- Ну! - старик тяжело уставился на меня выцветшими голубыми глазами,
словно требуя дальнейших объяснений.
В этот момент я решил, что спятил окончательно, и начал, по
возможности стараясь не упустить гостя из виду, пятиться к открытой двери,
но скоро обнаружил, что, хотя мои ноги исправно выполняют отступательные
движения, сам я остаюсь на месте - любой знаменитый пантомимист вряд ли бы
более успешно выполнил подобный трюк.
Видимо, решив, что с меня достаточно, старик грохнул посохом, и я
замер, как новобранец перед ветераном-сержантом.
- Пойдешь туда и принесешь осколки!
- А Людмила? - еще не понимая, куда "туда" меня отсылают, попытался
возразить я.
- Захочешь - найдешь. - Казалось, больше никаких объяснений не
последует, но после долгой паузы гость наконец снизошел и представился. -
Дер-Видд. Верховный Друид и Хранитель Зеркал. Разве не видишь, что проход
с той стороны закрылся? Пойдешь и принесешь осколки.
- Пойду и принесу!
Я помнил, что с сумасшедшими лучше не спорить, и с готовностью
направился к выходу. Было уже не до Люськи - главное убраться у друида с
глаз долой.
- Змея и Крест! - неожиданно закричал старец и поднялся с табурета во
весь свой немалый рост. - Куда ты направился, смертный! Твой путь лежит
туда!
Дер-Видд больно схватил меня за плечо и поволок к пустой раме
зеркала.
От растерянности я почти не сопротивлялся, и друид на ходу нацепил
мне на шею какой-то шнурок с замысловатой подвеской. После этого он также
торопливо сунул в мой карман найденный им осколок зеркала.
- Соберешь все осколки. Запомнил? _В_с_е_! Да иначе, клянусь дубом и
омелой, тебе и не вернуться, уж я об этом позабочусь. Зря не рискуй,
помни, что смертен, но и не трусь, иначе ничего не найдешь. Время дорого,
натяжение неустойчиво, - бормотал он, подталкивая меня сзади, пока я,
словно в барсучью нору, протискивался в пустую раму, чувствуя себя
отчаянно глупо.
Когда я влез в зеркало почти наполовину, будто холодная и плотная
вода сомкнулась вокруг моей головы. Потом прямо перед своим носом я
обнаружил вкусно пахнущую летнюю траву и немедленно поднялся с четверенек,
а в следующее мгновение клинок шпаги сверкнул на солнце...

Приставив острие к груди преследователя, я быстро понял, что вечно в
таком положении мы оставаться не можем.
Судя по насмешливому взгляду кавалера, он вовсе не чувствовал себя
побежденным.
Меня удивило, что недавний грозный противник оказался совсем юн:
широкополая шляпа слетела во время падения, и рассыпавшиеся по плечам
каштановые кудри делали его похожим на девушку, но больше ничего слабого и
изнеженного в его облике не было - наоборот, взгляд темных глаз выдавал
решительность и уверенность.
Табурет, не вмешиваясь в дальнейшие события, скромно топтался где-то
сбоку.
Я физически не мог предпринять никаких спасающих меня действий.
Надавить острием сильнее? Об этом не могло быть и речи. Бросить шпагу
и бежать? Понятно, что за этим последует.
Ладонь, сжимающая рукоять шпаги, противно вспотела, и я поклялся, что
выдеру у друида все волосы из его длинной бороды, когда вернусь. Если
вернусь...
- Что же вы молчали, Мастер? - юноша легко отвел клинок и встал так
проворно, что я не успел опомниться.
Взгляд кавалера упирался в мою грудь, и я машинально наклонил голову,
заинтересовавшись тем, что так стремительно изменило поведение
преследователя.
- У вас руна Зеркальной Двери! С этим вы властны идти куда угодно.
- Руна? Двери? - бессмысленно повторил я, глядя на болтающуюся на
шнурке подвеску. - Эта?
- Я бы мог и сам догадаться, ведь с вами... - юноша пристально
посмотрел на табурет. - Но почему вы молчали?
- Я молчал? - от подобной лжи у меня даже перехватило дыхание. - Да я
орал, если угодно. Ты что, глухой?
- Так ведь все орут, - спокойно возразил юноша и изящно стряхнул
прилипшую к колену травинку. - Лезут, а потом орут.
- Слушай, - судя по внешности, юноше никак не могло быть больше
двадцати лет, и я почувствовал себя увереннее, - а девушка здесь недавно
не проходила?
- Девушка не проходила, но теперь я, кажется, понимаю, что произошло.
Закрылась дверь?
- Больше ты ничего спросить не хочешь? - меня уже мутило от глупого
диалога. - Что-то взрывается, исчезает девушка, потом приходит дряхлый
старик и сует меня носом в зеркало, потом ты пытаешься меня убить. Еще
этот табурет проклятый!
- Почему это я проклятый? - немедленно возмутился табурет и даже
подошел ближе. - Хорош бы ты был без меня. - Голос у него оказался скрипуч
и ворчлив, таким голосом, по-моему, и должен обладать любой почтенный
табурет, решись он заговорить. - Овид шутить не станет. Правда, Овид?
- Какие уж тут шутки, если лезет кто не попадя. - Овид деловито
забрал у меня шпагу и сунул в ножны. - Мы, послушники, потому и несем
караульную службу, чтобы не нарушалось Натяжение. Но случается всякое. Так
уже было один раз. Бац! - и нет Атлантиды!
- Причем тут Атлантида!
- Притом, - Овид, как и старец, выглядел не слишком приветливым. -
Захлопнулся выход, равновесие колеблется.
- Слушай, тебя послали собирать осколки, вот и выполняй, - ревниво
встрял в разговор табурет. - А я тебя буду сопровождать.
- Ишь, умник какой! - мне сильно не понравилось, что табурет оказался
еще и говорящим. - Где я нахожусь, в Зазеркалье?
- Можете считать и так, но мы называем эту страну Хезитат или
Колеблющийся Мир. - Овид не спеша пошел к дому, и я послушно последовал за
ним.
- Разве вы никогда не замечали, Мастер, что зеркала не просто
отражают? Вернее, не только. Вам никогда не приходилось ощущать
посторонний взгляд из, казалось бы, равнодушного стекла? Стесняться в
присутствии зеркала, чувствуя, что вы в этот момент не один?
Мне ли, актеру, было не знать этого?
Неоднократно в пустой гримерной, вглядываясь в собственное отражение,
я ловил себя на том, что за моими гримасами наблюдает кто-то посторонний и
немало, наверное, потешается, видя, как я выпучиваю или прищуриваю глаза,
кривлю рот, репетируя надменность, или скалю зубы в деланном веселье. А
иногда, даже просто бреясь, я вдруг видел в зеркале, почти уверен в этом,
чужую, совершенно не похожую на мою физиономию. Но ведь это все мистика!
Полная чепуха и расстроенные нервы.
- Конечно, можно считать подобные ощущения мистикой, - словно
прочитал мои мысли Овид. - Так обычно говорят люди, не желающие сознаться
себе в том, что мир не только материален. Но любой более тонко
организованный человек вольно или невольно начинает постепенно убеждаться,
что кроме материального существует и иной мир, где действуют другие
законы. Вы ведь понимаете сейчас, Мастер, что находитесь как раз в одном
из них?
- Да, - покорно согласился я, хотя, надо признаться, не понимал ни
черта. - Я теперь что, дух?
Овид искренне и совсем по-детски расхохотался, и даже табурет, эта
дубовая деревяшка, скрипуче захрюкал, чем окончательно вывел меня из себя.
- Дух бесплотен. Попробуйте, например, пройти сквозь эту стену, и
набьете шишку на лбу. Но если применить правильное заклинание, то возможны
и не такие фокусы.
Мы подошли почти вплотную к дому на опушке леса. Дом был странным. Ни
одного окна, зато дверей сразу несколько.
- Любое зеркало как бы впитывает отражения. Некоторые из них навсегда
запечатлеваются на амальгаме. Своеобразный фотоснимок на память. Он может
храниться вечно, если, конечно, амальгаму не разрушить. Но иногда, когда
подобное отражение не бесстрастно и сопровождается сильным эмоциональным
напряжением, его воздействие настолько мощно, что проникает за амальгаму и
создает свой собственный, похожий на реальный, но совершенно особенный
мир. Теперь вам все стало понятно, Мастер?
- Понятно, но при чем тут я! Причем тут Людмила! И, черт возьми,
почему ты все время называешь меня Мастером!
- Потому что вы - Мастер. У вас руна Зеркальной Двери. Я всего лишь
соблюдаю субординацию.
- В таком случае отвечай - где девушка?
- Но я этого не знаю. Пока понятно одно - Натяжение нарушено.
Пронесся смерч. И это здесь, у Коллектора, где никогда не меняется погода.
Девушка могла быть вброшена в этот мир, когда лопнула амальгама, и, где
она находится, сейчас не знает, пожалуй, даже Дер-Видд.
Стыдно признаться, но в этот момент я заорал так, что табурет присел,
а потом затрусил в сторону, как нашкодивший щенок.
- Дер-Видд! Этот старый... Старый!.. - я попытался подыскать не
чересчур резкое определение, но вскоре отказался от этого. - Зачем он меня
сюда засунул!
- Ну зачем так кричать, Мастер. Зато теперь вы способны всласть
попутешествовать по миру, в который имеет доступ далеко не каждый. С
вашими полномочиями вы можете войти в любую из этих дверей. Девушка
находится за одной из них.
- И не забывай, что тебе велено собрать осколки, - сварливо заметил
табурет, оставаясь на безопасном расстоянии.
- И, конечно, собрать осколки, - спокойно продолжил Овид. - После
этого входное зеркало будет восстановлено и вы сможете вернуться обратно.
- Тогда почему бы этому дряхлому друиду самому не заняться сбором
осколков, а заодно и не вернуть девушку в нормальную действительность?
- Никак невозможно, Мастер, - печально заметил Овид. - Верховный
Друид должен оставаться там, где он сейчас и находится. А то ведь сюда,
пользуясь тем, что Натяжение нарушено, захочет пролезть масса ненужного
народа. Вот обратно, правда, пока пути нет.
Я взял себя в руки и сосредоточился.
- Ты говоришь, что ты послушник? Но ведь здесь не монастырь. И
почему, собственно, друиды. Чушь собачья. Их нет давным-давно.
- Все так считают. Считают, что нет древних религий, не существует
магии, а на самом деле попросту не знают или не хотят знать многих
очевидных вещей, - очень рассудительно возразил мне Овид. - Учению друидов
не одна тысяча лет. Мы научились жить долго, почти вечно. Мы научились
тому, что скрыто пока даже для ваших философов, потому что они доверяют
лишь самой примитивной логике. Но друиды давно поняли, что имеется три
вида познания - природы, каждой вещи, причин и влияний. Есть три вещи,
которые постоянно уменьшаются, - темнота, ложь и смерть. И есть три вещи,
которые постоянно увеличиваются, - свет, жизнь и истина. Я не утомил вас
лекцией, Мастер?
- Ладно, понял, - уныло сознался я. - Обратно хода нет. Но какого
дьявола, если ты послушник, то ходишь с оружием. Да и костюм у тебя, как у
мушкетера. Хоть бы тунику надел, что ли.
Овид коротко заметил, что так удобнее и дальше ничего объяснять не
стал.
Постепенно я смирился с неизбежным. И даже начал оглядываться по
сторонам.
Впрочем, ничего особо интересного и при более внимательном
рассмотрении обнаружить не удалось. Обычная большая поляна. Трава, цветы,
лес за поляной, похоже, лиственный: дубы по краям, а дальше выше крон
дубов поднимаются вязы. Солнце почти в зените, значит полдень. Вот только
дом несколько странный. Не бывает домов без окон, а у этого - одни двери.
Раз, два, с каждой стороны по две двери - всего восемь.
- Это Коллектор, - пояснил Овид. - Мир Хезитат не един, он включает в
себя несколько миров. В каждый из них можно войти через одну из дверей.
Переход здесь. Каждый раз, если возникает необходимость, следует
возвращаться к Коллектору и переходить в следующий мир. Так куда вы
направитесь, Мастер? Выбирайте.
- А если я никуда не пойду? Останусь здесь и подожду, вдруг Людмила
сама выберется на поляну.
- Остаться-то можно, но вряд ли вам понравится месяцами, а то и
годами лежать на травке и жмуриться на солнце. Кроме того не забывайте,
что следует собрать осколки, иначе вы просто не попадете обратно.
Я понял, что обречен.
Немного подумав, я живо представил себя путешествующим по
неизведанным мирам в сопровождении табурета. В более глупом положении я
еще никогда не оказывался.
- А вот этот, - я указал на табурет, - что, так и будет таскаться за
мной?
- Не таскаться, а сопровождать, - вежливо поправил меня табурет. - И
почему "этот", у каждого мыслящего существа должно быть имя. Подумал бы
лучше над этим.
- А тебе какое больше нравится? - равнодушно спросил я. - Пень?
Колода? Чурбан?
- Вот только без оскорблений. Мне всегда нравилось имя Эммануил.
Звучно и красиво. Знаешь, философ такой был, Эммануил Кант.
- Может тебя просто Кантом и называть? - не удержался и съязвил я. -
Потом Кант не единственный философ. Вот был еще один, связанный с
чертовщиной. Хома Брут. Решено, буду называть тебя Хомой.
- Но Эммануил мне нравится больше, - запротестовал табурет. В его
голосе явственно послышались расстроенные нотки.
- Нет. Хома. Так короче.
- Как прикажешь, Мастер.
- И вот, что еще. Перестаньте величать меня Мастером. Мне это не
нравится. Зовите просто - Александр.
- Да, Мастер Александр, - проскрипел табурет.
Я хотел пнуть его, но Хома ловко увернулся и спрятался за спину
Овида.

Гостиница "Зайди и останься" оказалась третьеразрядным вертепом.
По ночам внизу, в трактире, орали песни и дрались. Визжали девицы и
басили их сутенеры. Ближе часам к трем утра обязательно заявлялись
стражники и требовали своей доли. Иногда деньги им отдавали безропотно,
иногда - били. Тогда, уже совсем ближе к рассвету, стражники возвращались
с подмогой, и утром, спускаясь по шаткой лестнице из своего номера в
трактир для завтрака, я брезгливо перешагивал через черепки посуды и пятна
крови.
На четвертый день я уже был сыт своими приключениями по горло, но
ничуть не приблизился к цели - разыскать осколки зеркала и найти Людмилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17