Здесь магазин https://Wodolei.ru
И взмыл к промокшему скорбью небу тоскливый вой нечистой совести. И ударил по извивающимся в раскаянии дорогам дробный топот спешащих копыт. Тысячи и тысячи варваров помчались прочь, подальше от звучащего божьим голосом неба, от брошенных трофеев и от своих запекшихся кровью и пеплом нечестивых следов…
«Я не рискнул взять с собой волшебное зеркало, — выстроил Алекс вербальную цепочку, — я спрятал его в тайнике в одном из подземелий. Жезл Тэнов тоже остался там. И только фамильный меч сопровождал меня в моих странствиях. Правда, носил я его спрятанным в узле из старого одеяла.Тысячу лиг оставил я позади, но нигде не встретил девушки-колдуньи. На жизнь приходилось зарабатывать несложными фокусами и акробатическими трюками. Я многое узнал и многое понял.Слова Истинной Речи продолжали приходить ко мне. При свете дня и в тишине ночи. Они всплывали со дна бездонных горных озер. Они выныривали из пламени лесного костра и зарева морского рассвета. Они выглядывали из слезящихся глаз убогих нищих на церковных ступенях и из зрачков придуманных святых, застывших в непридуманной скорби.Одно из моих представлений увидел Колдун. Мне стоило большого труда разыграть перед ним способного, но неразумного сироту, не помнящего своих родителей. И вот уже год я — ученик Колдуна. Можешь представить себе, сколько грязи он впихивает в мою душу. Я не ухожу лишь потому, что он туманно намекнул на мою специальную миссию и на девушку-ведьму, которая предназначена для меня».«Ты думаешь, он знает больше нас?»«Он неплохой маг, и ему многое ведомо. Правда, он погряз во лжи и алчности, сила его постепенно уходит, но он знает про тебя что-то особенное. Все время, пока я с ним, он старается не упускать тебя из виду и умело разжигает мой к тебе интерес. Даже не зная о пророчестве старого Георга, я должен был бы десятикратно влюбиться в тебя».Виола остановилась, от неожиданности отпустив руку Алекса.«Он хотел нас познакомить? Зачем ему это?»«Думаю, он догадывается. И попытается урвать свой кусок».«Кусок чего? Не думай, пожалуйста, что я что-то понимаю. Чувствую — да, но вот что чувствую, объяснить не берусь».«Я много думал о словах Георга. Думаю, кто-то, где-то связал наши судьбы в один Путь, и в конце этого Пути мы должны что-то совершить. Что-то важное, необходимое всем, необходимое самому Мирозданию. И поэтому нам дана особая энергия, особые способности».«А не впадаешь ли ты в Гордыню? Может быть, все гораздо проще? Дракон не верил, что двенадцатилетний подросток будет упорно учиться, и увлек парнишку туманными намеками на его исключительность. А чтобы сосунок не отвлекался на служанок, посулил ему неведомую волшебницу!»«Конечно, с точки зрения житейского здравого смысла твой вариант гораздо более вероятен, чем мой, но мне почему-то не хочется в него верить. Да и тебе тоже. Ведь правда?»«Да, правда. Мне тоже очень хочется поверить в легенду. Я думаю, что легенды как раз и сочиняют для того, чтобы в них верили. И боролись. Боролись с сытостью и ленью, с боязнью перемен и привычкой к обыденности. Стремились к небывалому, любили несуществующее, видели звезды за облаками и лес за деревьями».«Я как-то порадовался шутке одного поэта. Он сказал, что признак истинной мудрости — это когда узнаешь в чужих словах собственные мысли».«Олег любил повторять, что в каждой шутке есть доля шутки».«Я очень хочу познакомиться с твоим братом. Он — прекрасный воин».«Ну да. Бабушка говорит, что он весь в отца, а ведь Олендил на службе у короля был первым клинком королевства. Я уверена — вы с Олегом понравитесь друг другу».«Надеюсь…»— Как это тебе удалось уложить всех рыцарей, гаденыш? — раздался вдруг из ниши злой, хриплый голос. На этот раз призрак Колдуна был прозрачным и каким-то нечетким, смазанным.«Опять он здесь…» — Виола устало оперлась на плечо Алекса. Плечо было крепким и каким-то удивительно уютным.«Как же он нас находит?» — Алекс прищурился и начал водить левой рукой вдоль призрака.«Я тоже уверена, что он не может обладать подлинным могуществом!» — Виола с брезгливым отвращением разглядывала клубящийся силуэт.«Думаю, он проецирует себя через некий артефакт, вшитый в твою одежду».«В любом случае у него уже не хватает сил. Видишь, как напрягается? И мыслей наших он, конечно, не слышит!»— Я тебя спрашиваю, сосунок! — Колдун оскалил крепкие зубы в презрительной усмешке. Кривой палец в черной чешуйчатой перчатке, казалось, ткнул прямо в лицо Алексу.Виола подняла на Колдуна ненавидящий взгляд:— Чего ты добиваешься?— Хотел избавить тебя от казни. — Долговязая фигура в черном покачивалась и дрожала, как свеча на сквозняке. — После этого я собирался выдать тебя замуж за вот этого влюбленного идиота. Ну а еще позже хотел понянчить вашего первенца. — Колдун снова оскалился в наглой усмешке. — Ты можешь заглянуть поглубже, колдунья. Чувствуешь? Я говорю правду!— Правду? — Виола закрыла глаза и, поймав канал, пристально вгляделась в громаду мрачной, темной души. — Что?! — вскричала она вдруг, в ужасе отпрянув к холодной стене. — Ты?..— Да, дочка! — Голос Колдуна загремел непередаваемым торжеством. — И я жажду воспитать своего внука так, как мне этого хочется!
Подмирье Кабинет Мер Тволы Время Лиловых теней — Вызывали, Ваша Самость?— Еще бы! Ну-ка, зайдите, Герои Питательного Слоя, покажите, что от вас осталось!— Немного, Ваша Самость. Вы ведь знаете. После вылаза Наверх и ноги не ходят, и мозги не думают.— Мозги у вас, Струм, вообще редко напрягаются. Но когда это все же случается, я вами бываю доволен! Слухачи сообщили: выкрутились вы под конец, подсуетились. Ну, докладывайте! И с подробностями!— Пусть Твур, Ваша Самость! А то у меня язык заплетается.— Я, Ваша Самость, с превеликим удовольствием! Об успехах своих трубить — это для меня слаще телки! Значица, так. Черных Рыцарей мы нашли, раззадорили и к Белоголовому подвели. Он как раз от своих отбился и поспешал к девке, что драков перессорила и в отрубе валялась. Ну, рыцари сначала девку подобрали, а потом и его скрутили! Дрался он — жуть! Но они его сетью, как рыбу, ей-сам! А щас он в замке, его пытают помалу и к казни готовят. Принцеска по нему убивается, и ей уже нашептали мысль с башни сигануть. Короче, полный ажур. Вот только Лысый канул куда-то. Не видать его ни в одном шаре!— Канул, и ладненько! Не отвлекайтесь! Ведите наблюдение за Белоголовым!— Будет исполнено, Ваша Самость! Хотя мы, конечно, надеялись на ма-а-аленький отпуск…— Будет вам отпуск! Вот подохнут предсмертники, вместе отдохнем! А сейчас — за работу!— Как скажете, Ваша Самость! Слог 37ИМЯ БОГА Великие Древние Горы Утро — Почему ты назвал меня именем своего бога? — спросила Летта, когда бесшумно скользящая плита закрыла проход в стене Храма. — Ведь бодхисатва — одно из его имен?— Во-первых, для меня ты — богиня, и я не раз тебе это говорил, — улыбнулся Сан, — а во-вторых, Сатва не бог, а один из нас. Он просто шел впереди и сумел дойти до Вершины. «Бодхи» — означает «просветление», «Сатва» — «сущность». Когда зрение наше прояснится и за внешней оболочкой мы сможем видеть сущность предметов, людей и явлений, мы станем вровень с богами. И каждый человек способен на это. Посмотри сюда. Что ты чувствуешь, глядя на эту каплю?Сан опустился на колени перед сверкающей в утренних лучах бусинкой росы, беспечно усевшейся на узком листе скального пустынника.— Роса… — пожала плечами Летта.— Я просил тебя чувствовать, а не думать, — укоризненно покачал головой коленопреклоненный философ.Девушка пристально вгляделась в глубь огромного, искристо-прозрачного шара живительной влаги, возникшего из воздушного лона точно в срок и таявшего частичками нового зачатия. Она видела пульсирующую миллионолетней памятью водную оболочку планеты, где каждая молекула помнила плеск доисторического моря и промозглый холод ледовых толщ, горечь слюны ископаемых монстров и мгновенную смерть в потоках раскаленной лавы.Летта вдруг поняла, что капля полна живых существ и существа эти не населяют воду, а составляют ее основу, ее сущность. И многоголосый хор, захлебываясь, рассказывал девушке о стремительном полете в струях водопада и пучине тупой боли в детской слезинке, о ликующем потоке сока в стволах деревьев и о многократном путешествии от юноши к девушке и обратно в сладостном слиянии губ и тел.А еще они кричали о крови. Об озерах темной, пахнущей ржавым железом крови, взбитой копытами озверелых лошадей и подошвами торжествующих победителей…Летта чувствовала, какими путями движутся капли друг к другу, образуя облака, и по каким стандартам строятся снежинки. Она дрожала от электрических разрядов далеких гроз и наслаждалась сказочной красотой узоров на обледеневшем стекле. Она металась в душном наркотическом бреду в поту пьяного солдата и гордо сверкала во взгляде благородного рыцаря, склоняющего копье к ногам улыбающейся влажной улыбкой красавицы… И мир искрился и переливался миллиардами крупинок неумирающей, запоминающей все жизни.И было у него имя. И имя это было — Бог…— Я вижу, ты познакомилась с водой. — Глаза Сана сияли. — Сущность воды составляют ундины — мельчайшие из энергетических существ. Если ты сосредоточишься на блеске солнечных лучей, то сможешь познакомиться с валакхильями — феями Солнца.— Нет! Мне уже достаточно! — поспешно воскликнула Летта и прикрыла глаза ладонью, пытаясь зафиксировать в памяти ощущение единого поля, пронизывающего все живое через толщу пространства и горы времени.Когда она опустила руку, Сан, сидя у ее ног, снова повторил:— Так что же мы будем делать?Летта, слегка обиженная его настойчивостью, нахмурилась.— Я ведь вижу по твоим хитрым глазам, что ты уже все решил. Зачем же этот ненужный вопрос?— Но ведь это ты познакомила меня с Делоном. К тому же вы — родственники.— Знаешь, мне иногда кажется, что ты — родственник Эйба. Холодный и толстокожий. Могу я узнать, куда ты собираешься лететь?— Мы, — Сан выделил это слово, — собираемся лететь на поиски остальных частей того целого, о котором говорил Мастер Земли. Если я не разучился считать, их должно быть четверо, и если я не разучился чувствовать, то они сейчас в беде.— Ты тоже чувствуешь ЭТО? — Летта широко открыла золотые эльфийские глаза. — Может быть, мне попытаться установить с ними связь? По крайней мере понять, кто они и что с ними происходит?— Давай. А я пока попробую позвать Делона. — Сан закутался в свою накидку и замер, погрузившись в созерцание заоблачных высей.Еще не совсем представляя себе, что нужно делать, Летта закрыла глаза и вслушалась в тревожный Зов, идущий откуда-то с севера.Сначала появился вкус слез. Слезы лились уже давно, промокшие волосы липли к распухшему лицу, слипшиеся ресницы мешали видеть. Где-то рядом умирал близкий человек. Нет, не человек, эльф! Летта вся сжалась, увидев сквозь завесу боли и тоски потерявшие золотой блеск соломенные пряди, разметавшиеся по серой, скорбной подушке.— Эола, не умирай, не уходи, Эола! — услышала она далекие рыдания и почувствовала, как заплетается измученный язык и плохо слушаются искусанные, припухшие губы. Пятнышки крови на белом покрывале умирали, как мотыльки в безбрежной снежной пустыне. — Ты же все-таки бессмертна!.. — выкрикнула незнакомка, скорчившаяся на полу возле узкой эльфийской кровати, а злорадное мерзкое эхо зашептало по углам:— … смертна… смертна… смертна!Летта послала незнакомке ровную, спокойную волну сочувствия и силы, и девушка послушно затихла, обхватив плечи руками и поджав ноги.В наступившей ментальной тишине амазонка уловила другой голос, идущий снизу, видимо, из-под земли.— Как смеешь ты, убийца моей матери, предлагать мне это?! — звенел возмущением твердый девичий голос, и амазонка вдруг задрожала, почувствовав, как ее душу переполняет то же чувство, могучее и яростное.— Ты не права, дочка, — каркал где-то рядом вкрадчивый, скрывающий зло мужчина, — я любил ее. Если я кого убил, так это того сумасшедшего эльфа. Но он погиб в честном бою с мечом в руках.— Двадцать на одного — это ты называешь честным боем? Брат рассказал мне все. В том числе и то, как ты ударил мечом четырехлетнего ребенка! А потом… Потом ты насильно бросил свое семя в лоно оглушенной ужасом женщины, — мрачно и уже спокойно закончила девушка.— Что знаешь ты, девственница, о силе страсти? — загремел, уже ничего не скрывая, мужчина. — Как можешь ты судить победителя, кровью добывшего вожделенную женщину?— Не возжелай жену ближнего своего… не убий… — вдруг проговорила девушка бесцветным чужим голосом.— Ага! — в мрачном восторге взвыл незваный отец. — Ты слышишь потустороннее! И ты ненавидишь семя, из которого произросла. О, какого внука родишь ты мне! Он будет талантлив, как я, и наполнен ненавистью, как ты и я вместе! Он сделает то, что не удалось мне!Ментальный взор Летты наконец прояснился, и она увидела полупрозрачный силуэт затянутого в черное высокого мужчины, воздевшего руки к низкому потолку подземелья. Перед ним стояли двое. Темноволосая, невысокая девушка в коротком, видимо, гномьем плаще и стройный юноша с фигурой акробата и холодным прищуром карих глаз.— У тебя только один путь разрушить его планы, — заговорил юноша, обращаясь к подруге. — Ты должна простить его. — Он ведь как раз и жаждет твоей ненависти. Пусть он не получит ее. Его удел — презрение и жалость. Он ведь добровольный больной. Калека. Он болен атрофией совести и воспалением души. Он жалок и не достоин даже ненависти. В позапрошлом году в порту Шолесума я познакомился с бродячим поэтом. Среди его стихов мне особенно запомнились такие строки: Живи и пой. Спешить не надо.Природный тонок механизм:любое зло — своим же ядомсвой отравляет организм! И. Губерман.
Свое проклятье он кричит себе сам. Каждый день, каждым своим поступком. Не наше дело карать и ненавидеть. Наше дело любить. И тогда твой сын, выросший в любви, ничем не будет походить на одного из своих предков. У него ведь будет такая мама!Они шагнули навстречу друг другу, руки их поднялись, замыкая плечи в двойной круг объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
«Я не рискнул взять с собой волшебное зеркало, — выстроил Алекс вербальную цепочку, — я спрятал его в тайнике в одном из подземелий. Жезл Тэнов тоже остался там. И только фамильный меч сопровождал меня в моих странствиях. Правда, носил я его спрятанным в узле из старого одеяла.Тысячу лиг оставил я позади, но нигде не встретил девушки-колдуньи. На жизнь приходилось зарабатывать несложными фокусами и акробатическими трюками. Я многое узнал и многое понял.Слова Истинной Речи продолжали приходить ко мне. При свете дня и в тишине ночи. Они всплывали со дна бездонных горных озер. Они выныривали из пламени лесного костра и зарева морского рассвета. Они выглядывали из слезящихся глаз убогих нищих на церковных ступенях и из зрачков придуманных святых, застывших в непридуманной скорби.Одно из моих представлений увидел Колдун. Мне стоило большого труда разыграть перед ним способного, но неразумного сироту, не помнящего своих родителей. И вот уже год я — ученик Колдуна. Можешь представить себе, сколько грязи он впихивает в мою душу. Я не ухожу лишь потому, что он туманно намекнул на мою специальную миссию и на девушку-ведьму, которая предназначена для меня».«Ты думаешь, он знает больше нас?»«Он неплохой маг, и ему многое ведомо. Правда, он погряз во лжи и алчности, сила его постепенно уходит, но он знает про тебя что-то особенное. Все время, пока я с ним, он старается не упускать тебя из виду и умело разжигает мой к тебе интерес. Даже не зная о пророчестве старого Георга, я должен был бы десятикратно влюбиться в тебя».Виола остановилась, от неожиданности отпустив руку Алекса.«Он хотел нас познакомить? Зачем ему это?»«Думаю, он догадывается. И попытается урвать свой кусок».«Кусок чего? Не думай, пожалуйста, что я что-то понимаю. Чувствую — да, но вот что чувствую, объяснить не берусь».«Я много думал о словах Георга. Думаю, кто-то, где-то связал наши судьбы в один Путь, и в конце этого Пути мы должны что-то совершить. Что-то важное, необходимое всем, необходимое самому Мирозданию. И поэтому нам дана особая энергия, особые способности».«А не впадаешь ли ты в Гордыню? Может быть, все гораздо проще? Дракон не верил, что двенадцатилетний подросток будет упорно учиться, и увлек парнишку туманными намеками на его исключительность. А чтобы сосунок не отвлекался на служанок, посулил ему неведомую волшебницу!»«Конечно, с точки зрения житейского здравого смысла твой вариант гораздо более вероятен, чем мой, но мне почему-то не хочется в него верить. Да и тебе тоже. Ведь правда?»«Да, правда. Мне тоже очень хочется поверить в легенду. Я думаю, что легенды как раз и сочиняют для того, чтобы в них верили. И боролись. Боролись с сытостью и ленью, с боязнью перемен и привычкой к обыденности. Стремились к небывалому, любили несуществующее, видели звезды за облаками и лес за деревьями».«Я как-то порадовался шутке одного поэта. Он сказал, что признак истинной мудрости — это когда узнаешь в чужих словах собственные мысли».«Олег любил повторять, что в каждой шутке есть доля шутки».«Я очень хочу познакомиться с твоим братом. Он — прекрасный воин».«Ну да. Бабушка говорит, что он весь в отца, а ведь Олендил на службе у короля был первым клинком королевства. Я уверена — вы с Олегом понравитесь друг другу».«Надеюсь…»— Как это тебе удалось уложить всех рыцарей, гаденыш? — раздался вдруг из ниши злой, хриплый голос. На этот раз призрак Колдуна был прозрачным и каким-то нечетким, смазанным.«Опять он здесь…» — Виола устало оперлась на плечо Алекса. Плечо было крепким и каким-то удивительно уютным.«Как же он нас находит?» — Алекс прищурился и начал водить левой рукой вдоль призрака.«Я тоже уверена, что он не может обладать подлинным могуществом!» — Виола с брезгливым отвращением разглядывала клубящийся силуэт.«Думаю, он проецирует себя через некий артефакт, вшитый в твою одежду».«В любом случае у него уже не хватает сил. Видишь, как напрягается? И мыслей наших он, конечно, не слышит!»— Я тебя спрашиваю, сосунок! — Колдун оскалил крепкие зубы в презрительной усмешке. Кривой палец в черной чешуйчатой перчатке, казалось, ткнул прямо в лицо Алексу.Виола подняла на Колдуна ненавидящий взгляд:— Чего ты добиваешься?— Хотел избавить тебя от казни. — Долговязая фигура в черном покачивалась и дрожала, как свеча на сквозняке. — После этого я собирался выдать тебя замуж за вот этого влюбленного идиота. Ну а еще позже хотел понянчить вашего первенца. — Колдун снова оскалился в наглой усмешке. — Ты можешь заглянуть поглубже, колдунья. Чувствуешь? Я говорю правду!— Правду? — Виола закрыла глаза и, поймав канал, пристально вгляделась в громаду мрачной, темной души. — Что?! — вскричала она вдруг, в ужасе отпрянув к холодной стене. — Ты?..— Да, дочка! — Голос Колдуна загремел непередаваемым торжеством. — И я жажду воспитать своего внука так, как мне этого хочется!
Подмирье Кабинет Мер Тволы Время Лиловых теней — Вызывали, Ваша Самость?— Еще бы! Ну-ка, зайдите, Герои Питательного Слоя, покажите, что от вас осталось!— Немного, Ваша Самость. Вы ведь знаете. После вылаза Наверх и ноги не ходят, и мозги не думают.— Мозги у вас, Струм, вообще редко напрягаются. Но когда это все же случается, я вами бываю доволен! Слухачи сообщили: выкрутились вы под конец, подсуетились. Ну, докладывайте! И с подробностями!— Пусть Твур, Ваша Самость! А то у меня язык заплетается.— Я, Ваша Самость, с превеликим удовольствием! Об успехах своих трубить — это для меня слаще телки! Значица, так. Черных Рыцарей мы нашли, раззадорили и к Белоголовому подвели. Он как раз от своих отбился и поспешал к девке, что драков перессорила и в отрубе валялась. Ну, рыцари сначала девку подобрали, а потом и его скрутили! Дрался он — жуть! Но они его сетью, как рыбу, ей-сам! А щас он в замке, его пытают помалу и к казни готовят. Принцеска по нему убивается, и ей уже нашептали мысль с башни сигануть. Короче, полный ажур. Вот только Лысый канул куда-то. Не видать его ни в одном шаре!— Канул, и ладненько! Не отвлекайтесь! Ведите наблюдение за Белоголовым!— Будет исполнено, Ваша Самость! Хотя мы, конечно, надеялись на ма-а-аленький отпуск…— Будет вам отпуск! Вот подохнут предсмертники, вместе отдохнем! А сейчас — за работу!— Как скажете, Ваша Самость! Слог 37ИМЯ БОГА Великие Древние Горы Утро — Почему ты назвал меня именем своего бога? — спросила Летта, когда бесшумно скользящая плита закрыла проход в стене Храма. — Ведь бодхисатва — одно из его имен?— Во-первых, для меня ты — богиня, и я не раз тебе это говорил, — улыбнулся Сан, — а во-вторых, Сатва не бог, а один из нас. Он просто шел впереди и сумел дойти до Вершины. «Бодхи» — означает «просветление», «Сатва» — «сущность». Когда зрение наше прояснится и за внешней оболочкой мы сможем видеть сущность предметов, людей и явлений, мы станем вровень с богами. И каждый человек способен на это. Посмотри сюда. Что ты чувствуешь, глядя на эту каплю?Сан опустился на колени перед сверкающей в утренних лучах бусинкой росы, беспечно усевшейся на узком листе скального пустынника.— Роса… — пожала плечами Летта.— Я просил тебя чувствовать, а не думать, — укоризненно покачал головой коленопреклоненный философ.Девушка пристально вгляделась в глубь огромного, искристо-прозрачного шара живительной влаги, возникшего из воздушного лона точно в срок и таявшего частичками нового зачатия. Она видела пульсирующую миллионолетней памятью водную оболочку планеты, где каждая молекула помнила плеск доисторического моря и промозглый холод ледовых толщ, горечь слюны ископаемых монстров и мгновенную смерть в потоках раскаленной лавы.Летта вдруг поняла, что капля полна живых существ и существа эти не населяют воду, а составляют ее основу, ее сущность. И многоголосый хор, захлебываясь, рассказывал девушке о стремительном полете в струях водопада и пучине тупой боли в детской слезинке, о ликующем потоке сока в стволах деревьев и о многократном путешествии от юноши к девушке и обратно в сладостном слиянии губ и тел.А еще они кричали о крови. Об озерах темной, пахнущей ржавым железом крови, взбитой копытами озверелых лошадей и подошвами торжествующих победителей…Летта чувствовала, какими путями движутся капли друг к другу, образуя облака, и по каким стандартам строятся снежинки. Она дрожала от электрических разрядов далеких гроз и наслаждалась сказочной красотой узоров на обледеневшем стекле. Она металась в душном наркотическом бреду в поту пьяного солдата и гордо сверкала во взгляде благородного рыцаря, склоняющего копье к ногам улыбающейся влажной улыбкой красавицы… И мир искрился и переливался миллиардами крупинок неумирающей, запоминающей все жизни.И было у него имя. И имя это было — Бог…— Я вижу, ты познакомилась с водой. — Глаза Сана сияли. — Сущность воды составляют ундины — мельчайшие из энергетических существ. Если ты сосредоточишься на блеске солнечных лучей, то сможешь познакомиться с валакхильями — феями Солнца.— Нет! Мне уже достаточно! — поспешно воскликнула Летта и прикрыла глаза ладонью, пытаясь зафиксировать в памяти ощущение единого поля, пронизывающего все живое через толщу пространства и горы времени.Когда она опустила руку, Сан, сидя у ее ног, снова повторил:— Так что же мы будем делать?Летта, слегка обиженная его настойчивостью, нахмурилась.— Я ведь вижу по твоим хитрым глазам, что ты уже все решил. Зачем же этот ненужный вопрос?— Но ведь это ты познакомила меня с Делоном. К тому же вы — родственники.— Знаешь, мне иногда кажется, что ты — родственник Эйба. Холодный и толстокожий. Могу я узнать, куда ты собираешься лететь?— Мы, — Сан выделил это слово, — собираемся лететь на поиски остальных частей того целого, о котором говорил Мастер Земли. Если я не разучился считать, их должно быть четверо, и если я не разучился чувствовать, то они сейчас в беде.— Ты тоже чувствуешь ЭТО? — Летта широко открыла золотые эльфийские глаза. — Может быть, мне попытаться установить с ними связь? По крайней мере понять, кто они и что с ними происходит?— Давай. А я пока попробую позвать Делона. — Сан закутался в свою накидку и замер, погрузившись в созерцание заоблачных высей.Еще не совсем представляя себе, что нужно делать, Летта закрыла глаза и вслушалась в тревожный Зов, идущий откуда-то с севера.Сначала появился вкус слез. Слезы лились уже давно, промокшие волосы липли к распухшему лицу, слипшиеся ресницы мешали видеть. Где-то рядом умирал близкий человек. Нет, не человек, эльф! Летта вся сжалась, увидев сквозь завесу боли и тоски потерявшие золотой блеск соломенные пряди, разметавшиеся по серой, скорбной подушке.— Эола, не умирай, не уходи, Эола! — услышала она далекие рыдания и почувствовала, как заплетается измученный язык и плохо слушаются искусанные, припухшие губы. Пятнышки крови на белом покрывале умирали, как мотыльки в безбрежной снежной пустыне. — Ты же все-таки бессмертна!.. — выкрикнула незнакомка, скорчившаяся на полу возле узкой эльфийской кровати, а злорадное мерзкое эхо зашептало по углам:— … смертна… смертна… смертна!Летта послала незнакомке ровную, спокойную волну сочувствия и силы, и девушка послушно затихла, обхватив плечи руками и поджав ноги.В наступившей ментальной тишине амазонка уловила другой голос, идущий снизу, видимо, из-под земли.— Как смеешь ты, убийца моей матери, предлагать мне это?! — звенел возмущением твердый девичий голос, и амазонка вдруг задрожала, почувствовав, как ее душу переполняет то же чувство, могучее и яростное.— Ты не права, дочка, — каркал где-то рядом вкрадчивый, скрывающий зло мужчина, — я любил ее. Если я кого убил, так это того сумасшедшего эльфа. Но он погиб в честном бою с мечом в руках.— Двадцать на одного — это ты называешь честным боем? Брат рассказал мне все. В том числе и то, как ты ударил мечом четырехлетнего ребенка! А потом… Потом ты насильно бросил свое семя в лоно оглушенной ужасом женщины, — мрачно и уже спокойно закончила девушка.— Что знаешь ты, девственница, о силе страсти? — загремел, уже ничего не скрывая, мужчина. — Как можешь ты судить победителя, кровью добывшего вожделенную женщину?— Не возжелай жену ближнего своего… не убий… — вдруг проговорила девушка бесцветным чужим голосом.— Ага! — в мрачном восторге взвыл незваный отец. — Ты слышишь потустороннее! И ты ненавидишь семя, из которого произросла. О, какого внука родишь ты мне! Он будет талантлив, как я, и наполнен ненавистью, как ты и я вместе! Он сделает то, что не удалось мне!Ментальный взор Летты наконец прояснился, и она увидела полупрозрачный силуэт затянутого в черное высокого мужчины, воздевшего руки к низкому потолку подземелья. Перед ним стояли двое. Темноволосая, невысокая девушка в коротком, видимо, гномьем плаще и стройный юноша с фигурой акробата и холодным прищуром карих глаз.— У тебя только один путь разрушить его планы, — заговорил юноша, обращаясь к подруге. — Ты должна простить его. — Он ведь как раз и жаждет твоей ненависти. Пусть он не получит ее. Его удел — презрение и жалость. Он ведь добровольный больной. Калека. Он болен атрофией совести и воспалением души. Он жалок и не достоин даже ненависти. В позапрошлом году в порту Шолесума я познакомился с бродячим поэтом. Среди его стихов мне особенно запомнились такие строки: Живи и пой. Спешить не надо.Природный тонок механизм:любое зло — своим же ядомсвой отравляет организм! И. Губерман.
Свое проклятье он кричит себе сам. Каждый день, каждым своим поступком. Не наше дело карать и ненавидеть. Наше дело любить. И тогда твой сын, выросший в любви, ничем не будет походить на одного из своих предков. У него ведь будет такая мама!Они шагнули навстречу друг другу, руки их поднялись, замыкая плечи в двойной круг объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46