Но орудовать с такой преднамеренной жестокостью! С таким расчетливым зверством!.. Как вы могли? Как могли?..
Мадлен вскочила и опрометью ринулась вон из кабинета.
Глава 14
Казалось, Вальдемар Барон внезапно очнулся. На морщинистом лице возникла ухмылка: невеселая, кривая, довольно циничная.
- Должно быть, мистер Хелм, вы ждете, что я начну рассыпаться в негодующих возгласах? Какой, дескать, неуравновешенной, грубой, подозрительной личностью сделалась миссис Эллершоу?
- Насчет грубости и подозрительности не сужу, - ответил я, - но миссис Эллершоу провела без малого два месяца в учебном центре нашей службы. И перед этим подверглась подробнейшему врачебному опросу. Осмелюсь утверждать: ни малейшей психической неуравновешенности не отмечено.
Изрыгнув эту вопиющую ложь, я мысленно скрестил пальцы.
- Понимаю, - протянул Барон. - Вы, если не ошибаюсь, работаете на весьма загадочную организацию. Чем она, собственно говоря, занимается, мистер Хелм?
- Иногда сами не понимаем, сэр, - осклабился я.
- Что же, - вздохнул седовласый адвокат. - Похоже, самое удобное время признаться и облегчить душу...
- Вальдемар! - прошептал потрясенный Максон. Поглядев на него, Барон покачал головой.
- Ценю ваше доброе отношение, Уолтер, но, к несчастью, Мадлен почти полностью права. Я заслужил все, что выслушал.
Зазвенел телефон.
- Да? - приглушенно произнес Максон. - Да... Нет-нет, невозможно, у мистера Барона совещание. Трубка улеглась на место.
- Должен, однако, заметить, - продолжил Барон, - миссис Эллершоу преувеличивает мою природную испорченность. Покушаться на ее жизнь я не стал бы ни при каких условиях, да и нужды в этом нет ни малейшей. Понятия не имею, кто и с какой стати подослал убийц - если убийцы действительно являлись.
- Я тому свидетелем, сэр.
- Конечно... Поверьте, не имею ни прямого, ни косвенного отношения к этому. А в остальном возражать не могу. Я помог суду присяжных вынести обвинительное заключение по делу Мадлен.
Облизнув губы, Максон осведомился упавшим голосом:
- Но... зачем?
- По причине, которую Мадлен угадала.
- Шантаж?
- Фирма, посвятившая себя адвокатской практике, весьма уязвима, Уолтер. Мне убедительно пояснили, как можно в одночасье лишиться всего, если не сделать уступки. Некие крупные корпорации... Неважно. Одним словом, иногда защитник вынужден балансировать на грани дозволенного, допустимого по закону. Бывает, названную грань пересекают - совсем немного, но закон есть закон. А...
- Чего именно потребовали от вас? - перебил я. Барон обреченно пожал плечами.
- Именно того, что я сделал. Миссис Эллершоу следовало... гм! - обезвредить. Числясь женою и пособницей беглого государственного изменника, она уже не смогла бы никому становиться поперек дороги. Нужно было добиться добровольного признания: это выдвинули как неотъемлемое условие. Или, если заупрямится, не препятствовать обвинительному приговору. Защищать спустя рукава, проигрывая дело пункт за пунктом.
- Вас шантажировали при встрече, или по телефону?
- По телефону, разумеется. Опознать собеседника по голосу не берусь, человек разговаривал через листок фольги, дребезжащим тембром.
- И этого достало, чтобы швырнуть на растерзание волкам неповинную сотрудницу?.. А, понимаю. Вам напомнили о похожих случаях, привели на память несколько предметных уроков.
- Да, - сказал Барон. - Руководитель одной из вашингтонских контор застрелился, не вынеся разоблачений. Другой процветавший юрист вынужден был отравиться. И третий случай... Я просто испугался. Все три фирмы потерпели полный крах и прекратили деятельность.
- Значит, звонивший не назвался... Имя Толливер вам знакомо?
Старик покачал головой.
- Нет. Но судя по манере выражаться, по некоторым брошенным словечкам... Я, конечно же, ничего не утверждаю, но...
- Продолжайте, сэр.
- Повторяю: это лишь предположение. Некий человек, переехавший в Санта-Фе десять лет назад, Лоури - отставной адмирал Лоури. Моряцкие словечки распознаешь немедленно, только нельзя исключать и того, что неведомый собеседник подделывался под флотскую речь с умыслом. Дальше обсуждать этот вопрос не буду; и вы, Уолтер, не слыхали сказанного. Отнюдь не хочу порочить человека, могущего быть совершенно безвинным.
- Понятно, - молвил я. - Благодарю.
- Что вы намерены теперь предпринять, мистер Хелм?
- Да ничего особенного. Юридическая этика в компетенцию нашей службы не входит. Миссис Эллершоу, конечно, примется настаивать на восстановлении своего доброго имени, денежном возмещении понесенного ущерба - как материального, так и морального, - но это уже не по моей части.
- Будет сделано все, дабы помочь ей. И поверьте, я предпринял бы нужные шаги даже не встретившись с вами.
- Понимаю. А на ваше сотрудничество рассчитывать можно, мистер Максон?
- Безусловно!
- Дело, которое расследуется ныне, вызревало не меньше десяти лет. Оно имеет общенациональное значение. Хотите пособить - ведите себя разумно. И никаких возмущенных разоблачений, никаких разрывов с не оправдавшей вашего доверия конторой Барона и Уолша. Продолжайте спокойно и добросовестно трудиться. Договорились?
- Да.
- Вот и превосходно. Тогда разрешите откланяться, господин Барон. Повторяю: с моей стороны вам опасаться нечего.
Уж не знаю, как, и о чем они с Максоном беседовали, когда за мною затворилась дверь. Зато хорошо помню содержание собственной беседы с дожидавшейся у парадного крыльца Мадлен.
- И? - спросила Элли.
- Изумительно, мисс Марпл, - осклабился я. Бледное лицо Мадлен исказилось от волнения.
- Да нет, я просто вспомнила жалобы, ранее адресованные тебе, и завела старую песенку. Только пустила в ход воображение, да сменила общую тональность: начала не рыдать, а рычать. Вот и все.
- Весьма живое воображение, сударыня. Элли ухмыльнулась.
- Нам требовалась фурия? Мы ее получили! Я выудила из памяти все дурацкие, мелочные подозрения, раздула тлевшие когда-то огоньки, зажгла впечатляющий костер...
- Повторяю: изумительно, мисс Марпл.
- Мэтт! - выдохнула Элли, отступая на шаг. - Ради Бога, Мэтт! Я оказалась права?
- Миссис Э., - провозгласил я, - вы, сами того не желая, угодили в "десятку".
- Нет! Нет! Я удивился:
- Неужто сама не ведала, что молола?
- Господи, - промолвила Элли после бесконечно долгой паузы, - да я, пожалуй, просто не решалась думать об этом всерьез... Перескажи разговор.
- Барон утверждает, будто ты преувеличиваешь, но только самую малость. Вальдемар Барон, по-видимому, не причастен к разгрому Римской империи, сожжению Джордано Бруно, убийству эрц-герцога Франца-Фердинанда, а также к преднамеренным тюремным издевательствам над миссис Мадлен Эллершоу и недавним покушениям на нее же. Однако упекли тебя с ведома господина Вальдемара, и при его полнейшем содействии.
- Господи помилуй! - прошептала Мадлен.
- Предлагаю поправить упадок сил и обрести некоторое душевное спокойствие. Сиречь пообедать и прилично выпить в ресторане "Кортес". Мы там отлично поужинали двенадцать лет назад, надо проверить, по-прежнему ли хорошо готовят мексиканские повара. Прошагать придется всего-навсего два квартала.
Элли тревожно спросила:
- Что, затеваешь новую артиллерийскую подготовку?
- Нет, но разведки боем не исключаю.
- Но я одета не для ресторана!
- И прекрасно! Мы же намерены дать обществу изрядный щелчок по носу, не забыла? Явить всеобщему обозрению остервенелую, закосневшую в пещерной злобе на обидчиков, неумолимую мстительницу. А по нынешним временам, если давать от ворот поворот каждому, кто вознамерится придти в джинсах, можно и прогореть. Поторопимся, не то полгорода ринется перекусить во время обеденного перерыва, и нам не достанется мест.
Глава 15
Владелец ресторана, Альфредо Эрнандес, высокий, худощавый, очень похожий на средневекового кастильского идальго, встретил нас вежливо, сразу же признал Мадлен, учтиво проводил новых посетителей к одному из свободных столиков и обнаружил немалую деликатность, ни словом не обмолвившись насчет того, как долго миссис Эллершоу не заглядывала в "Кортес".
И меня Эрнандес помнил. Правда, я не жаловал мексиканца чересчур уж частыми визитами, но за пятнадцать лет, прожитых в центре Санта-Фе, поневоле привелось перезнакомиться с содержателями всех местных кафе, закусочных и ресторанов. Альфредо позвал официантку, та почтительно остановилась рядом, держа в одной руке блокнот, а в другой - карандашик.
- Наверное, водку-мартини, - сказала Мадлен, когда я вопросительно поднял брови. - Нужно встряхнуться чуток.
- Просто мысли читаешь. Будьте любезны, два мартини с водкой.
Мы сидели молча, дожидались коктейлей и рассматривали большой, погруженный в полумрак ресторанный зал. Интерьер заставлял размышлять о золотом начале века: алый бархат, коричневая кожа кресел, померкшая позолота светильников.
Три дамы в брючных костюмах переступили порог и, предшествуемые Эрнандесом, двинулись к столу. Шагавшая впереди особа, которой, должно быть, минуло сорок пять, или около того, уставилась на меня и Мадлен с вызывающим неодобрением. Холодно уставилась, ничего не скажу. Высокая, костлявая, седеющая особа.
- Думаю, - объявила она довольно громким голосом, - Альфредо вынужден впускать любого и всякого, но, право, бывшая тюремная птаха могла бы и стыд иметь. А если все-таки явилась в порядочное заведение, то попросить отдельный кабинет.
С той же вызывающей отчетливостью Мадлен сообщила мне:
- Мистер Хелм, эту старую раздражительную шлюху звать Аделаида Лоури. Маменька ее содержала дешевые меблированные комнаты в порту Аннаполис, а дочка помогала родительнице, мыла посуду и полы. Там и заарканила военного моряка, между прочим.
Аделаида Лоури лишь презрительно фыркнула в ответ и удалилась вместе со свитой. Эрнандес притворился, будто перепалка меж клиентами - не его дело. Возможно, так оно и было в действительности.
- Выкладывай, - попросил я, вопреки правилам хорошего тона заговорив с набитым ртом: - Расскажи о семействе Лоури. Уж больно любопытное совпадение: услыхать от Барона совсем незнакомое имя и тот же час наткнуться на женушку отставного адмирала.
- Они перебрались в Санта-Фе примерно тогда, когда мы познакомились: во время суда над Вилли Чавесом. И тут же навязали себя всем и каждому. Чистый морской десант в сердце пустыни! За день до их приезда никто про Лоури слыхом не слыхивал, а через день имя сделалось общеизвестным... Вальдемар и впрямь подозревает ее супруга? По-настоящему?
- Думаю, да. Ведь можно или подозревать, или нет. Третьего не дано. Продолжай.
- Джаспер Лоури, отпрыск зажиточного семейства, пошел служить во флотском резерве, когда началась Вторая Мировая. Обучался зачаткам профессии на курсах при Аннаполисской Военно-Морской Академии. Карьеру сделал головокружительную. А нынешняя законодательница вкусов и хорошего тона, Адди Лоури, в девичестве Крумбейн, драила полы в дешевой матушкиной гостинице, заправляла постели постояльцам и не знаю, чем еще промышляла - но Лоури поддался ее чарам. Рыбак рыбака... Я, конечно, говорю довольно зло, но к этому есть основания. И поверь, не в сегодняшней стычке дело.
- А какие основания?
- Мы сердечно и взаимно возненавидели друг друга с первого взгляда. Пожалуй, новоприбывшая чета не произвела на меня должного впечатления. Лоури вели себя так, словно сам старик Ной подбросил их предков на ковчеге до будущего Санта-Фе и высадил на торчавшей среди вод горной вершине. Терпеть не могу приезжих, которые строят из себя закаленных старожилов. Тем паче, что собственные предки пришли сюда с первыми переселенцами, еще в тысяча восемьсот девяносто пятом...
- Ты, наверное, была тогда совсем крошкой, - заметил я.
- Мерзавец! - засмеялась Мадлен. И я порадовался, что вывел ее из начинавшегося уныния.
- Лоури занимается чем-либо, кроме подсчета фамильных богатств?
- Да ты местные газеты читаешь, приезжая в отпуск? - изумилась моя собеседница. - Их всего две!
- Не терплю газет, - сказал я. - На понюх не выношу. Читаю свинячий бред полуграмотных репортеров лишь по долгу службы, но в отпуске служебные обязанности прерываются. Раньше здесь выходил, если не ошибаюсь, "Новомексиканец"?
- Да. Теперь появляются еще и "Ежедневные новости", издаваемые Джаспером Лоури.
- Понятно.
- Вряд ли. Поясняю: прежняя газета вовсе не слыла красным листком, но "Ежедневные новости" заставили ее казаться своего рода "Новомексиканской Правдой". Тем не менее, "Новости" довольно любопытны - ежели у тебя нервы крепкие и способны выдержать оголтелую пропаганду махрового фашизма.
- Никогда, - хмыкнул я, - не замечал особого различия между "Правдой" и "Фелькишер Беобахтер". Что в лоб, что по лбу... Продолжай.
- Сам Лоури пером не владеет, но журналистов набрал умелых, и читательским кругом обзавелся немалым. Пишущие пользуются известной свободой, при условии, что не отклоняются от основного направления, избранного адмиралом. Несравненная миссис Лоури ведет раздел "Сегодня с Аделаидой"...
Я невольно поморщился, услыхав идиотское название рубрики. Впрочем, не могу сказать, будто бывают рубрики разумные. Делать нечего: требовать художественного чутья от газетчика, человека, услужливо потрафляющего наитупейшим общественным вкусам, было бы по крайней мере опрометчиво.
- Раздел чисто любительский; во всяком случае, восемь лет назад вызывал смех. Возможно, с тех пор несравненная Адди навострилась и набралась опыта... Что у нас числится в распорядке дня следующим пунктом?
- Поездка в Conejo Canon. Имеются имена двух ученых мужей, знавших твоего супруга, работавших с ним вместе и продолжающих изыскания поныне. Один из них успел сделаться чуть ли не директором всех лабораторий сразу. Но до Лос-Аламоса больше сорока миль, а тебе еще надобно повстречаться с адвокатом покойного отца, господином Бирнбаумом. Через час, кажется? Если разговор не отнимет чересчур много времени, успеем и в Лос-Аламос прокатиться.
Однако в мотеле миссис Эллершоу поджидала оставленная на столике портье записка:
"Дорогая Мадлен!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28