И при этом - всегдашняя благожелательность, великодушие, добрая снисходительность в общении с окружающими.
Дом его в Москве в середине 20-х годов был настоя­щим культурным центром, где можно было встретить и деятелей искусства и литературы, и людей науки.
М.Ю. Виельгорский родился в 1788 году в Петербур­ге, умер в 1856 году в Москве. Отец его, польский по­сланник при дворе Екатерины II, перешедший на рус­скую службу, также был музыкантом и одним из уч­редителей Санкт-Петербургского филармонического об­щества.
Михаил Виельгорский получил блестящее музы­кальное образование под руководством В. Мартин-и-Солера в Петербурге, Тауберта в Риге, у Л. Керубини в Париже и вновь в Петербурге у И. Миллера. Он с шест­надцати лет играл в струнном квартете вместе с отцом и братьями. Эти частые музицирования отроческих лет Виельгорского, исполнение произведений Гайдна, Моцарта, Бетховена позднее перешли в собрания высо­копрофессиональных музыкантов в доме братьев Виельгорских (Матвей Юрьевич Виельгорский был пре­красный виолончелист).
Начавший рано сочинять музыку - несколько песен с оркестром написаны им уже в тринадцатилетнем воз­расте, - Михаил Виельгорский виртуозно играл на фор­тепиано, скрипке, имел прекрасный голос, отлично чи­тал партитуры. И наряду с этим как он страстно увле­кался, прямо заболевал другими талантами, распозна­вать и чувствовать которые умела с малолетства его богато одаренная натура.
Во время первой своей встречи с Бетховеном в Вене, когда еще совсем юный Миша Виельгорский оказался в числе восьми слушателей на репетиции «Пастораль­ной симфонии», он так неистово аплодировал, что был вознагражден персональным поклоном великого компо­зитора. С того момента Виельгорский становится вос­торженным поклойником, блестящим исполнителем, одним из первых в России пропагандистов сочинений Людвига ван Бетховена. В 1838 году в доме Виельгорских в Петербурге впервые в России прозвучала и по­том исполнялась много раз Девятая симфония Бетхо­вена.
В своем курском имении Фатеевка (другое назва­ние - Луизино), куда Виельгорский был вынужден уе­хать в 1822 году из Петербурга, он развертывает широ­кую музыкальную деятельность. За четыре месяца в Луизине состоялось тридцать три концерта, в которых принимали участие соседи-помещики, вольнонаемные и крепостные оркестранты. Семь симфоний и оратория Бетховена звучали на этих концертах в числе других произведений. Михаил Виельгорский был не только ор­ганизатором этих концертов, но выступал в них и как дирижер, пианист и певец, исполняя романсы и оперные арии западных классиков.
Интересно, что в Луизине звучали музыкальные но­винки, не всегда доходившие и до Петербурга. Здесь же, в деревне, самим Виельгорским были созданы увер­тюра, Первая и Вторая симфонии - одни из первых в России, большое хоровое произведение «Верность до гроба» на слова Жуковского.
Всего же Виельгорский написал одну оперу - «Цы­гане», две симфонии, две увертюры, вариации для вио­лончели с оркестром, струнный квартет, пьесы для фор­тепиано, музыку к водевилям, вокальные ансамбли, произведения для хора и хора с оркестром.
Романс Виельгорского «Бывало» на стихи И.П. Мятлева можно услышать в концертах и в наши дни. Романсы «Любила я...» и «Бывало» были переработаны для фортепиано Листом.
В 1823 году Михаил Юрьевич переезжает в Москву. О музыкальных собраниях в московском доме братьев Виельгорских писал В. Ф. Одоевский в статье «Взгляд на Москву» (1824), в разделе «Публичные концерты»: «...едва ли можно встретить в России что-либо подобное сим концертам, где бы соединялись и выбор сочинений, и достоинство музыкантов, и точность исполнения - три условия, без которых музыка теряет всю свою цену; где бы, как в сих концертах, господствовало не прист­растие к какому-либо именно роду музыки, не пременяющиеся толки знатоков-самозванцев или невежд-лю­бителей, как то часто случается, но вкус, напитанный глубоким изучением искусства и оживленный пламен­ною, бескорыстною к нему страстию. Сюда стекаются все лучшие артисты, приезжающие в Москву, прежде нежели являются на суд публики; здесь разыгрываются лучшие древние и новейшие музыкальные произведе­ния, которые без того совершенно не были бы известны не только здешним любителям музыки, но даже и ар­тистам».
Кроме того, Виельгорский, будучи старшиной Благо­родного собрания, организует блистательные, по отзыву «Московского телеграфа», концерты, участвует в них как исполнитель, например в том, который состоялся в зале Благородного собрания в декабре 1824 года и в котором наряду с братьями Виельгорскими приняли участие 3.А. Волконская, П.А. Бартенева, композито­ры А. А. Алябьев и А.Н. Верстовский. Сборы от кон­церта предназначались пострадавшим от наводнения в Петербурге. Также по инициативе Виельгорского со­стоялся благотворительный концерт, средства от кото­рого пошли на выкуп из крепостного состояния талант­ливого скрипача И. И. Семенова.
И первое исполнение Первой симфонии Виельгорского состоялось в Москве в начале 1825 грда. В Москве же продолжается знакомство Виельгорского с Алябье­вым (они вместе учились в Петербурге у И.Г. Милле­ра), вскоре перешедшее в дружбу. Влияние Виельгор­ского, наставления этого серьезного и уже опытного композитора были очень важны для Алябьева в пору, когда музыка еще не стала для него главным в жизни.
Вместе с Алябьевым, Верстовским и Шольцем Виельгорский в 1824 году пишет музыку к водевилю «Проситель» (текст Писарева), а в 1825 году, совместно с Верстовским и И.И. Геништой, - к водевилю «Опыт артистов».
И Виельгорский, и его друзья - московские музы­канты - частые гости в доме Грибоедова на Новинской площади (ныне ул. Чайковского, 17). Одно из москов­ских преданий приписывает Виельгорскому честь «от­крытия» комедии «Горе от ума»:
«Однажды задержавшийся в зале граф Виельгорский в рассеянности взял разбросанные на фортепиано лист­ки рукописи. Он разбирал их с трудом. Но среди них попадались и четко переписанные сцены. Виельгорский машинально опустился в кресло и, уже не отрываясь, читал подряд страницу за страницей. В залу вошла Ма­рия Сергеевна. Гость посмотрел на нее отсутствующим взглядом. Затем вскочил с места.
Простите...- смущенно заговорил он. - Что это за листы у вас?
Это упражнения Александра.
Позвольте, Мария Сергеевна... Разрешите мне продолжить чтение?
Брат отправился проводить Вяземского. Возьмите с собою листы и доставьте их завтра.
Прошла еще одна ночь в жизни Грибоедова - на­дворного советника, чиновника по дипломатической части при генерале Ермолове, литератора, известного узкому кругу любителей театра. Последняя ночь без­вестности. Утром в дом Грибоедовых ворвался граф Виельгорский. Он кинулся на еще сонного поэта. Осы­пал его похвалами. Вскочил в сани и помчался разно­сить невероятную новость: «Грибоедов сочинил пьесу, каковой еще не знала наша словесность!»
Музыкальная одаренность, высокий профессиона­лизм композитора и исполнителя, глубина музыкаль­ных познаний Виельгорского, высоко оцененные Серо­вым, А.Г. Рубинштейном и самим Глинкой, не сужали круга его интересов и возможностей. Виельгорский - тонкий ценитель произведений литературы, желанный друг и советчик многих писателей. Известно, что Миха­ил Юрьевич был дружен с Жуковским, Вяземским. Он присутствовал на первом пушкинском чтении «Бориса Годунова» в Москве, в доме Соболевского, в сентябре 1826 года (вместе с П.Я. Чаадаевым, Д. В. Веневитино­вым и С.П. Шевыревым). На слова великого поэта Виельгорский написал несколько романсов.
Когда (это было в сентябре 1825 года) Вяземский со­общил Пушкину, что Виельгорский «сделал прекрасную музыку» к стихотворению «Режь меня...» (песня Земфиры), Пушкин был обрадован этим известием и, по­сылая Вяземскому «дикий напев подлинника» просил показать его Виельгорскому.
Не кто иной, как Виельгорский, рассказал Пушкину о странном сне майора Батурина, который воплотился затем в гениальном «Медном всаднике» - в грозном видении несчастного безумца.
Михаил Юрьевич крестил дочь Пушкина Наталью; он находился у постели умирающего поэта и вошел после смерти Пушкина в совет по опеке над его детьми и имуществом.
Среди близких друзей Виельгорского и К.Н. Батюш­ков, с которым они сблизились еще в юности, в годы пребывания в Риге. «...Воспомни, милый граф, счастли­вы времена, когда нас юношей увидела Двина», - обра­щался к нему поэт в одном из стихотворений.
Дружеские отношения связывали Михаила Юрьеви­ча с Гоголем. Знаменитое письмо Гоголя о живописце А.А. Иванове было адресовано Виельгорскому. Извест­но, что на руках у Гоголя умер от туберкулеза в 1839 году в Риме двадцатидвухлетний сын Виельгор­ского Иосиф.
В 1838 году Виельгорский совместно с Жуковским организует выкуп из крепостной неволи великого поэта Т.Г. Шевченко.
...В 1826 году Виельгорский переехал в Петербург. В доме у Михаила Юрьевича «раза два, три в неделю собирались не только известные писатели, музыканты и живописцы, но также и актеры и начинающие карье­ру газетчики, - вспоминает зять Виельгорского писа­тель В.А. Соллогуб. - Почти каждую неделю на полови­не самого графа, то есть в его отдельном помещении, устраивались концерты, в которых принимали участие все находившиеся в то время в Петербурге знаменито­сти».
Для приезжих артистов это была как бы генеральная репетиция, первая «апробация» перед публичными кон­цертами. Слушательская аудитория домашних концер­тов у Виельгорского превышала триста человек.
Вскоре эти собрания приняли характер государст­венной отборочной театральной комиссии, тем более что сам граф Виельгорский с 1827 по 1829 год был чле­ном комитета по управлению казенными театрами.
Много было сделано для пропаганды серьезной симфонической и камерной музыки в России Виельгорским, популяризировавшим произведения Моцарта, Гайдна, Керубини, Вебера и других крупных музыкантов. В доме Виельгорских прозвучали концерты историче­ского цикла «от Глюка до Беллини».
Этот дом в Петербурге посещали такие знаменито­сти музыкального мира, как Лист, Берлиоз, Р. и К. Шу­ман, П. Виардо-Гарсиа.
Виельгорский, который слушал Листа еще в 1839 го­ду в Риме, первым из русских музыкантов сказал о нем: «Это - царь пианистов».
О своем пребывании в 1844 году у братьев Виельгор­ских писал Г. Берлиоз: «Я был им (Мих. Ю. Виельгор­ским. - А. С.) представлен находившимся у них заме­чательным лицам, виртуозам и литераторам». Известно, что на одном из домашних концертов у братьев дири­жировал своей симфонией Шуман, который называл Виельгорского «гениальнейшим дилетантом».
Серьезные, обоюдно уважительные отношения свя­зывали Виельгорского с Глинкой. Считая Глинку выда­ющимся национальным композитором, он относился к его творчеству с особым интересом и взыскательностью, разбирая как знающий музыкальный критик все напи­санное композитором, не оставляя вне своего внимания ни единого нюанса.
Вскоре после премьеры глинкинского «Ивана Суса­нина», которая оказалась возможной во многом благо­даря хлопотам Виельгорского, 13 декабря 1836 года был устроен товарищеский завтрак, на котором прозвуча­ли прославляющие композитора куплеты «Пой в вос­торге, русский хор...». Михаил Виельгорский выступил автором слов наряду с такими прославленными поэта­ми, как Вяземский, Жуковский, Пушкин... Музыку к стихам написал В. Одоевский.
Какое собрание разнообразных талантов, умов было в ближайшем окружении Виельгорского! И каждый тя­нулся к общению с ним, больше того, считался с его мнением, суждением, жаждал услышать от него отзыв.
И хотя, может быть, не так уж заметен след, кото­рый оставил Виельгорский в искусстве как компози­тор, но возможно ль оценить его вклад как слушателя, вдохновителя, знатока, первооткрывателя шедевров?
Годы долго щадили Виельгорского; несмотря на поч­тенный возраст, он оставался общительным, живым, любознательным человеком.
«Ученейшим из музыкантов нашего времени» назы­вал его Одоевский. Он вспоминал: «В графе Михаиле Юрьевиче было не только глубокое знание музыки, какое я редко встречал в первейших композиторах и гармонистах, но в нем был развит эстетический элемент в высшей степени. Счастливое сопряжение всех душев­ных способностей давало графу Михаилу Юрьевичу та­кой верный взгляд на искусство, которым едва ли кто ныне обладает».
А Михаил Иванович Глинка после смерти Виельгор­ского писал, что «граф М. Ю. принадлежал именно к разряду тех немногих людей, которым, кажется, никог­да умирать не следовало».
Первый музыкальный критик
«Да, он наш, природный москвич, Московитянин и даже Московский вестник со всеми нашими, для других странными, для нас любезными отпечатками, со всеми нашими родимыми пятнами»,- сказал о Владимире Федоровиче Одоевском Погодин, когда в 1862 году тот вернулся из Петербурга в Москву. «Одним из патриар­хов Москвы» называл его И.С. Тургенев.
Действительно, лучшие, деятельные годы Одоевско­го падают на Петербург, но своими вкусами, привычка­ми, привязанностями он оставался москвичом. В Мос­кве он родился, учился в Московском университетском пансионе, в Москве формировалась личность Одоев­ского, его взгляды, интересы, наклонности, дружест­венные связи.
Писатель, философ, журналист, музыкант, музы­кальный критик, педагог, ученый, просветитель... И можно было бы продолжить перечисление его много­численных творческих амплуа. Однако музыка на про­тяжении всей его жизни была самой главной страстью, которой он не изменял до конца.
«...Музыка: в этой высшей сфере человеческого ис­кусства человек забывает о бурях земного странствова­ния; в ней, как на высоте Альпов, блещет безоблачное солнце гармонии; одни ее неопределенные, безгранич­ные звуки обнимают беспредельную душу человека; лишь они могут совокупить воедино стихии грусти и радости, разрозненные падением человека, - лишь ими младенчествует сердце и переносит нас в первую не­винную колыбель первого невинного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20