— Отлично, — подбодрила я его. — Продолжай.Приехав в ресторан, мы глянули в меню, заказали копченого лосося, спагетти с дарами моря и решили распить на двоих бутылочку белого вина «Пино Грижио».— Удобно, что мы с тобой любим одни и те же главные блюда, — заметил Пит. — Проще выбирать вино.— В прошлый раз я заказала баранину, — возразила ему я.Пит с упреком посмотрел на меня.— Мне нравится тебя злить, — призналась я.— Это видно.За ужином он пустился в откровения.— Элли, я знал, что газете скоро конец. Такова судьба любого семейного бизнеса, если последнее поколение интересуют только деньги. Да и в любом случае, газета мне поднадоела. В издательском деле, если у тебя нет веской причины оставаться в компании, нужно искать другие возможности.— Тогда почему ты не ушел раньше? — поинтересовалась я.— Ждал подходящего варианта. Когда подтвердилось, что газету продадут, я знал две вещи наверняка. То, что я либо стану работать с солидным изданием — типа «Нью-Йорк Таймс», «Лос-Анджелес Таймс», «Чикаго Трибьюн» или «Хьюстон Кроникл», либо попробую что-нибудь совершенно иное. Работу в газетах мне предложили сразу, но тут мне подвернулось это «совершенно иное», и я согласился.— Новая кабельная сеть.— Именно. Мы пока только начинаем. Риск, конечно, есть, но солидные инвесторы твердо намерены добиться успеха.— Ты говорил, нужно много путешествовать?— Под «много» я подразумеваю, сколько приходится ездить журналисту-телеведущему, чтобы отснять крупный репортаж.— Ты не упоминал, что будешь ведущим!— Слишком громко сказано. Буду выступать в новостях. В наши дни — все предельно быстро, сжато и ярко. Может, получится. Может, нет.Я задумалась. Пит энергичен, он хорошо и быстро соображает.— Думаю, из тебя выйдет отличный ведущий, — заверила его я.— Ты так трогательно меня расхваливаешь, Элли. Не переборщи, а то зазнаюсь.Я пропустила его реплику мимо ушей.— Значит, ты теперь обоснуешься в Нью-Йорке. Скоро переезжаешь?— Уже. Я нашел квартиру в Сохо. Не супер, но для начала сойдет.— Для тебя это не слишком резкая перемена? Вся твоя семья — в Атланте.— Дедушка с бабушкой жили в Нью-Йорке. Я часто навещал их в детстве.— Ясно.Мы молча подождали, пока уберут со стола, и заказали эспрессо. Затем Пит продолжил:— Ладно, Элли. По твоим правилам мы уже поиграли. А теперь я скажу. Я хочу знать все, чем ты занималась. Абсолютно все.Теперь я была готова к разговору и рассказала Питу обо всем, включая визит Теда. Я замолчала, и Пит заявил:— Твой отец прав. Тебе стоит переехать к нему или хотя бы не светиться в Олдхэме.— В общем, верно, — с неохотой признала я.— Утром я еду в Чикаго на встречу с дирекцией «Паккард». Там я проторчу до субботы. Элли, давай ты переберешься в Нью-Йорк и поживешь в моей квартире. Оттуда ты сможешь держать связь с Маркусом Лонго, миссис Хилмер и миссис Штройбел и вести свой сайт. И в то же время там ты будешь в безопасности. Что скажешь?Он прав.— Я согласна. На несколько дней, пока не решу, куда податься.Мы вернулись к гостинице. Пит припарковал машину на стоянке и проводил меня в фойе. За столом сидела ночной администратор.— Мисс Кавано никто не искал? — спросил у нее Пит.— Нет, сэр.— И никто ничего не передавал?— Звонили мистер Лонго и миссис Хилмер.— Спасибо.У подножия лестницы Пит положил мне руки на плечи.— Элли, я знаю, ты должна довести дело до конца. И я тебя понимаю. Но ты не можешь идти дальше одна. Мы нужны тебе.— "Мы"?— Твой отец, Тед и я.— Ты общаешься с моим отцом, да?Он потрепал меня по щеке.— Конечно. 42 Всю ночь мне снились сны. Причем не самые спокойные.... Андреа пробирается через лес. Я зову ее, но она меня не слышит. Я с отчаянием наблюдаю, как она проходит мимо дома старой миссис Вестерфилд и вбегает в гараж. Я снова кричу, пытаясь ее предупредить. Но тут появляется Роб Вестерфилд и машет рукой, чтобы я убиралась.Я проснулась от собственного крика — я звала на помощь. Занимался рассвет. Похоже, сегодня нас ожидал очередной серый пасмурный холодный день, типичный для начала ноября.Еще в детстве первые две недели ноября наводили на меня тоску и беспокойство. Правда, со второй половины месяца появлялось радостное предвкушение праздника — Дня благодарения. Но все равно, эти первые недели казались неимоверно долгими и скучными. А затем, после смерти Андреа, они навсегда стали связаны с теми последними днями, которые мы провели вместе. До годовщины ее гибели оставалось всего ничего.Именно с такими мыслями я и легла в кровать, решив подремать еще часок-другой. Сон меня не удивил. Приближающийся день смерти Андреа и предчувствие того, что Вестерфилд придет в бешенство, узнав, какие материалы я выложила на сайте, не давали мне покоя. Нужно быть очень осторожной.В семь часов я заказала завтрак в номер и села работать над книгой. В девять — приняла душ и позвонила миссис Хилмер.Я отчаянно надеялась, что она вспомнит, откуда ей знакомо имя Филли. Но, задавая вопрос, я уже знала, что она вряд ли сообщит мне что-то, связанное со страшным заявлением Вестерфилда.— Элли, я не могу ни о чем думать, кроме этого имени, — вздохнула миссис Хилмер. — Я звонила тебе вчера сказать, что связалась со знакомой. Она общается с Филом Оливером. Помнишь, я о нем говорила? Тот, который лишился аренды и крепко поругался с отцом Роба. Подруга сказала, он вполне здоров, живет во Флориде и очень злится на то, как с ним обошлись. Он видел твой сайт, и ему понравилось. Он сказал, если ты решишь завести другую страницу и показать миру истинное лицо отца Роба тоже, он с радостью с тобой пообщается.Интересно, но на данный момент абсолютно бесполезно.— Элли, я уверена, что слышала или читала об этом Филли совсем недавно. И — не знаю, как это тебе поможет, — но что-то очень грустное.— Грустное?— Элли, я понимаю, это звучит бессмысленно, но я еще подумаю. Как только вспомню, я с тобой свяжусь.Миссис Хилмер звонила мне на номер гостиницы. Я не хотела объяснять ей, что съезжаю, или упоминать о Пите и его квартире в Нью-Йорке.— У вас есть мой сотовый, миссис Хилмер?— Да, ты мне давала.— Я буду в разъездах. Так что звоните мне на него, если захотите со мной связаться, хорошо?— Конечно.Следующим в списке значился Маркус Лонго. Мне показалось, он чем-то удручен, и я не ошиблась.— Элли, после того, что ты выложила вчера в Интернете, тебя ожидает крупный иск от Вестерфилда и его адвоката, Уильяма Гамильтона.— Ладно. Пусть судятся. Я жду не дождусь дать показания против них.— Элли, правота не всегда лучшая и самая легкая стратегия защиты ответчика. Закон — штука скользкая. Чертеж, который, как ты говоришь, доказывает причастность Роба к покушению на убийство его бабушки, получен тобой от брата стрелявшего в нее человека. И этот человек сам признает, что вел машину, на которой они скрылись. И он — твой главный свидетель? Сколько ты заплатила ему за информацию?— Тысячу долларов.— Понимаешь, как это воспримут в суде? Или объяснить? Ты вышла с табличкой к Синг-Синг. Ты вывесила призыв на сайте. Общий смысл всех этих объявлений примерно следующий: «Каждый, кто что-нибудь знает о возможных преступлениях Роба Вестерфилда, может зашибить хорошие бабки». Возможно, этот твой парень — отъявленный мошенник.— Вы так считаете?— Неважно, что я считаю.— Нет, важно, Маркус. Вы верите, что покушение спланировал Роб Вестерфилд?— Да, верю. Но я всегда это знал. И многомиллионный иск за клевету, который тебе грозит, здесь ни при чем.— Ну и ладно. Пусть предъявят мне иск. У меня есть пара тысяч долларов в банке и машина с песком в бензобаке, на которой нужно менять двигатель. Может, еще получу какие-то жалкие гроши за книгу. Пусть попытаются их забрать через суд, я не против.— Как знаешь, Элли.— И еще две вещи, Маркус. Я сегодня уезжаю. Поживу в квартире у друга.— Надеюсь, подальше отсюда?— Да. В Манхэттене.— Гора с плеч. Отец уже знает?Если и нет, то, могу поспорить, вы ему передадите. Поразительно, сколько моих друзей в Олдхэме общаются с отцом!— Не знаю, — честно призналась я. Не удивлюсь, если Пит позвонил ему вчера, как только мы расстались.Я уже собиралась поинтересоваться у Маркуса, как его успехи в поисках жертвы убийства по имени Филли, но детектив меня опередил:— Пока что ноль, пусто. Ничего, что могло бы связать Вестерфилда с еще одним преступлением, — прокомментировал он. — Но работы еще много. Мы также проверяем имя, которое Роб использовал в школе.— Джим Уилдинг?— Да.Мы договорились держать связь.Я не разговаривала с миссис Штройбел с субботы. Я дозвонилась до больницы в надежде, что Пола уже выписали, но он все еще лежал там. Миссис Штройбел сидела у него.— Элли, ему намного лучше. Я захожу его проведать каждый день примерно в это время, потом иду в магазин и в полдень возвращаюсь сюда. Храни господь Грету! Ты видела ее, когда Поли попал в больницу. Она просто золото. Тянет на себе весь магазин.— И когда Пол сможет уехать домой?— Думаю, завтра. Но, Элли. Он снова хочет тебя видеть. Говорит, что-то из того, что ты ему сказала, — неправильно. Он не помнит, что именно, но хочет это выяснить. Ты же понимаешь — после стольких лекарств...У меня дрогнуло сердце. Из того, что сказала я? Господи, Пол снова запутался или он хочет взять свои слова обратно? Как хорошо, что я еще не выложила на сайт его историю, связывающую Роба и медальон!— Могу к нему заехать, — предложила я.— Может, в час? Я уже вернусь сюда, так что Поли будет спокойнее.Спокойнее? Или вы хотите проконтролировать, чтобы Пол не сказал ничего, что может его скомпрометировать? Нет, в это я не верю.— Хорошо, миссис Штройбел, — согласилась я. — Если вдруг приеду раньше, я не буду заходить к Полу и дождусь вас.— Спасибо, Элли, — проговорила она с такой благодарностью, что мне тут же стало стыдно. Как я могла подумать, что она хочет помешать Полу мне что-то рассказать! Она сама мне позвонила, а ведь сейчас миссис Штройбел буквально разрывается между магазином и больным сыном. Господь милосерден к сирым и убогим. Особенно когда посылает таким, как Пол, матерей, как Анна Штройбел.Я умудрилась еще два часа поработать, и влезла на сайт Роба Вестерфилда.Там все так же висела фотография меня, привязанной к кровати, а в списке членов общества «В защиту Роба» прибавилось имен. А вот никакого опровержения моей истории о причастности Вестерфилда к покушению на убийство его бабушки я не нашла.Верный знак смятения в их рядах! Похоже, они так и не решили, что делать.В одиннадцать часов позвонила Джоан.— Не хочешь по-быстрому перекусить где-нибудь в час? — спросила она. — Мне нужно кое-куда заглянуть, и тут я поняла, что буду пробегать мимо тебя.— Не могу. Я пообещала в час навестить Пола в больнице, — сказала я и, поколебавшись, добавила, — Джоан...— Что, Элли? Ты в порядке?— Да, вполне. Джоан, ты сказала, у тебя хранится некролог моей матери, напечатанный отцом в газете.— Да, верно. Я предлагала тебе его показать.— Тебе будет не сложно его найти?— Нет, конечно.— Тогда, если ты будешь пробегать мимо гостиницы, можешь оставить его у администратора? Я бы хотела взглянуть.— Считай сделано.Когда я зашла в больницу, в вестибюле царило необычное оживление. Заприметив в дальнем углу кучку репортеров и операторов, я быстро повернулась к ним спиной.Моя соседка по очереди за гостевым пропуском объяснила мне, в чем дело. Миссис Дороти Вестерфилд, бабушку Роба, привезли в реанимацию с острым сердечным приступом.Ее адвокат сделал официальное заявление прессе, что вчера вечером в память о своем покойном муже сенаторе США Пирсоне Вестерфилде миссис Дороти изменила завещание и передала все имущество благотворительной организации, которая должна будет распределить эти средства в течение десяти лет. В качестве исключения, миссис Вестерфилд завещала небольшие суммы сыну, друзьям и своим старым служащим. Внуку она оставила один доллар.— Знаете, она оказалась очень умной женщиной, — заверила моя соседка. — Я слышала это из разговора журналистов. Кроме адвоката, она пригласила еще своего пастора, друга-судью и психиатра, чтобы они могли засвидетельствовать, что она находилась в трезвом уме и твердой памяти и понимала, что делает.Любительница сплетен даже не догадывалась, что, скорее всего, это мой сайт послужил причиной изменения завещания и инфаркта. Чистая победа! Я вспомнила эту благородную и добрую женщину, которая пришла на похороны выразить свои соболезнования по поводу смерти Андреа.Я вбежала в лифт, искренне радуясь, что успела исчезнуть до того, как репортеры узнали меня и связали с этим печальным происшествием.Миссис Штройбел уже ждала меня в коридоре. Вместе мы зашли в палату Пола. Бинтов у него на руках поубавилось. Взгляд стал яснее, улыбка — мягче и добрее.— Элли, ты мой друг, — сказал Пол. — Я могу на тебя положиться.— Конечно, можешь.— Я хочу домой. Я устал здесь лежать.— Это хороший знак, Пол.— Я хочу вернуться на работу. К нам на ланч пришло много посетителей, когда ты уходила, мама?— Целая толпа, — успокоила его миссис Хилмер, удовлетворенно улыбаясь.— Тебе не стоит здесь так долго сидеть.— Больше и не придется, Поли. Скоро ты вернешься домой. — Она посмотрела на меня. — У нас в магазине за кухней есть маленькая комната. Грета поставила туда кровать и телевизор. Так что Поли сможет работать с нами, помогать, если захочет, на кухне и время от времени отдыхать.— Отличная идея, — согласилась я.— А теперь, Поли, объясни, чем тебя так беспокоит медальон, который ты нашел в машине Вестерфилда, — подбодрила его мать.Я терялась в догадках.— Я нашел медальон и отдал его Робу, — медленно начал Пол. — Я говорил тебе, Элли?— Да, говорил.— Цепочка была порвана.— И это тоже, Поли.— Роб вручил мне десять долларов на чай, и я положил их к деньгам, которые копил тебе на подарок к пятидесятилетию, мама.— Верно, Поли. Это было в мае, за шесть месяцев до смерти Андреа.— Да. Медальон напоминал сердце. Золотой, с красивыми синими камушками посередине.— Точно, — попыталась подбодрить его я.— Я заметил на Андреа медальон и проследил за ней до гаража. Я видел, как за ней туда зашел Роб. Я сказал Андреа, что ее отец разозлится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30