Черт, я готов записаться на этот идиотский курс Чарльза Атласа и стать сильным, а потом взять этих двух мерзавцев за горло.
Док, тут около моего дома, кажется, в соседнем, живут недоросли (нет, не те милые юноши из Вест-сайдской истории, этим палец в рот не клади). Они обычно дразнят меня, называют гусем. Ну так вот, иду я сегодня весь в крови, думаю, ну хоть сейчас завоюю их расположение. И знаешь что? Один из них сказал: «Кто это тебя так – карлик или девчонка?» И все рассмеялись, потому что они все могут постоять за себя, они бы набили морды моим бандитам будь здоров, и хотя мой коэффициент интеллекта наверняка выше, чем у них всех, вместе взятых, но какая мне от этого польза?
Я собираюсь послать это письмо, потому что хочу спросить тебя, а что бы сказал отец? Знаешь, он бы наверняка сказал, что любой опыт полезнее, если ты захотел его получить, всяческие поступки полезны, как жестоко бы ты ни пострадал в итоге. Настоящему историку всегда не хватает опыта. Вся его жизнь – постоянный поиск.
В чем польза от чувства собственного бессилия, а?
Нет, ты скажи мне.
Бэйб."
12
Леви отправил письмо вечером в воскресенье. Опухлости уже чуть спали, ссадины на лице заживали быстро, но все равно выглядел он жутко, поэтому напялил на глаза кепку и затрусил к почтовому ящику на углу Колумбус-авеню, потом вернулся назад, чтобы и дальше отсиживаться в комнате.
В понедельник – семинар Бизенталя, но пойти Леви не смог: взглянул на себя в зеркало и не пошел. Он никогда не был сторонником применения физической силы, об этом и думал, глядя на свою распухшую физиономию.
Несколько раз Леви звонил Эльзе, и она несколько раз звонила ему, собиралась навестить, но Леви хотелось побыть одному. Он снова и снова мысленно проигрывал драку, когда побеждая, когда нет; пытался читать, но больше всего стоял перед зеркалом и надеялся, что когда-нибудь снова будет себя узнавать.
К вечеру он уже выглядел намного лучше. Постоянные холодные компрессы быстро рассасывали опухлости, оставались еще ссадины.
Болела спина, там, куда мерзавец ударил коленом, но это не беда.
Во вторник утром в дверь забарабанила Эльза. Еще не впустив ее на порог, он понял, что она смертельно напугана.
– Ты что, сообщил полицейским? Грабители же сказали, что найдут нас: у них есть наши имена и адреса. Зачем ты пошел в полицию, ты ведь говорил мне, что не пойдешь...
– Эльза, что ты мелешь? Клянусь, я ничего подобного не делал.
– Хромой... – начала она.
– Что хромой? Говори!
– Когда я вышла из дома, сейчас, утром, – а он стоит и за мной пошел.
– Ты уверена? Ты рассмотрела его лицо?
– Ты обещал, что не пойдешь в полицию, а пошел, ты ведь ходил? Хромой нашел меня...
Леви попытался успокоить ее.
– Клянусь тебе, никуда я не ходил. Наверное, ты ошиблась. Это и впрямь был тот самый хромой?
– Я видела человека на улице, он стоял, я поняла, он за мной – и хромает. Я зашла за угол – он за мной... Я побежала.
– Ну что ты, Эльза, в Нью-Йорке, должно быть, миллионов девять одних хромых. Ты не знаешь разве, Нью-Йорк этим знаменит – Национальная Ассоциация Хромых проводит свои съезды только здесь.
Разбавляя вымысел достоверными фактами, Бэйб говорил и говорил... Потом поставил кипятить воду, сейчас они выпьют растворимого кофейку... Скоро Эльза начала отходить. У него с ней все получалось, вот что здорово! Ближе к полудню она уже признала, что все это были ее фантазии. В полдень заявила, что чувствует себя прекрасно.
Они сходили подряд на два фильма Бергмана – «Седьмая печать» и «Земляничная поляна», Бэйб – старый поклонник Бергмана, а Эльза смотрела его фильмы в первый раз. Затем он сводил ее в дешевый ресторанчик. Потом проводил домой, там они немного пообщались, и наконец он вернулся к себе.
Бэйб вымотался, поэтому уснул мгновенно. Утром он вдруг осознал, что фантазии Эльзы имеют под собой почву: даже спросонья он почувствовал, что в комнате не один.
Еще не успев даже испугаться, Бэйб ровным страшным голосом процитировал из какого-то гангстерского фильма:
– У меня пистолет, стрелять я умею, если только дернешься – размажу мозги по стенке.
Из темноты послышался голос, который Бэйб знал и любил больше всех на свете:
– Не убивай меня, Бэйб.
Бэйб как пружина вылетел из кровати.
– Ой... Док! Вот это да!
– У тебя хорошо получается, – заметил Док.
Бэйб испустил боевой клич, что он делал весьма редко. Но какого черта, все можно в тех редких случаях, когда приезжает твой единственный и неповторимый старший брат.

Часть 2
Док
13
Как только Бэйб щелкнул выключателем, Док воскликнул:
– Ого!
– Что?
Док указал на ссадины:
– Физиономия.
Бэйб пожал плечами.
– Так, пустяки. Не хочу об этом говорить. Стычка в парке, и упоминать не стоит. Я написал тебе об этом. Приедешь – прочитаешь.
– С тобой все в порядке?
Бэйб кивнул. Когда Док беспокоится, он становится похож на квочку.
– Знаешь, вообще-то сделай мне одолжение, не читай, выкинь то письмо, хорошо?
Док поиграл цепочкой с ключами, где среди прочих был и ключ от квартиры Бэйба. Крутанув цепь несколько раз, он высоко подбросил ее и, не глядя, поймал за спиной. Все было сделано одним движением, этот фокус Бэйб видел с раннего детства, только в прежнее время летали мячики или мраморные шарики. Теперь, когда они были вдвоем, Док делал этот фокус, принимая важное решение. Хотя, может, Бэйб и ошибался: фокус стал привычкой...
– Сожгу, – пообещал Док и ослабил узел галстука. – Я был в поездке, работал, дома меня ждал непристойный образец куртуазной прозы с описанием Ее Светлости. Вот я и счел нужным растрясти зад и приехать сюда, увидеть ее, пока она не начала восхождение в рай.
– Ерунда какая, – сказал Бэйб, – ты сам знаешь, я не такой.
Док плюхнул дорожную сумку на письменный стол.
– Ты не такой, да? Ты дефективный и не отвечаешь за свои поступки. Там у тебя такие перлы, я даже не все слова понял!
– Ерунда какая, – повторил Бэйб.
Док оглядел комнату. Вид замызганный. Полы голые, все покрыто пылью. Везде кипы книг, из дивана торчат пружины, ванна грязно-серого цвета.
– Ты творишь чудеса, – сказал Док.
Он был здесь только раз, спустя две недели после того, как Бэйб въехал в комнату.
– Да, не совсем то, чего хотелось бы, – признал Бэйб, – и дизайнер мой очень небрежен. Уволить его, что ли, но ведь с моей комнатой справится не каждый.
Док открыл сумку, из нее вытащил три бутылки красного вина, посмотрел их на свет от настольной лампы.
– Я думаю, осадок не успел взболтаться. Открывалка есть?
Бэйб показал в сторону кухни, уже предчувствуя лекцию о достоинствах бургундского вина.
– Я открою «Мулен-а-Ван», – сказал Док. – Это сорт божоле, поразительный вкус, вот увидишь. – Он сосредоточился на процессе открывания.
– Здорово, – вяло отозвался Бэйб и начал негромко храпеть, закатив глаза.
– Давай, давай. – Пробка не поддавалась. – Этот сорт считается королевой божоле.
– Чудесно, Бог ты мой, – выдавил Бэйб, всхрапнув погромче.
Док не обращал внимания.
– Я бы хотел обратить твое внимание на сочетание сортов винограда.
Бэйб картинно уронил голову и начал храпеть и посвистывать.
– Ты неотесанный мужлан, – засмеялся Док. – Ладно, ладно, не буду больше о вине.
– Капельку, – сказал Бэйб, – я сейчас тренируюсь на двадцать миль, а выпивка портит дыхание.
– Бургундское – не «выпивка», – сказал Док, моя стаканы. – Извини, что смеялся, над твоим жильем. Ты студент, на кой черт тебе дворец? Живи как хочешь.
– Да я и не обижался.
– Замечательно! Знаешь, все вокруг посходили с ума, не угадать, что произойдет в следующую минуту. Я вот утром в «Уолл-стрит джорнэл» прочитал про одну калифорнийскую фирму. Не поверишь, но в этой Калифорнии живут одни умники, туда прочих, видимо, не пускают жить. Ну так вот, эти парни с западного побережья запатентовали одну штуку... Как же она называется? Постой-ка, постой-ка, они называли ее ме-етт-ла. Это такая длинная палка с пуком соломы на одном конце. В «У. С. Джорнэл» полагают, что на этой штуке парни сделают себе состояние. Те заявили, что этой ме-етт-лой можно подметать все что угодно, полы, например.
– Ничего не понял, – сказал Бэйб.
Док оторвался от крана с ржавой водой.
– Господи, Бэйб, как можно жить в такой клоаке?
– Стаканы уже чистые, – ответил тот, – наливай свою огненную воду.
Док разлил вино в стаканы, покручивая бутылку, чтобы капли не стекали.
Бэйб отпил. Док тоже. Бэйб еще не видел брата навеселе. Сам старый Гомер Вергилий более чем превысил среднюю норму выпивки в семье. По крайней мере в последние годы. Да, в последние. Нехорошие последние годы.
– Дорогое?
– Да, а что?
– Да ничего. Запах у него дорогой. И мягкое оно. Когда я от вина не кашляю, значит, пью что-то дорогое. Нефтяной бизнес, должно быть, процветает?
Док поднял свой стакан для тоста.
– Нефтяной бизнес процветает всегда, – и он отвесил поклон вроде молитвенного.
– Восток не там, – сказал Бэйб.
– Я кланяюсь в сторону Детройта, дурачок, «Дженерал моторс» важнее для Америки, чем Иисус.
– Грязные мерзавцы и воры. – Бэйбу не нравилось место работы Дока и род его занятий: буровые установки, торговля по всему свету, загрязнение всего света.
– Если ты мне сейчас закатишь лекцию по экологии, клянусь, я расскажу твоей Ирмгард, как я поймал тебя в туалете гоняющим шкуру, когда тебе было двенадцать.
– Бэйб рассмеялся.
– Великий был день для меня. До тех пор я считал, что один в мире занимаюсь этим ужасным делом. Я думал, ты выгонишь меня из дома или посадишь в яму, а все будут бросать в меня камни. Когда ты мне сказал, что этим занимались все и во все времена, я, помню, подумал: «Вот гады эти взрослые, почему мне раньше никто не сказал?»
Док улыбнулся, указал на кровать.
– Разберика-ка эти завалы.
Бэйб занялся кроватью. У них был договор: когда Док приезжал, он занимал кровать, а Бэйб спал на диване, полном торчащих пружин.
Пока Бэйб возился, Док предложил:
– А бросай-ка ты жить как отшельник, поехали со мной в штат Вашингтон, я устрою тебя в приличное место, будем рядом. Попробуем, а? На хлеб у меня есть, ты знаешь, это не проблема.
Бэйб покачал головой.
– Там нет приличных колледжей для докторантуры.
– С прелестями Колубмуса, так?
– Колумбус не такой уж и великий университет, но в нем гораздо лучше учиться, чем, скажем, в Джорджтауне.
Неожиданно Док взвился.
– Господи, Бэйб, ради Бога, не надо повторять путь отца!
– Мне надоело это слышать! – тут же взвился и Бэйб.
Док замолчал, сконфузившись.
– Надоело? Я тебе говорю это в первый раз.
– Наш профессор Бизенталь уже прочитал об этом мне лекцию.
– Он из вундеркиндов Гомера?
Бэйб кивнул.
– Знаешь, мне нравится моя келья. Спасибо за заботу, но я останусь здесь, и Гомер Вергилий тут ни при чем.
– Осел упрямый!
Бэйб пожал плечами, убрал подушки. Док развесил в шкафу свои вещи.
– Я приглашаю тебя и Этту на обед, о'кей? Ей ведь нужна еда, так? Или она поддерживает свое божественное существование чистым воздухом?
– Погоди, вот увидишь ее – слюной захлебнешься.
Док засмеялся.
– Сынок, перед тобой человек, который один раз был женат и трижды обручен еще до двадцати пяти лет – у меня трудно вызвать слюноотделение.
– Ты что, хвастаешься? Четыре ареста и один срок?
– Да мое осуждение и сроком назвать трудно.
Док закрыл сумку, засунул ее в угол стенного шкафа. Потом спросил как бы невзначай:
– Ты все еще хранишь ту штуку?
Делая вид, что он не понимает, Бэйб переспросил:
– Какую штуку?
– Когда я зашел к тебе, ты грозился размазать мои мозги по стенке. Звучало довольно реалистично, совсем как в хорошем кино.
– Да ну...
– Так хранишь?
– Заряжен. – Бэйб залез в книжный ящик письменного стола, вытащил коробку с патронами и пистолет. – Вот.
– Сначала вытащи эти штуки, а потом дай мне.
Бэйб ловко разрядил пистолет. Владел он им мастерски; ничего удивительного, если принять во внимание, сколько времени от тренировался все эти годы.
Док взял пистолет, стараясь делать вид, что он не боится.
– Как можно хранить такое?
– Что ты имеешь в виду? Ты ведь не стал брать его себе. Не захотел.
– Не захотел? Как можно это хотеть?
– Можно. Я вот, например, хочу.
– Зачем?
– Так, без причины. Чтобы хранить. Ты же сам прекрасно знаешь зачем – отомстить.
– Бэйб, Джо Маккарти умер за год до того, как отец застрелился.
– Может быть, а может, и нет. В Вашингтоне любят приврать.
– А Хельга твоя тоже с садистскими наклонностями? Вы, милашки, наверное, сошлись на этой почве. Как ты развлекаешься, если в городе не идет картина про вампиров? – Док вернул пистолет Бэйбу.
– Давай, давай, скотина, дразни меня и дальше, – сказал Бэйб. – Ты назвал ее Ирмгард, и я не поправил тебя, потом ты назвал ее Этта, и я опять не поправил, только что ты назвал ее Хельгой, и это меня не вывело из терпения, но ее зовут Эльза, Эльза, понял! Не Ильза, не Элла, не Ева или Лейла, не Лили и не Лола.
– Извини, – сказал Док. – Должно быть, я немного не в себе после дороги. Но я больше не забуду, что ее зовут Ольга, обещаю.
– Ольга, это очень близко, но все равно неправильно, – терпеливо сказал Бэйб. – Я просто горжусь твоими успехами, ты подобрался совсем уже близко. Каждый, кто научился читать совсем недавно, как ты, помучился бы изрядно с запоминанием этих длинных слов, но мы будем заниматься с тобой до тех пор, пока ты не запомнишь: Эльза, не Порциа, не Памелла или Паула, даже не Рода, а также не Сара или Стелла, София или Шейла.
– Урсула? – попытался Док.
– Еще теплее, – сказал Бэйб, – но ее зовут Эльза, не Вида, Вера или Ванесса, или Венеция, или Вилла, или Изольда. Эльза!!!
– Эльза. – Док отпил вина и взглянул на своего младшего брата. – Ее имя я запомнил, а вот тебя как зовут?
14
Через поместье пролегала только одна дорога. Может быть, «поместье» – слишком сильно сказано. Но все же в параграфских джунглях, простирающихся на многие мили, голубой дом в получасе езды от Ла Кордильеры был действительно необычным...
Крестьяне в Ла Кардильере слышали о голубом доме, почти все слышали, но мало кто видел. Потому что на машине добираться до него целых полчаса и ухабы на дороге ужасные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25