— Слушай, мы оба ненавидим этого шелудивого старого пса — это ясно. Но помни вот о чем: не вздумай тронуть его до того, как сокровища окажутся в наших руках. А вот после этого — сколько угодно.
Мхирени кивнул.
— Верно, — проворчал он. — И то же самое относится к греку. — После этого они — Хумнас со свечой пошел первым — начали спускаться вслед за Гуигосом в самую настоящую кромешную тьму.
Лестница оказалась крутой и узкой, но ступеньки были сухими. В середине они были истерты будто по лестнице на протяжение долгих столетий сновали бессчетные тысячи ног.
Лестница закручивалась винтом и вдруг совершенно неожиданно расширилась и выпрямилась. Ступеньки были вырублены в стене с левой стороны и своды были очень низкими — где-то на уровне плеч, так что иракцам приходилось спускаться полупригнувшись. С правой же стороны была пустота, чернильно-черная и эхом отзывавшаяся на звук их шагов. Мхирени по дороге носком ноги сбросил туда валявшийся на ступеньке камешек и стал вслушиваться, дожидаясь когда же тот достигнет дна. Через несколько секунд его любопытство было удовлетворено, но раздался не стук, а всплеск. Где-то внизу была вода, причем очень и очень далеко.
Противоположная стена расщелины была черной и неровной со множеством выступов, в неверном свете отбрасывающих колеблющиеся тени.
Вдруг обоим одновременно пришла в голову мысль о том, как будет страшно, если свеча вдруг погаснет. Представив себе это, Мхирени непроизвольно схватил Хумнаса за плечо, а тот в свою очередь полуобернулся и вытащил из кармана вторую свечу.
— Ты считаешь ступени? — хрипло прошептал Мхирени. Когда он брал у товарища свечу стало заметно, что пальцы его огромных рук мелко дрожат.
— Две дюжины, — тут же отозвался Хумнас. — Вместе со следующей будет двадцать пять.
— Всего двадцать пять? — удивленно переспросил Мхирени. — Боже мой! А ощущение такое будто мы уже прошли полпути в ад! Кстати, а как интересно ему это удается?
— Что? — спросил Хумнас. В мерцающем свете было видно, что он очень бледен. — Ты про старую горгулью что ли? Что ему удается?
— Видеть в темноте, — ответил Мхирени. — Как он ухитряется находить дорогу? Ты заметил чтобы он зажигал свечу? Лично я что-то не видел.
— Нет, свечи у него нет. — Хумнас нахмурился. — Под одеждой у него заранее приготовленные факелы — я сам их делал. Но вот свечи у него точно не было. — Он пожал плечами. — Впрочем, мне доводилось слышать о таких людях — которые могут видеть в темноте. Подумаешь! Ведь коты же, к примеру видят? Может все дело как раз в этих его проклятых желтых глазищах! Пошли, не отставай…
Еще через пять или шесть шагов стены расщелины снова сомкнулись, и проход стал даже более узким чем раньше, так что спускаться приходилось уже чуть ли не боком. Но лестница по-прежнему уходила вниз. И вдруг, когда они неожиданно завернули за угол впереди блеснул яркий свет!
Они увидели что расщелина превратилась в огромную пещеру посреди которой на камне сидит поджидающий их Гуигос…
ГЛАВА ВТОРАЯ
Пещера освещалась двумя вставленными в специальные крепления на грубых каменных стенах факелами. Их желтоватое неровное пламя металось в разные стороны как будто от какого-то сквозняка. Хумнас двинулся вперед и… да, верно, в пещере явно чувствовалось дуновение ветерка — он почувствовал как в лицо ему дохнуло свежим воздухом.
Хорошим, свежим, чистым воздухом, совершенно не похожим на зловонные миазмы каменной лестницы.
Пещера с низкими сводами была приблизительно пятидесяти футов в длину и тридцати в ширину, имела форму грубого овала и, очевидно, образовалась естественным образом. Правда кто-то похоже немного потрудился над стенами, так как вдоль них тянулся похожий на скамью выступ. До сих пор виднелись и следы этой работы — каменные осколки, утрамбованные в пол так, чтобы он выглядел по возможности ровным. Все это явно было сделано тысячи лет назад.
Хумнас, медленно оглядывая помещение, поднял руку и коснулся пальцами потолка. Свод оказался холодным и будто покрытым какой-то слизью.
Кое-где сочащаяся сверху влага образовала сталактиты, большинство из которых, чтобы не мешать ходить по пещере, было обломано. В центре пещеры располагалось несколько больших камней, на одном из которых и восседал сейчас Гуигос.
Оба иракца двинулись к нему, но, приблизившись к согбенному изможденному старцу, Хумнас случайно бросил взгляд в дальний конец пещеры. Там было гораздо темнее чем в центре, и в то же время в одном месте виднелось довольно странно освещенное пятно. Хумнасу даже показалось, что он видит там какие-то яркие точки света, сверкающие в окружающей темноте как бриллианты.
Бриллианты? Может это и есть сокровища Гуигоса?
Хумнас, не удостоив старика даже взглядом, немедленно отправился к темному пятну. Мхирени следовал за ним по пятам. В глубине зала, там, куда свет факелов почти не достигал, яркие точки стали еще заметнее. К тому же, и ток свежего прохладного воздуха здесь чувствовался гораздо сильнее. Вытянув перед собой руки, Хумнас вплотную приблизился к стене. В ней, на уровне его подбородка оказалось большое — футов двух в диаметре — отверстие с неровными краями, сквозь которое был виден далекий ночной горизонт, чуть отливающий густой синевой там, где небо смыкалось с землей. А яркие блестки оказались звездами. Встав на цыпочки и выглянув наружу, Хумнас увидел те же самые звезды, но только отражающиеся в водной глади Галилейского моря в семистах пятидесяти футах под ними.
— Смотровое отверстие, — скрежещущим эхом разнесся по пещере хриплый голос Гуигоса. — И заодно вентиляция. А попробуешь вылезти наружу — упадешь с такой высоты, что буквально размажешься по камням.
— Что же это за место? — прорычал Мхирени, вернувшись к Гуигосу.
— Убежище, — ответил старик. — По крайней мере, было им раньше. Более двух тысяч лет назад, когда здесь возник город, между племенами частенько вспыхивали кровопролитные войны. Старики, женщины и дети спускались сюда и пережидали опасность. А сигнал о том, что можно выходить подавался сюда с берега Галилейского моря с помощью большого зеркала из полированной бронзы.
Сразу было видно, что это не просто догадки, а все рассказанное стариком на сто процентов истинная правда. Грубый от природы Мхирени чувствовал, что объяснение Гуигоса совершенно верно, но он не привык ничего принимать на веру без каких-либо конкретных доказательств.
— Ха! — проворчал он. — Ты, конечно древний старикашка — что верно, то верно — но уж не настолько, Джордж Гуигос!
Услышав это, старая горгулья рассмеялась — задыхаясь, хрипя, давясь смехом, который эхом отражался от стен пещеры — и в конце концов зашелся в приступе удушливого кашля. Скорее это было похоже даже не на кашель, а на какой-то предсмертный хрип. Старик раскачивался из стороны в сторону и хватал ртом воздух, одной костлявой рукой придерживаясь за камень, чтобы не упасть, а другой схватившись за ворот как будто душившего его одеяния.
Ихья Хумнас, все еще остававшийся в темной части пещеры, поспешил к старику и, подойдя, уставился на него. Сейчас, в неверном свете факелов, лицо Гуигоса больше походило на старый пергамент — кожа, казалась совершенно обескровленной. Он как будто внезапно иссох и стал похож на выбеленную кость. Казалось, даже легчайшее дуновение ветерка вот-вот может превратить его в горстку праха. За последние несколько минут с ним явно что-то произошло. Что-то ужасное, как будто все прожитые им годы вдруг решили разом навалиться на него.
"Да он ведь самая настоящая мумия, — мелькнуло в голове у Хумнаса, — но только наоборот. Мумия начинает рассыпаться только после того как ее достают из могилы… "
Вслух же он спросил:
— Вы-то как, в порядке? — Не хватало еще, чтобы Гуигос взял да и подох прямо здесь и сейчас. Во всяком случае, желательно, чтобы не сейчас.
Приступ кашля вроде бы подошел к концу. Старик перестал раскачиваться из стороны в сторону, поднес костлявое запястье к покрасневшим глазам и бросил взгляд на часы. Было уже 11. 40.
— Я… да, в порядке, — с трудом выдавил он. — Но нужно торопиться. — Гуигос с усилием поднял голову и уставился на Хумнаса. Глаза его были подернуты какой-то пеленой, а темные провалы ноздрей обведены кроваво-красной каймой, резко контрастировавшей с меловой бледностью лица
— Так как насчет сокровищ? — сказал Хумнас. — Где они?
— Помоги-ка мне. — Гуигос протянул свои паучьи лапки.
Иракцы легко, как ребенка, подняли его, поставили на ноги и продолжали поддерживать, чтобы не упал. Старик поднял иссохшую руку и указал корявым пальцем куда-то вперед.
— Туда… Там…
Они взглянули в указанном направлении. Там свисающий с потолка толстенный сталактит сросся с торчащим из пола грибовидным сталагмитом так, что вместе они образовали колонну. Между этой колонной и стеной царила уже не просто тень, а самая настоящая темнота. Хумнас едва не ахнул. Не там ли был вход в потайную пещеру с сокровищами?
— Давай, я поведу Гуигоса, — сказал он Мхирени, — а ты захвати один из этих факелов.
Гуигос был совсем плох. Вся его прежняя сила, или по крайней мере то, что скрепляло его воедино, казалось просто утекала из него. Теперь он все больше становился тем, чем и должен был быть: древним, полуживым мешком с костями. Да один сифилис должен был прикончить его еще много лет назад. Но Хумнас был не брезглив, подхватил старика-сифилитика и, отвернувшись в сторону, чтобы не чувствовать его зловонного дыхания, последовал за Мхирени, который, подсвечивая себе факелом, уже скрывался за колонной.
Позади сталактита оказалась невысокая арка, ведущая во вторую пещеру — поменьше. Она оказалась пустой, практически голой и в общем очень похожей на свою более просторную соседку. Только у одной стены торчали два бронзовых рычага: массивные стержни высотой в человеческий рост, нижние концы которых исчезали в специальных прорезях в полу. Между рычагами в углублениях виднелись верхушки двух полированных каменных плит, немного выступающих из пола. Размером они были где-то пять на восемнадцать дюймов, а вот уж о толщине или высоте плит можно было только догадываться.
Хумнас приблизился к той, что была справа. На ней был вырезан один-единственный знак — то ли U-образный, то ли каплевидный. Левая плита была украшена таким же знаком, только перевернутым. Гуигоса, похоже, первая плита не больно привлекала, поскольку он сразу впился взглядом в ту, что находилась слева.
— Здесь, — каркнул он. — Вот этот рычаг, и эта плита. Под ней сокровища…
Последнее слово подействовало на Хумнаса как удар под ребра. Он тут же выпустил старика и тот сразу плюхнулся на каменный пол. Хумнас подошел к рычагу, взялся за него и, напрягшись, попробовал стронуть с места.
Но стержень даже не шелохнулся. Какой бы механизм он не приводил в действие, тот за долгие годы явно вышел из строя.
Мхирени воткнул горящий факел в кучку щебня у стены и поспешил на помощь товарищу. Теперь они навалились на рычаг сообща. Наконец толстый бронзовый стержень неохотно со скрипом подался на дюйм или два, а каменная плита с U-образным знаком немного приподнялась, обнажая пыльный ряд тянущихся по периметру выбитых на ней непонятных значков.
Гуигос попытался встать, но не смог. Тогда он подполз к плите и дотронулся до нее дрожащими пальцами. Его высохшие губы при этом зашевелились, как будто он безмолвно читал какую-то молитву — а может изрыгал богохульствова, чересчур отвратительные, чтобы произносить их вслух. Казалось, старик начинает подпитываться какой-то исходящей от полированного камня силой. Он неожиданно торопливо принялся стирать пыль с древней надписи, затем повернул голову и устремил свой пылающий взгляд на вцепившихся в рычаг помощников.
— Отдохните пока, — сказал он немного окрепшим голосом. — У рычага есть стопор, так что назад он не вернется. Механизм устроен так, что рычаг сдвигается на одно деление за раз. — Он указал на строчку письмен. — Ты можешь прочесть это, Хумнас? А ты, Мхирени? Конечно, нет. А вот я могу! Слушайте.
Он снова перевел взгляд на плиту и обоим иракцам, когда его узкие губы начали произносить незнакомые слова, стало вдруг очень страшно. Они не понимали их смысла, хотя среди этой тарабарщины определенно попадались смутно знакомые звуки. Да и вообще, то, что срывалось с губ Гуигоса, было ни чем иным как набором непонятных звуков, взятых из колдовской книги какого-то древнего мудреца, или каким-то дьявольским заклинанием. В любом случае, звучало это ужасно и чем дальше Гуигос читал, тем все больше креп его голос. Через несколько мгновений надпись была дочитана до конца.
Как только отзвучало последнее эхо этих странных и жутких звуков, по пещере вдруг пронесся порыв ветра от которого бешено заметалось пламя факела, а мгновение спустя из отверстия, выходящего на Галилейское море, послышался оглушительный удар грома, прокатившийся по обеим пещерам так, будто они были наружным и внутренним слуховыми проходами какого-то гигантского уха.
В неверном свете факела глаза Гуигоса приобрели какое-то дьявольское выражение.
— Надвигается буря, — зловеще улыбнувшись сказал он. Затем взглянул на часы — («Как-то жадно», — подумал Хумнас) — облизнул дрожащие губы и прикрикнул: — Быстро, тяните! До следующей черты, поднимем плиту еще немного!
— В чем дело? — взвился Мхирени, явно недовольный и немного испуганный. — Что происходит? Какие-то слова на камне… Разве это сокровище? А гроза? Откуда она взялась, ведь еще каких-нибудь десять минут назад небо было совершенно чистым!
Хумнас почувствовал, что испуг товарища передается и ему. Он попытался побороть это чувство. Сейчас трусить было никак нельзя, а особенно это относилось к Мхирени. Парень был силен как бык и без него плиту просто не поднять.
— Якоб! — рявкнул он, страясь грубостью прикрыть растерянность. — Якоб, что с тобой такое? Подумаешь, какая-то гроза! А что касается плиты, то на ней просто выбит текст, подсказывающий где спрятано сокровище!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42