И укладывается ли она в наше расписание. Мы тогда позже вычислим время перехвата, если мне утром удастся определиться.
- Вам удастся определиться, - заверил его хриплым голосом Буллен. Говорят, что черти своих не трогают, и вас, Каррерас, они не тронули. Вы идете прочь от урагана и к полудню уже увидите клочки чистого неба. Вечером снова пойдет дождь, но сначала прояснится.
- Вы уверены, капитан Буллен? Вы уверены, что мы идем прочь от урагана?
- Уверен! Вернее даже, ураган бежит от нас.
Старый Буллен был великий дока по части ураганов и готов был говорить часами о своем любимом предмете, даже Каррерасу, даже тогда, когда все его способности по части речи ограничивались сиплым шепотом. - Ни сила ветра, ни волнение существенно не изменились - это очевидно. Но что важно - это направление ветра. Он теперь дует с северо-запада, а это значит, что ураган от нас к северо-востоку. Он обошел нас с востока, по нашему правому борту где-то ночью. И двигался он на север, а потом неожиданно повернул на северо-восток. Очень часто, когда ураган достигает своей крайней северной широты, его подхватывают весты, и он может простоять в точке поворота и двенадцать, и двадцать четыре часа. А это значило бы, что вам предстояло через него пройти. Но вам повезло. Он повернул и пошел на восток почти без остановки, - Буллен откинулся в изнеможении. Даже такая пустяковая речь была для него непосильной.
- Вы можете рассказать все это, не вставая с кровати? - спросил Каррерас.
Буллен смерил его высокомерным взглядом, которым коммодор всегда одаривал наглых кадетов, дерзнувших усомниться в его знаниях, и промолчал.
- Значит, погода изменится? - упорствовал Каррерас.
- Я, кажется, ясно сказал.
Каррерас кивнул. Попасть вовремя к месту рандеву и иметь возможность перегрузить золото - это были две самые главные его заботы, и обе они теперь исчезали. Он резко повернулся и вышел из лазарета.
Буллен прокашлялся и все тем же хриплым шепотом, но уже официальным тоном заявил:
- Примите мои поздравления, мистер Картер. Вы самый бойкий лжец, которого я когда-либо встречал. Макдональд только ухмыльнулся.
День не спеша, но уверенно клонился к вечеру. Как и пророчествовал Буллен, солнце исправно выглянуло и затем снова спряталось. Море подуспокоилось, хотя, по моим предположениям, и недостаточно, чтобы облегчить страдания наших пассажиров, а ветер по-прежнему продолжал дуть с северо-запада. Накормленный снотворным Буллен проспал целый день, регулярно принимаясь бормотать нечто маловразумительное. Я с облегчением заметил, что в тексте не упоминался Тони Каррерас. Мы же с Макдональдом то болтали, то дремали. Но после того, как я ему рассказал, что надеюсь сделать предстоящей ночью, когда - и если - сумею залезть на верхнюю палубу, мы уже не дремали.
Сьюзен в тот день я видел лишь краем глаза. Она появилась после завтрака с забинтованной рукой на перевязи. Опасности возбудить подозрения, даже у сверхбдительного Каррераса, не было никакой. Легенда была неуязвима - девушка заснула в кресле, свалилась с него во время шторма и сломала руку. Такие несчастные случаи при качке - не редкость, тут ничего подозрительного. Около десяти утра она попросила разрешения пройти к своим родителям в салон и весь день провела там. Спустя четверть часа после полудня снова появился Каррерас. Он не сообщил, насколько продвинулось его расследование возможного предательства и даже не упоминал об исчезновении сына. С собой он принес неизбежную карту, на этот раз даже две, и полуденные координаты "Кампари". Очевидно, он сумел использовать возможность определиться по солнцу.
- Наше положение, наша скорость, их положение, их скорость и наш относительный курс. В точке, обозначенной крестом, мы их перехватим?
- Предполагаю, что сами вы этот вопрос уже проработали?
- Уже.
- Мы их не перехватим, - сказал я через несколько минут. - При такой нашей скорости мы придем в точку рандеву между одиннадцатью и одиннадцатью тридцатью вечера. Скажем, в полночь. На пять часов раньше расписания.
- Благодарю, мистер Картер. Это в точности мой вывод. Пять часов ожидания "Тикондероги" для нас пролетят незаметно.
Внутри себя я ощутил нечто странное. Фраза "сердце у него замерло" может быть не слишком точна в смысле физиологии, но она довольно наглядно передает мое состояние. Это погубило бы все, лишило бы мой план всяких шансов на удачу. Но я принял меры, чтобы на лице испуг не отразился.
- Планируете прибыть на место в полночь и болтаться там, пока птичка сама не залетит в клетку? - я пожал плечами. - Что ж, вы хозяин, вам решать.
- Что вы имеете в виду? - резко спросил он.
- Ничего особенного, - безмятежно ответил я. - Просто думал, что вам желательно, чтобы ваша команда была в боевой форме, когда вы будете перегружать золото с "Тикондероги".
- Ну?
- Ну, а через двенадцать часов волнение на море останется сильным. Когда мы в точке рандеву ляжем в дрейф, "Кампари" покажет вам, что такое болтанка. Как сейчас принято изящно выражаться, из вас все кишки вывернет. Не знаю, сколько ваших сухопутных моряков травило за борт минувшей ночью, но могу поспорить, что сегодня их будет в два раза больше. И не думайте, что вас спасут стабилизаторы - они работают только на ходу.
- Точно подмечено, - согласился он миролюбиво. - Я снижу скорость, чтобы попасть туда к четырем утра. - Неожиданно он подозрительно взглянул на меня. - Замечательная готовность сотрудничать, ворох полезных предложений. Странное несоответствие с моей прежней оценкой вашего характера.
- Что свидетельствует, приятель, исключительно об ошибочности вашей оценки. Здравый смысл и своекорыстие все объясняют. Я хочу как можно скорее попасть в подходящую больницу - перспектива доковылять жизнь на одной ноге меня не вдохновляет. Чем скорее увижу пассажиров, команду, а главное - себя лично, на борту "Тихондероги", тем счастливее буду. На рожон лезут одни дураки. Какой смысл махать кулаками после драки? Вы действительно собираетесь пересадить нас всех на "Тикондерогу", Каррерас?
- Мне негде будет в дальнейшем использовать ни одного из членов команды "Кампари", не говоря уже о пассажирах, - он саркастически улыбнулся. - Капитан Тич и Черная Борода не принадлежат к числу моих идеалов, мистер Картер. Я хочу войти в историю как гуманный пират. Обещаю вам, что вы будете доставлены на борт "Тикондероги" в целости и сохранности. - Последняя фраза была сама правда и искренность. Кстати, она действительно была и правдива, и искренна. Но, конечно, это была не вся правда целиком. Он умолчал о сущем пустяке - о том, что через полчаса после благополучной пересадки мы разлетимся в прах.
Около семи часов вечера Сьюзен Бересфорд вернулась, а Марстон под охраной удалился в салон, чтобы кому таблеткой, кому ласковым словом облегчить страдания пассажиров, большинство из которых после двадцати четырех часов жестокой качки было, вполне естественно, не в лучшей форме.
Сьюзен выглядела бледной и утомленной. Причиной тому, несомненно, были переживания минувшей ночи вкупе с болью в сломанной руке, но я впервые вынужден был без всякого преувеличения признать, что одновременно она выглядела чрезвычайно привлекательной. Я никогда прежде не осознавал, что зеленые глаза и каштановые волосы так великолепно сочетаются, хотя, возможно, просто потому, что никогда раньше не встречал зеленоглазой девушки с каштановыми волосами.
Она также выглядела напряженной, нервной, как кошка, готовая к прыжку. В отличие от доктора Марстона и меня, она, по-видимому, не овладела системой Станиславского и не могла вести себя естественно,
Осторожно ступая, она подошла к моей кровати. У Буллена все еще продолжалось действие снотворного, а Макдональд не то спал, не то дремал. Сьюзен присела на стул. После того, как я спросил ее о самочувствии и состоянии пассажиров, а она - о моем самочувствии, и я ответил, а она не поверила, Сьюзен внезапно спросила:
- Джонни, если все обойдется благополучно, ты получишь другой корабль?
- Не улавливаю идеи.
- Ну, - нетерпеливо объяснила она, - если мы сумеем покинуть "Тикондерогу" прежде, чем она взорвется, или спасемся как-нибудь еще, тогда ты...
- Понял. Наверное, да. У "Голубой почты" много кораблей, а я опытный старший помощник.
- И ты будешь доволен? Снова вернешься на море? Разговор был дурацкий, что называется, в пользу бедных. Я ответил:
- Не думаю, однако, что снова вернусь на море.
- Сдашься?
- Не сдамся, а сдам дела. Тут есть небольшая разница. Не хочу провести остаток дней, ублажая преуспевающих пассажиров. Не имею в виду семью Бересфордов: отца, мать, да и дочь тоже.
Она улыбнулась в ответ, и глаза ее чудесным образом зазеленели еще ярче. Такая улыбка могла очень серьезно отразиться на состоянии больного человека вроде меня, поэтому я отвернулся и продолжал:
- Я весьма приличный механик, и у меня есть небольшие сбережения. А в Кенте стоит и дожидается меня чудесный маленький гараж, и я в любой момент могу стать его обладателем. И Арчи Макдональд тоже выдающийся механик. Мне кажется, мы составим неплохую команду.
- Ты уже спрашивал его?
- А когда было? Я ведь только сейчас все это придумал.
- Вы с ним верные друзья, не так ли?
- Верные, не верные... Сейчас-то какая разница?
- Никакой, совсем никакой. Забавно, и все. Вот боцман. Он никогда не будет нормально ходить, никто не возьмет его в море, да и на суше он вряд ли найдет приличную работу - с его-то ногой. И вот вдруг старший помощник Картер устает от моря и принимает решение...
- Все это совсем не так, - прервал ее я.
- Возможно. Куда уж мне с моим женским умом! Однако тебе не следует о нем тревожиться. Папа сказал мне сегодня, что даст ему хорошую работу.
- Да? - я рискнул снова заглянуть ей в глаза. - Что за работу?
- Кладовщика.
- Ах, кладовщика, - я не скрыл своего разочарования, но оно было бы в десять раз сильнее, если бы можно воспринимать этот разговор серьезно, если бы я мог разделять ее веру в то, что у нас есть будущее. - Что ж, очень великодушно с его стороны. В такой работе ничего зазорного нет, но как-то не представляю Арчи Макдональда кладовщиком, и все тут. Тем более в Америке.
- Может, ты выслушаешь сначала? - мягко спросила она. В то же время в голосе послышались нотки прежней мисс Бересфорд.
- Слушаю.
- Ты слышал о том, что папа строит большой нефтеперерабатывающий завод на западе Шотландии? Нефтехранилища, свой порт для бог его знает скольких танкеров?
- Слышал.
- Вот я о нем и говорю. Склады порта и завода - там по словам папы будет запасов на многие миллионы долларов и бог знает сколько людей. А твой друг во главе всего этого - и волшебная палочка впридачу.
- Это уже совсем другое предложение. Звучит чудесно, Сьюзен, просто чудесно. Страшно щедро с твоей стороны.
- Не с моей, - запротестовала она. - С папиной.
- Посмотри на меня. Повтори и не покрасней. Она посмотрела на меня и покраснела. При наличии этих зеленых глаз эффект был ошеломляющий. Я снова вспомнил о своем здоровье, отвернулся и услышал ее слова.
- Папа хочет назначить тебя управляющим новым портом. Так что тогда вы с боцманом снова будете связаны по работе.
Я медленно повернул голову и уставился на Сьюзен. Спустя некоторое время сумел собрать слова для вопроса:
- Это и есть та работа, которую он имел в виду, когда спрашивал меня, не хочу ли я у него работать?
- Конечно. А ты даже не дал ему возможности рассказать. Ты думаешь, он бросил задуманное? Он и не начинал еще. Ты не знаешь моего отца. Здесь ты уже не сможешь утверждать, что я имею к этому какое-либо отношение. Я ей не поверил.
- Не могу выразить, как... как я благодарен. Это колоссальный шанс. Знаю и признаю. Если ты еще увидишь своего отца сегодня, поблагодари его сердечно от моего имени.
Глаза ее сияли. Я никогда до тех пор не видел, чтобы так сияли глаза девушки, созерцающей мою персону.
- Так ты, так ты...
- И скажи ему: нет.
- И сказать ему?
- Возможно, это дурацкая привычка - иметь гордость, но что поделаешь, - голос мой звучал грубо не намеренно. Это выходило само собой. - Какую я ни получу работу, это будет работа, которую нашел сам, для себя, а не купленная для меня девицей. - Показать кукиш в ответ на искреннее предложение, подумал я с горечью, можно было и в более изящной форме. Лицо ее сразу как-то окаменело.
- О, Джонни, - всхлипнула она странно приглушенным голосом, отвернулась и уткнулась лицом в подушку. Плечи ее затряслись от сдерживаемых рыданий.
Я чувствовал себя совсем не в своей тарелке. Протянув руку, я неуклюже дотронулся до ее головы и сказал:
- Мне ужасно жаль, Сьюзен. Но нельзя же из-за моего отказа...
- Не в этом дело, не в этом дело, - она замотала головой, не отрываясь от подушки. Голос звучал еще глуше, чем прежде. - Все это фантазия. Нет, нет, все, что я говорила, - правда, но просто эти несколько минут мы - как бы это сказать - мы были не здесь. Мы были далеко от "Кчмпари". Ты... ты понимаешь? Я погладил ее по голове.
- Да, Сьюзен, понимаю, - хотя, откровенно говоря, не очень представлял, о чем она толкует.
- Это было как сон. - Я не мог взять в толк, когда начался этот ее сон. - В будущем. Далеко от этого ужасного корабля. И тут ты прерываешь сон, и мы снова на "Кампари". И никто, кроме нас, не знает, какой нас ждет конец. Мама, папа - их всех Каррерас убедил, что сохранит жизнь, она снова всхлипнула и продолжала: - Дорогой мой, мы сами себя обманываем. Все кончено. Сорок вооруженных людей охраняют корабль. Сама видела. На часах стоят по двое. У нашей двери тоже двое. Все двери заперты. Никакой надежды, никакой надежды. Мама, папа, ты, я, все мы завтра в это время уже перестанем существовать. Чудеса не могут случаться постоянно.
- Не все еще кончено, Сьюзен. - Я меланхолично подумал, что никогда не смог бы стать торговцем. Не смог бы даже убедить человека, умирающего от жажды в Сахаре, что ему неплохо выпить воды. - Никогда не бывает все кончено! - это прозвучало ничуть не лучше первой попытки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36