В десятой главе «Детства» Лев Толстой писал об отце: «Он любил музы­ку, певал, аккомпанируя себе на фортепиано, романсы приятеля своего А... (Алябьева. - А. С.)».
А позже, когда неприятель был уже оттеснен за Рейн, Алябьев встретился с И.А. Вельяминовым, буду­щим губернатором Тобольска, который сыграет важную роль в его судьбе.
После окончания войны 1812 года в служебном фор­муляре Александра Алябьева было записано: «...употреблен в самых опаснейших местах, везде отлично ис­полнял данные препоручения». Два ордена Анны 3-й степени, орден Владимира 4-й и медаль в честь войны 1812 года получил Алябьев за свои боевые заслуги. В действующей армии Алябьев пишет для военного духо­вого оркестра «Галоп князя Оболенского», а сразу после окончания войны - первый струнный квартет. Но пока еще музыка для Александра Алябьева - талантливое дилетантство, привлекающее к нему любителей этого искусства.
Продолжая служить, Алябьев часто бывает в Петер­бурге (где встречается с Грибоедовым) и в Москве. А с лета 1821 года он постоянно живет в Петербурге.
Близкими знакомыми Алябьева становятся в эти го­ды Крылов, Арапов, Кокошкин. Дружба связывает его с А.А. Бестужевым, А.Н. Верстовским, Н.И. Хмель­ницким.
В 1822 году композитор создает свою первую коми­ческую оперу «Лунная ночь, или Домовые». Вот что пи­шет об Алябьеве, его водевилях и комических операх А.А. Гозенпуд: «...роль Алябьева в развитии водевиля значительна. Не только выдающийся мелодический дар, но и владение всеми средствами музыкальной вырази­тельности, ярко выраженная индивидуальность сказы­вается во всем, что им написано». Алябьев первым из композиторов ввел в водевиль бытовой романс. Что же касается «Лунной ночи», то опера «неизмеримо выше всего, что было создано сочинителями водевилей. Это лучший образец комической оперы 20-х годов».
Однако театральным дебютом Алябьева стало другое его произведение - музыка (совместно с А. Н. Верстов­ским и Л.В. Маурером) к водевилю Хмельницкого «Но­вая шалость, или Театральное сражение», поставленно­му в феврале 1822 года в Петербурге.
А премьера «Лунной ночи» состоялась одновременно в Петербурге и Москве в июне 1823 года. В спектакле, шедшем в театре на Моховой, были заняты М. С. Щеп­кин, П. А. Булахов, юная Надежда Репина...
Между тем военная служба становится для передо­вых людей России «тяжела и оскорбительна», по выра­жению декабриста В.Ф. Раевского. Алябьев вслед за Грибоедовым собирается подать в отставку, тем более что занятия музыкой, интерес к театральному искусст­ву все более завладевают им. Пока же весной 1822 года он демонстративно появляется на спектакле петербург­ского Большого театра не в военной форме, а во фраке. За это он был на месяц посажен в Петропавловскую крепость.
Кончина отца дает возможность Алябьеву просить отставки, и в конце 1823 года он переезжает в Москву. Здесь он поселяется сначала в доме своего отца на Козихе (ныне Козихинский пер., 11 - дом перестроен), за­тем снимает квартиру на Кисловке (Кисловский пер.), а с осени 1824 года - в Леонтьевском переулке (ул. Ста­ниславского), в доме купца Заборова (оба эти дома не сохранились).
В Москве Алябьев вновь встречается с декабристом Бестужевым, завязывает знакомство с В.К. Кюхельбе­кером. Продолжается дружба Алябьева с Грибоедовым, вокруг которого собираются музыканты, любители теат­ра: Верстовский, Одоевский, братья Виельгорские, ка­пельмейстер московских театров Ф.Е. Шольц и другие. Общение с ними стало для Алябьева хорошей профес­сиональной школой.
Вместе с Грибоедовым и Денисом Давыдовым посе­щает он особняк Римских-Корсаковых на Страстной площади, где участвует в домашних музыкальных вечерах. Выступает он и в благотворительных кон­цертах.
А в январе 1825 года, когда состоялось торжественное открытие Большого театра, москвичи услышали музыку Алябьева и Верстовского, написанную ими специально к этому знаменательному событию. «С рукоплескания­ми приняла публика музыку любимцев своих: Алябьева и Верстовского», - писал по поводу этого события В.Ф. Одоевский.
Сочиняя музыку к спектаклям Большого и Малого театров, Александр Алябьев сближается с выдающими­ся актерами этих театров: П.С. Мочаловым, М.С. Щепкиным, Н.В. Репиной.
Бурная и разнообразная московская жизнь захваты­вает Алябьева. Человек необыкновенно живой, азарт­ный, он посещает балы и светские салоны, ему не чуж­ды и такие удовольствия, как карты, сыгравшие в судьбе композитора роковую роль.
24 февраля 1825 года - день, определивший всю дальнейшую жизнь Алябьева, круто изменивший на­лаживающееся было беспечное и блестящее московское существование.
Заурядная мужская ссора после очередной игры за­кончилась трагически. Вспыльчивый, горячий Алябьев, не выносивший нечестности, малейшей несправедливо­сти, в пылу гнева ударил одного из своих партнеров, некоего Времева, больного гипертонией, как теперь на­зывается этот недуг.
Через несколько дней после злополучной карточной партии Времев скончался. Возможно, кончина эта и не была никоим образом связана с игрой, но в результа­те доноса одно сопрягли с другим, и Алябьев со своим зятем Н.А. Шатиловым, также участником игры, были обвинены в убийстве. Алябьев проводит несколько лет, пока идет следствие и судопроизводство, в тюрьме, там создает произведения разных жанров: вокально-оркест­ровые, хоры, романсы, инструментальные пьесы и ко­нечно же музыку для спектаклей в Большом и Малом театрах. Уже во время суда им написан третий струн­ный квартет соль мажор.
В третьей части этого квартета слышна тема знаме­нитого «Соловья». И сам этот романс, принесший ком­позитору мировую славу, был сочинен тоже в тюрьме, однако точная дата написания неизвестна. Удивитель­но то, что все произведения, созданные Алябьевым во время тюремного заключения, пронизаны светлым, без­мятежным, радостным настроением, жаждой жизни.
Но бывало, что Алябьев падал духом, и тогда не спасала даже музыка. Так случилось, например, когда он узнал, что любимая им женщина, Е. А. Римская-Корсакова, выходит замуж. Мучительно долго потя­нулось время в тюрьме после этого тяжелого изве­стия...
Окончательный приговор был вынесен Алябьеву только 1 декабря 1827 года: он был сослан в Сибирь.
В деле, по которому проходили Алябьев и его родственник, много темного и непонятного. В следствии и в судопроизводстве были допущены не только ошиб­ки, но и прямые отклонения от законов того времени, а приговор был вынесен без указания конкретной вины. Есть основания полагать, что в столь тяжелом для Аля­бьева исходе дела был заинтересован сам Николай I. Сыграло роль и то, что судебные чины, напуганные не­давним восстанием декабристов, старались ужесточить наказание Алябьеву.
Последние дни в Москве перед отбытием в Сибирь были плодотворными, тогда появилось еще несколько прекрасных романсов. Один из них - «Прощание с со­ловьем»- прозвучал со сцены Большого театра не­задолго до того, как Алябьев был отправлен в ссылку.
Перед отъездом Алябьеву выпало еще одно испы­тание: его лишили дворянства, всех чинов и орденов, которых он был удостоен в героических сражениях Отечественной войны 1812 года.
В суровую, холодную Сибирь, куда он прибыл ран­ней весной 1828 года, он привез с собой лишь музыку, с которой теперь не расстанется никогда.
Тобольск - город его детства, где он счастливо про­жил девять лет после рождения в богатой семье отца-губернатора. Грустным был этот приезд в родной город: не отвернутся ли от него люди, узнав о тяготеющем над ним обвинении, сумеет ли он заниматься музыкой?
На счастье ссыльного музыканта, генерал-губерна­тором Западной Сибири в те годы был Иван Александ­рович Вельяминов, тот самый Вельяминов, с которым они вместе воевали в Европе. Губернатор, весьма про­свещенный человек, любил музыку и отлично сознавал, какую пользу может принести композитор городу. А кроме того, Вельяминов был просто рад однополча­нину, их объединяли воспоминания былой, славной мо­лодости. Конечно же он постарался сделать все от него зависящее, чтобы скрасить ссыльную жизнь Александ­ра Алябьева.
В результате тяжелый душевный кризис, вызван­ный долгой дорогой в Сибирь, в неизвестность, мино­вал, и композитор начинает интенсивно трудиться. Те­перь у него совсем нет времени для размышлений о доле ссыльного, лишенного прав человека; он не пере­стает благодарить судьбу за ссылку в родной город.
В Тобольске жило немало ценителей музыки, су­ществовали духовой оркестр, несколько хоров. С орке­стром композитор начинает работать вскоре после при­езда, летом 1828 года, а 22 января 1829 года состоялся первый открытый концерт, собравший много благодар­ной публики. Произведения Алябьева, прозвучавшие в концерте тобольского оркестра, были встречены с вос­торгом.
Примечательно, что один из концертов состоялся в помещении гимназии, директором которой был отец ве­ликого ученого Д. И. Менделеева - И. П. Менделеев.
В Тобольске композитор обращается к близкой для него теме - он пишет музыку к инсценировке второй части «Кавказского пленника» А. С. Пушкина, создает романсы, пронизанные тоской по покинутым друзьям, - «Разлука», «Вечерний звон», «Иртыш», объединив их в цикл «Северный певец».
В довольно благоприятной атмосфере Тобольска Алябьев скучает по Москве, по театру. Иногда он по­лучает письма из Москвы, которые привозят ему в То­больск бывшие его слуги, снаряженные в Сибирь за­ботливыми родственниками. Они же доставляли и лите­ратуру, которую Алябьев передавал политическим ссыльным, например П.И. Мошинскому, с которым по­дружился.
Здесь же, в Тобольске, произошла еще одна встре­ча Алябьева - с декабристом Александром Бестуже­вым, направлявшимся из Якутии к месту своей новой ссылки - на Кавказ.
В октябре 1828 года к Алябьеву приехала его сестра Екатерина Александровна, не покидавшая его затем во все время его скитаний.
В декабре следующего года родственники компози­тора начинают энергично ходатайствовать о пересмот­ре дела Алябьева, надеясь на его полную реабилита­цию, как несправедливо осужденного.
Александр Алябьев, конечно, не мог не знать о хло­потах родственников и не мог относиться к этому безразлично. Желая как-то заглушить тревогу, он уси­ливает свои творческие занятия, сочиняет множество музыкальных произведений, работает с оркестром. Алябьев пишет одночастный квинтет для флейты, го­боя, кларнета, фагота и валторны, являющийся законченным образцом русской инструментальной музыки первой половины XIX века. По-прежнему сочиняет он и романсы: «Два ворона», «Пробуждение» («Мечты, меч­ты, где ваща сладость...») на слова Пушкина, «О друг младой, прекрасный друг...» на слова Ф.Н. Глинки и др.
Но самым значительным произведением этого пери­ода явилась созданная им для симфонического оркест­ра одночастная симфония e-moll, в какой-то степени подготовившая рождение симфонической увертюры М. И. Глинки. Алябьев пишет и несколько концертных увертюр.
Многочисленные ходатайства, прошения семьи, дру­зей Алябьева наконец возымели некоторое действие: ему разрешено поехать на Кавказ поправить сильно по­шатнувшееся здоровье; считается, что тамошние мине­ральные воды помогают от болезни глаз, которой Алябь­ев страдал всю жизнь.
В мае 1832 года он поселяется в Пятигорске, где на­ходит довольно интересное общество.
Здесь ждет Алябьева счастливое знакомство с кол­легой - известным чешским композитором Иосифом Гунке; близко сходится он и с М.А. Максимовичем, профессором ботаники Московского университета. Ми­хаил Александрович оказался человеком необыкновен­но разносторонним. Ученый-естествоиспытатель ужи­вался в нем со страстным любителем и глубоким знато­ком украинской народной песни. Он был знаком с Го­голем и Пушкиным. Известно, что великий поэт внимал советам Максимовича, работая над «Полтавой». Встреча с Максимовичем на Кавказе сыграла большую роль в дальнейшей творческой деятельности Александра Алябьева. Общаясь с Максимовичем, он заражается лю­бовью к народной песне и начинает увлеченно изучать украинский фольклор. А вскоре, летом того же 1832 года, они вместе приступают к подготовке сборника «Голоса украинских песен». К тексту песен прилагались музы­кальные напевы, обработанные для голоса с фортепиа­но. Сборник «Голоса украинских песен» включал в себя двадцать пять песен различного содержания и был пер­вым собранием украинских народных песен.
На Кавказе происходит встреча, всколыхнувшая в Алябьеве давнее, но, видимо, не ушедшее в прошлое чувство. В Пятигорск приезжает Екатерина Александ­ровна Офросимова, урожденная Римская-Корсакова, которую он любил еще в Москве. Прежде ему казалось, что весть о ее замужестве, услышанная в тюрьме, на­всегда разлучила их, хотя память о ней не исчезала и вдохновляла его в Тобольске. В Пятигорске любовь вспыхивает с новой силой, и композитор сочиняет ро­мансы, посвящая их Екатерине Офросимовой - Римской-Корсаковой.
Через две недели после встречи с ней Алябьев сочи­няет романс «Тайна» на стихи А. Ф. Вельтмана:
Навек оставить грустной тайной,
Кого я пламенно люблю!
С образом Римской-Корсаковой связан и прекрасный романс композитора на стихи Пушкина «Я вас лю­бил...».
Закончив работу с Максимовичем, Алябьев из Пяти­горска переселяется в Кисловодск, чтобы продолжить курс лечения водами.
Композитор присутствует на праздниках горцев и принимает в них участие. На одном таком празднике под Кисловодском был исполнен в сопровождении хоро­вого пения полонез, сочиненный Алябьевым в То­больске.
...Друзья покидают Кавказ, уезжает любимая жен­щина. Кто знает, когда они встретятся снова? И встретятся ли вообще? И опять тяжелое душевное состояние находит благотворный выход в творчестве.
Все романсы Алябьева той поры проникнуты щемя­щей тоской по любимой, тяжестью разлуки: «Я вижу образ твой...» (на стихи Гете), «Печально на кольцо за­ветное гляжу...» (на слова М. А. Бестужева-Рюмина), «Где ты, где ты, друг милый...» (на слова С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20