Тиская руки Лота и Джина, жестикулируя, он выхватил из нагрудного кармана тяжелые темно-зеленые очки, оседлал ими свой курносый нос, быстро оглядел обоих, сорвал очки, сунул их обратно. Усы щеточкой, или, вернее, зубной щеткой, и массивный подбородок.
— Хау ду ю ду, джентльмены? — тараторил он с чисто нью-йоркским акцентом.
Он ввел гостей в кабинет, усадил их; потянул за шнур, уменьшил зазоры в пластмассовых венецианских шторах, чтобы притушить жаркий блеск солнца, предложил пачку «Кул» с ментолом.
— Очень приятно, очень приятно, — болтал он. — Так Вы Джин Грин? Каков молодец! Такого сразу представляешь у румпеля яхты где-нибудь на румбе Майами-Бич.
— Я надеюсь, путешествие было приятным, — болтал он, закуривая. — Как вам понравился наш новый?
Джин взглянул в желто-голубые глаза, пожал плечами, подбирая ответ.
— Зачем вы спрашиваете? — смягчая простодушной улыбкой легкую иронию в голосе, спросил Лот. — Ведь все говорят, мистер Горакс, что вы умеете читать мысли на расстоянии.
— О, эти разговоры сильно преувеличены, — еще шире улыбнулся тот. — Верно, что я немного занимался телепатией, гипнозом и психокинезом под руководством знаменитого Гарднера Мэрфи. — Он надел очки, пронизывающе взглянул на Лота. — Если хотите, я попробую прочитать ваши мысли. Ваше последнее замечание, мой дорогой и овеянный славой мистер Лот, объясняется тем, что вы сами рассчитывали занять кресло, на котором по-хозяйски уселся этот выскочка. Говорю напрямик, ибо я не виноват, что меня поставили на этот пост, и я искренне хочу быть вашим другом. Значит, лучше с самого начала прояснить наши отношения.
Улыбка сползла с губ Лота. На мгновение в глазах его мелькнула растерянность. Никогда еще не видел Джин таким сконфуженным этого сильного человека. Но тут же на скулах Лота заходили желваки. В глазах мелькнул опасный блеск вороненой стали.
Впрочем, Лот тут же оправился и, блеснув улыбкой, поднял руки:
— Сдаюсь, мистер Горакс! Сдаюсь! Вы действительно видите меня насквозь. — Он опустил руки. — Я не хотел бы быть вашим врагом, так что будем друзьями, мистер Горакс.
Мистер Горакс повернулся к Джину.
— Ну, а ваши извилины, мистер Грин, менее запутаны, и ваши мысли я вижу почти так же ясно, как изображение на экране хорошего телевизора. Вы впервые отняли человеческую жизнь, мистер Грин, а в первый раз это всегда бывает нелегко.
Джин застыл в кресле, зачарованно глядя на Горакса, как кролик на кобру.
— Вы ранены, мистер Грин. Я отсюда чую запах антисептической мази и бинтов. Но вас беспокоит не рана, а ваше будущее. Вы впервые попали в положение травимого охотниками зверя. Над вами сгустились тучи, вам грозит гибель, и вот вы пришли сюда, хотя не питаете симпатии к военщине. Но в бурю хороша любая гавань, не так ли, мистер Грин?
Джин оторопело, словно ища помощи, посмотрел на Лота. Лот сидел напряженно, нахмурив лоб, сжав кулаки, с возмущением уставясь на улыбающегося мистера Горакса.
Горакс снял очки.
— Опыт телепатии окончен, джентльмены, — объявил он. — Надеюсь, вы довольны, мистер Лот? Согласитесь, телепатия — незаменимое оружие для разведчика.
— Вы упомянули о психокинезе, — промолвил Джин. — Что бы это могло быть?
— Я ждал этого вопроса. И именно от вас. Для вас любопытство все еще важнее самоутверждения. Для мистера Лота, который на четырнадцать лет старше вас, как раз наоборот. Психокинез, джентльмены, — это совершенно новая область психологии, изучающая влияние мысли на движение физических предметов.
— Разве мысль может иметь такое физическое влияние?
— Об этом и спорят сейчас психологи Америки, но посмотрите сами! — При этих словах мистер Горакс достал из кармана зажигалку со стеклянным корпусом, в котором в прозрачной жидкости белели игральные кости. — Скажем, мы играем в кости. Вот я трясу кости в кулаке. Аллэ! Три и четыре. Аллэ! Два и три. Аллэ! Пять и один. Но вот я предельно концентрирую внимание, собираю в кулак всю свою волю и всем своим существом, всей силой мысли, всеми миллиардами клеток мозга страстно хочу, желаю, приказываю, чтобы кости упали шестерками кверху. Внимание!
На обширном лбу мистера Горакса выступили капли пота, на висках вздулись жилы, глаза полыхнули желто-голубым огнем.
— Аллэ!
Он положил зажигалку на край стола. Джин и Лот подались вперед, невольно затаив дыхание. Кости лежали шестерками кверху.
— Колоссаль! — прошептал ошеломленный Лот. Он попытался улыбнуться. — Но ведь это гарантия неотразимого успеха у женщин.
Мистер Горакс скромно потупился.
— Невероятно, — проговорил Джин. — Гипнотизировать человека — это я понимаю, но гипнотизировать предмет, вещь, материю!..
— Такова, уважаемая публика, сила концентрированной мысли. Есть ученые, считающие, что ее можно уравнять с силой луча лазера.
Горакс откинулся в кресле и вытер цветастым платком свой мокрый лоб.
— А теперь, Джин, скажи-ка мне как на духу: зачем ты пришел сюда, в ЦРУ?
Джин был готов без утайки ответить на любой вопрос Горакса, но в это время пронзительно зазвонил телефон.
Полковник Шнабель вызывал по автокоммутатору Ди-Ди-Пи мистера Лота на совещание, а мистера Горакса просил вкратце познакомить с «фирмой» мистера Грина.
Лот встал, кивнул Джину и Гораксу, щелкнул каблуками.
На столе перед мистером Гораксом лежало несколько пачек сигарет («Кул», «Марлборо», «Вайсрой»), коробки гаванских сигар и набор трубок фирмы «Данхилл». Обыкновенно курильщик курит сигареты, или сигары, или трубку. Горакс курил и то, и другое, и третье.
— Итак, — начал он, набивая трубку, — мне поручено рассказать вам о «фирме». Я собирался показать вам специально отснятый недавно для служебного пользования учебно-документальный фильм о ЦРУ, но думаю, что нам с вами будет интересней пройтись по этажам и кабинетам «Ледяного дома» и увидеть то, что вам разрешается увидеть собственными глазами… Как говорил Аллен Даллес: «Я глава молчаливой службы и не могу рекламировать свой товар». Эта редкая привилегия: заглянуть по ту сторону закрытых дверей Синей Бороды. В Пентагон, как известно, водят экскурсии, в ЦРУ — никогда. В путь, мой дорогой мистер Джин!..
— ЦРУ, — рассказывал на ходу в коридорах, лифтах, кабинетах, залах и хранилищах Горакс Грину, — это мозговой трест тотальной разведки Америки, координирующий деятельность всех правительственных ведомств, ведущий разведку и намечающий курс политических акций. ЦРУ — это штаб трехсоттысячной армии профессиональных разведчиков. ЦРУ имеет все необходимое для тотальной разведки: почти неограниченные права, включая право на секретность своих операций, огромные (тщательно засекреченные) бюджетные ассигнования (называют цифры от пятисот миллионов до двух миллиардов долларов в год!) и неконтролируемые расходы на глобальную сеть разведки. Вспомним, что государственный департамент располагает бюджетом всего в четверть миллиона.
Год рождения ЦРУ — 1947-й. За спиной первого директора шпионского концерна «Дикого Билла» Доновэна — стоял его подлинный создатель и крестный отец: Аллен Уэлш Даллес. Именно он добился для «фирмы» большей власти, чем обладает любой другой правительственный орган Америки. Это государство в государстве, ЦРУ называют «невидимым правительством» или «сверхправительством». Именно «фирма» стояла в 1953-м за переворотом против Мосаддыка в Иране и за берлинскими «волынками». Это она скинула президента Хокобо Арбенса в 1954-м, а в 1960-м послала в полет на самолете У—2 пилота Пауэрса ЦРУ — это плащ и кинжал дяди Сэма!
Если вы читали последнюю книгу мистера Даллеса, — говорил Горакс Джину в огромном зале, за ставленном ультрасовременными ЭВМ — электронными вычислительными машинами, — то помните его характеристику огромной роли новейшей техники в разведке. Вот эти машины — это «кадровики всезнайки», учетчики личного состава. Предположим, нам требуется для выполнения особого задания человек тридцати пяти лет, не выше пяти футов и восьми дюймов, холостой с дипломом инженера-химика и знаниями французского языка и языка южноафриканского племени суахили. Вы задаете этот вопрос одной из этих мудрых машин, наделенных нечеловечески блестящей памятью, и она тотчас сообщает вам имя и фамилию подходящего человека или нескольких человек с номерами их досье.
— Поразительно, — произнес Джин, недоверчиво улыбаясь.
— Верится с трудом? — спросил мистер Горакс. — Что ж, я уважаю здоровый скепсис. Давайте проверим.
Он подошел к ближайшему оператору в белом халате и небрежным, но не терпящим возражений тоном сказал:
— Хэлло, Стив! А ну-ка покажите этому Фоме неверному, чего стоят ваши механические игрушки. Выясните-ка у робота — начальника отдела кадров, нет ли у нас в ЦРУ человека двадцати пяти лет, русского происхождения, ростом в шесть футов и два дюйма, родившегося в Париже, холостого, выпускника медицинского колледжа, со знанием английского и русского языков…
— Но ведь это же… — Джин рассмеялся. — Готов биться об заклад, что такого человека у вас нет!
— Идет! — подхватил мистер Горакс.
Оператор быстро отпечатал данные, сообщенные Гораксом, и заложил небольшую карточку в машину, нажал какие-то кнопки на сложном пульте управления. Машина едва слышно зажужжала. На приборной доске замелькали, вспыхивая и угасая, разноцветные огоньки. Через несколько секунд машина выплюнула карточку.
Оператор вручил ее Гораксу.
Тот, не глядя, передал ее Джину. Джина точно током ударило. На карточке значилось «ДЖИН ГРИН, предварительный кандидат в курсанты КОД ЦРУ, досье ФБР 61242562А, досье ЦРУ С0456».
— Вы должны мне десятку, — услышал сраженный Джин чуть насмешливый голос этого мага Горакса.
В огромном зале с кабинами работники ЦРУ изучали русский и другие иностранные языки с помощью самой совершенной магнитофонной техники
— Видите, как они усердствуют, — заметил Го-ракс. — Какое рвение! Какое прилежание! За знание иностранного языка ЦРУ платит солидную надбавку к званию. Пожалуй, нигде в Америке так не популярен русский язык, как здесь. Так что учтите, юноша. Если вас возьмут сюда на работу, начнете с пяти тысяч долларов в год. Если повезет, со временем будете получать до четырнадцати тысяч долларов. Предупреждаю: попасть сюда нелегко: из тысячи кандидатов на службу в ЦРУ берут только горстку: восемьдесят процентов отбраковываются по анкетным данным, десять процентов отсеивают в результате тщательного изучения офицеры безопасности — за слабость к слабому полу, за пристрастие к алкоголю, за болтливость, за подозрительные знакомства. Оставшиеся десять процентов подвергаются проверке с помощью детектора лжи. Обязателен ответ на два вопроса «Не гомосексуалист ли вы?» и «Не передавали ли вы кому-либо секретные сведения?»
А вот, — сказал Горакс, подходя к другой замысловатой машине, — электронный радиодешифратор-переводчик, который экономит нам массу времени по расшифровке и переводу поступающих от наших разведчиков шифрорадиограмм. Мой друг! — обратился он к оператору. — Продемонстрируйте-ка нашу опытную новинку!
— Извольте, — бесстрастно произнес оператор. — Эта ЭВМ, система комплексного машинно-речевого перевода соединяет в себе три устройства: радиоприемник, дешифратор и электронную установку машинного перевода, дающую речевое воспроизведение текста. Радиоприемник принимает сейчас шифрорадиограмму нашего резидента из Гаваны. Магнитофон автоматически записывает ее. Дешифратор тут же, за десять секунд, расшифровывает шифрорадиограмму и тут же выбрасывает ее на японском языке. Почему на японском, а не на испанском? Резидент филиппинец японского происхождения, одинаково хорошо владеющий испанским и японским. Вы видите этот лист бумаги, поступающий из устройства как из телетайпа. Сверху на нем — радиограмма на японском языке, записанная как латинскими буквами, так и катаканой, то есть японской слоговой азбукой. И почти одновременно из динамика поступает перевод радиограммы на английский язык. Внимание, включаю динамик!
И тут случилось нечто совсем неожиданное. Из большого динамика раздался голос странного тембра, бездушный голос электронного переводчика, который медленно и уныло зачитал текст радиограммы резидента из Гаваны:
«Диверсия и покушение не удались. Подполье раскрыто. Все члены организации арестованы…»
Оператор, Горакс, Джин — все они замерли. А механический голос все говорил без интонации и ударений:
«Янки! У вас хорошая техника, она побеждает пространство и время, но не может покорить народ. Все это время я работал против вас. Куба — си, янки — но! Родина или смерть!..»
Опомнившись, оператор выключил динамик. Какой ужасный конфуз! На лбу его выступил пот. Он с тревогой взглянул на Горакса.
— Машина еще далеко не совершенна, — сказал Горакс. — Надо увеличить в ее «памяти» рабочий запас слов, в особенности идиом. Благодарю вас! Идемте дальше!
А в ушах Джина звучал неземной, нечеловечий глас:
«Техника побеждает пространство и время, но не может покорить народ!..»
В зале «Ракеты и снаряды» у Джина разбежались глаза. Здесь занимались изучением ракетной техники всех стран мира, но прежде всего Советского Союза. Горакс провел Джина мимо фотографий и схем таких отделов, как «Ракеты типа Земля — Земля» «Подводные ракеты», «Ракеты типа Земля — воздух — космос», «Ракеты типа воздух — космос — Земля», «Ракеты типа воздух — космос — воздух — космос», к центральному отделу «Советские ракеты».
— Вот данные по советским ракетам, — сказал Горакс, — собранные всеми разведками свободного мира с помощью агентуры и особенно спутников-шпионов типа «Сэмос». Новые фотокамеры будут в девять раз сильнее. Некоторые спутники «Сэмос» — эти «шпионы в небе» — одновременно записывают телефонную и радиосвязь космических центров на микроволнах, а небесный шпион «Мидас» обнаруживает запуск ракет по высокой температуре выхлопных газов за полчаса до выхода ракеты к цели. Ныне в небе витает больше шпионов, чем ангелов! Наша система СПАДАТС — Система космического обнаружения и слежения — следит днем и ночью за всеми русскими ракетами и спутниками и за связью с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85