Он был одет в зеленые брюки, зеленую, покрытую пятнами пота рубашку с погонами и зеленый берет. Мечтательно прикрыв глаза, он рассматривал, как поднимается спиралями к потолку дым от зажатой в углу его рта сигареты. В руках держал автомат. Неплохо было бы узнать, сколько людей и с каким количеством автоматов несли караул по всему. "Кампари". То, что на охрану трех продырявленных калек вроде меня, Макдональда и Буллена был выделен этот молодец, говорило либо о больших людских резервах Каррераса, либо об его исключительной предусмотрительности. Возможно, и о том, и о другом.
- Что вы здесь делаете, мисс Бересфорд? - поинтересовался я.
Она подняла глаза, вздрогнула, и инструменты задребезжали на подносе.
- О, как я рада, - сказала она так искренне, что мне показалось, будто это и на самом деле так. - Я думала, я... Как вы себя чувствуете?
- Так, как выгляжу. Почему вы здесь?
- Потому что она мне нужна, - заявил доктор Марстон, медленно выпрямляясь. - Когда имеешь дело с такими ранами, необходим помощник. Да будет тебе известно, Джон, что медицинские сестры обычно бывают женского пола и по возможности молодые. У нас на "Кампари" только две представительницы этой категории людей. Мисс Бересфорд и мисс Харкурт.
- Что-то не вижу здесь никаких следов пребывания мисс Харкурт, - заметил я, пытаясь представить себе очаровательную актрису в жизненной роли Флоренс Найтингейл, но воображение мое отказалось справиться с такой абсурдной задачей. Я даже не смог представить ее в этой роли на экране.
- Она здесь была, - оборвал меня доктор. - Она упала в обморок.
- Тогда ясно. Как боцман?
- Вынужден попросить тебя не разговаривать, Джон, сурово изрек он. Ты потерял много крови и очень ослаб. Пожалуйста, береги силы.
- Как боцман? - повторил я. Доктор Марстон вздохнул.
- С ним все в порядке. В том смысле, что для жизни опасности нет. Аномально толстый череп, так бы я сказал. Он его и спас. Сотрясение, конечно, но трещины, я думаю, нет. Трудно говорить без рентгена. Дыхание, пульс, температура, давление - никаких симптомов серьезных травм мозга. Меня беспокоит его нога.
- Нога?
- Пателла, по-вашему коленная чашечка. Полностью раздроблена - не восстановишь. Сухожилия порваны, берцовая кость сломана. Нога распилена пополам. Должно быть, несколько пуль попало. Проклятые убийцы!
- Ампутация? Вы не думаете...
- Не надо ампутации, - он раздраженно потряс головой. - Я удалил все осколки, что смог найти. Кости либо надо сращивать, и тогда нога станет короче, либо металлические шины. Одно я могу сказать твердо: колено это он никогда больше не согнет.
- Так он останется хромым. На всю жизнь?
- Мне очень жаль, но это так. Я знаю, что вы друзья.
- Значит, для него с морем покончено?
- Мне очень жаль, - повторил Марстон. При полной своей некомпетентности в медицине, он был все же славным стариком. - Теперь твоя очередь, Джон.
- Да, - я не ожидал ничего хорошего от этой своей очереди. Я посмотрел на охранника. - Эй, ты. Да, ты. Где Каррерас?
- Сеньор Каррерас, - молодой человек бросил окурок на персидский ковер и растер его каблуком. Лорда Декстера хватил бы удар при виде этакого. - Не мое дело знать, где сеньор Каррерас.
С этим ясно. Он говорит по-английски. Меньше всего меня в тот момент занимало, где находится Каррерас.
Марстон достал свои большие ножницы и приготовился резать мне брюки.
- А капитан Буллен? - спросил я. - Какие шансы?
- Не знаю. Он сейчас без сознания, - доктор запнулся. - Он ранен дважды. Одна пуля прошла навылет - через плечо, разорвав грудную мышцу. Другая попала в правую половину груди чуть пониже, сломала ребро, а потом, наверно, пробила легкое около верхушки. Пуля застряла в теле, почти наверняка поблизости от лопатки. Мне придется оперировать, чтобы извлечь ее.
- Оперировать... - от одной мысли о том, как старина Марстон режет тело лежащего без сознания Буллена, мне сделалось дурно. Я проглотил слова, чуть не сорвавшиеся далее с моего языка, и продолжал: - Оперировать? Вы берете на себя огромную ответственность, вы рискуете на всю жизнь испортить свою профессиональную репутацию.
- Жизнь человека поставлена на карту, Джон, - торжественно заявил доктор.
- Но вам, возможно, придется вскрывать грудную полость. Серьезная операция, доктор Марстон. Без ассистентов, без обученных медсестер, без компетентного анестезиолога, без рентгена, а вдруг вы вынете пулю, которая закупоривает смертельную рану в легком, плевре или еще там где-то. Кроме всего прочего, пуля могла и отклониться, - я глубоко вздохнул. Доктор Марстон, не могу выразить, как я уважаю вас и восхищаюсь вами за одну только мысль оперировать в таких невозможных условиях. Но вы не будете рисковать. Доктор, пока капитан не в состоянии исполнять свои обязанности, я командую "Кампари". По крайней мере номинально, - добавил я с горечью. - Запрещаю вам брать на себя ответственность за исход операции при столь неблагоприятных обстоятельствах. Мисс Бересфорд, вы свидетель.
- Что ж, Джон, возможно ты и прав, - признал Марстон с важностью. Неожиданно он помолодел лет на пять. - Действительно, ты, наверно, прав. Но мое чувство долга...
- Оно делает вам честь, доктор. Но вспомните о всех тех, кто еще с первой мировой носит в груди пулю и держится молодцом.
- И это, конечно, и это. - Никогда прежде мне не приходилось доставлять человеку такое облегчение. - Так что, дадим шанс природе?
- Капитан Буллен здоров, как бык. - По крайней мере, у старика теперь оставался шанс выкарабкаться. Я чувствовал себя так, будто только что спас человеческую жизнь. Устало пробормотал: - Вы были правы, доктор. Боюсь, я заболтался. Налейте мне, пожалуйста, воды.
- Конечно, мой мальчик, конечно, - он принес воды, проследил, как я пью, и участливо спросил: - Лучше теперь?
- Благодарю, - голос мой совсем ослаб. Я шевелил губами, силясь сказать что-то, но слов не было слышно. Встревоженный Марстон поднес ухо к моим губам, пытаясь разобрать, что я говорю, и я прошептал медленно и ясно: - У меня бедро цело, сделайте вид, что оно сломано.
Он уставился на меня отражавшим изумление взглядом, приоткрыл было рот, но вовремя прикусил язык. Старина вовсе не был таким уж тугодумом. Он кивнул головой и осведомился:
- Вы готовы? Я начинаю. И начал. Сьюзен Бересфорд ему помогала. Дело мое было не так плохо, как представлялось при первом взгляде на окровавленную ногу. Одна пуля прошла навылет, а рваные раны на бедре от двух других были неглубоки, хотя и обильно кровоточили. Все время своей работы доктор Марстон, не закрывая рта, комментировал для охранника глубину и серьезность моих ранений, и худо бы я себя почувствовал, не знай, что все это - бойкое вранье. Охранника он, несомненно, должен был убедить. Очистив и перевязав раны - пытку эту я стоически перенес, не желая визжать в присутствии Сьюзен Бересфорд, - он наложил на ногу шины и туго их прибинтовал. Проделав это, он подложил под ногу стопку подушек, зашел в амбулаторию и возвратился с походным набором средневекового инквизитора: блоком, тяжелым грузом на проволоке и кожаным ремнем. Ремень он застегнул на моей лодыжке.
- Это еще зачем? - взорвался я.
- Я медицинский офицер, заруби себе это на носу, - резко отшил меня он. При этом левое веко его едва заметно опустилось. - Вытяжение, мистер Картер. Или, может быть, вы желаете всю жизнь хромать на короткой ноге?
- Прошу прощения, - возможно, я слегка недооценивал старину Марстона. Ничто и никогда не изменит моего мнения о нем как о враче, но в других делах он был весьма находчив. Первым делом человек типа Каррераса поинтересовался бы, почему это пациент со сломанной берцовой костью не лежит на вытяжении. Марстон ввинтил два крюка в отверстия в потолке, подвесил блок, пропустил через него проволоку и прикрепил ее конец к ремню. Все это оказалось не слишком неудобно. Затем он поднял отрезанную брючину, удостоверился, что охранник не следит за ним, побрызгал на нее водой и выжал над повязкой. Даже для себя я вынужден был признать, что редко видел более убедительное зрелище полностью и тщательно лишенного подвижности пациента.
Окончил он как раз вовремя. Они со Сьюзен Бересфорд уже складывали инструменты, когда распахнулась дверь, и вошел Тони Каррерас. Он внимательно и изучающе оглядел Буллена, Макдональда и меня - это был не тот человек, который мог многое пропустить - и подошел к моей койке.
- Добрый вечер, Картер, - любезно поздоровался он. - Как вы себя чувствуете?
- Где там ваш кровожадный папаша? - полюбопытствовал я.
- Кровожадный папаша? Вы несправедливы к моему отцу. В данный момент спит. Рука причиняла ему невыносимую боль после того, как Марстон с ней закончил, - этому я ничуть не удивился - и он принял снотворное. Все люки славного "Кампари" задраены на ночь, а капитан Тони Каррерас заступил на вахту. Вы можете спать спокойно. Вам интересно будет узнать, что мы только что засекли Нассау на радаре, 40 румбов по левому борту, так что ли вы, навигаторы, говорите. Значит, вы все-таки не сбивали нас с толку этим курсом.
Я застонал и отвернулся. Каррерас подошел к Марстону.
- Как они, доктор?
- А как они должны, по-вашему, быть после того, как эти головорезы продырявили их пулями? - с горечью спросил Марстон. - Капитан Буллен то ли выживет, то ли нет, я не знаю. Макдональд, боцман, будет жить, но на всю жизнь останется хромым, с негнущейся ногой. У старшего помощника сложный перелом бедренной кости. Совершенно раздроблена. Если через пару дней он не попадет в больницу - тоже охромеет, да итак ему уже никогда по-настоящему не ходить.
- Я искренне сожалею, - признался Тони Каррерас. Похоже было, что он говорит правду. - Убивать и калечить людей - это непростительная расточительность. Ну, скажем, почти непростительная. Некоторые обстоятельства оправдывают и ее.
- Ваше человеколюбие делает вам честь, - отозвался я со своей подушки.
- Мы - гуманные люди, - заявил он.
- И блестяще это доказали, - я выгнул шею, чтобы посмотреть на него. - Но все же могли бы быть предупредительнее к умирающему.
- В самом деле? - он великолепно умел выгибать брови.
- В самом деле. Вот ваш Дэниел Бун, - я кивнул на часового с автоматом. - Вы разрешаете своим людям курить на часах?
- Хосе? - он улыбнулся. - Хосе - заядлый курильщик. Отнимите у него сигареты - и он тут же объявит забастовку. Он, кстати, Картер, не перед Букингемским дворцом дежурит. Что это вы внезапно всполошились?
- Вы слышали, что сказал доктор Марстон. Капитан Буллен. Он в критическом состоянии, у него пробито легкое.
- А, я, кажется, понял. Вы согласны с этим, доктор?
Я затаил дыхание. Возможно, старина так и не разобрался, о чем, собственно, идет речь. Но я опять недооценил его хитрость.
- Для человека с пробитым легким, - веско изрек он, - нет ничего хуже прокуренного воздуха.
- Понятно. Хосе! - Каррерас быстро сказал что-то охраннику по-испански, тот мило улыбнулся, поднялся и направился к двери, прихватив с собою стул. Дверь захлопнулась за ним.
- Никакой дисциплины, - вздохнул Тони Каррерас, - разве так караул у Букингемского дворца марширует, Картер? А этот на стуле качается. Наша, латинская кровь, ничего не попишешь. Но предупреждаю: ценность его как часового это не снижает. Не вижу никакого вреда в том, что он будет караулить снаружи, разве что кто-то из вас пожелает выпрыгнуть в море через иллюминатор, да и для этого вы все не в том состоянии, вряд ли вы сумеете здесь что-нибудь натворить, - он помолчал и оценивающе осмотрел меня. - Странно, что вы так нелюбопытны. Картер. На вас непохоже. Наводит, знаете ли, на подозрения.
- А чего любопытствовать? - проворчал я, - нечего тут любопытствовать. Сколько у вас этих вооруженных головорезов на борту "Кампари"?
- Сорок. Неплохо? Если уж точно, тридцать восемь бойцов. Одного убил капитан Буллен, другому вы серьезно повредили руку. Где это вы, Картер, научились так стрелять?
- Случайность. Сердан пришел в себя?
- Да, - коротко ответил он. Похоже было, что он не хочет говорить о Сердане.
- Он убил Декстера? - упорствовал я.
- Нет. Вернер - сиделка. Тот, которого вы убили сегодня вечером. Смерть одного из коллег до странности мало волновала этого профессионального гуманиста. - Униформа стюарда и поднос с едой на уровне лица. Ваш главный стюард, Уайт, дважды его встретил и не заподозрил. Конечно, он к Уайту ближе, чем на тридцать футов не подходил. А Декстеру просто не повезло, что он заметил, как этот стюард отпирает радиорубку.
- Полагаю, что этот же кровожадный дьявол убил и Броунелла?
- И Бенсона. Бенсон застукал его, когда тот выходил из радиорубки, убрав Броунелла. Он его застрелил. Вернер собирался перекинуть его прямо через борт, но как раз внизу толпился народ - из команды. Он отволок его к левому борту. Опять внизу люди. Вот он и запихал его в рундук вместо спасательного жилета, - Каррерас ухмыльнулся. - Тут уже вам не повезло, что вы встали возле того рундука прошлой ночью около полуночи, когда мы послали Вернера избавиться от тела.
- А кто придумал эту штуку с липовым радиотехником в Кингстоне, который просверлил дырку из радиорубки в вентиляционную трубу и подключил наушники в каюте Сердана к приемнику? Сердан, ваш старик или вы?
- Мой отец.
- А идея троянского коня. Тоже ваш отец?
- Он выдающийся человек. Теперь я понял, почему вы были не любопытны. Вы знали.
- Догадаться было несложно, - промолвил я задумчиво, - да только уже было поздно. Все наши беды начались в Карраччо. А эти огромные контейнеры мы погрузили именно в Карраччо. Теперь-то я понимаю, почему такой ужас обуял грузчиков, когда один из контейнеров чуть не выскользнул из строп. Теперь я понимаю, почему вашему старику так чертовски необходимо было осмотреть трюм - не для того, чтобы отдать дань уважения покойникам в гробах, а посмотреть, как поставили его людей, смогут ли они выбраться из контейнеров. А прошлой ночью они вышибли стенки и взломали люки. Сколько человек на контейнер, Каррерас?
- Двадцать. Как сельди в бочке набились, бедняги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36