Но, возможно, ты видел что-то важное, но не можешь вспомнить, что-то имеющее отношение к нашей проблеме. Ты обдумал все, что с тобой произошло?
– И не только это, но все, что произошло с осени.
– Только обдумал или обсудил со своим другом?
– Главным образом думал.
– Может быть, стоит обсудить. Часто это помогает привести мысли в порядок. Можем по крайней мере обсудить свидетельства против твоих друзей. О Тероле мы уже говорили. Единственные факты против него – он спал возле рифа и был в доке, когда ты упал. К тому же у нас относительно него уже есть план действий. Ты упомянул небольшой факт в пользу Мальмстрома, когда он порезался о шипы. Есть еще что-нибудь за или против него? Он, например, не спал возле рифа?
– Мы все спали на берегу в тот день, когда появился Охотник. Кстати, Коротышки в тот день не было. Но это неважно. Я говорил вам, как мы нашли кусок корабля. Это в миле от берега, и Охотник сказал, что нужно много времени, чтобы этот обломок дотащить до берега.
Боб помолчал.
– Единственное, что я могу добавить: Коротышка оставил нас и отправился сегодня с Чарли. Они всегда были друзьями, так что тут ничего особенного нет.
Доктор кивнул.
– Да, должен согласиться, что все это либо несущественно, либо говорит в пользу молодого Мальмстрома. А как насчет рыжеволосого – Кена Райса?
– То же самое. Он был у рифа и в доке. Я не видел его порезов, так что… Минутку. Он сильно ушиб ногу куском коралла. Но он был в обуви – мы ее всегда там надеваем – так что не порезался. А синяк, вероятно значит столько же, сколько и царапины Коротышки.
– Когда это случилось? Ты мне ничего не говорил.
– На рифе, как раз тогда, когда мы нашли оболочку генератора, в том самом месте. Я должен был подумать об этом.
Он подробно рассказал о случившемся.
– Мы конечно, молчим об этом. Он ведь чуть не утонул!
– Интересно. Охотник, не объяснишь ли нам, почему ты особо подозреваешь, тех, кто спал в районе внешнего рифа?
Охотник видел, к чему ведет доктор, но ответил на вопрос.
– Он, должно быть, добрался до берега где-то на рифе. Он не мог воспользоваться человеком, увидевшим его вначале, и, конечно, он должен заботиться о тайне и не будет входить в тело разумного существа, невзирая на возражения. Конечно, ужас Хозяина – для него ничто, но он не захочет, чтобы об этом стало известно, скажем, медику. Я думаю, доктор, если бы комок желе прилип к одному из жителей острова и просочился сквозь кожу, вы очень скоро услышали бы об этом.
Доктор кивнул.
– Я так и думал. Но мне пришло в голову, что юный Райс вполне мог стать объектом нападения, не подозревая об этом, пока его нога была захвачена под водой. Естественный страх, возбуждение, боль от куска коралла – все это сделало бы нападение незаметным.
– Вполне вероятно, – согласился Охотник.
Боб, как и раньше, передал эту реплику, но продолжил от себя:
– Нельзя иметь и то, и другое. Если это существо только тогда вошло в тело Райса, оно не может иметь ничего общего с происшествием в доке. Во-первых, ему, как и Охотнику, понадобится несколько дней, чтобы освоиться, во-вторых, у него не будет причин: он не может заподозрить, что Охотник во мне.
– Верно, Боб. Но происшествие в доке вполне могло быть случайностью. В конце концов все, что происходило с тобой и твоими друзьями, не могло быть подстроено. Я знаю вас с рождения, и если бы кто-нибудь раньше спросил меня, я бы не удивился всему случившему с вами. Ты знаешь, порезы, ушибы и синяки случаются ежедневно.
Боб вынужден был с этим согласиться.
– Сломал лодку на этот раз Кен, но я не вижу, как это может быть связано с нашим делом, – сказал он.
– Я тоже, но мы это запомним. Итак, пока что больше всего оснований подозревать юного Райса. Ну, а остальные? Норман Хэй, например? Я думал о нем после твоего рассказа.
– Что именно?
– Я не лишен мозгов, и теперь вижу, зачем тебе тогда понадобилась информация о вирусах. Мне пришло в голову, что у Хэя мог быть аналогичный мотив. Помнишь, он взял книгу, которую я хотел дать тебе? Конечно, его неожиданный интерес к биологии может быть вполне естественным, а может быть таким же притворным, как твой.
Боб кивнул.
– Это мысль. У него было достаточно возможностей. Он часто бывал на рифе, работая над своим бассейном. Не знаю, дремал ли он там, но это вполне возможно. Он также охотно пошел со мной в воду, когда мы думали, что там может быть какая-то болезнь.
Доктор вопросительно поднял брови, и Боб рассказал о происшествии.
– Боб, – сказал доктор, когда мальчик кончил, – готов поклясться, что ты мог бы решить проблему, если бы сумел оценить всю имеющуюся у тебя информацию. Очень интересно. Это означало бы, что Норман общается со своим гостем, как ты с Охотником, Это существо вполне могло изложить выдуманную историю и привлечь симпатии Хэя.
Именно в этот момент доктору Сиверу пришла в голову мысль, что и Охотник мог поступить так же. Подобно Бобу, он решил при первой же возможности проверить эту мысль.
– Я полагаю Норман, как и все остальные, был в это время в доке, так что в этой возможности он уравнен с ними, – продолжал доктор, без заметной паузы. – Можешь ты вспомнить еще что-нибудь о нем, за или против? Не можешь? Ладно, значит, остается еще Хаф Колби, хотя мы не должны забывать, что на острове есть еще много других, которые работают или бывают на рифе.
– Рабочих можно не считать, – настаивал Боб, – а из детей никто не играет так близко, как мы, по крайней мере, на этой стороне острова.
– Ну, хорошо. А все же как насчет Колби? Я его плохо знаю. Не думаю, чтобы я обменялся с ним больше чем двумя словами. Он не болел, и я не помню, что бы занимался им после прививок.
– Похоже, с Хафом все в порядке, – ответил Боб. – Мы слышали больше двух слов, но ненамного. Он мало разговаривает и всегда держится на втором плане, но соображает он быстро. Он бросился за ведром для головы рыжего друга раньше, чем кто-нибудь понял, что происходит. Он, конечно, был на доке, но больше я ничего не могу вспомнить. Неудивительно: он из тех, о ком не часто думаешь, хотя он хороший парень.
– Что ж, надо подумать о Райсе и Хэе и поработать над Теролом. Не знаю, перестанешь ли ты беспокоиться, Боб, но я по крайней мере многое узнал. Если вспомнишь еще что-нибудь, приходи. Я не думал, увидеться с тобой сегодня, но прошло уже несколько часов. Вероятно, вакцина уже выведена из твоего организма. Хочешь попробовать еще одну?
Боб хотел. Повторились дневные приготовления.
Результат был тот же самый, только Охотник сообщил, что новая вакцина «вкуснее» предыдущей.
Глава 17
Ссора
В среду утром Боб рано вышел из дома и еще до школы испытал новую вакцину. Он не знал, когда Терол придет за прививками, и не хотел с ним встречаться, поэтому он не стал задерживаться в кабинете доктора. Уроки шли, как обычно. Мальчики решили временно оставить работу над лодкой и еще раз посетить новый резервуар.
Мальмстром оказался исключением: он исчез, не сообщил о своих планах, и Боб с любопытством смотрел, как он уходит.
Он испытывал искушение пойти следом, но законной причины для этого не было, и во всяком случае Райс и Хэй стояли выше в списке подозреваемых.
Строительство, как казалось, шло не так быстро. Стены, для которых возводилась опалубка, не только не подпирались с одной стороны холмом, но и начинались в пятнадцати футах от поверхности в северном конце резервуара. Это означало необходимость установления длинных диагональных распорок, подходящего материала не было, его нужно было готовить.
Склон холма означал также, что все распорки будут разной длины, и мистер Киннэйрд бегал от стен к пилам и обратно с логарифмической линейкой и стальной лентой.
Тяжелые доски продвигались от штабеля к пилам и оттуда к стенам. Боб, более или менее равнодушный к занозам, и Колби, выпросивший пару рабочих рукавиц, некоторое время помогали.
Хэй и Райс, вооружившись гаечными ключами, сумели получить разрешение на затягивание болтов в конвейере, шедшем от миксеров к опалубке. Конвейер располагался на лесах, и по большей части высоко над землей. Мальчики не боялись высоты, а некоторые мужчины боялись.
Леса были прочными, и риск упасть сводился к минимуму.
Покрытие законченной южной стены продолжалось, и мальчикам не разрешалось туда подходить, но Бобу однажды разрешили съездить в док и наполнить цистерну фтористой глазурью.
Материал нельзя было долго держать поблизости от работы, так как он имел тенденцию полимеризоваться при обычной температуре. Запасы были сосредоточены в холодильнике вблизи небольшой крекинг-фабрики. Путь занимал две-три минуты, но Бобу пришлось ждать с полчаса, пока цистерну очистят и заполнят заново: нельзя было оставлять в ней остатки. Никакой растворитель не справился бы с пластмассой, если она затвердеет, вначале растворился бы металл в цистерне.
Вернувшись, Боб не застал у резервуара Райса, тот держался незаметно и подносил палки, которыми впритык соединяли распорки.
– Я уронил болт и чуть не попал отцу по голове. Тот велел мне спуститься, пока я кого-нибудь не убил. Он велел мне или работать здесь внизу, или убираться вообще. Он сказал, что если я и здесь на кого-нибудь что-то уроню, он сдается. Интересно, что он бы сказал, если бы сорвались все те салазки.
– Если бы оказался на их пути, то ни слова. Лучше закрепи их. Это слишком опасно для забавы.
– Ты прав.
Райс перестал пилить и занялся салазками, а Боб осмотрелся в поисках интересного. Некоторое время он держал для отца конец стальной ленты, потом ему строго-настрого запретили таскать стофунтовые мешки с цементом к миксерам. В конце концом он с легкой лесенкой и спиртовым уровнем стал проверять положение каждой секции, прежде чем будут закреплены распорки.
Работа оказалась достаточно важной – он чувствовал удовлетворение, легкой – он мог ее выполнять, и безопасной – отец не беспокоился.
Поработав некоторое время, он вдруг вспомнил, что должен был после школы увидеться с доктором и испытать новую вакцину. Теперь, когда он застрял здесь, как и большинству заговорщиков, ему не пришло в голову, что ему не нужно объяснять свои поступки.
Поэтому он продолжал работать, стараясь выдумать причину, чтобы уйти, не вызывая подозрений. Взрослые могли не заметить, но оставались его друзья, даже если и они не заметят, вокруг крутилось множество детворы, которая, конечно, захочет знать, куда он идет.
Его размышления прервал Колби, все еще работавший на транспортере и оказавшийся как раз над его головой.
– Вон идет Чарли. Один. Я думал, Коротышка пошел ему навстречу.
Боб взглянул на дорогу и увидел, что Хаф прав. Терол медленно поднимался к резервуару.
Выражение его лица трудно было рассмотреть на расстоянии, но Боб понял по его движениям и походке, что Терол виделся с доктором. Лицо Боба застыло, он почувствовал угрызения совести, он даже подумал, не уйти ли ему пока подальше, но сдержался и остался на месте, наблюдая.
Теперь Терол был близко. Лицо его было лишено всякого выражения, что само по себе противоречило его обычно хорошему настроению.
Он едва ответил за завистливые приветствия малышей. Двое или трое взрослых заметив, что что-то неладно, тактично промолчали, но слово «такт» отсутствовало в словаре Кеннета Райса.
Этот молодой человек работал примерно в тридцати ярдах ниже по холму от Боба.
Он по-прежнему подвозил на починенных им салазках палки. Салазки рядом с ним казались очень большими. Для своего возраста Райс был слишком мал. Он поднял голову и крикнул Теролу:
– Привет! Все готово для поездки?
Не меняя выражения лица, Терол ответил:
– Я не еду.
– На борту не хватает постелей?
Это был жестокий вопрос, и Райс тут же о нем пожалел, потому что в сущности не был злым. Но он не извинился. У него не было такой возможности.
Терол, как правильно рассудил Боб, виделся с доктором Сивером. Много месяцев он ждал этой работы, почти неделю собирался в дорогу и, что всего хуже, он всем и каждому объявил об этом.
Заявление доктора, что придется подождать по крайней мере следующего прибытия корабля, было для Терола сильным ударом. Он не видел причин для задержки, что неудивительно. Выйдя из кабинета доктора, он больше часа бродил бесцельно, пока ноги сами не принесли его к строительному участку. Вероятно, если бы он подумал, куда идет, то избегал бы этого места с его неизбежными толпами рабочих и детей.
Во всяком случае он не был настроен для встреч.
Чем больше он думал, тем менее оправданным казались действия доктора, и тем все сильнее становился гнев юноши. Насмешка Райса была совсем не ко времени.
Чарльз ни на мгновение не задумался.
Он находился в одном-двух ярдах от Райса и действовал немедленно – прыгнул и ударил.
От серьезного ущерба Райса спасла только быстрая реакция. Терол вложил в первый удар всю свою силу. Райс увернулся, уронив салазки и подняв для защиты руки.
Удар Терола пришелся в пустоту. От этого он утратил последние остатки самообладания и замолотил кулаками. Райс, прижавшись к стене, которая не давала возможности отступить, отвечал.
Мужчина, которому помогал Райс, слишком изумился, чтобы вмешаться сразу, Боб был далеко, как и другие рабочие, Колби не мог спуститься с лесов, поэтому драка продолжалась со всей яростью, на какую способны были драчуны. Райс вначале только защищался, но, получив, сильный удар по ребрам, утратил самообладание и стал давать сдачи.
Терол был на три года старше, на голову выше и соответственно тяжелее. Ни один из них не был опытным бойцом, но они сумели нанести несколько сильных ударов. Большинство нанес Терол: лицо его соперника оказалось на очень удобной высоте, но его ребра тоже пострадали, а однажды он был потрясен ударом в солнечное сплетение.
Он невольно отступил и схватился руками за пораненное место. В это мгновение для Райса драка достигла высшей точки. Он не учился боксу, но даже если бы он тренировался несколько лет, он не смог бы действовать быстрее и увереннее.
Как только Терол опустил руки, Райс выбросил вперед кулак, подкрепив его удар мышцами плеча, поясницы и ног, и ударил в нос своего противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25