В то время как ее друзья оживленно обсуждали за столом, где им предстоит работать летом в период каникул, Марчелла думала о своей назначенной на лето свадьбе.
– Смотри! – одергивая тяжелые красные шторы второго по красоте банкетного зала ресторана Карвелли, сказал официант, обращаясь к кассирше. – Это дочка Альдо выходит замуж!
Старая кассирша уставилась на молодых жениха и невесту, сидевших во главе стола, за которым собралось десятка два гостей.
– Совсем дети! – воскликнула она. Пожав плечами, официант сказал:
– Альдо такой счастливый сегодня!
Альдо Балдуччи изо всех сил старался насладиться вечеринкой, имея возможность лишь раз погулять на свадьбе единственной дочери, поэтому он определенно хорошо был настроен на этот вечер. Белокурые и румяные двоюродные ирландские братья Гарри, а также друзья-полицейские, коллеги отца, обливаясь потом, сидели за столом, с любопытством поглядывая на расположившихся напротив шумных итальянцев, с отдельными представителями которых им предстоит сегодня породниться. Хотя Альдо сам приготовил праздничный ужин, слишком большое количество принятого им вина не могло не сказаться на его нервах. На отдельном столике дымился котел с копченым мясом, приглашая всех гостей отведать вкусное жаркое.
– Какая замечательная была церемония, – промокая носовым платком уголки глаз, сказала Ида, обращаясь к матери Гарри. – Отец Кармелло прекрасно провел весь обряд венчания.
Альдо, тоже время от времени смахивая скупую мужскую слезу, наблюдал за прекрасным, но печальным лицом своей дочери. Он никак не мог оставить незамеченным столь грустный аспект сего дня. Пожав плечами, он позвал официанта и, попросив, чтобы ему сыграли «Асти Спумантэ», прошептал:
– Эти ирландцы пьют не меньше итальянцев. Принеси еще один ящик вина!
Но выданной им официанту суммы не хватило на то, чтобы заказать музыку оркестрантам. Сидевшие в соседнем зале скрипач и аккордеонист просто из уважения к Альдо наигрывали музыку чуть громче обычного.
На Марчелле было короткое белое платьице, которое она взяла напрокат у Идиной приятельницы. Невеста протянула руку, чтобы налить себе еще немного шампанского, которое ей поможет более оптимистично смотреть на жениха, явно ощущавшего большую неловкость в своем новом свадебном костюме.
К концу вечера со стороны некоторых мужчин послышались шутливые замечания в адрес невесты по поводу ее «интересного положения». От свадебного стола гости с разговорами, песнями и даже танцами переместились на улицу. Некоторые представители мужского пола начали давать Гарри советы, как лучше удовлетворить женщину. В момент, когда дискуссия переросла в соревнование между ирландцами и итальянцами относительно того, чья команда предложит более вульгарную позу, Ида схватила за руку мужа, чуть было не выдвинувшего собственный, пикантный, на его взгляд, вариант совокупления.
Затем растянувшийся в беспорядке эскорт гостей проводил молодоженов в их новую, находившуюся в нескольких кварталах от ресторана квартиру, которую родители Гарри сняли со скидкой, поскольку накануне в ней было совершено ограбление, детали которого упорно скрывали от Марчеллы ради ее же благополучия.
Всю дешевую обстановку для этой квартиры выбирала на свой вкус мать Гарри, и Марчелла чувствовала себя каким-то заблудившимся странником или временным постояльцем в этой своей новой квартире. Не успели молодые закрыть за гостями дверь, как Гарри смачно и звучно рыгнул.
Строго посмотрев в его сторону, Марчелла сказала:
– Очень романтично!
– Извини, – ответил он, направившись в спальню. Обиженная тем, что он даже ни разу не обнял и не поцеловал ее, она аккуратно снимала с себя взятое напрокат платье. Стоя на старом, выложенном черно-розовыми плитками полу, она расчесала свои волосы и дотронулась до лица руками. Надев новую ночную рубашку, она вошла в спальню, где уже находился Гарри, который лежал на кровати в белоснежной майке и трусиках, которые, очевидно, его мать специально купила ему для этого торжественного случая.
Присев на кровать, Марчелла смотрела на неподвижное тело Гарри.
– Ты не хочешь принять душ? – спросила она.
– Я очень устал, – ответил он, зевая. – Ты забыла о том, что утром мне нужно идти на занятия. Я же буду учиться на курсах бухгалтеров.
– Великолепно! – сказала она и прилегла рядом. Но он даже не пошевельнулся в ответ. – Сегодня мы в первый раз наедине друг с другом, не считая того дня, когда… – Она остановилась, не закончив фразу. Может быть, было не совсем тактично напоминать ему об этом воскресном дне несколько дней назад, события которого и привели их именно к такому финалу. – Сейчас мы можем делать все, что нам заблагорассудится. Ведь мы теперь взрослые!
– Да, это уж точно, – прохрипел Гарри. Марчеллу охватила паника. Ничего хорошего ей не добиться до тех пор, пока она сама не заведет его хорошенько! Придвинувшись к нему поближе, она скользнула руками под его майку. Он должен оживиться! Нужно побороть его плохое настроение, разговорить его так, как это удавалось ей со своим усталым и раздраженным после тяжелого трудового дня отцом. Сняв с себя ночную рубашку, она легла, положив свою полную грудь прямо около его лица. Гарри втянул в открытый рот сосок и начал его лизать так, будто это была ягода. Эти первые легкие покусывания подействовали на нее возбуждающе. Запустив руку в его трусы, она стала гладить его член, чувствуя горячее и учащенное дыхание Гарри.
– Продолжай делать то же самое, – прошептала она. Повернувшись на спину, чтобы ему было удобнее целовать другую ее грудь, она стала снимать с него трусы. Грузный и потный, со вздыбленным между ног членом, он вскарабкался на Марчеллу.
– Сначала погладь меня там, внизу, Гарри, – прошептала она. – Нужно меня подготовить…
Опустив руку, он грубо стал прикасаться рукой к ее промежности.
– Поласковей, пожалуйста, – умоляла она.
– Можешь ты замолчать хотя бы на минуту? – взорвался он. Выключив боковую лампу, а затем, засунув руку под одеяло, он грубо вонзил в нее два пальца.
– Мне больно! – закричала она. Выдернув пальцы, он прошипел:
– Хватит указывать мне, что делать, черт побери! Ты что, думаешь у меня до тебя были другие женщины? Откуда мне знать, как все это делается?
Едва сдерживая слезы, она шептала:
– К каждой женщине требуется свой подход, Гарри. Иногда мне хочется почувствовать…
Он снова резко вонзил в нее пальцы, и она почувствовала такую острую боль, будто ее резали на куски. Он намеренно причинял ей боль, и она догадывалась, что это доставляет ему истинное наслаждение. Навалившись на нее своим грузным телом и пригвоздив ее к кровати, он попытался овладеть ею. Но она сжала ноги, препятствуя его натиску.
– Я же прошу тебя, кричала она. Прижавшись своими губами к ее губам, он старался всунуть свой язык в рот так же грубо, как только что всовывал в нее свой член. Повернув голову набок, она старалась освободиться от прикосновений его губ.
– Я не могу дышать! – глотая воздух, кричала она.
– Ты же хотела, чтоб я возбудился, не так ли? – тяжело дыша, спросил он. – Ну вот и получай!
У нее пропало всякое желание заниматься с ним сексом. Она раскинулась на кровати, в то время как он, взгромоздившись на нее тучным телом, вцепившись обеими руками в ее грудь, сделал несколько возбужденных толчков, после чего с шумом кончил, выдыхая на нее едкий запах выкуренной накануне сигареты. По щекам ее струились слезы.
– Что случилось? – спросил он виноватым голосом, дотронувшись до ее лица. – Тебе было плохо?
Закусив губу и ничего не ответив, она тихо всхлипывала. Повернувшись на бок, он пододвинулся к своему краю кровати и захрапел. Не в силах уснуть, Марчелла лежала, стараясь хоть как-то представить свою будущую семейную жизнь, но ей ничего не лезло в голову. Проснувшись утром, она обнаружила, что Гарри уже ушел. Вместо того чтобы оставить для нее хоть какую-нибудь записку, он оставил лишь немытые тарелку и чашку.
Первые дни их медового месяца Марчелла прожила как бы играючи: обустраивая новое жилище, бегая за девять кварталов к своей матери, чтобы раздобыть какой-нибудь рецепт и ожидая возвращения мужа с бухгалтерских курсов. Возвращаясь с занятий, Гарри за минуту съедал все, что она готовила часами. Затем, сделав несколько ворчливых замечаний в ответ на ее очередной рассказ о событиях минувшего дня, он с головою уходил в чтение книг. Жаркими вечерами, раздевшись до белья, он уходил на кухню изучать следующую тему предстоящего урока. Стараясь как-то отвлечь его, Марчелла время от времени заходила на кухню. Гарри и ел и занимался любовью одинаково быстро и нетерпеливо, как будто стараясь побыстрее закончить этот процесс. Она всячески старалась привить ему неторопливую, свойственную итальянцам манеру сидеть за обеденным столом, попутно растолковывая, что прежде чем вскакивать на женщину, ее необходимо настроить и подготовить к предстоящему половому акту.
Марчелла очень тяжело переносила те дни, когда они не разговаривали друг с другом. Отец хотя и слишком разгоряченно, но все-таки выражал свои чувства, а Гарри все свои эмоции держал в себе. Не видя его реакции на свои слова и поступки, ей приходилось заигрывать и плясать вокруг него, забираться к нему на колени или садиться на стол, чтобы хоть как-то привлечь его внимание.
Стараясь не выходить за рамки семейного бюджета, Марчелле приходилось заниматься такими домашними делами, с которыми раньше ей никогда не доводилось сталкиваться: химчистка, утюжка, уборка. Первый же пришедший к ним счет за телефонные разговоры и электричество выбил их из колеи. Иногда, проходя мимо ресторана, Марчелле удавалось выманить у отца лишний десяток долларов, но в целом родители были довольны тем, что молодая пара учится экономно вести свое собственное хозяйство. Однажды поздним воскресным вечером, гуляя, они обратили внимание на стоящих за столиками уличных кафе посетителей.
Вернувшись с прогулки, Гарри, открыв дверь кухонных шкафов, стал осматривать их содержимое.
– Марч, не нужно покупать мешки для мусора, под них можно использовать магазинные пакеты для упаковки продуктов. Всегда надо покупать универсальные вещи с фабричной маркировкой, они гораздо дешевле…
С серьезным видом Марчелла, соглашаясь, покачала головой. Ей очень нравилось, когда он обращался к ней даже для того, чтобы немного поучить.
Минуло несколько недель со дня их свадьбы. Марчелле стало казаться, что стал более заметен ее живот. Однако округлившийся живот мог стать следствием большого количества съеденного ею мороженого, которое она потребляла днем, чтобы хоть как-то скрасить свое унылое существование.
Она по-прежнему оставалась неудовлетворенной, так как муж, игнорируя ее пожелания, отказывался прислушиваться к голосу ее плоти. Если она пыталась продемонстрировать то, чего бы ей очень хотелось в этот момент, он с видом уязвленного самолюбия начинал сердиться.
– Ну не спеши так… дай мне тоже возбудиться, – шептала она, лежа однажды ночью с ним в постели.
– Я так быстро завожусь от тебя, Марч!
– Ну это же лишь отговорки, просто не хочешь себя утруждать моими проблемами, – крикнула она.
Сделав свое дело, Гарри засыпал, а Марчелла, возбужденная, лежала на кровати, уставившись в потолок, на который легла тень от уличного фонаря. Что же ей делать? К матери обращаться бесполезно: она опять начнет болтать о том, что брак – это жертва. Погрузившись в грустные раздумья, она размышляла над своей жизнью и перед отходом ко сну надумала снова встретиться с отцом Кармелло.
На следующий день она стала тщательно готовиться к свиданию с пастырем: аккуратно напудрила лицо, подвела свои черные глаза и несколькими слоями помады накрасила пухлые губы. Что ни говори, теперь она замужняя женщина и поэтому имеет право одеваться и краситься как взрослая.
Услышав о желании Марчеллы исповедаться, с лица отца Кармелло сошла его привычно приветливая улыбка.
– Что случилось, Марчелла? – нежным голосом спросил он, войдя в исповедальню.
– Мой муж совсем не старается, – начала она. – Если, встретив его, я не заговорю с ним первая, он тоже будет молчать.
– Проблема состоит лишь в том, что вы мало общаетесь? – спросил ее отец Кармелло. – Или в чем-то еще?
Она посмотрела на так хорошо знакомое лицо священника.
– Святой отец, а с вами можно говорить о сексе? – спросила она.
– Думаю, что в вопросах секса я плохой советчик, Марчелла, – пробормотал он. – Лучше поговори об этом с доктором или консультантом по вопросам семьи и брака…
– Но я же не могу пойти в какое-то незнакомое мне учреждение и сказать им о том, что меня не удовлетворяет мой собственный муж! – крикнула она.
Покачав головой, отец Кармелло ответил:
– Нужно набраться терпения, ты ведь замужем всего несколько недель.
– Да, это правда, – перебила его Марчелла. – Но я уверена, что лучше все равно не будет, потому что он даже не старается, чтобы мне тоже было хорошо.
– Марчелла! – перебил ее отец Кармелло. – У мужа существуют свои потребности, и ты должна…
– А что, если у меня тоже есть потребности? Как тогда, святой отец?
– Можешь ли ты на какое-то время забыть о своих потребностях? Не думать о них?
Нахмурившись, она сказала:
– Другими словами, принести себя в жертву. Но ведь секс должен быть единственной приятной вещью в этом моем замужестве. А я даже этого не имею!
– Ну, тогда откажись от своих плотских желаний, Марчелла, – посоветовал ей отец Кармелло, – ради Господа Бога, и тогда ты поймешь, что…
– Ради Господа Бога? – закричала Марчелла. Раньше чем он успел сказать ей что-либо в ответ, она решительно выбралась из исповедальни и бросилась бежать из церкви. Охватившая ее злость придавала еще больше энергии, и она стремительно шагала вперед, подставив грудь навстречу легкому ветру, который, взметая уличную пыль и листья, кружил их по ступенькам школьного крыльца и дворика. Прикосновение легкой ткани к ее груди вызвало у нее страстное желание мужских горячих объятий или хотя бы легкого прикосновения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88