Само название «народник» почти никто из наших писателей и публицистов за собой не признавал. Один только Каблиц-Юзов назвал свои взгляды «основами Н.», чем не мало содействовал тому, что многие, по существу своих воззрений весьма близко подходившие к Н., протестовали против именования их народниками. В Н. Юзова было слишком много примирения с явлениями, возмущавшими гражданское чувство, а еще более отталкивали грубые нападки на интеллигенцию, обзывание таких писателей, как Н.К. Михайловский, А.Н. Пыпин и др., «либеральными будочниками» и т.д. После смерти Юзова и благодаря нарождению так называемых «марксистов», термин «народник» как будто опять оживает. Писатели, группирующиеся около журнала «Новое Слово», главным теоретиком которых является В.П. Воронцов, сами себя не называют «народниками», но и не возражают, когда их так называют другие. В лучшем своем смысле Н. должно быть признано весьма знаменательным явлением нашей духовной жизни. Великий раскол русской интеллигенции, происшедший в конце тридцатых и начале сороковых годов и разбивший русскую общественную мысль на два главных русла – западничество и славянофильство, – породил много партийной односторонности и мешал правильной оценке явлений русского духа и русской жизни. Так, Белинский пренебрежительно относился к народной словесности; так, с другой стороны, называя Запад страной «святых чудес», славянофилы присоединялись к формуле: «Запад сгнил». Только в виде исключения люди одной партии не стеснялись брать из миpoсозерцания другой то, что оказывалось в нем верного: так, Герцен, ближе ознакомясь с западноевропейской жизнью, пришел к убеждению, что есть какая-то особенная русская народная психология, полная неотразимого обаяния и высокооригинальная. 60-е годы были эпохой торжества западничества. Громкие триумфы естествознания, смелые завоевания свободной мысли, возрождение европейской демократии, оправившейся от неудач 1848 г., реформы, вводившиеся в то время у нас одна за другой – все это отодвигало на задний план наши национальные особенности, на первый взгляд столь серые и грубые. 70-е годы выдвигают на первый план беспредельное народолюбие, в специальном смысле любви к мужику; «кающиеся дворяне» (по меткому выражению Н.К. Михайловского) всецело посвящают свою жизнь на то, чтобы загладить перед мужиком вековую вину барства – интеллигенции. Начинается усиленное изучение разных сторон народной жизни, как теоретическое, так и практическое, путем непосредственного сближения. И по мере того, как изучалась народная жизнь, все крепло убеждение, что народная масса – стихия не инертная и не серая, окрашенная в весьма определенный цвет и покоящаяся на устоях, вовсе не враждебных лучшим заветам европейской культуры. Страх, внушенный тем, что представители так наз. «официальной народности» всегда говорили от имени «народа», рассеялся, и вопрос о «самобытности» получил совсем новую постановку, несвободную от крайностей: народные «устои» (которыми теперь стали считать только общинное начало, артельное начало и брожение религиозной мысли) были не только признаны явлением достойным уважения, но прямо были поставлены выше духовных устоев интеллигенции. Особенно заметно сказалось новое отношение к народу как в количестве статей, посвященных народной жизни, так и в общем их направлении. Стремлением к идеализации народа отличалась в особенности «мужицкая беллетристика». За единственным исключением Глеба Успенского, все остальные «беллетристы-народники» – Златовратский, Нефедов, Наумов, Засодимский и др. – рисовали все или величавых Микул Селяниновичей или деревенских Лассалей или праведников всякого рода. В области теоретической мысли наиболее ярким выражением народнического настроения 70-х гг. были шум, поднятый по вопросу о «деревне». Небольшая статья в «Неделе» (1875) о том, почему литература пришла в упадок, подписанная никому неизвестными инициалами П.Ч. и принадлежавшая перу писателя (П.П. Червинского), никогда более не останавливавшего на себе внимания большой публики, создала целую литературу журнальных и газетных статей, долго и усердно разбиравших тезис статьи, что интеллигенция должна учиться нравственности у «деревни». В числе лиц, поддержавших это восторженное Н., оказался Кавелин, как раз тогда занимавшийся общинным землевладением. Через некоторое время еще более решительную поддержку оказала «деревне» известная исследовательница Ефименко, показав высокий нравственный смысл многих начал, лежащих в основе русского обычного права. Приблизительно к этому же времени относится образование специальных комиссий в географическом и вольном экономическом обществах для изучения обычного права, общинного землевладения, раскола, артелей и ряд работ (А.С. Посникова, П.А. Соколовского, В. Орлова, С.Я. Капустина, Якушкина, Пругавина, П.С. Ефименко и др.), посвященных научному констатированию замечательных «особенностей» нашей народной жизни. В этом виде русские «особенности» признавали и противники «деревни». Так, Н.К. Михайловский в обширных статьях, посвященных «деревне», указывая опасность и односторонность нового лозунга, вместе с тем энергично протестовал против того, что "к нам должна быть целиком пересажена «Европа»; он же указал, что закон Маркса о трех фазисах экономической жизни есть закон исторический, выведенный из наблюдений над европейской жизнью, а не естественноисторический, и Россия, именно благодаря «особенностям» общинно-артельного духа русского народа, может и не пройти через капиталистический фазис. В 80-х и 90-х гг. развитию народнического настроения способствовали А.Н. Энгельгардт с его увещаниями «сесть на землю», и Лев Толстой с его опрощением, в основе которого лежит нравственное превосходство народа над образованными классами. Так называемый «экономический материализм» снова приковал внимание общества и литературы к вопросу об основных чертах русского народного быта и русского народного духа. Ср. Юзов-Каблиц, «Основы народничества»; Михайловский, «Записки Профана» и «Литература и Жизнь» (в «Русском Богатстве»); Пыпин, «История русской этнографии»; В.В. (В.П. Воронцов), «Наши направления» (СПб., 1894); Струве, «Критические заметки» (СПб., 1894); Волгин, «Обоснование Н. в трудах В.П. Воронцова» (СПб., 1896); Южаков, «Социологические этюды» (т. II).
С. Венгеров.

Нартекс

Нартекс (narJhV) – в древнехристианских храмах (базиликах) притвор, род сеней при входе в храм, в которых при богослужении стояли оглашенные, воссоединяемые с церковью, кающиеся и бесноватые.

Нартов

Нартов (Андрей Константинович) – токарь Петра Великого, ст. сов., член акад. наук (1683 – 1756). Ок. 1718 г. послан царем в Пруссию, Голландию, Францию и Англию для усовершенствования в токарном искусстве и «приобретения знаний в механике и математике». В 1723 г. сделан главным токарем; в 1724 г. представил Петру проект учреждения акад. художеств. После смерти Петра Н. поручено было сделать «триумфальный столп» в честь императора, с изображением всех его «баталий»; но эта работа не была им окончена. Когда в акад. наук были сданы все токарные принадлежности и предметы Петра, а также и «триумфальный столп», то по настоянию начальника академии, барона Корфа, считавшего Н. единственным человеком, способным окончить «столп», он был переведен в академию «к токарным станкам», для заведывания учениками токарного и механического дела и слесарями. В 1742 г. Н. принес сенату жалобу на советника академии Шумахера, с которым у него происходили пререкания по денежному вопросу, а затем добился у императрицы назначения следствия над Шумахером, на место которого был определен сам Н. В этой должности он пробыл только 1,5 года, потому что оказался «ничего, кроме токарного художества, незнающим» и самовластным: он велел запечатать архив академической канцелярии, содержавший ученую переписку академиков, грубо обращался с академиками и, наконец, довел дело до того, что Ломоносов и другие члены стали просить возвращения Шумахера, который вновь вступил в управление академией в 1744 г., а Н. сосредоточил свою деятельность «на пушечноартиллерийском деле». Ему принадлежат: «Достопамятные повествования и речи Петра Великого» («Сын Отечества», 1819 г. и «Москвитянин», 1842 г.). В 1885 г. были напечатаны в «Русском Архиве» «Рассказы и анекдоты о Петре Великом», из которых многие взяты у Н. По словам Н.Г. Устрялова, сообщения Н., вообще преувеличивавшего свое значение и роль, ценны в особенности передачей подлинных слов Петра. Л.Н. Майков, напечатавший «Рассказы Н. о Петре В.» в «Записках Имп. Акад. Наук» (т. LXVII и отд., СПб., 1891), дает самый полный их сборник (162) и сопровождает исторической критикой, точно определяющей источники, которыми пользовался Н., и степень достоверности сообщений. Он делает догадку, что «Повествования» записаны не Н., а его сыном, Андреем Андреевичем. Ср. Н.Г. Устрялов, «История царствования Петра В.» (т. I); Пекарский, «История Российской Акад.»; «Рассказы Н. о Петре В.».
Л.Н. Майкова.

Нартские богатыри

Нартские богатыри. – Сказания о нартах – древнем горском народе, родственном кабардинцам – до сих пор сохранились у терских кабардинцев Пятигорского отдела. По преданию, нарты населяли нынешнюю Кубанскую область и вообще весь сев. Кавказ. В народном воображении они рисуются богатырским племенем, проводившим время в набегах и поиске опасных приключений. Слово «нарт» сделалось нарицательным и служит синонимом удалого, доброго молодца. Врагами нартов являются мифические гиганты-идиоты, пожиравшие человеческое мясо – эмегены. Последние, несмотря на свое физическое превосходство, не могли устоять против несравненно более развитых нартов. Затем сказания говорят о борьбе с татарскими ханами, известными нам из истории; предание, таким образом, сливается с действительностью. В песнях прежних странствующих певцов-поэтов, так назыв. гегуако, прославляются богатырские подвиги отдельных героев из Н. племени. Свои победы герои одерживают при помощи необыкновенных коней, переплывающих обширные моря, говорящих человеческим голосом и способных принимать вид всевозможных животных. Не малое содействие также оказывает богатырский меч – сырпин. Древнейшим нартским героем является в песнях Урызмек, который по совету прекрасной княжны Сатаной, сделавшейся позже его женой, залез в жерло пушки, чтобы путем выстрела попасть на небо и там убить врага своего народа – Нука. Другой богатырь, Рачикау, по преданию – сын русского поселенца. Позднейшие песни сложены про Айдемыркана, воспитывающегося при дворе крымского хана Довлет-гирея. И у него есть чудная лошадь, есть непобедимое оружие, но общая обстановка, среди которой он действует, более правдоподобна и близка к действительности. См. «Сборник материалов для описания племен и местностей Кавказа» (Тифлис, 1881, 1886 и 1888, вып. 1, 5 и 6).

Нарцисс

Нарцисс (NarkiissoV) – красивый юноша из Фестий или Лакедемона, сын реки Кефисса и нимфы Лейриопы. На вопрос, какова будет судьба мальчика, Тирезий ответил Лейриопе, что он достигнет старости, если не увидит сам своего лица. О смерти Н. мифология сохранила несколько рассказов, из которых известнейший прекрасно передан Овидием («Metam.», III, 339 – 510). В жаркий день Н., никого никогда не любивший, нагнулся над чистым источником и увидел свое лицо: с того же момента он влюбился в себя и скоро умер, при чем тело его обратилось в цветок.

Нарцисс

Нарцисс (Narcissus L.) – род однодольных растений из семейства амириллевых. Это травы, снабженные плотными луковицами и лентообразными, различной ширины, листьями. Цветы сидят на верхушках безлистных стеблей по одному или по нескольку, одетых пленчатой поволокой. Околоцветник лепестковидный, в форме трубчатой воронки, переходящей на верху в горизонтально расправленный или отогнутый вниз отгиб, состоящий из 6 равных частей. В жерле коронка в виде колокольчика или более или менее глубокого блюдца, цельная или лопастная. Тычинки, которых 6, прикреплены в 2 ряда в верхушке трубочки; завязь нижняя, трехгранная, семяпочки сидят несколькими рядами в каждом гнезде, прикрепляясь во внутренних углах. Столбик нитевидный, рыльце тупое. Плод – 3-гнездая коробочка, лопающая по створкам на 3 части. Семян несколько или много, они шаровидные и с белком. Сюда до 20 видов, распространенных в Европе, преимущественно в средиземных странах, особенно западных; один вид доходит в Азии до Японии и Китая. Несколько изящных видов Н. издавна составляют весеннее украшение наших садов и выгоняются зимой для комнат. Из них особенно распространены следующие: 1) тацет (N. Tazetta L.), дикорастущий в Южной Европе, хорошо отличается тем, что цветы его собраны на верхушке безлистной стрелки, длиной от 30 до 40 см, зонтиком из 8 и до 10. Эти цветы желтовато-белые с маленькой блюдцевидной коронкой такого же колера и очень ароматны. В наших климатах не выдерживают культуры на открытом воздухе, но хорошо удаются в оранжереях и комнатах. Луковицу следует сажать в октябре или в начали ноября. Есть несколько разновидностей, в том числе махровые; 2) N. Pseudo-Narcissus L. отличается большой коронкой, цветы одинокие, ароматные, желтые или же околоцветник белый, а коронка желтая. Вынослив и может разводиться на открытом воздухе даже в Средней России; 3) желтый Н. или жонкилла (Jonquille): цветы собраны по 2, по 3 на верхушках стрелок, золотисто-желтые, коронка блюдцевидная, маленькая; 4) обыкновенный Н. (N. poeticus L.): цветы одинокие, редко парные, ароматные, чисто-белые, коронка их в виде блюдечка, желтоватая с красным краем или без него. Одно из самых любимых у нас растений, прекрасно растет на открытом воздухе и даже дичает в Средней России, с Петербургской губ. включительно. Луковицы сажают осенью, начиная с сентября и до начала ноября; посаженные в другое время, они не удаются. Н. вообще довольствуются всякой свежей почвой. Их размножают отделением молодых луковиц (деток) из старой луковицы ежегодно; можно производить, впрочем, вынимая луковицы только через каждые 4 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105