- Пожаров
воодушевился. - Такой спектакль сделаем, в Москве ахнут. Какая удача! Мне
тебя сам бог послал.
Потом со мной шумно знакомились остальные. Я затравленно озирался по
сторонам, надеясь увидеть среди незнакомых лиц Люську, но Люськи не было.
Борзунов кричал, что такое событие надо немедленно отметить и звал к
себе, но я боялся поддаться соблазну и отбивался от приглашений. Пожаров
взял с меня слово, что завтра же я приду в театр с документами.
В конце концов я сбежал из Молодежного и отправился в бомжатник. В
голове шумело. Открывалась блестящая перспектива остаться в городе и
осуществить мечту жизни - сыграть Гамлета, а, может, и вообще остаться
здесь навсегда. Какая разница, где играть и при каком строе. Гамлет
остается Гамлетом где угодно. С другой стороны, мне было поручено отыскать
осколки и восстановить пошатнувшееся в этом мире равновесие. К тому же,
надо было найти Люську.
Я разрывался между ответственностью и желанием плюнуть на все.
Ночью мне приснились десятки Гамлетов, бродящих по сцене и
домогающихся любви единственной Офелии. Бедный Полоний прятался от
Гамлетов за декорациями, но они с хохотом вытаскивали его оттуда и гоняли,
как коты мышонка.
Наутро Овид попросил у Гриши какие-нибудь таблетки от простуды.

Заболел я серьезно. О том, чтобы куда-нибудь пойти, не могло быть и
речи. У Гриши завалялись таблетки от кашля, но аспирина отыскать не
удалось, хотя он обегал весь бомжатник. Обеспокоенный тем, что пришелец,
то есть я, не выживет и контакт сорвется, Гриша помчался в ближайшую
аптеку, а Овид остался за сиделку.
От высокой температуры я иногда забывался коротким сном, а очнувшись,
видел перед собой хмурого Овида, который сидел перед нарами с неизменным
стаканом чая в руке - только я просыпался, он старался меня напоить.
- И ни одного дуба вокруг, - жаловался Овид время от времени. - Будь
здесь дубовая роща, я бы живо тебя вылечил. Разве здесь омелу достанешь,
одно слово - Сибирь. Заклинания, опять же, не действуют. Тебе очень худо?
- Очень, - благодарно хрипел я, пытался встать с постели и тут же в
изнеможении падал обратно.
Часа черед два вернулся Гриша, и меня наконец напоили аспирином и
укутали так, что я лежал спеленутый, как мумия фараона, и только изредка
открывал глаза.
Три дня я провалялся в Гришином фургоне. Но вскоре стало полегче, и
Овид уже не боялся оставлять меня одного - он продолжал поиски, но ничего
обнадеживающего или хотя бы наводящего на след пока не попадалось.
О роли в театре следовало забыть. Даже Овиду я не говорил, что мне
предложили во Втором Реальном сыграть Гамлета. Первый порыв прошел, и
стало ясно, что желание остаться в чужом мире - всего лишь блажь, о
которой не стоит слишком долго думать. К тому же, Люськи здесь явно не
было - вряд ли бы она миновала знакомый театр и не зашла туда. Значит,
придется продолжить поиски в других мирах.
Не давала покоя и мысль об осколках. Неужели здесь ничего не удастся
найти? Пока я беспомощно лежал в постели, у меня окрепло решение тряхнуть
как следует Гришу, чтобы он наконец сдержал свое обещание и показал нам
место, где есть похожие стекла. Не исключен, правда, был и такой вариант,
что наш хозяин просто прихвастнул и сейчас всячески оттягивает неприятный
для себя момент.
Но оказывается у Гриши был свой собственный план.
Долгие вечерние разговоры о жизни в "нашей" галактике постепенно
уступили место сначала робким, а потом все более настойчивым просьбам
забрать Гришу с собой. Он даже перестал выпивать и постоянно намекал, что
лучшей кандидатуры для космических путешествий в неизведанные дали
подобрать на Земле будет трудно.
- Вы сами посудите, мужики, - откровенничал Гриша, хлопоча у
электрической плитки, - ну где вы найдете более типичного представителя. К
тому же, у меня родни нет, опять же на работе не хватятся. Пусть себе
строят коммунизм хоть еще тыщу лет, а я при жизни хочу на него посмотреть.
- Мы никого с собой не берем, - пытался возражать Овид. - Нам это
запрещено. Мы и контакт-то устанавливать не уполномочены. Произошла
случайность, нам за нее еще знаете как влететь может.
- А я спрячусь, - с горячностью юнги убеждал нас Гриша. - Меня и не
найдет никто. А уж когда полетим, тогда и выйду. Не обратно же тогда
поворачивать.
- Будет лишний вес и вас сразу обнаружат, - пугал я. - А если
обнаружат в полете, то сразу - бац! - усыпительным, и в реактор.
- Неужели, братцы, вы меня не спасете, - непреклонно гнул свое Гриша.
- Я же вас здесь выручил.
Против этих аргументов возражать было трудно, и я стыдливо отводил
глаза.
Осколки стали для Гриши козырной картой, которую он приберег на самый
крайний случай. На нашу очередную просьбу показать заветное место, он,
немного посомневавшись, так и бухнул:
- Возьмете с собой - помогу.
Нам ничего не оставалось делать, как, краснея от вранья, согласиться
прихватить Гришу с собой.
- Вот это дело, - обрадовался он. - Вот это уважили. Сейчас выпьем по
последней за счастливое будущее, и все. После этого навсегда в завязке.
За осколками договорились идти на следующий день, благо и температура
у меня стала почти нормальная.
На все расспросы, далеко ли нам ехать и, собственно, куда, Гриша
только загадочно улыбался, но потом не выдержал и сказал, что в парк
культуры и отдыха.
- Это еще зачем?
- Там у меня кореш работает в одном замечательном месте. В павильоне
кривых зеркал.
Я охнул от разочарования. Всю неделю этот тип водил нас за нос только
для того, чтобы притащить потом в дешевый аттракцион. Что я этих кривых
зеркал дома не видел?
- Ты подожди, не горячись, - успокаивал Овид. - Может быть, там
действительно...
- Не поеду, - разозлился я. - Аферист проклятый.
Гриша так растерялся, что у него затряслись руки, и мне неожиданно
стало его жалко.
- Ладно, чего уж, - смирился я с неизбежным. - Веди, Сусанин.
В парке, несмотря на летние каникулы, было пустовато.
Скучно крутилась разноцветная карусель, да скрипели облупившиеся
качели. Солнце пробивалось сквозь листву деревьев и пятнало дорожку
теплыми кляксами. Гриша напрямик через газон повел нас к маленькому
фанерному домику с невзрачной вывеской "Кривые зеркала".
- Сейчас ухохочемся, - предрекал я, замыкая процессию. - Сейчас
животики надорвем.
Молодой длинноволосый человек, сидящий у входа в павильон на
табурете, никак не походил на Гришиного товарища хотя бы по возрасту, но
тем не менее радушно приветствовал нашего проводника. Оценивающе оглядев
нас троих, он скрылся в павильоне и через минуту вернулся со стаканом.
- Нет-нет, - замахал на него руками Гриша. - Мы по делу.
- По делу, - сразу стал скучным владелец зеркал. - Вот ведь не везет,
вчера был рубль, сегодня - нету. И в аттракцион не идет никто, а у меня
левых билетов навалом.
- Так вот мы, посетители, - обнадежил его Гриша. - Давай, показывай.
- Вы это серьезно, - юноша запустил пятерню в сальные волосы. - Не
разыгрываете?
Я обреченно стоял в стороне, всем видом давая понять, как мне
неинтересна эта комедия.
- Подождите, - юноша вновь скрылся в павильоне и продолжал говорить
уже изнутри. - Мы тут посидели вчера с приятелями, прибраться нужно.
На улице было слышно, как он гремит пустыми бутылками и что-то
передвигает.
Я подошел ближе к входу. Гриша вполголоса увещевал Овида, что все
будет в порядке, пусть он не сомневается. Слушать весь этот бред я не
хотел и устало присел на освободившийся табурет.
- Ну что, удобно? - внезапно раздался знакомый скрипучий голос.
Я вскочил, схватил табурет и поднял его.
- Поставь на место, - тихо приказал Хома. - Истерики нам только не
хватало.
- Хома, как ты здесь очутился? И что за вид!
Табурет выглядел, как новенький. Кто-то его мастерски отремонтировал
и покрасил.
- Да уж нашлись добрые люди. Там, в столярке, и отремонтировали. А
сюда я позже сбежал.
- Почему именно сюда?
- Не мог же я бродить по всему городу и разыскивать вас. А сюда вы бы
все равно пришли. Где еще столько неправильных стекол, как не здесь?
Я так обрадовался, найдя Хому, и так увлекся разговором, что
совершенно забыл о Грише, и только теперь, обернувшись, увидел, какое
впечатление произвел на него говорящий табурет. Гриша стоял, нелепо
разведя руки, и с ужасом смотрел на нас.
Выручил, как всегда, Овид.
- Это наш робот, - внушительно сказал он. - Разведчик,
замаскированный под земной предмет. Никому ни слова.
Гриша мужественно кивнул.
- Ты здесь давно? - спросил я у Хомы.
- Почти неделю. И не напрасно. В павильоне есть осколок зеркала.
- Не может быть!
- Может. Сейчас сами убедитесь. Там, в самом дальнем углу. С виду
простое стекло, ничего не отражает. А когда этот тип к нему подносит
стакан, то сразу возникает отражение. Видимо, стакан и осколок попали сюда
одновременно и...
В этот момент в дверях показался юноша, и Хома замолк на полуслове.
Мы вошли в квадратную комнату, уставленную зеркалами.
Отразившись во множестве волнистых поверхностей, мы представали то
тощими и длинными, как Дон-Кихоты, то маленькими и толстыми, как Санчо
Панса, то изогнутыми, как удавы, а то и просто монстрами без названия.
- Ну хватит, - решил я наконец. - Показывай, где у тебя это.
- Это, что? - уточнил юноша.
- Там, где стакан отражается.
- Так для этого надо сначала налить, - развеселился юноша. - Пустой
стакан показывать неинтересно.
В магазин отрядили пойти Гришу. В его отсутствие мы с Овидом
беспомощно топтались по комнате, пока я не набрел на осколок входного
зеркала. Он стоял в углу, на обшарпанной тумбочке, небрежно прислоненный к
стене, и казался обычным стеклянным ломом. Но мы с Овидом отразились в нем
сразу и тут же отошли в сторону, чтобы этого не заметил хозяин.
Демонстрация фокуса нас уже не интересовала, но юноша все исполнил
добросовестно. Налил, поднес к стеклу, выпил, снова налил. Вопрос встал о
цене.
- Два портвейна и курево, - пошел нам навстречу подобревший юноша.
- Нам бы еще и табурет.
- Тогда еще два портвейна. Табурет хороший, новый, я его в парке
нашел.
В бомжатник мы возвращались в отличном настроении. Я с удовольствием
тащил Хому и не жаловался, что он тяжелый. Гриша обещал устроить
праздничный ужин. Поводов для тревоги не было.

Найденный во Втором Реальном осколок был значительно крупнее тех, что
хранились у меня, но все равно до целого зеркала не хватало многих
фрагментов. Удастся ли в этом городе отыскать что-нибудь еще, сказать
трудно.
Следующий день мы провели в праздности.
Сидя рядом с фургоном на дощатом ящике и греясь на солнце, я слышал,
как в Нахаловке кто-то на полную мощность крутил магнитофон.
"Не надо печалиться, вся жизнь впереди..." - уговаривал громкий
баритон.
- Вот и не буду, - пообещал я неведомо кому. - Только бы обратно
вернуться.
Хотелось домой, в привычную обстановку. Хотелось в театр, где меня
давно уже наверняка хватились и, может быть, даже объявили розыск, а я
сижу здесь и валяю дурака. Надо искать Люську, надо восстанавливать
входное зеркало, но что для этого следует предпринять, я не знал.
Накануне Гриша притащил домой очередной номер "Истины" со статьей,
разоблачающей внеземные контакты.
- Вот ведь врут! - возмущался он, шурша газетными листами. - А может,
вам прямиком так и пойти к правительству или к ученым. Пусть сами
убедятся, что вы не выдумка, - но тут же сам себя и опровергал. - Попробуй
к ним только сунься, живо в психушке окажетесь.
В психушку нам не хотелось, поэтому, плотно пообедав, мы приступили к
обсуждению планов на будущее.
Гришу очень волновала дата отлета, нас - возможность найти во Втором
Реальном хотя бы еще один осколок, а если повезет, то и зеркало целиком.
Кто знает, вдруг осколки не разлетелись мелкими брызгами по мирам Хезитат,
а очутились, почти все, в одном месте. Пока счастливые случайности
сопутствовали нам, но ведь везение может и кончиться.
- Где вы спрятали вашу летающую тарелку? - беспокоился Гриша. - Ее не
найдут?
- Не найдут, - успокаивал его Овид.
- А робот ваш не опасный? - к Хоме с самого начала Гриша отнесся
недоверчиво. Его беспокоил непонятный механизм, и он старался обходить
табурет стороной, что сделать в тесном фургоне было трудновато.
Хома, понимая ситуация, прикинулся на время бессловесной деревяшкой и
скромно стоял в углу, хотя я-то видел, каких усилий ему это стоило.
В один момент у меня возникло желание прекратить розыгрыш и сказать
наконец Грише правду, но я боялся, что разочарование будет слишком велико,
а, что ни говори, от Гриши в этом мире зависело очень многое.
Солнце, не заслоняемое высокими домами, медленно опускалось на
западе, где издалека угадывалась река. В пыльной траве у обочины грунтовой
дороги стрекотали кузнечики. Вечер выдался тихий и несуетливый. В
Нахаловке продолжал орать магнитофон, видимо, там гулянка продолжалась
вовсю, потому что к музыке примешались и нестройные голоса, пытающиеся
подпевать.
Обитатели бомжатника по одиночке и маленькими группками возвращались
из города, таща, кто мешок, набитый бутылками, кто авоськи с продуктами.
Скоро в хибарках зажглось электричество, которое аборигены воровали,
подключаясь напрямую к проводам. Жители Нахаловки были не против.
Я вернулся в фургон и еще раз перебрал осколки зеркала.
Сейчас для меня не было более ценных предметов. Я так боялся их
потерять, что, даже ложась спать, клал замшевый сверток рядом с кроватью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17