короля Вильгельма и его стражники. Тебе придется ответить за все, что ты сделал.
Шарль встал, но насмешливая ухмылка так и осталась у него на губах.
– О, конечно, отвечу. Интересно, как ты будешь доказывать мою вину? Расскажешь своему королю, что призрак помог тебе разгадать эту тайну? Ты станешь посмешищем всего Лондона!
– Посмотрим, – небрежно уронил Николас и убрал Симону с прохода, чтобы дать Бовилю пройти.
За дверью, в маленьком коридоре, ждал Жан Рено. По его лицу было ясно, что он слышал все признания Шарля.
– Жан! – Шарль побледнел, как полотно. – Фицтодд лжет. Я бы никогда…
Жан ударил Бовиля по щеке раз, второй, третий, пока его нос и губы не оказались разбиты в кровь. Старик прижал ладони к лицу.
– И этого человека я называл сыном! – горько воскликнул он, подавился от слез и плюнул убийце в лицо. – Иди наверх! – скомандовал он и подтолкнул Бовиля к трапу.
Ник за руку тащил за собой Симону. Когда все поднялись на верхнюю палубу, она была пуста, как он и просил. Ник бросил быстрый взгляд на корабль короля Вильгельма – там тоже на палубе ни души. Свидетелей нет.
Бовиль резко обернулся:
– Что это, Фицтодд?
– Это твой суд, – холодно ответил Николас. – А Симона и месье Рено – твои судьи.
И он указал на длинную доску, укрепленную сбоку от палубы, доска вела лишь в пустоту и глубокое синее море. Симона взглянула на Николаса:
– Я не понимаю.
– А я понимаю, дочка, – отозвался Жан. – В одном Шарль прав. Никто не поверит нашему рассказу о Дидье. Скорее всего, этого мерзавца признают невиновным и освободят.
– Нет! – закричала Симона. – Он должен заплатить за все. – Она посмотрела на Шарля и с удовольствием увидела страх в его глазах.
Жан подошел к дочери и взял ее за руку.
– Именно эту возможность и дал нам Николас. Возможность свершить суд – здесь и сейчас.
Симона посмотрела на Ника – не станет ли тот опровергать слова Жана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37