Я ведь тоже ношу.
Вася молчал. И слушать противно, и возражать неохота. Вот так тихоня! Даже Ярков в тысячу раз лучше Мити.
К ним подошла сгорбленная старушка. До чего же она была старенькая и слабенькая! Бугрину показалось, что она вот-вот переломится и упадет. Старуха шла, опираясь на суковатую палку. Забыв обо всем, Вася поспешил ей навстречу и взял ее под руку.
- Спасибо, миленький, спасибо.
Ребята подсадили бабушку на переднюю площадку трамвая. Ехали долго.
- Ноги-то вытирайте хорошенько, - предупредила старушка, когда они вошли в ветхие сенцы. Митя тщательно вытер ботинки тряпочкой и передал ее Васе.
Едва они вошли в полутемную комнату с завешанными окнами, как Митя, косясь то на бабушку, то на Васю, перекрестился. А Вася не знал, что ему делать.
Старушка устремила на него маленькие подслеповатые глазки.
- Родители живы?
- А как же, в Оксиновке живут.
- При них-то чего не живешь?
- Учиться надо, трактористов не хватает.
- Ох, уж трактористы из вас!
Старушка усадила ребят за стол, поставила сахарницу с мелко наколотыми кусочками сахара, нарезала хлеб.
- Пейте чай, наверно голодные.
- Нет, бабушка, мы сыты.
- Глядите-ка, так уж и накормили досыта... На казенных харчах не разжиреешь.
- Хватает нам, бабушка, - с обидой сказал Вася.
- Ну, ладно, молодой да обидчивый! Старшие говорят - слушать надо, а вам бы только перечить...
Старушка включила свет, надела очки и села к столу, взяв в руки толстую книгу.
- У старых учиться уму-разуму надо. Вы не те книжки читаете, поэтому в бога перестали верить.
Старушка читала о том, как жили святые, сколько несчастий претерпели, как смиренно молились и за это бог их вознаградил - сделал святыми. Вася смотрел на морщинистое лицо бабушки и думал: "Хоть бы чуть-чуть улыбнулась. Неужели ей самой не смешно? - Вася перевел взгляд на приятеля. - Неужели и Мите не смешно?"
- А где сейчас святые? - с наивным видом спросил Вася.
Старуха поверх очков взглянула на него.
- Все узнаешь, - ласково улыбнулась она, - будешь ходить в церковь и все узнаешь. Почему в церковь не ходишь?
"Потому что бога нет!" - хотел крикнуть Вася в лицо старухе, но вместо ответа молча стал собираться. Старушка взяла из его рук фуражку и ласково погладила по голове.
- Нелюдим ты больно... Ну-ка покажи свой голосок. Митя больно хвалит тебя.
- Не умею петь.
- А ты спой, спой.
Митя стал горячо уговаривать Васю.
- Чего пристал? Настроения нет, - отмахнулся Вася.
- Ну хорошо, послушай, как мы с внучком поем, может, подтянешь, сказала старуха. Два голоса - один тягучий, приторный, другой басовитый, не устоявшийся - затянули молитву. Лицо у Мити приняло смиренное выражение.
Вася не вытерпел, прыснул, охватил фуражку и выбежал во двор. Возле калитки он остановился: "Как во сне. Неужели это было?"
- Зачем же так? - услышал он за спиной голос Мити. - Нехорошо.
Вася насмешливо стрельнул глазами.
- Ты не сердись, - быстро зашептал Митя, - бабушка хочет, чтобы ты в хоре пел. Поп обещал взять меня к себе в послушники. Потом из меня дьяка сделает. А мне в послушники стыдно идти. Когда бабушка к сыну уезжала, я в училище поступил. А теперь не знаю, учиться мне в училище или бросить. Ругается бабушка все время.
Митя вздохнул и внезапно загоревшимися глазами взглянул на Васю.
- Давай вместе пойдем в послушники. Голос у тебя хороший, бабушка поговорит с попом.
- А это не видел? - Вася поднес к лицу Мити кукиш. - Ничтожный ты!
Митя отвернулся и медленно пошел к дому.
- Нет, ты постой. - Вася схватил Митю за плечо. - Я бы к такой ведьме сроду не пошел. - И Вася насмешливо протянул: - Х-хосподи исусе, прости нас грешных... - передразнил он Митю, закатывая глаза под лоб. - Лапоть ты, противно смотреть.
Когда Митя вернулся в дом, на столе, кроме сахара и хлеба, лежали сдобные пироги, ватрушки, сало, стояла в вазочке варенье.
"У жадоба, для Васьки пожалела", - со злостью подумал Митя.
- Сегодня ты выучишь молитву святому. Николаю. Пока не выучишь, за стол не сядешь.
- Не запоминаю я, - угрюмо сказал Митя.
- Ничего, есть захочешь - запомнишь... Ох-хо-хо! И откуда такие дети берутся! Почему не почитаешь меня?
- Почитаю...
- Спасибо, отпочитал, вовек не забуду! - старушка вдруг со злостью постучала сухоньким кулаком по столу. - Ну нет, будет по-моему, слышишь? Я с тобой совладаю... В хоре тебе петь, а не шарамыжничать где-то. И деньги будешь хорошие получать.
- Не пускают меня из училища, - умоляюще произнес Митя, - государство деньги израсходовало: обули меня, одели.
- Государство не обеднеет. Выкинь им обувку. Там вас только бездельничать учат.
Потребность рассказать кому-нибудь про Митю и его бабушку гнала Васю в общежитие. Первым, кого он встретил из воспитанников, был Юрка. Он стоял возле ворот училища, прислонившись к электрическому столбу. Увидев Васю, он поспешил навстречу товарищу.
- Твоя Оля в кино ушла, - дрогнувшим голосом сообщил он. - С Иваном Сергеевичем ушла... Беги, может, догонишь.
Вася прикусил губу: "Что же делать?" Не сговариваясь, они побежали. Вернулись через час уставшие и промокшие насквозь. Дождь, как нарочно, сыпал и сыпал.
- Они увидели нас и спрятались, - беспрестанно повторял возмущенный Юра. - Я бы на твоем месте отлупил Ивана Сергеевича!
Мрачно и грязно в эту пору в саду. Почерневшие деревья, голые, сучковатые, сиротливо, одиноко вздрагивают от ветра. Галки и воробьи, нахохлившись, сидят на ветках и, словно выжидая хорошей погоды, косятся то на землю, то на небо.
Вася вспомнил про Митю.
- Только никому пока...
- Никому! - заверил Юра.
Дождь кончился, небо начало синеть. Ярков сидел один в мокрой беседке под орешиной. С орешины то и дело срывались капли дождя, попадали Косте под воротник. Он ежился.
"Бежать или обождать до весны? - раздумывал Костя. - Хотя бы партнера подходящего найти. Одному скучно, а Юрка трусит, это факт!"
- Целый час жду, - набросился он на Юру, когда тот, чем-то озабоченный, устало присел на край скамьи.
- Дело было.
- Лисица ты, а не человек. Виляешь хвостом туда-сюда...
- Ладно, завтра решим.
- Ты меня завтраками не корми, сыт по горло! - заорал вдруг Ярков. Трусишь, окажи, без сопляков обойдусь.
- У меня тайна есть, - с чувством превосходства заявил Юра и на всякий случай оглянулся. - Если поклянешься - окажу.
Костя насмешливо уставился на товарища, но все же внимательно выслушал Юру.
- М-да... Это дело серьезное, - сказал он. - Ты пока молчи. Вот так святоша! - Ярков покачал головой. - Ничего, мы его воспитаем. - Костя похлопал Юру по плечу. - А ты парень не такой уж плохой... Я один теперь сижу, переходи на мою парту. Ладно?
Юра согласно кивнул толовой.
...Перед сном Вася с беспокойством посмотрел на пустую постель Мити. "Целый вечер будет бабуся пичкать его святыми да уговаривать школу бросить. Надо было забрать Митю с собой, а я ушел, даже не попрощался с ним. Эх, Митя, Митя!"
Глава двадцать восьмая
ТОВАРИЩИ
В начале года Митя Полев учился неплохо, задания выполнял аккуратно. Но в последнее время мастера стали замечать за ним леность. Особенно это бросалось в глаза в первый день недели. По понедельникам Митя сидел на занятиях угрюмый, отвечал сбивчиво, рассеянно. Мастерам приходилось ставить ему двойки.
Петр Александрович не раз пытался беседовать с Полевым. Митя ежился, опускал глаза и упорно молчал. Обеспокоенный мастер, наконец, решил переговорить с Галиной Афанасьевной.
На другой день после занятий Галина Афанасьевна вызвала Митю к себе в кабинет.
- Почему у тебя, Митя, не ладится с учебой? Может быть, к тебе прикрепить кого-нибудь из отличников? - спросила она.
Митя вдруг встал со стула, глубоко вдохнул воздух, как будто ему было душно, и выпалил:
- Исключите меня... Я учиться не буду.
- Почему?
- Так, не хочу.
- Мы должны знать причину.
Полев опустил голову.
- Придется сходить к тебе домой, - сказала Галина Афанасьевна.
- Нет, нет, - испуганно запротестовал Полев. - Не ходите, бабушка не любит, когда к нам чужие ходят.
- Но я-то не совсем чужая, - улыбнулась Галина Афанасьевна. Надеюсь, не прогонит.
- Она верующая...
- Веры у нее я отнимать не собираюсь. А вот насчет тебя придется с ней поговорить, - уже строже закончила Галина Афанасьевна.
В дверь постучали. Вошел Юра. Он проводил глазами Полева, который как-то странно, боком прошел мимо него.
- Вы уже все знаете?
- Все знаю.
- И про крестик?
Оказывается, про крестик замполит ничего не знала.
В кабинет вошли Оля, Иван Сергеевич и еще несколько воспитанников члены комсомольского комитета училища. Ребята подвинули стулья поближе к замполиту.
- Дело такое, - начала Оля. - Корнакова обязали от комсомольской организации проверить, как ребята посещают кружки во Дворце культуры. Мы два раза созывали собрания, чтоб заслушать его отчет, а он не является.
- Галина Афанасьевна, вы только подумайте, - возмущенно замахал руками Иван Сергеевич. - Ребята иногда ходят в кружки, иногда нет. "Почему?" - спрашиваем, а они указывают на Сашку: комсомолец и то не ходит, а нам, мол, и подавно можно. Понимаете, какие настроения? А все он, Корнаков, виноват. Сначала совсем не хотел участвовать в кружке: "Учеба, говорит, пострадает". Ну, мы, конечно, убедили его на бюро. А потом он заявляет руководителю кружка: "Играю на гармошке - и хватит с меня, а ноты я все равно не выучу. У меня пальцы приучены без нот играть". Врет, конечно. И петь не хочет. "Артистом, говорит, не собираюсь быть. Время зря терять не хочу". А без него хор - не хор. Голос просто бархатный какой-то, медовый... - восхищенно закончил Иван Сергеевич. Но, видимо вспомнив, зачем пришел сюда, развел руками. - Ну что с, ним делать? Он один раз даже с концерта ушел.
- Главное, не отчитывается, собрания срывает, - заметила Оля.
- Вызовите Корнакова на бюро и побеседуйте с ним, - посоветовала Галина Афанасьевна.
Комсомольцы переглянулись. Иван Сергеевич решительно взмахнул ладонью.
- Верно, вызовем. Всыплем ему, как следует.
- Заодно и насчет вот напомните: без нот ему не быть хорошим гармонистом.
- Это мы напомним, - улыбнулся Иван Сергеевич.
Воспитанники встали, чтобы уйти, но Галина Афанасьевна остановила их. Только сейчас они заметили, что замполит чем-то взволнована.
- С Полевым нехорошо получается, - после небольшого молчания сказала Галина Афанасьевна.
- Ну что с ним поделаешь! Слова не добьешься! - с досадой сказала Оля.
- Я индивидуально беседовал, ну его, - махнул рукой Иван Сергеевич, ни рыба он, ни мясо...
- Полев очень плохо учится. Почему? Не знаете! С кем он дружит? - уже строго спросила Галина Афанасьевна.
- Вообще-то ни с кем, дичится.
- Вы даже не поинтересовались, почему у него нет друзей, почему он сторонится всех? Что он делает по воскресеньям дома? Ходит парень, в землю смотрит, никого не трогает, - замполит испытующе взглянула на Ивана Сергеевича, - как говорят, "ни рыба ни мясо", ну и хорошо... А вы знаете о том, что Полев носит крест и агитирует других ходить в церковь?
Вечером Иван Сергеевич взял из красного уголка шахматы и принес в свою комнату. Он с деланым огорчением огляделся.
- Никого? На свидания убежали, одни мы с тобой, Митя, остались.
Полев, поспешно спрятав письмо под подушку, недоверчиво покосился на комсорга. Иван Сергеевич сел за стоя, расставил шахматные фигуры, предложил Полеву сыграть партию.
- Не умею, - отмахнулся Митя.
- Научу, - настаивал Иван Сергеевич.
- Не хочу, - отрезая, нахмурясь, Полев.
- Это другое дело.
Иван Сергеевич обошел стол и сел на край Митиной кровати. Он решил было сразу начать серьезный разговор, но, всмотревшись в сердитое лицо Полева, передумал.
- Я давно заметил: невеселый чего-то ходишь, нос повесил. Неудачно влюбился? Когда человек невеселый, одна причина: неудачная любовь. Ты скажи, кто она? Я помогу.
Полев молчал.
- Учти, девушки любят веселых, умных, и чтобы разные случаи рассказывали: из книг, из жизни.
- О девушках я не думаю, - разжал, наконец, рот Полев. - Других забот много.
Полев взглянул на будильник, зевнул и стал снимать гимнастерку.
"Такого черствого человека я еще не видел, - возмущенно подумал Иван Сергеевич. - Не читает, не рисует, не поет, даже в кино редко ходит. Ну что это за человек?"
Иван Сергеевич чуть не вскрикнул, увидев на шее Мити крест: маленький, желтенький, на шпагате. Полев мельком взглянул на Ивана Сергеевича и поспешно засунул крестик под рубашку.
- Не прячь, я видел, - усмехнулся Иван Сергеевич.
Полев закутался в одеяло. Но когда Иван Сергеевич встал, чтобы уйти, Митя отбросил одеяло и со слезами на глазах подбежал к Ивану Сергеевичу.
- Не говори! Не говори ребятам, засмеют. Ради бога не говори. Иван Сергеевич ухватил Митю за плечи и с горечью сказал:
- Как ты мог опуститься до этого? Эх ты, человек!..
Глава двадцать девятая
"...Я ОСТАНУСЬ С РЕБЯТАМИ"
В это утро, к удивлению ребят, Митя Полев продолжал валяться в постели. Все уже умылись, а он лежал, отвернувшись к стенке.
- Опоздаешь на занятия, - предупредил Вася. - Или заболел?
- Заболел, - глухо ответил Митя.
- Ерунда, - сказал Костя и стянул с Полева одеяло. - Лежать будешь хуже скрутишься. Я всегда болезни на ногах переношу.
- Пусть лежит, - заступился за товарища Иван Сергеевич. - Позовем врача, посмотрит его.
Митя молчал. Дело в том, что у него ночью кто-то отрезал крест. Когда ребята стали уходить, он подозвал Целинцева.
- Отдай крест, - шепнул Митя.
Иван Сергеевич пожал плечами.
- Не знаю ничего...
Он решительно отвернул воротник Митиной рубашки: - знакомого шпагатика не оказалось.
Оставшись один, Митя соскочил с постели, торопливо оделся. Подумав, он заправил кровать. Второпях Митя не заметил, как из под его подушки выпало письмо.
На перемене Иван Сергеевич и Вася прибежали навестить Митю.
- Тю-тю, улетучился, - удивился Вася, подбирая с пола письмо. А Иван Сергеевич побежал разыскивать Галину Афанасьевну.
Прочитав письмо, Вася сунул конверт в карман и поспешил в класс.
- "Ч. П." - тихо сказал Вася и протянул письмо Оле.
Письмо трудно было разобрать, настолько безграмотно оно было нацарапано. Письмо было написано месяца два назад, когда бабушка Мити гостила у сына на Урале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20