– Ты снова тут? Держись подальше в своих башмаках от этих плит. Я не хочу сворачивать тебя с вала. Разве ты не видел еще двигатели?
– Нет.
Боб повиновался приказу, но взгляд его не отрывался от шкал перед механиком. Некоторые показания приборов он понимал, другие механик ему объяснил.
Вскоре они перестали интересовать мальчика. Появился другой член экипажа и занялся обычным осмотром машин. Он смотрел, не подтекает ли горючее, нет ли испорченных подшипников, вообще искал любой из тех сюрпризов, которые неожиданно может преподнести работающий двигатель.
Боб ходил за ним, внимательно присматриваясь. Он знал достаточно, чтобы быть полезным, и чтобы его не считали помехой. На протяжении пути он выполнил несколько мелких поручений, и вот он оказался беспрепятственно над валом, а механик в этом время занялся подшипником.
Не самое безопасное соседство.
Странно, но Охотник не сразу понял опасность. Он привык к более надежным машинам, где движущиеся части, если они существовали, были хорошо укрыты. Он видел ничем не огражденный вращавшийся вал и другие части, но не думал, что они могут быть опасны, пока не услышал взрыв ругани. В то же мгновение Боб резко отдернул руку, и Охотник, как и мальчик, ощутил резкую боль от комка горячего масла, упавшего на кожу Боба. Механик в полутьме слишком далеко протянул руку, и масленка коснулась вала. Неожиданный рывок заставил его нажать на масленку, и смазка обильно полилась в подшипник, который он осматривал. Подшипник перегрелся, он нуждался в смазке, но излишняя смазка полетела во все стороны.
Механик распрямился, по-прежнему давая волю своим чувствам. Его в нескольких местах обожгло маслом, но когда он увидел Боба, то забыл о своих ожогах.
– Ты ранен? – с беспокойством спросил он.
Он знал, что произойдет, если окажется, что Боб ранен в его присутствии. Были изданы строжайшие приказы, где может находится мальчик и чем может заниматься.
У Боба были не менее основательные причины избегать неприятностей, поэтому он спрятал обожженную руку и ответил:
– Нет, все в порядке. А что с вами? Помочь?
– Принеси мазь от ожогов. Они не сильные, но я их чувствую. Незачем беспокоить других.
Боб понимающе улыбнулся и отправился за мазью. Возвращаясь, он хотел смазать свой ожог, но тут ему пришла в голову одна мысль, он воздержался.
Мысль эта занимала Боба, пока он помогал механику. Освободившись, он вышел из машинного отделения и направился в свою каюту. Ему нужно было задать вопрос, который становился все неотложней по мере усиления боли.
– Охотник!
Боб заговорил, как только убедился, что поблизости никого нет.
– Я думал, ты можешь защитить меня от таких ран. Посмотри, что ты сделал с порезом.
Он указал на почти зажившую рану на руке.
– Я только помешал кровотечению и уничтожил опасные бактерии, – ответил Охотник. – Прекратить боль, значит перерезать нервы.
– Так перережь! Мне больно!
– Я уже говорил, что не буду делать ничего, что может причинить тебе вред. Нервные клетки не восстанавливаются или восстанавливаются очень медленно. Боль – это естественное предупреждение.
– Но зачем она мне, если ты можешь залечить раны?
– Чтобы ты их не получал. Я не лечу раны, я просто прекращаю кровотечение и предотвращаю инфекцию, как я сказал. Я не волшебник, чтобы ты ни думал. Я помешал появлению волдыря, прекратив утечку плазмы, поэтому ты испытываешь гораздо меньшую боль, чем без меня, но больше я ничего не могу сделать. Даже если бы я мог, я бы не прекратил боль: что-то должно тебя удерживать, иначе ты станешь слишком неосторожен. Я не упоминал этого раньше, но теперь вынужден настаивать: ты должен быть осторожен в своей деятельности так, как будто меня нет. Иначе ты будешь походить на человека, который пренебрегает правилами уличного движения, потому что ему пообещали хорошее техническое обслуживание.
Охотник предпринял кое-что еще, о чем не упомянул. Из всех ран ожог чаще всего вызывает шок – состояние, в котором расслабляются большие брюшные кровеносные сосуды, в результате кровяное давление падает, человек бледнеет, перестает контролировать температуру тела и может потерять сознание. Охотник, почувствовал сразу после инцидента, что наступает такое состояние, напряг свою плоть вокруг кровеносных сосудов, как ранее делал с мышцами Боба, хотя на этот раз он перемещал давление с расслаблением, синхронизируясь с биением сердца мальчика, в результате его Хозяин не ощутил даже слабой тошноты – первого признака шока.
Одновременно Охотник перекрыл пути оттока плазменной жидкости.
Впервые Охотник и его Хозяин обменялись чем-то вроде крепких словечек. К счастью, Боб понимал справедливость утверждения Охотника и скрыл раздражение, которое испытал при отказе своего гостя прекратить боль. «По крайней мере, – говорил он себе, поддерживая болевшую руку, – ничего серьезного со мной не произойдет».
Но ему пришлось пересматривать свое представление о жизни с Охотником. Он представлял себе период поисков как райскую жизнь. Его и раньше не беспокоили мелкие порезы, простуды и тому подобное, но как бы было приятно забыть о них вообще. Комары и песчаные мухи, например: он хотел спросить, что может с ними сделать Охотник, но в данный момент не решился. Придется подождать.
Ночь прошла спокойно. Боб, пользуясь отсутствием присмотра, допоздна оставался на мостике, молча глядя в море или разговаривая с рулевым. Около полуночи он пошел на корму.
Некоторое время он следил за блестящим следом танкера и думал о сходстве между безграничным океаном и планетой, которую предстоит обыскать Охотнику. Наконец он отправился спать.
Ночью поднялся ветер, и утром, когда Боб встал, море волновалось. Охотник получил возможность исследовать причины морской болезни. Постепенно он пришел к выводу, что ничего не может сделать, не причинив вреда чувству равновесия своего Хозяина. К счастью для Боба, через несколько часов ветер стих, и почти тут же прекратилось волнение. Танкер едва задел край области шторма.
Боб тут же забыл о своих неприятностях. Он знал, что около полудня покажется его остров. Все это время он мелькал то на носу, то на корме, ожидая встречи с семьей, с друзьями и с опасностью, которую он все еще не вполне осознавал.
Глава 8
Декорации…
Хотя остров по местному выражению был «высоким» – подводная гора, образовавшая его основание, выступала из воды, а не просто поднималась к поверхности, чтобы служить фундаментом коралловой надстройки, – его высшая точка едва достигала девяноста футов над уровне моря, поэтому танкер был уже сравнительно близко, когда Боб смог показать что-то своему невидимому гостю.
Охотник, наконец-то увидевший свою охотничью территорию, решил, что пора заняться делом.
– Боб, – спроецировал он, – я знаю тебе здесь нравится, но мы ведь многого отсюда не увидим, а через несколько часов будем на берегу. Я хотел бы еще раз взглянуть на твою карту.
Хотя чужак не мог вкладывать эмоции в свои слова, Боб уловил оттенок серьезности.
– Хорошо, Охотник, – ответил он.
Он пошел в каюту, где оставил карту. Когда он расстелил ее, детектив сразу перешел к сути.
– Боб, ты думал о том, как мы поймаем преступника? Я не отвечал раньше на твой вопрос.
– Я заметил это. Ты для меня кажешься таким странным… Я решил, что ты сможешь его вынюхать или что-нибудь еще. Если он похож на тебя, ты его конечно, не можешь увидеть. У тебя, наверное, есть какие-то приборы.
– Не растравливай рану.
Охотник не объяснил свою фразу.
– У меня нет аппаратуры. Это твоя планета. Как бы ты стал действовать?
Боб задумался.
– Если бы ты смог войти в тело, ты бы определил, есть ли там кто-то из твоих.
Это было скорее утверждение, чем вопрос, но Охотник сделал знак, который Боб привык воспринимать как утверждение.
– Сколько времени займет такой поиск? Можешь ты, допустим, пробраться сквозь кожу, пока я прижимаю руку?
– Нет. Потребуется много минут, чтобы незаметно проникнуть через кожу. Отверстия в вашей коже велики, но мое тело гораздо больше. Если ты отпустишь руку, когда я буду находиться в обоих телах, последствия для нас всех будут весьма неприятными. Если я выйду из твоего тела полностью и буду работать по ночам, пока люди спят, вероятно, со временем я проверю весь остров, но скорость моя будет очень ограничена. Несомненно, окончательную проверку я проведу именно так, но я хотел бы иметь достаточные основания, прежде чем проверять кого-нибудь. Я жду твоих идей.
– Я не знаю, каковы твои обычные методы, – медленно сказал Боб. – Прямо сейчас я не могу ничего придумать, наверное, нужно проследить его путь после приземления и выяснить, в каких людях он мог бы скрываться. Это можно сделать?
– Да. Но с добавлением одного условия. Мы можем проследить его вероятный путь. Вряд ли мы найдем оставленные им следы, но я с большой долей уверенности могу сказать, как он вел бы себя в той или иной ситуации. Конечно, мне многое нужно знать о самой ситуации: все, что ты сможешь мне рассказать, и все, что я смогу увидеть сам.
– Понимаю, – ответил Боб. – Хорошо, начнем с того времени, когда он достиг острова… если достиг. Есть идеи?
– Начнем даже раньше. Прежде чем гадать, где он высадился, нужно решить, где он потерпел крушение. Покажи на карте место, где я тебя нашел.
Боб кивнул, и его палец указал точку на карте.
В северо-западном углу острова, там, где две его части сходились, образовывался тупой угол, отсюда уходил риф, вначале на север, затем поворачивая на восток и потом на юг, образуя лагуну.
Боб указал на крайнюю западную точку этого угла.
– Тут единственный настоящий морской пляж на острове, – сказал он, – единственный берег, не защищенный рифом. Видишь, тут несколько сотен ярдов до начала рифа, который ограждает весь южный берег от бурунов. Нам больше всего нравится это место. Мы здесь купались в день твоего появления. Я помню ту акулу.
– Хорошо, – продолжал Охотник. – За несколько мгновений до того, как войти в земную атмосферу, я автоматически проконтролировал его след и поэтому находился всего в нескольких футах от его линии полета. Поняв, как близко мы к планете, я перешел на ручное управление, но продолжал двигаться по той же линии. Даже если учесть влияние атмосферы, не думаю, что в момент посадки нас разделяло больше одной-двух миль. У меня есть доказательство: я следил за ним в носовой сканер, а он покрывает лишь одну десятую поля зрения. К тому же я не мог упасть далеко от острова. Ты не знаешь, как быстро увеличивается глубина?
– Не в футах. Я, впрочем, знаю, что тут крутой спуск: большие корабли могут подходить к рифу совсем близко.
– Так и я думал. Я оказался на мелководье. По-видимому, мы разбились в радиусе двух миль от этой точки.
Охотник показал на сетчатке глаза Боба карту с точкой на некотором расстоянии от пляжа.
– Большую часть получившегося круга можно не учитывать. Он, несомненно, не разбился на берегу. Мои инструменты показали, что после первого удара его корабль затонул. Я также уверен, что он не приземлился в лагуне. Там мелко, как ты говоришь, и при ударе он разбился бы о дно, а он прошел около пятидесяти футов воды. Я тоже. Может быть, немного больше. Итак, мы приходим к выводу, что он приземлился в двухмильном полукруге к западу от острова с центром невдалеке от вашего пляжа. Я согласен, что абсолютной уверенности в этом нет, даже доказать это затруднительно, но с этого можно начать. Есть у тебя другие идеи?
– Только вопрос. Сколько времени ему потребовалось, чтобы добраться до берега?
– Я знаю столько же, сколько и ты. Если ему повезло, как мне, то несколько часов. Если он оказался на большей глубине, с меньшим количеством кислорода, если у него больше осторожности, он мог провести несколько дней или даже недель, ползя по дну к берегу. Сам я никогда не решился бы напасть на акулу или плыть, отрываясь от дна, если бы не был уверен, что нахожусь вблизи от берега.
– Как же он узнает правильное направление? Может быть, он все еще ползет там?
– Может быть. Однако он легко может определить направление по бурунам, как это сделал я, а если, как ты говоришь, дно круто уходит вниз, это еще один ключ. Не думаю, чтобы эта проблема оказалась серьезной. Конечно, он трус, это может задержать его на некоторое время у обломков корабля.
– Значит, нам придется исследовать риф примерно на милю в обе стороны от пляжа в поисках следов. Вероятно? И что же он стал делать, попав на берег, как ты думаешь? То же, что и ты?
– Твое предположение верно. Что касается вопроса, ответ зависит от многого. Он, несомненно, захочет как можно быстрее найти хозяина. Но трудно сказать, будет ли он ждать на месте или отправится на поиски. Если он высадится на месте, откуда видно какое-нибудь искусственное сооружение, он, вероятно, направится к нему: рано или поздно к этому сооружению придет разумное существо. В общем, нужно знать все обстоятельства, чтобы предсказать его действия.
Боб медленно кивнул, усваивая это.
Наконец он спросил:
– Какие следы вероятнее всего на месте приземления? Что мы будем делать, если ничего не найдем?
– Не знаю.
Охотник не указал, на какой вопрос он ответил, и Боб устал ждать дальнейших объяснений. Его беспокоило, что даже он видел, насколько малообещающе их положение. Некоторое время он напряженно размышлял, все еще надеясь, что гость скажет о наличии какой-нибудь вспомогательной техники. Неожиданно у него появилась идея.
– Охотник, я кое о чем подумал. Помнишь, ты смог подобраться ко мне, только когда я уснул на пляже?
Гость выразил согласие.
– Разве то же самое не относится и к твоему приятелю? Он не может никого поймать, будучи виден. Ты сам сказал, что требуется несколько минут, чтобы пробраться внутрь. Даже если этот тип не заботится о здоровье своего Хозяина, он все равно не захочет, чтобы его увидели. Значит, круг наших поисков сузится, если я узнаю, кто спал вблизи воды за последние несколько месяцев. На берегу нет домов. До Норма Хэя ближе всего. И мало кто устраивает такие пикники, как мы в тот день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25