Мара едва скрывала беспокойство. Элейна не отходила от мольберта, рисовала борзых и интерьеры Чассериайо. Только Беатрис сохраняла хорошее настроение, и Рохарио все более раздражался ее беспричинным весельем, контрастирующим с его мрачным расположением духа.Однако, как часто повторяла его дорогая матушка, мрачность не только малосимпатична, но и совершенно бессмысленна. “Ты уже не ребенок, чтобы ходить с таким удрученным видом, Рохарио. Это утомляет меня, приводит в ярость твоего отца, а сам ты становишься совершенно бесполезным”.Но создавшееся положение пробуждало в нем худшие качества, хотя он и наблюдал за собой со стороны – глупый, упрямый мальчишка, – словно был посетителем Галиерры, заинтересовавшимся какой-то картиной. В этом отношении Матра благословила Эдоарда, коего абсолютно не волновало, как воспринимают окружающие его поведение.Рохарио вздохнул и начал читать вслух неразборчивый текст книги: Так стояла герцогиня Хесминия, поддерживаемая двумя служанками, которые не боялись заразиться от нее чумой и готовились умереть вместе с ней. И хотя тело герцогини было совсем хрупким, голос не утратил силы. Так записала ее слова санкта Сильвестра: Клянусь моей верой в Матерь и Ее Сына, я не позволю, чтобы мои верные Грихальва стали жертвой столь чудовищных подозрений. Они не совершали тех страшных преступлений, в которых их обвиняют. Я благословляю их… Рохарио замолчал и поднял голову.Она словно статуя неподвижно застыла в затененном углу возле дверей и слушала его чтение. Ему почудилось, будто в него ударила молния. Это она так действует на него!– Что вы здесь делаете? – резко спросил он. Она вздрогнула и посмотрела на него, как кролик, готовый в любой момент обратиться в бегство, а потом вышла на середину зала.– У вас в руках очень старая книга.– Я нашел ее в библиотеке.За последние несколько дней Элейна изменилась. Казалось, она перестала быть собой.– Прошу прощения. Я не хотела вас побеспокоить. – Она двинулась вдоль стены в дальний угол. – Мой брат Агустин прислал мне письмо. Вчера вечером я оставила его здесь…Почему она оставила письмо в банкетном зале? Сюда редко кто заходит; именно поэтому Рохарио так любил тут посидеть, хотя слуги иногда забывали стирать пыль со столов и скамеек, от чего его одежда пачкалась.Вдруг Рохарио заметил, куда смотрит Элейна Грихальва, – белый кусок пергамента лежал на дальнем конце стола. Час назад его там не было.– А вот и оно. – Она схватила письмо. – Еще раз прошу прощения. Сейчас я уйду.– Нет! Я хотел сказать… в этом нет никакой необходимости.– Я работаю над портретом Эдоарда.Она несчастлива. Эта мысль проскользнула в его сознание с дерзостью пятилетнего ребенка, ворвавшегося в помещение, куда ему запретили заходить. Она несчастлива! На несколько мгновений Рохарио потерял дар речи. А Элейна успела подойти к двери.– Я могу вам почитать, – выпалил он и ужаснулся собственных слов.Рохарио взял эту книгу потому, что его привлек выцветший и потрескавшийся кожаный переплет, но сверх ожиданий рассказ давно умершего историка о смертельной вражде между екклезией и семьей Грихальва его заинтересовал. Однако Элейна вряд ли захочет слушать историю своей семьи.Она нервно теребила пергамент.– Вы хорошо читаете.Она пытается ублажить его, как это делали и окружающие, постоянно, всю его жизнь.– Да, – с горечью ответил он, – у меня приятный голос. И вполне сносные художественные способности.– Эйха, – кивнула Элейна. – Грандтио Кабрал обучал вас живописи…Рохарио был уязвлен этим напоминанием.– Не надо сердиться, – поспешила добавить она. Он отодвинулся от стола и стряхнул пыль со своего утреннего костюма.– Кабрал Грихальва сделал все что мог, но сумел обнаружить во мне лишь “сносные способности”. Рохарио безуспешно силился улыбнуться. – Уж не знаю, кто был больше разочарован – он или я.– Мне очень жаль.– Не стоит. Вы хотели уйти… – Он сделал неопределенный жест рукой.– Нет, пожалуйста, почитайте мне, а я буду рисовать. То, что я услышала, показалось мне любопытным.Элейна прониклась жалостью к его “вполне сносным способностям” – она, имеющая истинный дар. Но, даже понимая это, Рохарио не смог отказать ей.– Как хотите.Когда Рохарио спускался вслед за девушкой по широкой лестнице, ведущей в герцогские апартаменты, ему вдруг захотелось оказаться в другом теле и в другой жизни. Рохарио ужасно надоело быть “бесполезным щеголем”, но молодой дворянин знатного происхождения не может иметь профессию, на что ему не раз указывала мать: “Матра дала нам вполне определенные обязанности – мы должны управлять, Рохарио, а они – работать и служить”.Неожиданно Элейна тихонько вскрикнула и остановилась. Рохарио налетел на нее. Девушка на мгновение прижалась к нему, и сердце его отчаянно заколотилось…Он знал, что такое женщины. Мать позаботилась о том, чтобы его образование было всесторонним."Ты не будешь гоняться по всему дворцу за хорошенькими служанками. Это недостойно до'Веррада, и я потратила немало сил, чтобы найти в Мейа-Суэрте девушек, которые будут прилично выглядеть и смогут эффективно исполнять свои обязанности. Я не допущу, чтобы ты испортил мне все дело. Существуют уважаемые заведения, где юношу посвящают в подобные тайны, – именно там ты и удовлетворишь свое любопытство”.И он удовлетворил свое любопытство по полной программе.Тут Рохарио заметил, что дверь в герцогские покои приоткрыта. Они с Элейной оставались незамеченными в углу, где лестница выходила в коридор. Из комнаты выскользнула Беатрис Грихальва в утреннем пеньюаре, наброшенном на изящную ночную рубашку. Обернулась к мужчине, стоявшему в дверном проеме.Его лицо сияло. Она наклонилась вперед…Чтобы поцеловать его! И вовсе не сестринским поцелуем!– Эйха! – пробормотал Рохарио.Элейна оттеснила его назад. Он споткнулся на ступеньках, а потом они долго стояли на лестнице тяжело дыша.Рохарио не знал, что его потрясло больше: тот факт, что Элейна Грихальва прижалась к нему, совершенно того не замечая, или что Эдоард наконец получил любовницу из рода Грихальва.– Что я наделала? – прошептала Элейна.Потом закрыла лицо руками и стала медленно оседать.Рохарио едва успел положить книгу и подхватить ее.Это было изумительное ощущение – держать Элейну в своих объятиях. Он не раз обнимал женщин, но ничего подобного никогда не испытывал.– Я вынудила ее сделать это, – шептала Элейна сквозь прижатые к лицу руки. – Глупышка! Но чего еще я могла ждать? – Она отпрянула от Рохарио. – Прошу меня простить, – смущенно пролепетала она.Слезы побежали по ее лицу. Он поднял руку, чтобы стереть их, но Элейна быстро шагнула вперед, оставив Рохарио позади и словно позабыв о его существовании.Он схватил книгу и поспешил за девушкой. Теперь в коридоре было пусто, а дверь в герцогские покои плотно закрыта. Может быть, им это всего лишь приснилось?Элейна словно в трансе шла в гостиную, которую Эдоард отдал ей под ателиерро. Опустилась на стул перед мольбертом, посмотрела на незаконченную картину. Письмо брата, забытое, было по-прежнему зажато в правой руке.Рохарио застыл у двери, не зная, как поступить. Ему не хотелось оставлять Элейну одну в столь плачевном состоянии. И в то же время их отношения пока не позволяли ему говорить ей слова утешения.Сквозь залитые водой стекла в комнату доносился мерный шум дождя.Элейна сунула письмо в папку с этюдами, а потом уставилась в картину: Эдоард – фигура наследника оставалась еще не законченной – держал в руке мушкет, его окружало четверо любимых борзых, фоном служила разрушенная стена, а на заднем плане виднелся сад.Было так тихо, что Рохарио слышал доносившийся из столовой стук тарелок и звон серебра – слуги накрывали стол к завтраку. Он почувствовал аромат свежего хлеба.Элейна вздохнула – она явно приняла какое-то решение.Взглянув на палитру, выбрала светло-синюю краску в качестве фона и быстрыми, уверенными движениями нарисовала маленькую женскую фигурку в белом утреннем платье и скромной шляпке. Совершенно сознательно Элейна включила сестру в портрет Эдоарда.Так всегда поступают иллюстраторы Грихальва – каждая, даже мельчайшая деталь имеет определенный смысл. Теперь юный Эдоард навсегда войдет в историю вместе со своей любовницей – конечно, то обстоятельство, что девушка на картине находилась в саду, тоже не было случайным. Ведь Беатрис не только обожала цветы, но и сама в некотором роде являлась чудесным цветком.Глухая печаль овладела Рохарио. Он не мог определить ее причину; возможно, его расстроило, что Элейна так прагматично обошлась со своим горем – нарисовала правду, чтобы все ее узнали.Сквозь дверь на противоположной от Элейны и ее мольберта стене Рохарио видел соседнюю комнату, в которой сейчас никого не было. Элейна все еще его не замечала. Он прошел у нее за спиной, осторожно минуя мебель, стараясь не привлекать к себе внимания, и выбрался в столовую; дверь за собой Рохарио закрывать не стал. Бросил книгу на стол, тяжело опустился в кресло и положил подбородок на переплетенные пальцы.Почему Эдоард так унизил женщину, которую сам выбрал? Как она теперь вернется домой? Люди следуют определенным правилам поведения: любовница должна быть бесплодной – лучше всего для этой цели подходят вдовы. Никто не выбирает юную розу – Беатрис лет восемнадцать, ведь ее можно удачно выдать замуж, и она нарожает много детей.Патро будет очень, очень недоволен.Но когда Эдоарда беспокоил гнев отца!– Эйха! Вот ты где, Элейнита. Как ты… Элейна перебила сестру:– Как ты могла? Мама будет в ярости! Со своего места Рохарио не видел того, что происходило в комнате, но ему было все прекрасно слышно. Беатрис негромко рассмеялась.– Я обещаю защищать тебя от ее гнева.– Меня он не пугает! Матра Дольча! Ты, наверное, меня презираешь. Мне очень жаль, Беатрис. Прости меня. Если б я вела себя как положено, тебе бы не пришлось…– Но я с самого начала намеревалась это сделать.– Что ты намеревалась?Рохарио отчаянно хотелось заглянуть в комнату, но он не осмеливался. О чем говорит Беатрис Грихальва – невинная девушка? Он не понимал, что она намеревалась сделать с самого начала.– Я наблюдала за тем, как ты с ними сражалась, Элейнита. Что это тебе дало? Эйха! Ты получила нечто худшее, чем просто замок на дверях. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы заметить, какая перемена произошла в тебе после того, как ты сказала матери, что никогда не выйдешь за Фелиппо… а потом ты смиренно стояла рядом с ним во время церемонии бракосочетания. Клянусь, со мной такое никогда не произойдет.– Но я думала…– что я буду племенной кобылой для рода Грихальва?– Ты не протестовала во время конфирматтио. Я ненавидела эту процедуру!Беатрис снова засмеялась, но в ее смехе не было ни злости, ни самолюбования.– Тебе пришлось иметь дело с Франсиссо, Хонио и другими чирос. Ничего удивительного, что они вызвали у тебя отвращение. Мне повезло больше. – Беатрис умолкла, и Рохарио представил себе, как она покраснела. – Я получила удовольствие – почему бы и нет? Они были молодые, чистые, полны энтузиазма и достаточно симпатичны. Зачем бессмысленно сопротивляться?– У меня были серьезные основания для протестов!– Не сомневаюсь. Ничего другого от тебя не дождешься. Но сама я все воспринимаю иначе.– Я начинаю думать, что совсем тебя не знаю.– Мне очень жаль, но ты такая несдержанная, что в минуты гнева могла выдать все мои секреты.– Матра эй Фильхо, Беллита! Может быть, теперь ты поделишься своими замыслами! Я думала, ты поехала со мной только потому, что пожалела свою сестру, но сейчас… – Ее голос задрожал. – Я думала, ты пойдешь по пути, который выбрали для тебя мать, отец и Гиаберто.– Неужели ты считаешь, будто я не хотела, так же как и ты, покинуть Палассо? Будто мне нравится, что Вьехос Фратос управляют всеми нами? Я мечтала посещать концерты и балы, одеваться по последней моде, получать от жизни удовольствие. Меня совсем не привлекала перспектива стать женой Франсиссо Грихальвы и рожать одного ребенка за другим, чтобы каждого из них самым тщательным образом изучали, а потом уносили от меня в приют, пока я, как и положено достойной жене, буду сидеть на скамье у фонтана, представляя себе время, когда смогу командовать Вьехос Фратос через моих сыновей, обладающих Даром. Я хочу, чтобы в моем саду росли те цветы, которые пожелаю посадить я, хочу продолжать вести записи о растениях, начатые бабушкой Лейлой. И рожать детей тогда, когда я сама этого пожелаю. А после того как они вырастут, я посвящу себя санктии. Буду возделывать сад и молиться о мире. Как можно дальше от моей семьи.Эти слова совсем не подобали невинной Беатрис, которую знал Рохарио!– Но ты же не бесплодна, Беллита. Если у тебя будет ребенок…– Можешь не сомневаться, бабушка научила меня, какую траву нужно взять, чтобы предотвратить зачатие. Для этого иллюстраторы мне не нужны!Наступило долгое молчание, во время которого Рохарио пытался разгадать намеки Беатрис о жизни в Палассо Грихальва. Картина, нарисованная ею, мало соответствовала тому, что представлял себе Рохарио.– Тебе следовало бы стать актрисой, – наконец сказала Элейна. По ее голосу Рохарио не мог понять, расплачется она сейчас или рассмеется.– Можно подумать, мне бы это позволили! А начни я протестовать, как это сделала ты, настаивай я на своем, они нарисовали бы мою покорность. Как это случилось с тобой!Лишь короткий всхлип в ответ – на большее Элейна была не способна.– Элейнита, бабушка Лейла хотела, чтобы мы понимали, что они с тобой сделали. И могли бы с ними бороться!– Как мы можем бороться? – прошептала Элейна. – Тебе же известно, на что они способны.– Теперь уже я начинаю думать, что совсем тебя не знаю! Ты всегда была для меня примером. Ты научила меня отстаивать свою свободу.– Ты не понимаешь. Они в любом случае могут заставить тебя делать то, что им нужно.– Но теперь им придется иметь дело с Эдоардом. – Рохарио услышал триумфальные нотки в нежном голоске Беатрис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48