https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/krany-dlya-vody/
Его губы, пальцы, язык сводили ее с ума.
– Кэл! Пожалуйста… – воскликнула она в нетерпении.
Далси лежала на скомканной одежде, которую они с себя сбросили, но даже не помнила, как оказалась на полу. Он склонился над ней, и она увидела в этих таинственных глазах себя – красивую, желанную. Далси не чувствовала ничего, кроме наслаждения, такого сильного, что оно почти граничило с болью. И больше всего на свете ей хотелось, чтобы он испытал то же самое. Ее страсть была такой глубокой, такой неволимой – ей казалось, что если он не будет обладать ею прямо здесь и сейчас, то она сойдет с ума.
– Скажи, Далси, скажи, что я тебе нужен.
– Да, я твоя. О, Кэл, как я люблю тебя! «Люблю». Это слово сразу открыло все двери, разрушило все препятствия. Его сердце, разум, душа, наконец, освободились. Не было больше ограничений, не было сомнений и страхов. Вот чего он хотел, о чем мечтал долгими ночами. Его женщина, только его.
Услышав, как она вскрикнула, Кэл понял, что делает ей больно. Боже, набросился на нее, как дикарь. Собрав всю свою волю, Кэл остановился. Стараясь сдержать натиск страсти, он с раскаянием произнес:
– Прости, Далси! Тебе больно…
– Молчи. – Коснувшись пальцами его губ, она посмотрела ему в глаза.
То, что он увидел, потрясло его до глубины души – ее взгляд пылал страстью.
– Далси, ты знаешь, как я тебя люблю?! Он закрыл ее рот своим, и они вместе отдались на волю бури – она несла их все быстрее и быстрее, пока водоворот не поглотил их окончательно.
– Господи, Далси! – Кэл приблизил к ее лицу свое, пытаясь перевести дыхание.
Она лежала неподвижно, привыкая к покою, наступившему после безумного шторма. Она словно умерла – или родилась заново.
– Это… – Помолчав, она продолжила: – Это всегда так бывает?
– Нет, – быстро ответил он. Ему самому не верилось. Ничего удивительнее в его жизни еще не случалось. – Вернее, я такого еще не испытывал. Но я не хотел быть таким грубым. – Покрывая ее лицо нежными поцелуями, Кэл вдруг ощутил соленый вкус ее слез. – Боже, я сделал тебе больно! Как я мог не подумать!
Он начал было отстраняться, но Далси его остановила:
– Нет, я плачу из-за… из-за потрясения. У меня просто дух захватило. – Она тихо рассмеялась. – Но ты такой тяжелый, а пол жесткий.
Кэл повернулся на бок и прижал Далси к себе, положив ее голову на свою грудь.
– Так лучше?
– Гораздо. Но в постели удобнее.
Как ни соблазнительна была эта перспектива, никто из них не пошевелился, чтобы встать. Мысль о том, что придется расстаться хотя бы на миг, казалась ужасной.
– Ты, правда, хотел этого уже давно? – спросила она.
Кэл кивнул, намотав прядь ее волос на палец, наслаждаясь их шелковистым прикосновением к своей обветренной коже.
– А с каких пор?
– Помилуйте, мисс Трентон, на какие еще вопросы мне придется отвечать?
– На те, которые я задам.
– А я? Мне тоже позволено что-нибудь спросить?
– Да, пожалуй. – Она с минуту поразмыслила. – За каждый твой ответ я буду давать свой.
– Справедливо. – Он стал ленивыми, легкими движениями поглаживать ее по спине. Если бы она была котенком, то начала бы мурлыкать.
– Я тебе сразу понравилась?
– С той самой ночи, как впервые увидел тебя, полумертвую, но готовую сражаться со мной за своих питомцев.
Она прижалась к нему сильнее.
– Ты назвал меня Сарой.
– Что? – Кэл отодвинулся и посмотрел на нее.
– Ну, ты назвал меня…
– Я слышал, что ты сказала, – улыбнулся он. – Должно быть, это был последний раз, когда я вспомнил Сару. Благодаря тебе я забыл о ней навсегда.
– Барк говорил, что ты любил ее, а она променяла тебя на другого.
– Ну и слава Богу.
– Хочешь сказать, что тебе не жать?
Он запрокинул голову и рассмеялся.
– Раньше было жаль. Но теперь я понимаю, какой опасности избежал. Наверное, сейчас мы бы уже возненавидели друг друга.
Далси хотела что-то сказать, но он перебил ее:
– Теперь моя очередь спрашивать.
Кэл почувствовал, как она, напрягшись, приготовилась к неизбежному. Значит, даже после всего, что между ними было, она боялась довериться ему и сказать правду. Он постарался справиться с разочарованием – ему не хотелось омрачать эти мгновения. Разгадка тайны подождет пару дней, пока она не будет уверена в его любви.
Любовь. Это странное и нежданное чувство наполняло его давно забытым умиротворением.
К ее удивлению, он спросил:
– Как получилось, что ты взяла к себе этих сироток?
Он услышал, как у нее вырвался глубокий вздох, и понял, что сделал правильный выбор. Пока лучше не задавать сложных вопросов, а постепенно завоевывать ее доверие. Прижавшись к нему, Далси успокоилась.
– Папа говорил, что я всегда жалела бездомных. Должно быть, такова моя натура. В детстве я подбирала щенков, лисят и енотов. А во время войны появилась Фиона, за ней Натаниэль. И не успела я опомниться, как весь дом оказался заполнен людьми, которые от меня зависели. – И она прижалась губами к шее. Кэла.
– Если будешь продолжать в том же духе, – хрипло прошептал он, – то получишь еще одного бездомного бродягу. Я испытываю слабость к нежным поцелуям, особенно в шею.
– Вот к таким? – И она пробежала полуоткрытыми губами по его горлу, пока он не издал тихий, глубокий стон.
– Мисс Далси Трентон, вы бесстыдница.
– Знаю, – сказала она, продолжая осыпать поцелуями его грудь, живот, двигаясь все ниже, пока он не отреагировал точно так, как она ожидала.
– Совершенно никакого стыда, – произнес он, притянув ее к себе и накрыв ее губы своими. – Не могу поверить в то, что ты со мной делаешь.
Он перевернулся на бок и привлек Далси к себе, и она прошептала:
– Еще вопрос – только один.
Издав тяжелый вздох нетерпения, он произнес:
– Какой вопрос?
– Если мои подозрения насчет твоего дальнейшего поведения верны, не могли бы мы на сей раз лечь в постель?
Он со смехом подхватил ее на руки и понес к кровати. Как только они упали на покрывало, он пообещал себе, что на этот раз путешествие будет медленным и долгим, даже если для этого понадобится вся ночь.
Так и оказалось.
Им удалось немного вздремнуть, но оба были слишком возбуждены, чтобы тратить время на сон. Они любили друг друга спокойно и неторопливо, подобно волнам, накатывающим на берег жарким летним днем, а потом – неистово и бурно, давая золю сжигающей их страсти.
– Почему ты бросил медицину? – Свернувшись калачиком у его груди, Далси медленно обводила пальцем его темные брови.
– Хирургу необходимо иметь две руки. Без твоей помощи я не смог бы помочь Натаниэлю.
– Это не так! – сказала она, садясь. – Разве ты не понимаешь? Натаниэля спас твой талант, а вовсе не я. Твои знания бесценны, и война не смогла их у тебя отнять. Их нельзя растрачивать понапрасну. Папа говорил…
Он закрыл ей рот ладонью. Далси не поняла, согласен он с ней или нет, сердится или просто задумался.
Наконец Кэл произнес:
– Ты так часто повторяешь слова своего отца. Расскажи мне о нем.
– Папа умел прекрасно говорить. Всех к нему тянуло: мужчины покупали у него любой товар, а женщины… – Она покачала головой, вспоминая. – Женщинам хотелось заботиться о нем и о маленькой девочке, которая осталась без матери. – Далси взглянула на Кэла. – Я тебе говорила, что мама умерла, когда я была совсем маленькой?
– Нет, ты об этом не упоминала.
– Она умерла, и папа обо мне заботился, а я – о папе. И нам никто больше не был нужен.
– Я знаю, ты прекрасно можешь позаботиться о себе, – улыбнулся Кэл. – Вижу, ты идешь по стопам отца.
Она кивнула, не уловив юмора в его словах.
– Я всегда была папиной дочкой.
– А братья или сестры у тебя были? – спросил Кэл.
Она покачала головой.
– Только мы с папой. Пока не появилась Белинда.
– Белинда? – переспросил Кэл.
– Папа женился на ней, когда мне было тринадцать лет. Она влюбилась в него с первого взгляда. Отец Белинды был чарлстонским коннозаводчиком. Он не хотел расставаться с единственной дочерью и дал папе сто акров прекрасной земли, чтобы он устроил на ней собственную плантацию.
Дедушка мне нравился, но… – голос Далси стал звучать мягче, – мне был нужен только папа. С ним было так интересно, так… – Она замолкла, но Кэл успел почувствовать, сколько любви было в ее словах. – Я устала говорить, – пробормотала она, покрывая поцелуями его грудь. – Может, мы займемся чем-нибудь другим?
– Мисс Трентон, – протяжным голосом отозвался он, почувствовав, как громко у него заколотилось сердце, – вы – коварная маленькая ведьмочка.
– Папа гордился бы мной, – прошептала она, и их захлестнула волна страсти.
Позже, когда они без сил лежали рядом, Кэл понял, что так ничего и не узнал об отце Далси – этот человек так и остался загадочной фигурой из ее туманного прошлого.
Кэл лежал и смотрел на спящую Далси. За окном горизонт окрасился первыми, еще бледными лучами света. Свежий утренний ветер пах морем. Все было как всегда, но в то же время совсем по-другому – он чувствовал себя возрожденным. В первый раз с тех пор, как кончилась война, ощущал душевное равновесие. Благодаря этой дерзкой, страстной девушке, которая любила его.
Любовь. Это чувство расцветало у него в сердце, наполняло его такой радостью, что ему хотелось прокричать о нем на весь дом.
У Далси дрогнули веки, и, открыв глаза, она спросила:
– Чему ты улыбаешься?
Кэл прижался губами к ее ладони.
– А я разве улыбаюсь?
– Да.
– Для улыбки имеется повод. Благодаря тебе я снова чувствую себя полноценным мужчиной.
Далси села и убрала волосы с лица. В ее глазах вспыхнул огонь, и она возмущенно произнесла:
– Как ты можешь говорить такие ужасные вещи! Когда же ты поймешь, что отсутствие одной руки не делает тебя неполноценным!
Ее гнев возбуждал его даже больше, чем попытки соблазнения. Стараясь не улыбаться, он решил вовлечь ее в спор.
– Значит, ты все равно любишь меня? Безрукого?
Она ткнула его пальцем в грудь и проговорила голосом, которым говорят с упрямым ребенком:
– Кэл Джермейн, твоя рука здесь совершенно ни при чем. Я тебя люблю, вот и все.
Он притянул ее к себе, пробормотав после долгого и страстного поцелуя:
– Скажи это еще раз.
– Я люблю тебя, – улыбнулась Далси.
– Еще раз.
– Я люблю… – Она не договорила, потому что Кэл привлек ее к себе и унес в таинственные края, куда попадают только влюбленные.
– Нам непременно нужно вставать? – Уютно приникнув к Кэлу, Далси прижалась губами к его шее.
Он глубоко вздохнул и удивился: как он жил без нее до сих пор? Нет, это была не жизнь, а просто борьба за существование, от которой оставался всего шаг до безумия. Теперь же он чувствовал себя поразительно живым, полным надежды – и таким счастливым, что хотелось разделить это счастье со всеми.
– Больше всего на свете мне бы хотелось запереть дверь и навсегда остаться здесь, – прошептал он, уткнувшись в ее висок. – Но у нас уйма работы.
– А твои родные, чего доброго, выломают дверь, если мы сегодня не выйдем.
Кэл поцеловал кончик ее носа и сказал:
– Пора умыться и выйти на свет. Если хочешь, иди первая.
Завернувшись в растерзанные остатки ночной рубашки, Далси заметила:
– Кажется, придется заняться починкой.
– Не стоит, Далси. – За этими словами последовал долгий поцелуй. – Сегодня ночью я сорву ее с тебя снова.
– А почему вы решили, что сегодня я снова к вам приду, мистер Джермейн?
– Потому, мисс Трентон, что вы весь день будете обо мне тосковать.
Накинув шаль, Далси пошла к балконной двери, но внезапно вернулась. Приблизившись к Кэлу, обвила руками его шею и тихо произнесла:
– Хочу, чтобы ты тоже тосковал обо мне.
Но уйти она не смогла – Кэл обнял ее так крепко, что чуть не оторвал от пола. Не успела она опомниться, как уже лежала в постели рядом с ним. Ночная рубашка и шаль валялись на полу.
– Ты зря это сделала, Далси, – прошептал он. – Теперь мы наверняка опоздаем к завтраку.
– Кэл, мы будем сегодня рубить деревья? – спросил Барк.
Не успел Кэл ответить, как в комнату, шелестя юбками, вошла Далси. Ее волосы были тщательно убраны лентами, глаза таинственно блестели, а лицо светилось счастливой улыбкой.
– Чудесный сегодня день, правда? – произнесла она вместо приветствия.
– Чаю, мисс? – спросил Роберт.
– Да, спасибо.
– Хотите джем?
– С удовольствием.
Кэл допил кофе, но его завтрак так и остался нетронутым. Он наслаждался чистым, свежим ароматом Далси и мечтал отнести ее обратно в комнату и остаться там навечно.
– Ну, так что? – переспросил Барк. – Мы идем?
– Куда? – очнулся Кэл.
Барк не мог скрыть раздражения:
– Рубить деревья!
Кэл заставил себя сосредоточиться.
– Нет, сегодня нам лучше доделать амбар, чтобы все было готово к урожаю. К тому же я буду рядом, если понадоблюсь Натаниэлю.
– Хорошая мысль, – сказал Дарв. – Сегодня утром я к нему заходил. Спит как младенец.
– Далси, ты сидела с ним ночью? – невинно осведомилась Старлайт.
Далси резко вскинула голову.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я к тебе стучалась. Мне… – Старлайт опустила взгляд на свои руки. – Мне не спалось, и я хотела с тобой поговорить. Но ты не отозвалась, и я решила, что ты у Натаниэля.
– Старлайт, вы сможете сегодня быть на уроке? – забеспокоился Дарв.
– Конечно, я его не пропущу. – На лице Старлайт расцвела улыбка. – Вы же говорили, что мы почитаем сонеты Шекспира.
– Сонеты Шекспира? – Барк с интересом взглянул на младшего брата.
Сидевшая во главе стола тетя Бесси внимательно за всем наблюдала и ко всему прислушивалась. В последнее время столько всего случилось, что голова шла кругом. Дарв стал другим человеком – он снова нашел радость в учительстве. А Барк после того случая с Фионой ни разу не говорил о картах и о Чарлстоне.
Но больше всего ее озадачивал старший племянник. Сегодня утром он явно очень переменился, и тетя Бесси была склонна думать, что причина этого – Натаниэль. Ведь Кэл, наконец, вспомнил, что он врач. Она перевела взгляд на девушку, сидевшую рядом с Кэлом: на лице у Далси играл румянец, глаза сияли. Кэл что-то тихо произнес, и Далси с улыбкой обернулась к нему. У тети Бесси замерло сердце. Боже всемогущий! Значит, они стали любовниками. Так смотреть друг на друга могут только влюбленные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Кэл! Пожалуйста… – воскликнула она в нетерпении.
Далси лежала на скомканной одежде, которую они с себя сбросили, но даже не помнила, как оказалась на полу. Он склонился над ней, и она увидела в этих таинственных глазах себя – красивую, желанную. Далси не чувствовала ничего, кроме наслаждения, такого сильного, что оно почти граничило с болью. И больше всего на свете ей хотелось, чтобы он испытал то же самое. Ее страсть была такой глубокой, такой неволимой – ей казалось, что если он не будет обладать ею прямо здесь и сейчас, то она сойдет с ума.
– Скажи, Далси, скажи, что я тебе нужен.
– Да, я твоя. О, Кэл, как я люблю тебя! «Люблю». Это слово сразу открыло все двери, разрушило все препятствия. Его сердце, разум, душа, наконец, освободились. Не было больше ограничений, не было сомнений и страхов. Вот чего он хотел, о чем мечтал долгими ночами. Его женщина, только его.
Услышав, как она вскрикнула, Кэл понял, что делает ей больно. Боже, набросился на нее, как дикарь. Собрав всю свою волю, Кэл остановился. Стараясь сдержать натиск страсти, он с раскаянием произнес:
– Прости, Далси! Тебе больно…
– Молчи. – Коснувшись пальцами его губ, она посмотрела ему в глаза.
То, что он увидел, потрясло его до глубины души – ее взгляд пылал страстью.
– Далси, ты знаешь, как я тебя люблю?! Он закрыл ее рот своим, и они вместе отдались на волю бури – она несла их все быстрее и быстрее, пока водоворот не поглотил их окончательно.
– Господи, Далси! – Кэл приблизил к ее лицу свое, пытаясь перевести дыхание.
Она лежала неподвижно, привыкая к покою, наступившему после безумного шторма. Она словно умерла – или родилась заново.
– Это… – Помолчав, она продолжила: – Это всегда так бывает?
– Нет, – быстро ответил он. Ему самому не верилось. Ничего удивительнее в его жизни еще не случалось. – Вернее, я такого еще не испытывал. Но я не хотел быть таким грубым. – Покрывая ее лицо нежными поцелуями, Кэл вдруг ощутил соленый вкус ее слез. – Боже, я сделал тебе больно! Как я мог не подумать!
Он начал было отстраняться, но Далси его остановила:
– Нет, я плачу из-за… из-за потрясения. У меня просто дух захватило. – Она тихо рассмеялась. – Но ты такой тяжелый, а пол жесткий.
Кэл повернулся на бок и прижал Далси к себе, положив ее голову на свою грудь.
– Так лучше?
– Гораздо. Но в постели удобнее.
Как ни соблазнительна была эта перспектива, никто из них не пошевелился, чтобы встать. Мысль о том, что придется расстаться хотя бы на миг, казалась ужасной.
– Ты, правда, хотел этого уже давно? – спросила она.
Кэл кивнул, намотав прядь ее волос на палец, наслаждаясь их шелковистым прикосновением к своей обветренной коже.
– А с каких пор?
– Помилуйте, мисс Трентон, на какие еще вопросы мне придется отвечать?
– На те, которые я задам.
– А я? Мне тоже позволено что-нибудь спросить?
– Да, пожалуй. – Она с минуту поразмыслила. – За каждый твой ответ я буду давать свой.
– Справедливо. – Он стал ленивыми, легкими движениями поглаживать ее по спине. Если бы она была котенком, то начала бы мурлыкать.
– Я тебе сразу понравилась?
– С той самой ночи, как впервые увидел тебя, полумертвую, но готовую сражаться со мной за своих питомцев.
Она прижалась к нему сильнее.
– Ты назвал меня Сарой.
– Что? – Кэл отодвинулся и посмотрел на нее.
– Ну, ты назвал меня…
– Я слышал, что ты сказала, – улыбнулся он. – Должно быть, это был последний раз, когда я вспомнил Сару. Благодаря тебе я забыл о ней навсегда.
– Барк говорил, что ты любил ее, а она променяла тебя на другого.
– Ну и слава Богу.
– Хочешь сказать, что тебе не жать?
Он запрокинул голову и рассмеялся.
– Раньше было жаль. Но теперь я понимаю, какой опасности избежал. Наверное, сейчас мы бы уже возненавидели друг друга.
Далси хотела что-то сказать, но он перебил ее:
– Теперь моя очередь спрашивать.
Кэл почувствовал, как она, напрягшись, приготовилась к неизбежному. Значит, даже после всего, что между ними было, она боялась довериться ему и сказать правду. Он постарался справиться с разочарованием – ему не хотелось омрачать эти мгновения. Разгадка тайны подождет пару дней, пока она не будет уверена в его любви.
Любовь. Это странное и нежданное чувство наполняло его давно забытым умиротворением.
К ее удивлению, он спросил:
– Как получилось, что ты взяла к себе этих сироток?
Он услышал, как у нее вырвался глубокий вздох, и понял, что сделал правильный выбор. Пока лучше не задавать сложных вопросов, а постепенно завоевывать ее доверие. Прижавшись к нему, Далси успокоилась.
– Папа говорил, что я всегда жалела бездомных. Должно быть, такова моя натура. В детстве я подбирала щенков, лисят и енотов. А во время войны появилась Фиона, за ней Натаниэль. И не успела я опомниться, как весь дом оказался заполнен людьми, которые от меня зависели. – И она прижалась губами к шее. Кэла.
– Если будешь продолжать в том же духе, – хрипло прошептал он, – то получишь еще одного бездомного бродягу. Я испытываю слабость к нежным поцелуям, особенно в шею.
– Вот к таким? – И она пробежала полуоткрытыми губами по его горлу, пока он не издал тихий, глубокий стон.
– Мисс Далси Трентон, вы бесстыдница.
– Знаю, – сказала она, продолжая осыпать поцелуями его грудь, живот, двигаясь все ниже, пока он не отреагировал точно так, как она ожидала.
– Совершенно никакого стыда, – произнес он, притянув ее к себе и накрыв ее губы своими. – Не могу поверить в то, что ты со мной делаешь.
Он перевернулся на бок и привлек Далси к себе, и она прошептала:
– Еще вопрос – только один.
Издав тяжелый вздох нетерпения, он произнес:
– Какой вопрос?
– Если мои подозрения насчет твоего дальнейшего поведения верны, не могли бы мы на сей раз лечь в постель?
Он со смехом подхватил ее на руки и понес к кровати. Как только они упали на покрывало, он пообещал себе, что на этот раз путешествие будет медленным и долгим, даже если для этого понадобится вся ночь.
Так и оказалось.
Им удалось немного вздремнуть, но оба были слишком возбуждены, чтобы тратить время на сон. Они любили друг друга спокойно и неторопливо, подобно волнам, накатывающим на берег жарким летним днем, а потом – неистово и бурно, давая золю сжигающей их страсти.
– Почему ты бросил медицину? – Свернувшись калачиком у его груди, Далси медленно обводила пальцем его темные брови.
– Хирургу необходимо иметь две руки. Без твоей помощи я не смог бы помочь Натаниэлю.
– Это не так! – сказала она, садясь. – Разве ты не понимаешь? Натаниэля спас твой талант, а вовсе не я. Твои знания бесценны, и война не смогла их у тебя отнять. Их нельзя растрачивать понапрасну. Папа говорил…
Он закрыл ей рот ладонью. Далси не поняла, согласен он с ней или нет, сердится или просто задумался.
Наконец Кэл произнес:
– Ты так часто повторяешь слова своего отца. Расскажи мне о нем.
– Папа умел прекрасно говорить. Всех к нему тянуло: мужчины покупали у него любой товар, а женщины… – Она покачала головой, вспоминая. – Женщинам хотелось заботиться о нем и о маленькой девочке, которая осталась без матери. – Далси взглянула на Кэла. – Я тебе говорила, что мама умерла, когда я была совсем маленькой?
– Нет, ты об этом не упоминала.
– Она умерла, и папа обо мне заботился, а я – о папе. И нам никто больше не был нужен.
– Я знаю, ты прекрасно можешь позаботиться о себе, – улыбнулся Кэл. – Вижу, ты идешь по стопам отца.
Она кивнула, не уловив юмора в его словах.
– Я всегда была папиной дочкой.
– А братья или сестры у тебя были? – спросил Кэл.
Она покачала головой.
– Только мы с папой. Пока не появилась Белинда.
– Белинда? – переспросил Кэл.
– Папа женился на ней, когда мне было тринадцать лет. Она влюбилась в него с первого взгляда. Отец Белинды был чарлстонским коннозаводчиком. Он не хотел расставаться с единственной дочерью и дал папе сто акров прекрасной земли, чтобы он устроил на ней собственную плантацию.
Дедушка мне нравился, но… – голос Далси стал звучать мягче, – мне был нужен только папа. С ним было так интересно, так… – Она замолкла, но Кэл успел почувствовать, сколько любви было в ее словах. – Я устала говорить, – пробормотала она, покрывая поцелуями его грудь. – Может, мы займемся чем-нибудь другим?
– Мисс Трентон, – протяжным голосом отозвался он, почувствовав, как громко у него заколотилось сердце, – вы – коварная маленькая ведьмочка.
– Папа гордился бы мной, – прошептала она, и их захлестнула волна страсти.
Позже, когда они без сил лежали рядом, Кэл понял, что так ничего и не узнал об отце Далси – этот человек так и остался загадочной фигурой из ее туманного прошлого.
Кэл лежал и смотрел на спящую Далси. За окном горизонт окрасился первыми, еще бледными лучами света. Свежий утренний ветер пах морем. Все было как всегда, но в то же время совсем по-другому – он чувствовал себя возрожденным. В первый раз с тех пор, как кончилась война, ощущал душевное равновесие. Благодаря этой дерзкой, страстной девушке, которая любила его.
Любовь. Это чувство расцветало у него в сердце, наполняло его такой радостью, что ему хотелось прокричать о нем на весь дом.
У Далси дрогнули веки, и, открыв глаза, она спросила:
– Чему ты улыбаешься?
Кэл прижался губами к ее ладони.
– А я разве улыбаюсь?
– Да.
– Для улыбки имеется повод. Благодаря тебе я снова чувствую себя полноценным мужчиной.
Далси села и убрала волосы с лица. В ее глазах вспыхнул огонь, и она возмущенно произнесла:
– Как ты можешь говорить такие ужасные вещи! Когда же ты поймешь, что отсутствие одной руки не делает тебя неполноценным!
Ее гнев возбуждал его даже больше, чем попытки соблазнения. Стараясь не улыбаться, он решил вовлечь ее в спор.
– Значит, ты все равно любишь меня? Безрукого?
Она ткнула его пальцем в грудь и проговорила голосом, которым говорят с упрямым ребенком:
– Кэл Джермейн, твоя рука здесь совершенно ни при чем. Я тебя люблю, вот и все.
Он притянул ее к себе, пробормотав после долгого и страстного поцелуя:
– Скажи это еще раз.
– Я люблю тебя, – улыбнулась Далси.
– Еще раз.
– Я люблю… – Она не договорила, потому что Кэл привлек ее к себе и унес в таинственные края, куда попадают только влюбленные.
– Нам непременно нужно вставать? – Уютно приникнув к Кэлу, Далси прижалась губами к его шее.
Он глубоко вздохнул и удивился: как он жил без нее до сих пор? Нет, это была не жизнь, а просто борьба за существование, от которой оставался всего шаг до безумия. Теперь же он чувствовал себя поразительно живым, полным надежды – и таким счастливым, что хотелось разделить это счастье со всеми.
– Больше всего на свете мне бы хотелось запереть дверь и навсегда остаться здесь, – прошептал он, уткнувшись в ее висок. – Но у нас уйма работы.
– А твои родные, чего доброго, выломают дверь, если мы сегодня не выйдем.
Кэл поцеловал кончик ее носа и сказал:
– Пора умыться и выйти на свет. Если хочешь, иди первая.
Завернувшись в растерзанные остатки ночной рубашки, Далси заметила:
– Кажется, придется заняться починкой.
– Не стоит, Далси. – За этими словами последовал долгий поцелуй. – Сегодня ночью я сорву ее с тебя снова.
– А почему вы решили, что сегодня я снова к вам приду, мистер Джермейн?
– Потому, мисс Трентон, что вы весь день будете обо мне тосковать.
Накинув шаль, Далси пошла к балконной двери, но внезапно вернулась. Приблизившись к Кэлу, обвила руками его шею и тихо произнесла:
– Хочу, чтобы ты тоже тосковал обо мне.
Но уйти она не смогла – Кэл обнял ее так крепко, что чуть не оторвал от пола. Не успела она опомниться, как уже лежала в постели рядом с ним. Ночная рубашка и шаль валялись на полу.
– Ты зря это сделала, Далси, – прошептал он. – Теперь мы наверняка опоздаем к завтраку.
– Кэл, мы будем сегодня рубить деревья? – спросил Барк.
Не успел Кэл ответить, как в комнату, шелестя юбками, вошла Далси. Ее волосы были тщательно убраны лентами, глаза таинственно блестели, а лицо светилось счастливой улыбкой.
– Чудесный сегодня день, правда? – произнесла она вместо приветствия.
– Чаю, мисс? – спросил Роберт.
– Да, спасибо.
– Хотите джем?
– С удовольствием.
Кэл допил кофе, но его завтрак так и остался нетронутым. Он наслаждался чистым, свежим ароматом Далси и мечтал отнести ее обратно в комнату и остаться там навечно.
– Ну, так что? – переспросил Барк. – Мы идем?
– Куда? – очнулся Кэл.
Барк не мог скрыть раздражения:
– Рубить деревья!
Кэл заставил себя сосредоточиться.
– Нет, сегодня нам лучше доделать амбар, чтобы все было готово к урожаю. К тому же я буду рядом, если понадоблюсь Натаниэлю.
– Хорошая мысль, – сказал Дарв. – Сегодня утром я к нему заходил. Спит как младенец.
– Далси, ты сидела с ним ночью? – невинно осведомилась Старлайт.
Далси резко вскинула голову.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я к тебе стучалась. Мне… – Старлайт опустила взгляд на свои руки. – Мне не спалось, и я хотела с тобой поговорить. Но ты не отозвалась, и я решила, что ты у Натаниэля.
– Старлайт, вы сможете сегодня быть на уроке? – забеспокоился Дарв.
– Конечно, я его не пропущу. – На лице Старлайт расцвела улыбка. – Вы же говорили, что мы почитаем сонеты Шекспира.
– Сонеты Шекспира? – Барк с интересом взглянул на младшего брата.
Сидевшая во главе стола тетя Бесси внимательно за всем наблюдала и ко всему прислушивалась. В последнее время столько всего случилось, что голова шла кругом. Дарв стал другим человеком – он снова нашел радость в учительстве. А Барк после того случая с Фионой ни разу не говорил о картах и о Чарлстоне.
Но больше всего ее озадачивал старший племянник. Сегодня утром он явно очень переменился, и тетя Бесси была склонна думать, что причина этого – Натаниэль. Ведь Кэл, наконец, вспомнил, что он врач. Она перевела взгляд на девушку, сидевшую рядом с Кэлом: на лице у Далси играл румянец, глаза сияли. Кэл что-то тихо произнес, и Далси с улыбкой обернулась к нему. У тети Бесси замерло сердце. Боже всемогущий! Значит, они стали любовниками. Так смотреть друг на друга могут только влюбленные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21