— Я люблю тебя и люблю очень давно. Наверное: с тех пор, как я себя помню.
Затем, как бывает в подобные моменты, Филиппа начали мучить сомнения.
— Мсье Шарль очень рассердится. Он подумает, что я тебе не подхожу, Фелисите, любимая. И он прав, я беден, а ты заслуживаешь мужа получше меня. Я ничего не могу тебе предложить, кроме любви. Впереди мне ничего не светит.
Фелисите улыбнулась.
— Мне этого вполне достаточно, я счастлива.
— Что будет, если мсье Шарль не позволит нам пожениться? Фелисите захихикала.
— Если он скажет нам «нет», у меня есть множество способов помочь ему переменить мнение.
Они повернули назад и начали трудный путь домой. Фелисите забрала у него свою руку.
— Нам нужно поговорить о чем-то другом, иначе все узнают, что случилось, — заметила она. — Ты… ты видел индейцев, когда был в форте?
— Ни одного. Я не видел даже тех, кто неплохо к нам относится. Мы много работали все время и полностью переоборудовали защитные укрепления форта. Я отвечал за строительство нового бастиона.
Он пытался говорить об этом небрежно, но было ясно, что Филипп гордится своей новой работой.
— Теперь форт может выдержать осаду, если даже на нас нападет множество врагов.
— Я рада тому, что вы укрепляли форт, — заметила Фелисите, — но больше всего я радуюсь тому, что индейцы не собирались на нас нападать.
Филипп не был с ней согласен.
— Как мы можем быть уверены? Мсье Шарль не желает рисковать. Вскоре мы возвращаемся обратно. Наверно, мне придется оставаться там все лето.
Они дошли до реки, и ей не удалось выразить свое беспокойство по этому поводу. Молодые люди замолчали. На берег доставили знамя, изготовленное собственными руками Затворницы. Честь нести знамя была доверена самому молодому члену отряда. Ему было не больше пятнадцати лет, и он был таким высоким, что знамя развевалось высоко над головами и было видно отовсюду.
На одной стороне Затворница вышила Пресвятую Непорочную Деву, а на другой стороне она вышила слова сочиненной ею самой молитвы.
«Наши враги надеются на силу оружия,
А мы — на власть обожаемой Божьей Матери.
Ее зовут Королевой Ангелов.
И она сильна, как огромная армия.
С ее помощью мы победим всех врагов.»
В едином порыве люди опустились на колени прямо в снег, когда мимо них проносили знамя. Некоторые склонили головы в молитве. Другие не сводили взгляда со знамени, спасшего всех от опасности. Никто в этом не сомневался. Чудесная молодая женщина, живущая в одиночестве в келье в монастыре уже 16 лет, и все это время никто не видел… Она стала символом их веры.
Фелисите поднялась на ноги и увидела, что Дольер де Кас-сон стоит рядом с ней. Несмотря на то, что он сутулился, он был на голову выше всех остальных и не сводил глаз с прямой спины юноши и белого знамени, развевающегося на ветекре. Фелисите увидела, что у него на глазах блестели слезы.
— Когда мы через решетку слышим голос нашей благословенной Затворницы, он нам кажется очень слабым, — шепнул он. — И мы опасаемся, что ее жизнь может подойти к концу. Она долго и преданно служит делу веры.
Процессия отправилась по рю Сен-Пол. Настоятель Сул-пицианского ордена посмотрел на Фелисите и улыбнулся:
— Я редко вас вижу, дитя мое, но все равно стараюсь узнать все ваши новости. Мне известно, как много ты помогаешь мсье Шарлю. Это очень хорошо. Мсье Шарлю необходима помощь, потому что он возложил на свои плечи тяжелую ношу.
Он ласково смотрел на нее, и ей показалось, что его добросердечие окутывает ее, как теплый плащ.
— Я стараюсь, мсье, делать для него все, что в моих силах.
— На юных плечах находится весьма мудрая головка, дочь моя. Тебе известно, что твоя мать приходила ко мне за советом? Я ей дал совет, и она решила, что для нее будет лучше возвратиться во Францию. Я чувствую за тебя ответственность и рад, что ты выросла счастливой и здоровой девушкой.
Он отвернулся от девушки и задержал взгляд на Фелиппе. Фелисите решила, что ему известен их секрет.
— Вскоре тебе придется принять решение, дочь моя. Это может оказаться для тебя трудным. Надеюсь, что ты придешь ко мне, как это сделала твоя мать. И еще надеюсь, что Наш Небесный Отец даст возможность помочь тебе советом.
Глава 10
Вечером Фелисите спряталась за дверью салона так, чтобы видеть вход и не пропустить Филиппа. На нем был лучший синий сюртук, тот самый, из-за которого он сначала сильно переживал. Фелисите видела, что Филипп был очень бледен. Он поднимался по лестнице, как люди восходят на эшафот.
«Что он скажет? — подумала Фелисите. — Останется ли он твердым, как советовала ему я? Если бы я могла все подслушать! — Тут она рассмеялась. — Бедняга Филипп, он выглядит очень испуганным и будет доволен, когда все закончится».
Она не ожидала, что разговор затянется. Наверно, Филиппу не хватило твердости. Чтобы как-то развлечься, Фелисите играла в трик-трак с баронессой и была настолько рассеянна, что постоянно выигрывала, и баронесса отправилась спать не в самом радужном настроении. Из-за закрытой двери кабинета раздавался гул голосов. Фелисите не знала, чем себя занять. «Что они там говорят? — думала девушка, отправляясь на кухню. — Может, они обсуждают вопрос моего приданого?»
В кухне никого не было, и Фелисите решила осмотреть медные сковородки и горшки, блестящими рядами висевшие на стенах. Все вокруг блистало и сверкало. Посуда была разных размеров и использовалась для приготовления разнообразных блюд. Но она сразу увидела, что необходимо сделать выговор кухонной прислуге. Многие кастрюльки, дуршлаги, сотейники следовало тщательно почистить и отполировать. То же самое касалось столовых приборов. На столе остались увядшие овощи для салата. «Придется отчитать кухарку и ее помощников», — решила Фелисите.
В этот момент она услышала, как закрылась входная дверь, и девушка побежала в прихожую. Она поняла, что Филипп ушел, а барон стоял наверху лестницы и звал ее.
— Поднимись ко мне, малышка!
Фелисите насторожилась. Если бы разговор закончился благоприятно, ее позвали бы до ухода Филиппа. Она все время, пока он тут оставался, ждала вызова наверх и даже представляла себе удивленное выражение лица барона и счастье на лице Филиппа, и тогда ей стало бы ясно, что все в порядке.
Пока она поднималась по лестнице, ее охватило тяжелое предчувствие, и она подумала: «Он сказал „нет“. Что же мне теперь делать?»
Барон не сразу начал говорить. Они сидели у стола друг против друга, и он внимательно разглядывал кончики пальцев. Наконец мсье Шарль произнес:
— Я должен признаться, что для меня все это было сюрпризом. — Фелисите промолчала, и он добавил: — Я был уверен, что ты будешь рассуждать о браке так же трезво, как ты занимаешься делами.
— Мсье Шарль, я его люблю!
Она была уверена, что ничего хорошего не последовало из разговора барона и Филиппа. В ее голосе послышались отчаянные нотки.
— Именно это он сообщил мне, — заявил барон, — меня не удивляет, что ты влюбилась. Так бывает, когда люди молоды. Но разве тебе самой непонятно, что брак между вами невозможен?
— Но почему? Почему? Мне это совсем непонятно. Я полюбила Филиппа с тех пор, когда увидела его в первый раз. И если мечтала о счастье, все мои мечты были связаны с ним.
Барон начал колебаться, отводил от Фелисите глаза и предпочитал изучать сложный рисунок ковра на полу.
— Конено, конечно! Естественно, что девушки влюбляются в приличных молодых людей. Фелисите, но они не выходят за них замуж!
— Пожалуйста, мсье Шарль, взгляните на меня, — умоляла его Фелисите, — чтобы я была счастлива, нам необходимо хорошо понять друг друга. Я должна четко понимать вас, а потом высказать вам мою точку зрения. Я не понимаю, почему не могу выйти замуж за Филиппа. Правда, он беден…
Барон поднял руку и рассеянно подкрутил ус, а потом припомнил пословицу:
— Кто рожден для маленькой булочки, никогда не получит большой хлебец!
— Это неправильно, — крикнула девушка. — Здесь рождается новый мир и можно заработать целое состояние. Почему он не сможет добиться успеха, как это сделал ваш отец? Или вы сами?
— Это все связано с характером. Филипп милый молодой человек и обладает определенными способностями. У него приятный характер, он честный и преуспевает в своем деле. Но он — спокойный человек, и в нем отсутствует честолюбие, и еще он очень тихий. Спокойные, неэгоистичные и тихие люди никогда не добьются большого успеха в жизни, дитя мое. Филипп с трудом сможет заработать на приличную жизнь для себя и своего семейства. Он всегда останется бедняком.
— А мне казалось, что вы думали о нем по-другому, когда он вам объяснил задержку со строительством мельницы. Он был совсем мальчиком, но сказал вам правду, и вы предсказали ему блестящее будущее.
Барон кивнул головой и улыбнулся.
— Я все помню. Это был день возвращения Пьера после покорения Ньюфаундленда. Филипп меня не побоялся и рассказал мне о вещах, которые я раньше не понимал, — он покачал головой. — Мне трудно все тебе объяснить. Филипп — человек, который умеет делать деньги для других людей, но не для себя.
— Если вы правы, — подхватила Фелисите, — тогда ему нужна такая жена, как я. У меня хватит эгоизма для двоих. Почему вы считаете, что он мне не подходит? Я не являюсь чьей-либо наследницей, и моя семья, о которой мне ничего неизвестно, ничем не может быть лучше его семейства. — Она умоляюще взглянула на барона. — Вы всегда были очень добры ко мне, мсье Шарль, а сейчас вы выступаете в роли сурового опекуна. Почему? Вам не нравится Филипп?
— Конечно, он мне нравится, и в какой-то мере я им даже восхищаюсь. Он — приятный молодой человек, не пьет и не шумит в тавернах, и является приличным гражданином, — барон развел руками. — Я не собираюсь продолжать ненужные объяснения. Так происходит почти в любом семействе, когда речь заходит о браке, часто молодые люди по глупости влюбляются не в тех партнеров. Тебе известно, что французы весьма логичная и трезвая нация, и они выработали определенный подход к браку, оправдавший себя в течение многих столетий. Брак должен быть организован на основе равенства, и необходимо, чтобы люди подходили друг другу. Ты слышала это неоднократно.
— Да, я действительно все это слышала и никогда этому не верила.
— Дитя мое, молодые люди обычно не верят подобным вещам.
— Никто этому не сможет поверить до тех пор, пока не станет старым и позабудет о любви! — она придвинулась ближе к барону, и глаза у нее ярко сверкали. — Временами следует подумать о любви. Если девушка думает только об одном юноше и пылко его любит, и если ее жизнь без него станет пустой, тогда… мсье Шарль, ей следует выходить замуж по любви и больше ни о чем не думать!
Барон покачал головой.
— Все любовные увлечения похожи друг на друга. Всегда это огромная страсть, несмотря на правила и традиции. Всегда! Тысячи пылких влюбленных говорили об этом одними и теми же словами. Но потом, милая Фелисите, огромная страсть утихает, а брак, основанный на здравом смысле и общих интересах, продолжается, — барон погладил Фелисите по руке. — Тебе сейчас трудно, малышка, но потом все пройдет. Так бывает всегда.
Фелисите с ним не согласилась.
— Нет, вы можете надо мной смеяться, но у нас все по-другому!
— Я уже сказал, что не собираюсь повторять обычные слова.
Барон немного оправился от смущения. Ему стало интересно рассуждать вместе с Фелисите.
— В твоем случае действительно кое-что необходимо объяснить. Я хочу, чтобы ты все сразу поняла. Если ты меня не послушаешься, я перестану тебя уговаривать и, конечно, буду относиться к тебе по-прежнему. Я не могу перемениться в отношении к тебе, — он ей тепло улыбнулся, и девушка поняла, что барон говорит сущую правду. — Я к тебе слишком привык, и ничто не изменит мое к тебе отношение. Если ты со мной не согласна, то я благословлю тебя на брак с Филиппом.
Она внимательно слушала мсье Шарля.
— Нас осталось четыре брата. Четверо из десяти! Фелисите, тебе известно, сколько всего предстоит сделать? Сможем ли мы все задуманное воплотить в жизнь? Иногда я начинаю в этом сомневаться. Теперь я с подозрением смотрю на почту, опасаясь, что придут очередные дурные новости, и наши ряды опять поредеют. Я уверен, что нам понадобится любая возможная помощь, и мы больше не можем терять людей, а наоборот, нам следует крепить наши ряды. Фелисите прекрасно его понимала.
— Да, мсье Шарль, мне это все известно.
— Разве ты не знаешь, что я считаю тебя членом нашего семейства? Твое имя не ле Мойн, но я всегда воспринимаю тебя как из рода ле Мойн, и в этом качестве тебе, возможно, когда-нибудь придется сыграть важную роль… Если только ты этого захочешь.
— Что я могу сделать?
— В данный момент — ничего. Ты не можешь сражаться с индейцами и командовать отдаленным фортом. Но ты хорошо управляешь людьми, и если ты станешь продолжать свою работу, то сыграешь важную реальную роль в нашей программе. И тебе представится случай заключить хороший брак. Когда-нибудь ты сможешь прибавить богатства нашему семейству и создать важные и нужные связи. Мы нуждаемся во всяческой помощи. Но, — резко добавил барон, — если ты выйдешь замуж, ты не сможешь нам помогать. В особенности это касается брака с молодым человеком вроде Филиппа. У него нет нужных связей и никакой перспективы. Тебе кажется, что это не так, но я-то знаю! У тебя начнут рождаться дети, и ты станешь заниматься собственной семьей.
Слова барона сильно подействовали на Фелисите. Девушка прониклась целями и идеалами семейства ле Мойнов, и она работала долгие часы, не чувствуя усталости. Но она никогда не считала, что принадлежит к этому семейству, хотя была связана той же беспрекословной преданностью, пославшей многих братьев из семейства ле Мойн на смерть. Это были цепи, подобные тем, что приковали на многие годы Жан-Батиста еще в юности к жарким болотам юга.
Ей в голову пришла новая мысль, и Фелисите пристально посмотрела на мсье Шарля, подумав про себя: «Ему известно, что я хочу продолжить работу. Что же я ему отвечу? Разве я готова сказать ему, что желаю пожертвовать счастьем ради долга?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58