https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/finlyandiya/Timo/
Он вполне безобидный.
Странник сильно шумел. Он замолчал только тогда, когда увидел Уилла, и его глаза сузились. Его настроение резко переменилось; он стал уверенным, его морщинистое узкое лицо засияло. Через плечо Уилла он посмотрел на мистера Стэнтона и доктора.
– Убирайтесь! – закричал он им.
– Гм, – нахмурился доктор Армстронг, но все же отвел отца Уилла к двери, так что они оставались поблизости, но не могли ничего слышать. В маленькой гардеробной комнате, которая служила сейчас лазаретом, еще один пациент со сломанной ногой лежал на кровати и спал.
– Ты не можешь держать меня здесь, – зашипел Странник, – Всадник придет за мной.
– Ты уже был однажды до смерти напуган Всадником, – напомнил ему Уилл, – я видел тебя. Об этом ты тоже забыл?
– Я ничего не забываю, – презрительно отозвался Странник. – Тот страх ушел. Он ушел, когда Знак покинул меня. Позволь мне уйти, дай мне уйти к моим людям.
Его слова звучали жестко и решительно.
– Твои люди не возражали, чтобы ты лежал на снегу и умирал, – сказал Уилл. – В любом случае я не держу тебя здесь. Я просто принес тебя к доктору. Вряд ли он позволит тебе уйти во время сильной бури.
– Тогда придет Всадник, – сообщил старик. Его глаза заблестели, он закричал так громко, что все в комнате могли его слышать:– Всадник придет! Всадник придет!
Уилл отошел от него, а отец и доктор быстро подошли к кровати.
– Да что происходит, в конце концов? – спросил мистер Стэнтон.
Доктор склонился над Странником, а тот ничком упал на кровать и снова начал злобно бормотать.
– Кто его знает, – сказал Уилл, – он несет какую-то чепуху. Думаю, доктор Армстронг прав и старик слегка не в себе.
Он оглядел комнату и увидел, что Мерримена нигде нет.
– Что случилось с мистером Лайоном?
– Он где-то здесь, – неопределенно ответил отец. – Найди близнецов, хорошо, Уилл? Я пойду посмотрю, достаточно ли утихла буря, чтобы мы могли пойти домой.
Уилл стоял в шумном холле, люди сновали мимо него с одеялами и подушками, чашками с чаем, бутербродами из кухни, пустыми тарелками. И, находясь в самом центре переполненного людьми мира, он все же ощущал себя обособленно, чувствовал, что держится особняком и не является его частью. Он посмотрел на огромный камин. Даже потрескивание огня не могло заглушить завывание ветра снаружи и стук льдистых хлопьев снега в оконные стекла.
Пламя танцевало, приковывая к себе взгляд Уилла. Откуда-то из безвременья в его голове зазвучали слова Мерримена: «Будь осторожен. Это правда. Всадник придет за ним. Поэтому я просил тебя привести его сюда, в место, защищенное Временем. Иначе Всадник пришел бы в твой собственный дом, и Тьма, что следует за ним, тоже…»
– Уилл! – зазвенел властный голос мисс Грейторн. – Подойди сюда.
Уилл вернулся в настоящий момент и подошел к ней. Он увидел Робина около ее кресла и Пола, который приближался к ним с плоской коробкой очень знакомой формы в руках.
– Мы решили устроить своеобразный концерт, пока бушует ветер, – оживленно проговорила мисс Грейторн. – Все примут в нем участие по мере сил. Все, кому нравится эта идея.
Уилл увидел счастливый блеск в глазах брата.
– А Пол сыграет на вашей старой флейте, которую он так обожает.
– В свое время, – сказал Пол. – А вот ты нам споешь.
– Хорошо, – согласился Уилл и посмотрел на Робина.
– А я стану руководить аплодисментами. Их будет очень много, ведь все мы ужасно талантливы. Мисс Белл прочтет стихи, три мальчика из района Дорни участвуют в фольклорной группе – двое из них даже принесли свои гитары. Старый мистер Дьюхерст прочтет монолог – и даже не стоит пытаться его остановить. Чья-то маленькая дочка хочет станцевать. И это еще не все.
– Я подумала, Уилл, что ты мог бы начать, – предложила мисс Грейторн. – Ты начнешь петь что-нибудь на твое усмотрение, а люди постепенно умолкнут, станут слушать, и воцарится полная тишина. Это гораздо лучше, чем я начну звонить в колокольчик и объявлять о том, что «у нас сейчас будет концерт, все ли согласны с этим?»
– Думаю, вы правы, – сказал Уилл, хотя пока не мог решить, какую песню спеть, знал только, что музыка должна быть спокойной. Подумав немного, он вспомнил короткую меланхоличную песенку, которую школьный учитель музыки переработал для его голоса в предыдущем семестре в качестве эксперимента. Войдя в образ, Уилл запел прямо на том месте, где стоял.
В лунном сиянии пролегает длинная дорога,
А бледная луна смотрит на нее с небес;
В лунном сиянии пролегает длинная дорога,
Которая уводит меня от моей любви.
И неподвижен горный хребет,
И замерли все тени.
Мои ноги ступают по лунной пыли,
Следуют по нескончаемой дороге.
Разговоры вокруг него смолкли, и стало тихо. Он увидел, как жители деревни поворачиваются в его сторону, и чуть было не сфальшивил, когда узнал лица людей, которых очень хотел здесь видеть, но прежде не заметил. Они были здесь, в дальних концах холла: фермер Доусон, Старый Джордж, Джон Смит и его жена – Носители Света были снова готовы образовать свой Круг, если это будет необходимо. Рядом с другими членами семьи Доусонов стоял и отец Уилла.
Земля круглая, говорят путешественники,
Но путь всегда прямой.
Иди вперед, иди, но правда в том, что
Дорога приведет тебя назад.
Краем глаза Уилл с ужасом заметил Странника: завернувшись в покрывало, как в плащ, он стоял в дверном проеме маленького лазарета и слушал. Мальчик изумленно смотрел на него. Вероломство и страх исчезли с его узкого морщинистого лица, а вместо них появились тоска и безысходность. В глазах заблестели слезы. Это было лицо человека, которому вдруг показали что-то невероятно ценное, что он безвозвратно потерял.
На секунду Уилл почувствовал, что своей музыкой он может возвратить Странника в Свет. Он смотрел прямо на него и пел, взывал к нему этими печальными нотами, и Странник стоял, несчастный и потерянный, глядя в прошлое.
Но прежде, чем круг повернет к дому,
Он уведет далеко-далеко;
В лунном сиянии пролегает длинная дорога,
Которая уводит меня от моей любви.
Весь зал застыл в драматичном молчании, слушая чистое сопрано мальчика. Высокое проникновенное пение разливалось в воздухе и казалось поистине неземным. Когда песня закончилась, над холлом повисла звенящая тишина, – эта часть выступления была самой важной для Уилла. А потом раздались громкие аплодисменты. Они доносились даже из самых дальних уголков комнаты. Мисс Грейторн обратилась ко всем:
– Мы подумали, что все желающие могут принять участие в этом небольшом представлении, чтобы заглушить бурю и скрасить наше пребывание здесь. Кто желает присоединиться?
Голоса радостно загудели, и Пол начал играть на старой флейте, извлекая из нее низкие, протяжные звуки. Нежное сладкозвучие флейты наполнило комнату, и Уилл чувствовал себя более уверенно, слушая музыку и думая о Свете. Но в следующую секунду даже музыка не могла придать ему сил. Он и вовсе перестал ее слышать. Волосы на затылке зашевелились, кости начало ломить. Он знал: что-то или кто-то подходит все ближе и ближе, желая зла поместью и всем, кто находится внутри него, а больше всего – самому Уиллу.
Ветер усиливался. Теперь он завывал так, что скрипели оконные рамы. И вдруг послышались тяжелые удары – стук в дверь. В другом конце холла Странник подскочил на месте, его лицо снова исказилось и напряглось в ожидании. Пол продолжал играть и ничего не слышал. Грохочущий стук в дверь раздался снова. Никто из присутствующих не слышал этого звука, вдруг понял Уилл; и причина была не в громком завывании ветра, просто этот звук предназначен не для их ушей, и они даже не предполагали, что происходит в данный момент в поместье. Стук обрушился в третий раз, и мальчик понял, что должен ответить. Незаметно для всех остальных он подошел к двери, взялся за большое стальное кольцо, которое служило ручкой, прошептал что-то на Старом наречии и, толкнув дверь, резко открыл ее.
Буран ударил ему в лицо, мокрый снег хлестал по щекам, ветер со свистом пронесся по залу. Снаружи в темноте огромный черный жеребец встал на дыбы над самой головой Уилла, вращая белыми глазницами и ударяя в воздухе копытами, с его обнаженных зубов летела пена. А над жеребцом сверкали голубые глаза Всадника и пылали его рыжие волосы. Не помня себя, Уилл закричал и выбросил одну руку вперед для самозащиты.
Черный жеребец взревел и вместе с Всадником упал назад в кромешную тьму; дверь захлопнулась, и в ушах Уилла звучала теперь только сладкая мелодия старой флейты, на которой играл Пол. Люди сидели спокойно в тех же позах, что и раньше. Медленно Уилл опустил свою руку, все еще поднятую над головой, и вдруг неожиданно для себя заметил то, о чем совершенно забыл. На внутренней стороне руки, которую он только что направил на Всадника, был шрам от ожога. Он вспомнил, как в другом огромном зале он обжегся о Железный Знак, когда Тьма в первый раз атаковала его. Леди тогда вылечила ожог. И Уилл забыл о том, что шрам от ожога остался. «Один знак огня уже с тобой…»
Так вот что она имела в виду.
Один знак огня сдерживал натиск Тьмы; возможно, он не давал ей атаковать во всю мощь. Уилл устало облокотился на стену и постарался дышать медленнее. Но когда он бросил взгляд на умиротворенных людей, слушавших музыку, то вдруг заметил фигуру, которая мгновенно разрушила всю его уверенность, и интуиция подсказала ему, что его перехитрили. Ему казалось, что он принял вызов, и так оно и было. Но, сделав это, он открыл дверь между Тьмой и Странником, и это придало Страннику сил, он обрел могущество, которого жаждал.
Сейчас Странник стоял, распрямив спину, подняв голову вверх, его глаза ярко горели. Он держал одну руку высоко над головой и кричал чистым сильным голосом:
– Приди, волк, приди, пес, приди, кот, приди, крыса, приди, Хэлд, приди, Холда, я призываю вас! Приди, Ура, приди, Тэн, приди, Колл, приди, Куэрт, приди, Мора, приди, Мастер, путь открыт!
Призывы продолжались, звучал длинный список имен, и все они были известны Уиллу из Книги магии. В холле поместья никто не мог слышать или видеть этого, и концерт шел своим чередом. Закончилось выступление Пола, и тут же громко начал читать монолог старый мистер Дьюхерст. Никто не смотрел в сторону Уилла и не замечал его. Он думал, разговаривает ли его отец все еще с мистером Доусоном и не заметит ли случайно, что его младшего сна нет в поле зрения.
Звенящий голос Странника по-прежнему выкрикивал призывы. И вдруг Уилл с удивлением заметил, что вокруг него начали происходить перемены: старый зал поместья возвращался в его сознание, а вид современного холла постепенно стирался. Фигуры родных и друзей становились бледными, только Странник оставался таким же ясным, как и прежде, стоя в конце большого зала вдалеке от огня. Уилл не отрывал глаз от группы таявших фигур, среди которых был и его отец, и собственными глазами увидел эффект раздваивания, благодаря которому Носители Света могли перемещаться во времени. Фрэнк Доусон как будто раздвоился, оставив одну из своих форм блекнуть в настоящем, а вторая его форма становилась все отчетливее и приближалась к Уиллу. Таким же образом к ним присоединились Старый Джордж, Молодой Джон, его голубоглазая жена, и Уилл понял, что точно так же раздвоился и он сам.
Вскоре все четверо сошлись вокруг него в центре старого зала поместья, и каждый развернулся лицом из круга по направлению к четырем углам комнаты. И пока Странник долго призывал Тьму, зал снова начал меняться. Странные вспышки света сверкали вдоль стен, тускло освещая окна и гардины. Когда Странник произносил очередное имя, голубое пламя врывалось в пространство зала, шипело и затем потухало. Из трех стен напротив камина вырвались наружу по три огромных зловещих языка пламени, но не потухли, а остались танцевать и извиваться, наполняя зал холодным светом.
Перед камином в большом резном кресле неподвижно сидел Мерримен. Его поза выражала огромную силу; широкие плечи были напряжены, как гигантская пружина, которая в любой момент может резко распрямиться.
Странник закричал еще громче:
– Приди, Уатт, приди, Труит, приди, Эриу, приди, Лот! Приди, Эврго, приди, Целмис, путь открыт…
Мерримен поднялся. Он возвышался посреди зала, как огромная темная колонна с белой верхушкой. Плащ скрывал его фигуру. Но его словно высеченное из камня лицо было светлым, а от седой головы исходило сияние. Странник посмотрел на него и запнулся. Вокруг зала языки пламени шипели и извивались. Они были белыми, голубыми и черными, и не было среди них ни одного золотистого, красного или желтого. Но Странник словно потерял голос. Он снова посмотрел на Мерримена и отшатнулся. И, глядя в глаза старика, наполненные тоской и страхом, но все же очень ясные, Уилл внезапно узнал его.
– Хокинг, – мягко проговорил Мерримен, – пришло время отправиться домой.
ЯСТРЕБ ВО ТЬМЕ
Странник шепотом произнес:
– Нет.
– Хокинг, – повторил Мерримен нежно, – у каждого человека есть последний выбор, шанс получить прощение. Еще не слишком поздно. Повернись. Обратись к Свету.
Ответа почти не было слышно, только тяжелое шипящее дыхание:
– Нет.
Огни неподвижно повисли вокруг большого зала. Никто не шевелился.
– Хокинг, – сказал Мерримен, и в его голосе не было приказания, только тепло и мольба. – Хокинг, мой вассал, отвернись от Тьмы. Постарайся вспомнить: между нами когда-то существовали любовь и доверие.
Странник обреченно смотрел на него, и сейчас на узком морщинистом лице Уилл мог разглядеть черты маленького ясноглазого человечка – Хокинга, который был перемещен из своего времени для извлечения Книги магии, и, испытав шок при встрече лицом к лицу со смертью, предал Носителей Света и переметнулся к Тьме. Он вспомнил ту боль, которая стояла в глазах Мерримена, когда они раскрыли предательство, и ту жуткую определенность, с которой он предсказал судьбу Хокинга.
Странник все еще смотрел на Мерримена, но его, казалось, глаза не видели. Они вглядывались в прошлое. Старик вновь переживал все то, что он забыл или вытеснил из своей памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Странник сильно шумел. Он замолчал только тогда, когда увидел Уилла, и его глаза сузились. Его настроение резко переменилось; он стал уверенным, его морщинистое узкое лицо засияло. Через плечо Уилла он посмотрел на мистера Стэнтона и доктора.
– Убирайтесь! – закричал он им.
– Гм, – нахмурился доктор Армстронг, но все же отвел отца Уилла к двери, так что они оставались поблизости, но не могли ничего слышать. В маленькой гардеробной комнате, которая служила сейчас лазаретом, еще один пациент со сломанной ногой лежал на кровати и спал.
– Ты не можешь держать меня здесь, – зашипел Странник, – Всадник придет за мной.
– Ты уже был однажды до смерти напуган Всадником, – напомнил ему Уилл, – я видел тебя. Об этом ты тоже забыл?
– Я ничего не забываю, – презрительно отозвался Странник. – Тот страх ушел. Он ушел, когда Знак покинул меня. Позволь мне уйти, дай мне уйти к моим людям.
Его слова звучали жестко и решительно.
– Твои люди не возражали, чтобы ты лежал на снегу и умирал, – сказал Уилл. – В любом случае я не держу тебя здесь. Я просто принес тебя к доктору. Вряд ли он позволит тебе уйти во время сильной бури.
– Тогда придет Всадник, – сообщил старик. Его глаза заблестели, он закричал так громко, что все в комнате могли его слышать:– Всадник придет! Всадник придет!
Уилл отошел от него, а отец и доктор быстро подошли к кровати.
– Да что происходит, в конце концов? – спросил мистер Стэнтон.
Доктор склонился над Странником, а тот ничком упал на кровать и снова начал злобно бормотать.
– Кто его знает, – сказал Уилл, – он несет какую-то чепуху. Думаю, доктор Армстронг прав и старик слегка не в себе.
Он оглядел комнату и увидел, что Мерримена нигде нет.
– Что случилось с мистером Лайоном?
– Он где-то здесь, – неопределенно ответил отец. – Найди близнецов, хорошо, Уилл? Я пойду посмотрю, достаточно ли утихла буря, чтобы мы могли пойти домой.
Уилл стоял в шумном холле, люди сновали мимо него с одеялами и подушками, чашками с чаем, бутербродами из кухни, пустыми тарелками. И, находясь в самом центре переполненного людьми мира, он все же ощущал себя обособленно, чувствовал, что держится особняком и не является его частью. Он посмотрел на огромный камин. Даже потрескивание огня не могло заглушить завывание ветра снаружи и стук льдистых хлопьев снега в оконные стекла.
Пламя танцевало, приковывая к себе взгляд Уилла. Откуда-то из безвременья в его голове зазвучали слова Мерримена: «Будь осторожен. Это правда. Всадник придет за ним. Поэтому я просил тебя привести его сюда, в место, защищенное Временем. Иначе Всадник пришел бы в твой собственный дом, и Тьма, что следует за ним, тоже…»
– Уилл! – зазвенел властный голос мисс Грейторн. – Подойди сюда.
Уилл вернулся в настоящий момент и подошел к ней. Он увидел Робина около ее кресла и Пола, который приближался к ним с плоской коробкой очень знакомой формы в руках.
– Мы решили устроить своеобразный концерт, пока бушует ветер, – оживленно проговорила мисс Грейторн. – Все примут в нем участие по мере сил. Все, кому нравится эта идея.
Уилл увидел счастливый блеск в глазах брата.
– А Пол сыграет на вашей старой флейте, которую он так обожает.
– В свое время, – сказал Пол. – А вот ты нам споешь.
– Хорошо, – согласился Уилл и посмотрел на Робина.
– А я стану руководить аплодисментами. Их будет очень много, ведь все мы ужасно талантливы. Мисс Белл прочтет стихи, три мальчика из района Дорни участвуют в фольклорной группе – двое из них даже принесли свои гитары. Старый мистер Дьюхерст прочтет монолог – и даже не стоит пытаться его остановить. Чья-то маленькая дочка хочет станцевать. И это еще не все.
– Я подумала, Уилл, что ты мог бы начать, – предложила мисс Грейторн. – Ты начнешь петь что-нибудь на твое усмотрение, а люди постепенно умолкнут, станут слушать, и воцарится полная тишина. Это гораздо лучше, чем я начну звонить в колокольчик и объявлять о том, что «у нас сейчас будет концерт, все ли согласны с этим?»
– Думаю, вы правы, – сказал Уилл, хотя пока не мог решить, какую песню спеть, знал только, что музыка должна быть спокойной. Подумав немного, он вспомнил короткую меланхоличную песенку, которую школьный учитель музыки переработал для его голоса в предыдущем семестре в качестве эксперимента. Войдя в образ, Уилл запел прямо на том месте, где стоял.
В лунном сиянии пролегает длинная дорога,
А бледная луна смотрит на нее с небес;
В лунном сиянии пролегает длинная дорога,
Которая уводит меня от моей любви.
И неподвижен горный хребет,
И замерли все тени.
Мои ноги ступают по лунной пыли,
Следуют по нескончаемой дороге.
Разговоры вокруг него смолкли, и стало тихо. Он увидел, как жители деревни поворачиваются в его сторону, и чуть было не сфальшивил, когда узнал лица людей, которых очень хотел здесь видеть, но прежде не заметил. Они были здесь, в дальних концах холла: фермер Доусон, Старый Джордж, Джон Смит и его жена – Носители Света были снова готовы образовать свой Круг, если это будет необходимо. Рядом с другими членами семьи Доусонов стоял и отец Уилла.
Земля круглая, говорят путешественники,
Но путь всегда прямой.
Иди вперед, иди, но правда в том, что
Дорога приведет тебя назад.
Краем глаза Уилл с ужасом заметил Странника: завернувшись в покрывало, как в плащ, он стоял в дверном проеме маленького лазарета и слушал. Мальчик изумленно смотрел на него. Вероломство и страх исчезли с его узкого морщинистого лица, а вместо них появились тоска и безысходность. В глазах заблестели слезы. Это было лицо человека, которому вдруг показали что-то невероятно ценное, что он безвозвратно потерял.
На секунду Уилл почувствовал, что своей музыкой он может возвратить Странника в Свет. Он смотрел прямо на него и пел, взывал к нему этими печальными нотами, и Странник стоял, несчастный и потерянный, глядя в прошлое.
Но прежде, чем круг повернет к дому,
Он уведет далеко-далеко;
В лунном сиянии пролегает длинная дорога,
Которая уводит меня от моей любви.
Весь зал застыл в драматичном молчании, слушая чистое сопрано мальчика. Высокое проникновенное пение разливалось в воздухе и казалось поистине неземным. Когда песня закончилась, над холлом повисла звенящая тишина, – эта часть выступления была самой важной для Уилла. А потом раздались громкие аплодисменты. Они доносились даже из самых дальних уголков комнаты. Мисс Грейторн обратилась ко всем:
– Мы подумали, что все желающие могут принять участие в этом небольшом представлении, чтобы заглушить бурю и скрасить наше пребывание здесь. Кто желает присоединиться?
Голоса радостно загудели, и Пол начал играть на старой флейте, извлекая из нее низкие, протяжные звуки. Нежное сладкозвучие флейты наполнило комнату, и Уилл чувствовал себя более уверенно, слушая музыку и думая о Свете. Но в следующую секунду даже музыка не могла придать ему сил. Он и вовсе перестал ее слышать. Волосы на затылке зашевелились, кости начало ломить. Он знал: что-то или кто-то подходит все ближе и ближе, желая зла поместью и всем, кто находится внутри него, а больше всего – самому Уиллу.
Ветер усиливался. Теперь он завывал так, что скрипели оконные рамы. И вдруг послышались тяжелые удары – стук в дверь. В другом конце холла Странник подскочил на месте, его лицо снова исказилось и напряглось в ожидании. Пол продолжал играть и ничего не слышал. Грохочущий стук в дверь раздался снова. Никто из присутствующих не слышал этого звука, вдруг понял Уилл; и причина была не в громком завывании ветра, просто этот звук предназначен не для их ушей, и они даже не предполагали, что происходит в данный момент в поместье. Стук обрушился в третий раз, и мальчик понял, что должен ответить. Незаметно для всех остальных он подошел к двери, взялся за большое стальное кольцо, которое служило ручкой, прошептал что-то на Старом наречии и, толкнув дверь, резко открыл ее.
Буран ударил ему в лицо, мокрый снег хлестал по щекам, ветер со свистом пронесся по залу. Снаружи в темноте огромный черный жеребец встал на дыбы над самой головой Уилла, вращая белыми глазницами и ударяя в воздухе копытами, с его обнаженных зубов летела пена. А над жеребцом сверкали голубые глаза Всадника и пылали его рыжие волосы. Не помня себя, Уилл закричал и выбросил одну руку вперед для самозащиты.
Черный жеребец взревел и вместе с Всадником упал назад в кромешную тьму; дверь захлопнулась, и в ушах Уилла звучала теперь только сладкая мелодия старой флейты, на которой играл Пол. Люди сидели спокойно в тех же позах, что и раньше. Медленно Уилл опустил свою руку, все еще поднятую над головой, и вдруг неожиданно для себя заметил то, о чем совершенно забыл. На внутренней стороне руки, которую он только что направил на Всадника, был шрам от ожога. Он вспомнил, как в другом огромном зале он обжегся о Железный Знак, когда Тьма в первый раз атаковала его. Леди тогда вылечила ожог. И Уилл забыл о том, что шрам от ожога остался. «Один знак огня уже с тобой…»
Так вот что она имела в виду.
Один знак огня сдерживал натиск Тьмы; возможно, он не давал ей атаковать во всю мощь. Уилл устало облокотился на стену и постарался дышать медленнее. Но когда он бросил взгляд на умиротворенных людей, слушавших музыку, то вдруг заметил фигуру, которая мгновенно разрушила всю его уверенность, и интуиция подсказала ему, что его перехитрили. Ему казалось, что он принял вызов, и так оно и было. Но, сделав это, он открыл дверь между Тьмой и Странником, и это придало Страннику сил, он обрел могущество, которого жаждал.
Сейчас Странник стоял, распрямив спину, подняв голову вверх, его глаза ярко горели. Он держал одну руку высоко над головой и кричал чистым сильным голосом:
– Приди, волк, приди, пес, приди, кот, приди, крыса, приди, Хэлд, приди, Холда, я призываю вас! Приди, Ура, приди, Тэн, приди, Колл, приди, Куэрт, приди, Мора, приди, Мастер, путь открыт!
Призывы продолжались, звучал длинный список имен, и все они были известны Уиллу из Книги магии. В холле поместья никто не мог слышать или видеть этого, и концерт шел своим чередом. Закончилось выступление Пола, и тут же громко начал читать монолог старый мистер Дьюхерст. Никто не смотрел в сторону Уилла и не замечал его. Он думал, разговаривает ли его отец все еще с мистером Доусоном и не заметит ли случайно, что его младшего сна нет в поле зрения.
Звенящий голос Странника по-прежнему выкрикивал призывы. И вдруг Уилл с удивлением заметил, что вокруг него начали происходить перемены: старый зал поместья возвращался в его сознание, а вид современного холла постепенно стирался. Фигуры родных и друзей становились бледными, только Странник оставался таким же ясным, как и прежде, стоя в конце большого зала вдалеке от огня. Уилл не отрывал глаз от группы таявших фигур, среди которых был и его отец, и собственными глазами увидел эффект раздваивания, благодаря которому Носители Света могли перемещаться во времени. Фрэнк Доусон как будто раздвоился, оставив одну из своих форм блекнуть в настоящем, а вторая его форма становилась все отчетливее и приближалась к Уиллу. Таким же образом к ним присоединились Старый Джордж, Молодой Джон, его голубоглазая жена, и Уилл понял, что точно так же раздвоился и он сам.
Вскоре все четверо сошлись вокруг него в центре старого зала поместья, и каждый развернулся лицом из круга по направлению к четырем углам комнаты. И пока Странник долго призывал Тьму, зал снова начал меняться. Странные вспышки света сверкали вдоль стен, тускло освещая окна и гардины. Когда Странник произносил очередное имя, голубое пламя врывалось в пространство зала, шипело и затем потухало. Из трех стен напротив камина вырвались наружу по три огромных зловещих языка пламени, но не потухли, а остались танцевать и извиваться, наполняя зал холодным светом.
Перед камином в большом резном кресле неподвижно сидел Мерримен. Его поза выражала огромную силу; широкие плечи были напряжены, как гигантская пружина, которая в любой момент может резко распрямиться.
Странник закричал еще громче:
– Приди, Уатт, приди, Труит, приди, Эриу, приди, Лот! Приди, Эврго, приди, Целмис, путь открыт…
Мерримен поднялся. Он возвышался посреди зала, как огромная темная колонна с белой верхушкой. Плащ скрывал его фигуру. Но его словно высеченное из камня лицо было светлым, а от седой головы исходило сияние. Странник посмотрел на него и запнулся. Вокруг зала языки пламени шипели и извивались. Они были белыми, голубыми и черными, и не было среди них ни одного золотистого, красного или желтого. Но Странник словно потерял голос. Он снова посмотрел на Мерримена и отшатнулся. И, глядя в глаза старика, наполненные тоской и страхом, но все же очень ясные, Уилл внезапно узнал его.
– Хокинг, – мягко проговорил Мерримен, – пришло время отправиться домой.
ЯСТРЕБ ВО ТЬМЕ
Странник шепотом произнес:
– Нет.
– Хокинг, – повторил Мерримен нежно, – у каждого человека есть последний выбор, шанс получить прощение. Еще не слишком поздно. Повернись. Обратись к Свету.
Ответа почти не было слышно, только тяжелое шипящее дыхание:
– Нет.
Огни неподвижно повисли вокруг большого зала. Никто не шевелился.
– Хокинг, – сказал Мерримен, и в его голосе не было приказания, только тепло и мольба. – Хокинг, мой вассал, отвернись от Тьмы. Постарайся вспомнить: между нами когда-то существовали любовь и доверие.
Странник обреченно смотрел на него, и сейчас на узком морщинистом лице Уилл мог разглядеть черты маленького ясноглазого человечка – Хокинга, который был перемещен из своего времени для извлечения Книги магии, и, испытав шок при встрече лицом к лицу со смертью, предал Носителей Света и переметнулся к Тьме. Он вспомнил ту боль, которая стояла в глазах Мерримена, когда они раскрыли предательство, и ту жуткую определенность, с которой он предсказал судьбу Хокинга.
Странник все еще смотрел на Мерримена, но его, казалось, глаза не видели. Они вглядывались в прошлое. Старик вновь переживал все то, что он забыл или вытеснил из своей памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34