Ни приехать, ни уехать паровоз никуда не мог. Вообще непонятно, как
он здесь очутился.
- Мальчики, - Люське, видимо, стало совсем не по себе. - Давайте
уйдем отсюда. Это же не паровоз, это кошмар какой-то.
- Но сначала надо его обследовать, - заупрямился я, хотя и не
понимал, что заставляет меня делать это. - Может быть, там внутри есть
что-нибудь интересное.
Я шагнул вперед, и в тот же момент паровоз взвыл.
Свистком этот звук назвать было никак нельзя.
Струя белого пара ударила вверх, и мы, как язычники перед грозным
божеством, упали ничком на землю.
Прикрыв голову руками, я ожидал самого худшего, но больше ничего не
происходило. Рядом зашевелился Овид, потом приподнялся на локте и
вполголоса приказал:
- Медленно отступаем. Постараемся отползти, а дальше - бегом!
- Ага, испугались! - раздался торжествующий крик откуда-то сверху. -
А вот я вас еще!
Паровоз завопил с удвоенной силой, и мы вновь рухнули на землю.
Опять последовала томительная пауза, но поскольку ничего страшного
больше не происходило, мы начали потихоньку осуществлять маневр,
подсказанный Овидом.
- У, вражины! - послышался вновь высокий голос. - Только суньтесь!
- Мы уходим! - еще не зная, с кем разговариваю, крикнул я в ответ и
увидел мелькнувшее в паровозном окне, маленькое, почти ребячье, но
все-таки бородатое личико.
Неизвестный с любопытством оглядывал нас сверху. Помню, я еще
удивился добродушному выражению его лица, никак не вяжущемуся с грозным
отпором, который мы встретили, едва близко подошли к паровой машине.
- Ну что, будете еще нападать? - поинтересовался незнакомец, отогнав
нас на безопасное расстояние.
- Да разве мы нападали? - обрела дар речи Люська. - Просто шли мимо.
- Так я и поверил, - засомневался бородатый.
- Просто шли, - подтвердил Овид.
Я также утвердительно кивнул, а ограниченный в жестах Хома отошел
подальше от паровоза еще шагов на пять.
- Просто так здесь не ходят, - продолжал не верить нам странный
машинист. - Ну вот, я же говорил, - пронзительно закричал он, указывая
маленькой ручкой за наши спины. - Там еще враги!
Мы одновременно обернулись и увидели, как прямо на нас, стремительно
увеличиваясь в размерах, мчится группа всадников.
Я успел различить сверкающие доспехи, устремленные вперед, и тускло
поблескивающие наконечники копий, развевающиеся штандарты. Земля задрожала
от гулкого топота, и мы, не раздумывая, бросились к локомотиву -
единственному убежищу на многие километры вокруг.
До высоких поручней трудновато было дотянуться и мне самому, не
говоря уже о Люське, но мы мигом вскарабкались вверх по железной лесенке,
а чуть задержавшийся Овид подал нам Хому, и лишь позже заскочил в будку
машиниста сам.
Бородатый хозяин паровоза что-то кричал нам и даже попытался
вытолкнуть Хому наружу, но потом отбежал в угол будки и потянул за
какую-то рукоятку.
Внутри локомотива звук парового свистка показался и вовсе
оглушительным.
Я опомнился на куче угля. Рядом ревела топка - от нее ощутимо тянуло
жаром. Люська всхлипывала где-то совсем рядом, а у окна приплясывал наш
новый знакомец, что-то крича.
Скоро я различил слова.
- Попробуйте только суньтесь! Так засвищу...
Скоро бородатый успокоился и вернулся от окошка к нам.
- Залезли все-таки?
- Залезли, - подтвердил я.
- А теперь вылезайте.
- То есть как?
- Вон отсюда! - человечек, хоть и был совсем маленького роста, грозно
нахмурил брови и даже топнул ногой. - Не ваш паровоз.
- Да кто же говорит, что наш? А эти отсюда уехали?
- Ускакали. Каждый день одно и то же. Надоело. А вы что, не ихние,
значит?
- Мы новенькие. Откуда тут эти рыцари?
- Рыцари. Разбойники, а не рыцари. Шляются всякие, к паровозу лезут.
Машинист внимательно оглядел нас, неожиданно рассмеялся и хлопнул
себя ладонью по ноге.
- А хоть и оставайтесь. Вижу, что не бандиты. А то все один да один.
За паровозом-то присмотр нужен.
- Зачем здесь паровоз?
- Кто же его знает, зачем. Всегда на этом месте стоял. Я и поселился.
Домовой я, только бездомный.
- Какой же ты домовой? - удивился Хома. - В паровозе живешь, значит -
паровозный.
- И то верно, - подумав, согласился бородач. - Без жилья совсем
плохо, а к паровозу уже и привык. С углем только беда, а топку пустой не
оставишь. Из степи то демоны лезут, то рыцари эти. А я их свистком,
свистком!
- Помогает?
- Здорово помогает. От нечисти свисток - первое дело.
Услышав еще и про демонов, я приуныл. Видимо, нам повезло, что не
натолкнулись ни на кого, когда шли по степи.
- Как быть дальше? - спросил я у Овида.
- Не знаю, - простодушно ответил тот. - Я ведь предупреждал, что
здесь будет трудновато.
- Это ты называешь трудновато, - голос Людмилы задрожал от
возмущения. - Да это ужас какой-то. Как эти на конях налетят! До сих пор
страшно.
На Люськиных щеках размазалась не то тушь от ресниц, не то угольная
пыль. Она хлюпала носом, но вид имела самый воинственный.
- Не пойду никуда, сами по степи бродите!
- Я же говорил, что тебе лучше остаться.
- Так ведь и не говорил, что здесь такой страх! - нелогично упрекнула
Люська.
Паровозный уверял, что больше, чем раз за день, никто к локомотиву не
подходит, но мы так и не смогли убедить Люську, что необходимо идти
дальше. Пришлось располагаться на ночлег прямо на куче угля, недалеко от
топки.
У хозяина нашлась пара старых одеял, и я устроил Люське постель, а
сам выбрался на тендер.
Начало темнеть, степь расстилалась вокруг паровоза куда ни посмотри
до самого горизонта. Я удивился, откуда же внезапно могли появиться
всадники, если им и укрыться-то негде. Но потом вспомнил, что этому
удивляться, пожалуй, не стоит. Навидался я уже в Хезитат всякого.
Паровозный выбрался ко мне и примостился рядом. Но разговор не
клеился. Я запахнул плотнее плащ и немного задремал, а когда проснулся
вокруг лежал снег.

Сначала я не понял ничего.
Легкая метель припорашивала степь, наметая небольшие сугробы около
валунов. Низкие облака сплющили пространство. Расстилающийся пейзаж
казался безжизненным, как будто мы очутились на другой планете.
Теплый плащ не дал замерзнуть окончательно, но я чувствовал, что
основательно продрог, и выбрался с тендера.
В кабине все спали. Даже Паровозный. Не хватало только очередного
нашествия чудовищ - они бы взяли нас тепленькими.
- Подъем! - закричал я самым командирским голосом и с удовольствием
увидел, как стремительно вскочил на ноги Овид, а Паровозный, толком не
сообразив, в чем дело, метнулся к гудку.
Одна Люська продолжала сладко посапывать, а, когда я растолкал ее,
томно открыла глаза и отмахнулась от моей руки жестом избалованной
фаворитки.
- Вставайте, сони! Хватит дрыхнуть. Рассказывайте, что приснилось.
- Судя по погоде, - зябко передернул плечами Овид, - кому-то из нас
приснилась зима.
- Мне не снилось ничего, - признался я.
- Да? А почему снег лежит?
- Кто же его знает? Погода переменилась.
- Так вы, значит, точно не отсюда, - до Паровозного начало кое-что
доходить. - Вы из Реального мира, и ваши сны сбываются.
- Мы об этом вчера тебе битый час толковали, - Овид выглянул наружу и
плотнее запахнул плащ. - Только ты не верил.
- Дела-а, - бородач подкинул в топку угля. - То-то я гляжу, вроде, не
местные.
- А ваши сны разве не сбываются? - в свою очередь удивился я.
- Наши - нет. Мы-то здесь, как говорят колдуны, сами появились
благодаря чьим-то снам. Если бы еще и наши сны сбывались, то здесь совсем
невозможно было жить.
- И все-таки погода изменилась. Выпал снег, а здесь и без него
неуютно. Нет чтобы кому-нибудь приснилось зеркало.
Зеркало, конечно, не приснилось никому. Через десять минут мы
хватились, что нет и Хомы.
Паровозный искренне хотел помочь нам, хотя и не понимал, зачем мы
вошли в мир, где каждую минуту рискуешь встретиться с чьим-то не очень
симпатичным сновидением.
- У нас лучше не зевать по сторонам, - откровенничал он. - Пока вы не
спите, мир будет оставаться более-менее стабильным и в нем можно
ориентироваться. Но если сбудется сон, тогда... В конце концов невольно вы
можете изменить здесь все. Создать город, вырастить пальмы, вырыть каналы.
Но можете наделать и такое, что не останется ничего вокруг - одна пустыня.
- А потом сотворить все заново! - восторженно заговорила Люська. -
Такую страну, такую... Не страну, а сказку.
- Давайте, пытайтесь, - ворчал Овид, спускаясь вниз по лесенке. - А
Хому кто искать будет?
Мы вновь вспомнили про табурет и засуетились. Хочешь не хочешь, но
следовало идти на поиски. Как видно, никогда не дремлющий Хома проявил
инициативу и отправился в самостоятельный поход.
Паровозный, нахмурясь, смотрел нам вслед, пока мы цепочкой,
протаптывая снег, потянулись по следам табурета.
- Потом возвращайтесь, - крикнул нам симпатичный бородач и тихо
потянул паровой гудок. Локомотив прощально свистнул.
- Это уж как придется, - вполголоса бормотал Овид, тропя путь.
Квадратики следов убегали в сторону, противоположную той, откуда мы
пришли вчера. Зачем Хома пустился на поиски приключений в одиночку -
непонятно.
Теперь мы шли, постоянно вглядываясь в даль, чтобы не оказаться
застигнутыми врасплох какой-нибудь нечистью. Вполне вероятно, что здешние
обитатели страшны только на первый взгляд. Но могло быть и иначе. В любом
случае встречаться пока ни с кем не хотелось.
След, оставленный Хомой, четко выделялся на свежем снеге. Похоже,
табурет никого особенно не опасался и не очень спешил. Как будто
отправился на обычную прогулку.
Люська, проваливаясь в мелкие сугробы, постоянно ныла, что снег
набивается в обувь. Приходилось останавливаться и ждать, пока она, прыгая
на одной ноге, вытряхивает туфли.
Честно говоря, я не очень понимал, зачем нам следует покидать
гостеприимный паровоз. Я с тоской вспоминал пышущую жаром топку и
постоянно оглядывался. Скоро мы удалились от локомотива настолько, что
виднелся лишь дым от трубы.
Я не помнил, чтобы мне мне приснился снегопад. Но если поднялась
метель, то так очевидно и произошло. Иначе откуда бы эта резкая перемена
погоды.
Временно взявший на себя обязанности командира Овид шел не
оглядываясь. По всему было видно, что он обеспокоен отсутствием Хомы.
Люська причитала на ходу, а я проклинал себя за то, что послушался и взял
ее с собой. Куда спокойнее путешествовать в чисто мужской компании.
Примерно через час на краю горизонта показалась щетка леса.
Деревья чернели, сливаясь в сплошную массу, так, что не разглядеть,
лиственный это лес или хвойный, но скоро стало понятно - мы подходим к
ельнику.
- Ну вот скажите на милость, - заговорил наконец Овид, - куда его
понесло. Что за настырное существо!
- Это точно, - обрадовался я, что можно и поговорить. - Вечно лезет
куда попало.
Пунктир следов уверенно сворачивал к лесной чаще, и нам ничего не
оставалось, как свернуть за ним.
Ельник выглядел неприветливо. Но скоро между деревьями обозначилось
что-то вроде тропы. Снег был утоптан, как будто здесь до нас ходили люди
или животные.
Мы остановились на опушке, не решаясь углубиться в лес.
- А в глуще рымит бармаглот, злопастный брандашмыг, - процитировал я
любимый стишок.
- Не знаю как насчет бармаглота, - отозвался Овид, - но вот
брандашмыга я вам точно гарантирую.
Словно в подтверждение этих слов, из лесной чащи послышался дальний
шум погони. Складывалось впечатление, что там идет охота и загонщики
обложили матерого зверя. Постепенно шум стал приближаться.
- Мальчики, давайте пойдет обратно к паровозу, - находчиво предложила
Люська. - Не нравится мне все это.
- А Хома? - только и успел спросить Овид.
В тот же момент между елями мелькнул силуэт, который было невозможно
спутать ни с чьим другим.
- Хома! - закричали мы хором.
Табурет несся дикими прыжками, иногда проваливаясь в снег почти
полностью, но каждый раз выбирался из сугроба и продолжал скакать под
деревьями, как заяц под новогодней елкой.
- Вот шут гороховый! - не очень сердито произнес Овид и осекся на
полуслове.
В сиденье табурета торчали две стрелы, и Хома верещал на бегу, словно
щенок, получивший изрядную трепку.
- На деревья! - закричал Овид и, подавая пример, первым полез на
ближайшую ель. Но потом спохватился, спрыгнул обратно и начал подсаживать
на ветки Люську.
Хома ткнулся в мои ноги, больно ударив по голени, но было не до
разборок. Я схватил его и, что было силы, подбросил вверх. Убедившись, что
табурет повис, удачно зацепившись за сук, я вскарабкался на ель сам.
Сделать это было совсем непросто: хвоя кололась, как металлическая, за
шиворот сыпался снег, а ветки гнулись, будто живые.
Я не успел отдышаться и спросить у Хомы, в чем, собственно, дело, как
из чащи показались преследователи.
Сначала я обрадовался, что это все же обычные с виду люди, а не
сказочные чудовища, но, приглядевшись внимательнее, дальше радоваться уже
не стал. Выглядели преследователи мрачновато.
Семь бородатых мужчин самой разбойничьей наружности держали в руках
луки, а некоторые, кроме этого, были вооружены короткими копьями.
Сделанная из шкур одежда наводила на мысль о первобытных стойбищах и
кровавых жертвоприношениях.
Мы висели на елках, как рождественские игрушки - не заметить нас было
трудно. Добежав до наших деревьев, охотники столпились вокруг стволов, как
волки.
- Слезайте! - коротко приказал один из них и угрожающе поднял лук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17