Тем временем Хоуп отвела Дэвида в голубую башенку.Когда Хоуп вернулась в клуб и узнала, что идет сеанс порки, она переоделась в прозрачное белое вечернее платье, связала волосы голубой атласной лентой в конский хвост. Новое платье было в тон белым туфлям-лодочкам.— Можно делать вид, что я Кэрол Линли образца 1959 года, — сказала она, пока Дэвид любовался ее нарядом. Она любила разыгрывать сценки из прошлых разных периодов истории и принимать соответствующий им внешний облик.— Что это? — спросил он, смотря на формуляр в папке с зажимом, который она приготовила.— Это заявление о приеме вас членом клуба, — объяснила она, передавая ему формуляр. — Напишите свое имя и адрес.— Это обязательно? Я учитель средней школы, и мне не очень хотелось бы это делать.— Знаете, вы можете придумать имя. Разве у вас нет почтового ящика?— Если откровенно, то есть.— Я так и думала! — засмеялась Хоуп и догадливо заметила: — Как же иначе вы могли получать все эти шалости по почте? — Тут она внимательно посмотрела на него. — Я вас знаю?— Я работаю по соседству. Возможно, мы бывали в тех же ресторанах, — сказал он вне себя от радости, что она запомнила его после недавней мимолетной встречи на улице.— Если бы у меня были такие симпатичные учителя, как вы, я бы никогда не бросила колледж, — игриво призналась она.— Неужели вы бросили колледж?— Похоже, вы это не одобряете.— Конечно, не одобряю.— Вы не хотите дать мне деньги, чтобы я могла отнести их вниз и получить разрешение начать сеанс?— Конечно.Дэвид передал ей деньги. Пока ее не было, он заметил, что кто-то оставил на скамье лопатку, расческу, ремень и миниатюрную плетку. Он с возбуждением подумал, что Хоуп собрала эти предметы, чтобы опробовать их на своей (в этом не могло быть сомнений) безупречной попочке.Но вот странное дело, еще до того, как она вернулась, перед его глазами возник образ Брук Нойман. Почему такая спокойная, задумчивая девочка, как Брук, мечтает работать в этом заведении?Он ходил по комнате, рассматривал аксессуары, закурил сигарету, затем отодвинул тяжелые бархатные шторы и посмотрел в окно. От увиденного, у него екнуло сердце. На тротуаре напротив «Башни» стояла Брук с видеокамерой на плече и беспечно снимала, прохаживаясь то в одну, то в другую сторону. Дэвид опустил шторы и бросился к двери, но заставил себя остановиться и решил дождаться возвращения Хоуп.Когда Хоуп, безмятежно улыбаясь, вошла в комнату, он на мгновение залюбовался ее красотой, затем опять запаниковал.— Идите сюда, — сказал он, слегка отодвинув штору. — Посмотрите вон туда. Видите кого-нибудь на улице?— Да, там девушка с видеокамерой на плече. Боже, она снимает нашу парадную дверь? — Хоуп с тревогой взглянула на Дэвида.— Это моя любимая ученица. Должно быть, она меня выследила.— Она знает, что это за место?— Знает ли она! Она хочет здесь работать.— О! Что ж, она очень шикарна, — выдохнула Хоуп с искренним восхищением. — Она заработала бы кучу денег.— Сейчас ей всего лишь семнадцать.— Как жаль. Но зачем ей снимать дом?— Она постоянно что-то снимает. Она собирается в будущем снимать фильмы.— Я восхищена подобной инициативой, но лучше ее остановить, пока она не встревожила всех посетителей этого дома, — благоразумно сказала Хоуп. — Хотите пойти поговорить с ней?— Я? Ни в коем случае! — запротестовал Дэвид. — Я могу потерять работу, если об этом станет известно.— Неужели.это правда?— Понятия не имею, но мне не хочется проверять это на себе.— Тогда я пойду и все объясню хозяйке. Подождите здесь. И не волнуйтесь.После ухода Хоуп Дэвид продолжал следить за Брук из окна. Вскоре грубоватый старый Расти, не вынимая сигарету изо рта и руки из карманов джинсов, пересек улицу и оказался перед Брук. Они обменялись несколькими словами, и Брук ушла. Затем Расти неторопливо вернулся к дому, а Хоуп в башенку.— Все в порядке, — весело доложила она.— Что он сказал ей? — озабоченно спросил Дэвид.— Что ей необходимо разрешение, чтобы снимать на улицах Голливуда.— Здорово! — Дэвид был в восторге от Расти.— Надеюсь, он не отбил у вас охоту заняться игрой.— Ни в коем случае. — заверил он, вешая пиджак на крючок. Хоуп ахнула, когда Дэвид повернулся и увидел отражение своего пистолета и кобуры на противоположной зеркальной стене.— Вы вроде бы говорили, что работаете учителем! — вскрикнула она не без тревоги. — Вы из полиции нравов? А эта курочка прикрывала вас. Это полицейская облава?— Я не полицейский. Успокойтесь. Честно говорю, я учитель средней школы, на которого нападали так часто, что ему дали разрешение носить оружие. — Дэвид показал ей разрешение, водительские права и членский билет профсоюза учителей. Хоуп никак не могла успокоиться, и казалось, что она вот-вот заплачет от досады, ибо ей очень хотелось поиграть с ним. — Отнесите это своей хозяйке, — вздохнув, сказал он и вложил свои документы ей в руки. — Я подожду здесь.Хоуп снова исчезла и через мгновение вернулась сияющая от радости.— Хильдегард считает, что я должна задать несколько вопросов, чтобы убедиться, что вам можно верить.— Да? Что это за вопросы?— Вы говорите, что увлекаетесь поркой, так?— Да. А что?— Докажите это.— Что вы имеете в виду под доказательствами?— Расскажите мне о том, какая порка вам нравится.Хоуп присела рядом с ним на покрытую кожей скамью для связывания, вытянула ноги и начала рассматривать белые ленты вокруг подъема туфель.— На это уйдет время, — улыбнулся он.— Пока вы еще ничего не доказали.— Скажите, сколько вам все-таки лет? — вдруг задал он вопрос.— А сколько мне, по-вашему? — рассмеялась она.— Двадцать?— Спасибо! Если вы полицейский, то в гатант-ности вам не откажешь. Мне двадцать пять.— У меня отлегло от сердца.— Правда? Вы охотнее отшлепали бы свою очаровательную кошечку с видеокамерой?— Мои ученики меня не интересуют.— Если она действительно ваша ученица, то по уши влюблена в вас.— Это правда, девочки время от времени влюбляются в меня. Но она слишком умна для этого.— Зачем она тогда идет за вами по пятам?— Примерно час назад у нас был разговор в кафе, где эта девочка подзарабатывает, и она сказала, что уже два года мечтает работать в этом самом клубе. Я неосторожно позвонил при ней, она обо всем догадалась и пошла за мной следом.— Значит, она умна, красива, влюбилась в своего властного учителя и хочет работать в клубе са-до-мазо. Как это клево!— Думаю, что если мы начнем играть, то придется обсудить этот новояз, на котором вы, ребята, изъясняетесь. Вы, например, кажетесь достаточно умной, чтобы выражаться более оригинально.— Теперь я знаю, что вы учитель! — заявила Хоуп и широко улыбнулась. Затем она нажала на кнопку оперативной связи и велела Расти позвонить через полчаса.Если не считать тревожного ощущения надвигающейся опасности, которое приходило каждый раз, когда Дэвид позволял себе думать о Брук и о том, что та знала о нем, он чувствовал божественное удовлетворение от первого визита в «Башню».Отшлепав жизнерадостную, но покорную Хоуп, Дэвид испытал эротическое удовольствие, которое превзошло все ожидания. То, как Хоуп прижималась к его коленям и как краснела алебастровая кожа от ударов его руки, возбуждающие стоны, которые она издавала, пока он гладил ее между шлепками, все подтвердило его теорию, что некоторые женщины действительно любят порку.Хоуп пребывала в отличном настроении и не теряла остроумия. Похоже, она интересовалась Дэвидом не меньше, чем он ею, и отпускала столь остроумные комментарии относительно любимого предмета учителя, что осталось чувство, будто это самое приятное свидание в его жизни.Когда сеанс закончился, она поудобнее уселась на коленях Дэвида, крепко обняла его и высказала надежду, что он будет часто посещать ее. Он поклялся, что будет приходить только к ней, сунул ей в руку двадцать долларов чаевых, сожалея, что не может дать больше.К Брук у Дэвида возникли смешанное чувство недовольства, недоверия и восхищения. В глубине души он чувствовал, что от Брук ему не надо ждать неприятностей. Даже в том случае, если он устроит ей заслуженную порку за то, что она выследила его у «Башни» и всполошила всех! Однако в создавшейся ситуации он подумал, не следует ли обратиться к адвокату, прежде чем снова заговорить со своей ученицей.Брук мучилась весь конец недели, теряясь в догадках, сообщил ли мистеру Лоуренсу пропитанный табаком охранник, что та околачивалась у «Башни» с видеокамерой. Мировая литература в понедельник была вторым уроком, но как только он вошел и с шумом бросил портфель на стол, она в этом больше не сомневалась.Обычно преподаватель в первую очередь улыбался Брук. А сегодня он поворачивал голову в ее сторону только в случае необходимости. Все же ему приходилось это делать, ибо она всегда поднимала руку. Даже сегодня, когда ей этого не хотелось делать, гордость все равно взяла верх. В классе читали «Госпожу Бовари», а у нее было полно мыслей насчет этого романа.Вилли, сидевший прямо за Брук и замечавший все, что касалось этой барышни, заметил перемену в отношении учителя к его подружке, что озадачило наблюдательного мальчика.Когда они вышли из класса, он потребовал объяснения в своей властной манере:— Почему это мистер Лоуренс сегодня не обращал на тебя внимания?— Мистер Лоуренс вызывал меня несколько раз, — возразила Брук, недовольная тем, что надоедливый ровесник отрывает ее от горестно-сладостных размышлений о своем идоле.— Да, но он не хвалил твои ответы с обычным энтузиазмом. Короче говоря, он отнюдь не был в восторге от тебя. Что происходит?— Не знаю. Может, он остыл ко мне.— Тебя это не беспокоит?— Почему это должно меня беспокоить?— Разве ты не рассчитывала, что он напишет тебе рекомендацию от колледжа?— Не сомневаюсь, он напишет рекомендацию, которую я заслуживаю.— Ты знаешь больше, чем говоришь, — упрекнул ее Вилли. Но начало третьего урока по американской истории прервало разговор.Брук встречалась с Вилли со второго класса. Он у нее был первым парнем, а она у него — первой девчонкой. Она с самого начала призналась, что любит порку. Будучи по происхождению немцем, любящим властвовать и заниматься сексуальными играми, Вилли отшлепал Брук на первом свидании.Они поехали в ресторан «Ямаширо», расположенный на вершине одного из голливудских холмов. Брук пыталась заказать вино за ужином, хотя ей тогда исполнилось всего шестнадцать. Вилли сказал в присутствии официанта:— Веди себя прилично, не то отшлепаю тебя.— Они ведь не догадались бы, — возразила Брук, ибо это был ее день рождения и первое свидание в ресторане.— Все равно тебя следует выпороть, — твердо сказал Вилли, и Брук сразу влюбилась в него.После ужина, ожидая, когда подадут машину, оба наклонились через парапет и любовались великолепным морем городских огней, бушевавшим внизу.— Твоя поза напоминает мне о том, — сказал Вилли, обхватив одной рукой ее за талию, — что тебя надо выпороть.Он тут же шесть или восемь раз отшлепал Брук по мягкому месту через юбку и остановился, только когда служащий подогнал машину.Всю дорогу домой Брук дрожала от возбуждения. Поскольку это был очередной вечер, когда ее отец вел программу концерта в театре «Звездная полоса» до трех часов утра, она пригласила Вилли к себе домой, и их роман начался.Как оказалось позднее, Вилли шлепал, руководствуясь скорее врожденным ощущением мужского превосходства, чем желанием возбудить ее, а как раз подобное Брук отнюдь не собиралась терпеть после окончания школы.Теперь Дэвид избегал кафе, где работала Брук. Он говорил с ней только по теме урока и не прохаживался вместе по коридору, болтая о пустяках. Короче говорящих разделила арктическая льдина.Разумеется, Дэвид написал Брук отличную рекомендацию. К началу весны перед ней открылось много возможностей. Она могла учиться в Йельском университете, если бы хотела. Вместо этого Брук избрала режиссерский факультет Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и решила сэкономить на том, что жила дома. Но это была не единственная причина, которая заставила ее остановиться на этом выборе.К окончанию школы, когда все говорили о том, в какой колледж поступить, решимость Дэвида не разговаривать с Брук снова начала таять. Прошло уже несколько месяцев после происшествия в «Башне», и Дэвид убедился в том, что Брук не собирается подвергать его опасности. Однако все еще сохранялось одно «но» — она была несовершеннолетней. Он даже не рисковал улыбаться ей. Даже в выпускной день Дэвид держался в стороне.Брук чувствовала, что ее сурово наказывают, однако твердость симпатичного учителя возбуждала ее.Тем временем Дэвид раз в неделю посещал Хоуп независимо от того, мог ли он или не мог это себе позволить. Она стала для него своего рода наркотиком.И вот однажды в конце сентября, прибыв в «Башню» в пятницу на обычную встречу, Дэвид узнал, что Хоуп ушла!— Она собирается сниматься в фильмах, — сообщила Хильдегард ошарашенному Дэвиду. — Не отчаивайтесь, дорогой. Она только просила сообщить вам свой номер телефона, — сказала симпатичная хозяйка, записывая номер. — Она говорила, что не сможет жить без человека, который так хорошо шлепает ее.Сердце Дэвида сжалось при этих словах утешения.— Думаю, вы не найдете другую такую, как она, — задумчиво пробормотал он.— Я придерживаюсь другого мнения, — улыбнулась Хильдегард. — В октябре ко мне придет замечательная ученица — ей как раз исполнится восемнадцать лет.— Вы случайно не о моей Брук говорите? — тут же ощетинился он.— Она уже ваша? — неодобрительно покачала головой Хильдегард.— Нет. Конечно, нет. Собственно, я с ней даже не разговаривал после того случая в марте.— Я тоже, но не сомневаюсь, что мы скоро встретим ее здесь. Кстати, на вашем месте я бы не пропустила нашу вечеринку в День Всех Святых. Тридцать первого октября у нее день рождения.Даже сильное землетрясение не помешало бы Дэвиду явиться в «Башню» в День Всех Святых. Он пришел в восемь часов в сером костюме в тонкую полоску с большим букетом красных и белых осенних роз, которые срезал с кустов у своего маленького коттеджа в Лорел-Кэньен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24