два офицера разведки, которых можно узнать только по тому, как они отреагируют на операцию.
Инглишу было приказано стрелять в любого из штаба Разведки, кто попытается бежать или направит на него пистолет. И теперь, вспоминая происшедшее, он был уверен, что видел пистолет в руке того парня, что прятался за столом Гранта.
Капитан отыскал комнаты, где располагался ненавистный аппарат, и осторожно заглянул внутрь. Он все еще прислушивался к болтовне, доносившейся из наушников, но они предварительно договорились с Сойером, что тот возьмет на себя все тактические указания. Инглиш вмешивался ровно настолько, чтобы записывающие шлемы его ребят зарегистрировали, что он принимал участие в операции.
В приемной, где вызванные на допрос должны были дожидаться своей очереди, имелось шесть дверей. Вскинув оружие, капитан вломился в первую и приказал перепуганному человеку, сидевшему перед компьютером:
— Убирайся отсюда и прихвати с собой остальных.
Убедившись, что парень успел хорошенько разглядеть его АПОТ-скафандр, причем тот был ему явно в новинку, Инглиш пальнул в компьютер из АПОТ-ружья. Чертов ящик как раз вещал в этот момент:
— Поместите ваше лицо в психо…
Компьютер разлетелся, как праздничная хлопушка, и Инглиш ощутил прилив радости.
Парень, которого он потревожил, уже вовсю колотил в остальные двери, но Инглишу пришлось выдворить еще троих допрашиваемых. Ничего. У этих АПОТ-скафандров такой вид, что никогда не догадаешься, кто же там внутри. К тому же никто и не пытался с ним спорить. Скафандр, в конце концов, даже не существовал. Еще не существовал.
Когда со всеми автоматами было покончено, Тоби Инглиш забаррикадировал дверь в последнюю комнату и сбросил АПОТ-скафандр.
В тот момент, когда он открывал дверцу шкафа, ему пришла в голову забавная мысль. С каким треском он может провалиться, если Сойер и Мэннинг не выполнили того, что он им поручил.
Но за дверью его ждал стандартный боевой скафандр, с эмблемой «Красной Лошади» на шлеме и его, Инглиша, именем под этой эмблемой.
Капитан чуть не рухнул, когда забрался в него. Потом он засунул АПОТ-снаряжение в тот же шкаф и выглянул в холл.
Убедившись, что в модуле никого не осталось, он скомандовал отбой своим парням.
Если после этого проклятый скафандр выплывет опять, Тоби Инглиш не будет иметь к этому ни малейшего отношения.
Он постоял какое-то время посреди пустого модуля, плазменное ружье на бедре, рука опирается на дверной косяк, забрало визора опущено, на внутреннем экране видно, как крохотные точки — его ребята — направляются к месту сбора.
Всегда странно стоять на месте, которое, как ты знаешь, перестанет существовать, как только ты нажмешь на курок.
Но никто не пострадает — больше никто. Каждый выполнил свой приказ, и Сойер только что подтвердил, что из Девяносто Второй никто не получил ни единой царапины.
— Займемся этим, ребятки. У меня тут засел один, никак не могу его выкурить. Тяжелое снаряжение и корабль в доке. Сектор 101А. Наводи, Траск: терять нечего, кроме оборудования и одного стрелка.
Потом он захлопнул дверь, сбил по пути сирену тревоги и побежал к транспортному туннелю.
Сбор был назначен на четырнадцать сорок пять, и ему не хотелось опаздывать. Он еще должен перетащить кучу данных из блока записи Сойера, чтобы все выглядело так, будто он и его скафандр доблестно сражались вместе с остальными, выполняя задание Командования Восьмого Шара по очистке военной базы «Зебра».
Когда раздался взрыв, замигали огни и завизжали сирены, Инглиш находился уже в туннеле. Только на секунду он позволил себе насладиться триумфом — ненавистные аппараты уничтожены.
Капитан включил общий канал и сказал:
— Отличная работа, «Красная Лошадь». Я сейчас буду. Офицер Мэннинг примет ваших пленников.
Ему вдруг захотелось отпустить пленных на все четыре стороны. Бедняги ведь могут оказаться невинны как младенцы. Но дело сделано, и пленные исчезнут точно так же, как исчез пленник «Охотников за Головами». Зато теперь уж скорее в аду выпадет снег, чем ублюдки из Восьмого Шара попросят Девяносто Вторую заняться чисткой: столько добра попорчено.
Просто надо понимать, как работает система, и не терять самообладания. Тогда практически все возможно. Особенно, когда нет записей с Бычьего Глаза, которые висят над тобой дамокловым мечом. Нет и ничейного АПОТ-скафандра.
Если уж после этого дела Девяносто Вторая непременно должна прославиться, то необходимо позаботиться о том, чтобы это была нужная слава. Вот и конец шпионам — может, в конце концов, они и в самом деле были агентами хорьков.
По крайней мере именно эти слова Тоби Инглиш собирался сказать своим парням. Их же он скажет и капитану Сто Двадцать Первой, когда отыщет его, а это произойдет как только он покончит с письмами к семьям погибшей группы Бета.
Не стоит заставлять «Охотников» переживать всю ночь из-за того, что Девяносто Вторая отправилась поохотиться.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Новоиспеченный лейтенант Ле-Барик проснулся оттого, что ударился лбом об угол своего учебно-тренировочного куба. Скривившись, он разлепил глаза и на ощупь оценил размеры шишки. Взгляд, брошенный на хронометр, все разъяснил: его усталость — это следствие чрезмерного усердия в изучении Эдисона. Семь часов кряду — не шутка.
К тому же, помимо учебы, имелась еще и обычная служба. Если бы эти болваны почесались и подкинули бы ему побольше информации, то подготовка к экзамену не давалась бы с такой кровью. Но все данные находились в Порту, а пересылка огромных информационных массивов далеко за пределы Альянса требует немало времени. Он честно попытался вспомнить прочитанное, но его мозг был девственно чист. Ничего, утешил себя лейтенант, еще несколько часов крепкого сна — и он сможет вернуться к занятиям.
И в этот момент раздался писк переговорного устройства. Резко приподнявшись в командирском кресле, которое он занимал как исполняющий обязанности капитана, Ауро увидел, что его побеспокоила Ремра, пилот-хрубанка с корабля «Красный шар», являвшаяся его заместителем до возвращения Мейера.
— Мы получили приказ скорректировать орбиту, — проинформировала она. Разговаривать с неземлянами нелегко, но сейчас выражение ее лица подсказало, что она все поняла правильно. — Вы ранены?
Ауро попытался принять бодрый вид и машинально потрогал шишку. Завтра, наверняка, будет синяк.
— Да нет, ничего серьезного, — ответил он. — Я должен прибыть в рубку?
— Вообще говоря, да, — ответила Ремра. — Как и.о. капитана вы отвечаете за движение корабля. Даже если это стабильная орбита, а за управлением следят компьютеры флагмана.
Последовала короткая пауза. Ремра снова встревоженно взглянула на него.
— Ясно, иду, — принял решение Ауро. Малейшая оплошность накануне экзамена грозит ему дисквалификацией. Лучше уж самому проследить за всем — пусть даже за счет собственного отдыха. Никогда не знаешь заранее, что там могут натворить в твое отсутствие.
Диана Дуэйн, Питер Морвуд. ОПЫЛЕНИЕ
Обнаружение Бычьего Глаза, привлекшее к Рою Малину и Минерве — разумному кораблю класса «Олимпус»— внимание Стратегического Планирования Флота, явилось несомненной удачей. Адмирал Ред Мейер превозносил их обоих до небес, пообещав Рою внеочередное повышение по службе — а затем объяснил, в каком случае. Что уж там говорить: они могли просто отказаться от выполнения миссии, но лукавая старая бестия сначала оставил им много удобных лазеек, но после всех насмешек по общему каналу возвращение стало немыслимым. А принуждать — адмирал никого не принуждал. Вот так они снова оказались здесь, в халианском секторе космоса, маскируясь под халианский перехватчик В — 4Бис «Фенсер», которым РМ — 14376 Минерва определенно не являлась.
С убранными внешними системами разумный корабль представлял из себя не что иное, как искореженную глыбу металла, отдаленно напоминавшую цилиндр. И эта глыба некогда была десантным кораблем Альянса. Но он подвергся налету халианских кораблей во время битвы за Бычий Глаз и превратился в груду металлолома. В один из тех кораблей, что Эйб Мейер и Ауро Ле-Барик — соответственно адмиральский внук и герой Вифезды — не сумели сохранить, несмотря на все головокружительные трюки, которые они вытворяли с грузовиками. Громкая слава обошла корабль и его экипаж стороной. Теперь это был лишь один среди тысяч других обломков космического мусора, болтающихся глубоко в халианском секторе космоса.
И сорок часов назад сюда повернула огромная эскадра.
Операция называлась «Белая картечь». Флот уже почти неделю сшивался вблизи Бычьего Глаза, дожидаясь приказа. План, как всегда, был разработан с учетом всех возможных сценариев, все аргументы «за»и «против» были тщательно взвешены аппаратом Стратегических Советников. И все варианты подразумевали одну-единственную тактику: нанесение удара по противнику, сдерживание ответного удара и постепенное его уничтожение. Много проще было бы использовать план «Посейдон», согласно которому огромный флот дистанционно-управляемых кораблей расколол бы планету, как куриное яйцо, но… Но прежде всего требовалось оказаться на поверхности и собрать необходимую информацию о халианских рейдерах, о кодах и шифрах, о Синдикате. А эту задачу можно было решить только полномасштабным вторжением. А такое вторжение всегда означает, что на поверхности вражеской планеты окажутся люди. И их кишки тоже окажутся на поверхности…
И несмотря на риск огромных потерь, парни вроде десантников Ковача предполагали, что хорьки могут оказаться куда сильнее, чем хотелось бы. Каждый второй корабль в авангарде Флота был пикирующим штурмовиком, и на его борту находилось подразделение Быстрого Реагирования. Сто Двадцать Первая, как всегда, была выдвинута вперед. План назывался «Белая картечь», согласно ему с орбиты сначала должна быть произведена массированная бомбардировка избранных целей, после чего в бой должны вступить десантники. А такой сценарий означал только одно — огромные жертвы.
Перед тем, как подавить цели при помощи чисто военных методов — бомб и плазменных пушек, — требовалось еще одно. А именно: снизить боевой дух туземного населения Халии, а само население — по возможности — обескуражить. И вот в этом и заключалась миссия Минервы.
Первоначальный план Группы Стратегического Планирования Флота состоял в том, чтобы поджечь серию атмосферных бомб и испоганить атмосферу Халии изрядным количеством кобальто-ториевой смеси, да еще так, чтобы испепеляющий жар царил на планете столетия. После углубленного анализа стратеги пришли к выводу, что этот план не сработает, и не только потому, что девяносто семь лет — слишком большой срок для запекания хорьков на радиоактивном вертеле, но и потому, что, по самым оптимистическим оценкам, должно было пройти не менее двадцати лет после начала реализации проекта, прежде чем кто-нибудь сможет не только ступить на поверхность Халии, но и вернуться обратно и рассказать об этом.
Нейтронную бомбардировку отвергли по тем же причинам. Очень слабый взрыв при очень сильном лучевом поражении — достоинства хваленой нейтронной бомбы, известные из учебников истории, — имели значение непосредственно на поле боя да и то только в том случае, если мощность боеголовок не превышала одной килотонны. При обсуждении же операции на Халии речь шла самое меньшее о шести тысячах мегатонн. Массовое использование таких боеголовок могло привести к кумулятивному эффекту. И план «Посейдон» был отвергнут.
Специальная операция, известная как «Огненный лед», требовала лишь одного быстрого корабля, снаряженного грузом особой важности: биоразрушающим быстроразлагающимся реагентом, известным во Флоте под маркой GK — 2.
Это был сверхмощный нервнопарализующий газ.
Доставленный к целям, заранее классифицированным как пригодные для наземной штурмовки, GK — 2 убивал, выводил из строя или же, на худой конец, загонял в глубокие убежища всех потенциально опасных обитателей региона. Ни одно вооруженное существо не могло выжить без защитных средств, а шесть дней, проведенных в костюме спецзащиты и в противогазе, когда даже естественные надобности приходится отправлять прямо в костюм, выведут из строя любого. Стратегический и тактический анализ показал, что более быстрые процессы метаболизма у халиан приведут к полной потере боеспособности их подразделений еще до того, как десантники ступят на поверхность планеты.
— Ну вот, опять к халианам, да еще нужно маскироваться под этих уродов, — недовольно проворчала Минерва. — Мы как-то уже занимались этим, и не могу сказать, чтобы мне нравилось.
— М-м-да. А ведь тогда ты вызвалась сама, — откликнулся Рой Малин, не отрывая взгляда от вскрытой панели. Ему, как «мускулу» разумного корабля класса «Олимпус», единственному человеку в экипаже, приходилось следить за всем.
— Управляемая капсула номер два, системный статус?
— Капсула два: все системы функционируют нормально. Стопроцентная готовность.
— Подтверждаю.
Постоянный анализ передач между панелью управления Минервы и двумя десятками капсул с канистрами нервно-паралитического газа, хранившихся в полостях разрушенного десантного корабля, осуществлялся при помощи сверхточных лазеров, исключавших всякую возможность перехвата информации и обнаружения. Однако Рой чувствовал себя глубоко несчастным каждый раз, когда требовалось нарушить режим полного молчания. До Халии оставалось менее пяти астрономических единиц, и это расстояние непрерывно сокращалось. Несмотря на заварушку у Бычьего Глаза, немало хорьков сновало и здесь. И все с навостренными ушками.
В этот раз на борту Минервы находился пассажир — полковник Кулли из Двадцать Второй бригады Сил Быстрого Реагирования. Не говоря уже о том, что Кулли являлся офицером, это был первый десантник, на униформе которого Рой не увидел многочисленных побрякушек, которые так любят все десантники. Но зато Кулли обладал кое-чем другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35