https://wodolei.ru/catalog/mebel/Astra-Form/
А все остальное…. Всходило почти невидимое за дымкой на горизонте палящее местное солнце, и Тэш прибавил шагу — ему не хотелось сгореть тут заживо. В полдень на побережье, где негде укрыться в тени, должно быть невыносимо. Песок под ногами поскрипывал, наступал отлив, и на песчаной отмели в лужах барахталось множество невидимых Тэшу морских тварей самой разнообразной расцветки. Возможно, среди них были и вполне съедобные, но он решил не рисковать.
Расчет его оправдался. Двигаясь в сторону от города, он прошел уже километров семь-восемь, и ему стали попадаться признаки жилья — растянутые на отмели рыбачьи сети, вытащенные на берег Хрупкие тростниковые лодки с противовесом, он приближался к рыбачьей деревушке. Ветер донес до него порыв дыма и другие, более привлекательные запахи. Тэш спрятал лучевик в заплечный мешок и, подумав немного, отцепил и забросил в море бляху десятника. Он по опыту знал, что солдат не слишком-то любят, особенно разгуливающих поодиночке. После чего решительно двинулся к деревне.
Она вскоре показалась за склоном пологого холма — крытые тростником приземистые домики. «Не столько деревня, сколько летняя стоянка рыбаков», — подумал Тэш.
Он подошел поближе — усталый путник, бредущий налегке, и помахал рукой рыбакам, которые уже грузили сети в лодку.
— Что тебе надо? — довольно недружелюбно спросил старшина артели: видимо, здесь относились к незнакомцам с некоторым подозрением.
— Еды и крова на ночь, — беспечно ответил Тэш, — потом пойду дальше. Я отработаю.
Рыбаки потащили лодку по песку к воде, и Тэш пошел с ними рядом.
— Ты что, — спросил старшина, — бежишь от кого-нибудь?
— Каждый от чего-нибудь бежит, — уклончиво ответил Тэш.
— Гладиатор? — рыбак поглядел на татуировку на загорелом предплечье.
— Ты ничего не видел, — сказал Тэш.
Тот пожал плечами.
— Ладно, садись на весла. Грести-то у тебя наверняка сил хватит.
— Всю жизнь только этим и занимался.
Тэш вставил весла в уключины и начал отгребать от берега. К нему присоединились еще два гребца, и лодка, подпрыгивая на отступающих от берега волнах отлива, понеслась в открытое море.
Впервые за долгое время Тэш испытал удивительное чувство покоя и безопасности — свежий ветер мягко обдувал лицо, солнечные блики выписывали на водной поверхности светящиеся полосы, из воды выпрыгивали разноцветные рыбки, повисали на какое-то время в воздухе и падали обратно. Сеть, когда ее втащили в лодку, была полна живым, трепещущим серебром.
— Похоже, малый, ты принес нам удачу, — улыбнулся старшина.
Еще несколько тралов, и они повернули к берегу. Кроме скрипа весел да плеска волн о борта лодки, в мире не было больше никаких звуков, и вдруг Тэш услышал далекое жужжание, до боли знакомое, но странно непривычное в этом мире. На горизонте появилась темная точка и, медленно передвигаясь по небу, стала приближаться к лодке. Рыбаки, задрав головы, следили за странной машиной, которая сама по себе двигалась по воздуху.
Для Тэша в этом небольшом и весьма маневренном геликоптере не было ничего странного, но у него появилось стойкое ощущение, что разыскивают именно его. Откуда он знал это — неизвестно, но он знал.
Он припал к борту и сказал:
— Ребята, это за мной. Укройте-ка меня.
Старшина, вероятно, подумал, что Тэш не такой уж замечательный талисман, как ему показалось вначале, но, не колеблясь, исполнил его просьбу, широким жестом навалив на Тэша груду мокрых сетей. Тэш сидел, пригнувшись, и слушал, как нарастают гул и грохот. Вертолет пролетел совсем низко над головой, и рябь, сорвавшись с гребней волн, обрызгала лица рыбаков.
Геликоптер сделал круг и улетел дальше, вдоль побережья.
Тэш сбросил провонявшие рыбой сети и с наслаждением вдохнул чистый морской воздух. Старшина проводил взглядом геликоптер.
— Так ты думаешь, что эта штука ищет тебя, а, парень?
Тэш кивнул.
— Похожа на нашу лодку. Может, тут нет и никакого колдовства, просто мудреная штуковина. Мы несколько раз уже видели такую. Они никогда не высаживались здесь, всегда пролетали мимо. Но люди их боятся. Говорят, это не к добру.
— Это уж точно, — пробормотал Тэш. Днище лодки заскребло о песок, и он вместе с рыбаками соскочил в воду, чтобы вытащить лодку на берег.
— Пожалуй, я не останусь на ночлег, — сказал он. — Если вы соберете мне поесть и дадите бурдюк с водой, а еще лучше — с вином… Надеюсь, я заработал?
Старшина артели, казалось, облегченно вздохнул — он не очень верил в то, что летающие лодки ни с того ни с сего нагрянут в рыбацкий поселок, но на всякий случай полагал, что без Тэша всем будет гораздо спокойнее. Поэтому он не поскупился, и Тэш покинул поселок с двухдневным запасом провизии.
Идти по открытой местности было опасно, и он углубился в заросли, тянувшиеся вдоль устья небольшой реки, впадающей в залив. Здесь он мог не опасаться атаки с неба, но зато появилась иная опасность — тростниковые заросли кишели жизнью. При каждом шаге из-под ног у него взлетали маленькие крылатые создания — не то птицы, не то летучие мыши, а дальше, в трясине, подернутой ярко-зеленой ряской, что-то хлюпало и ворочалось. Насекомые, сверкающие, точно драгоценные камни, перелетали над водой, и Тэш через какое-то время понял, что путь становится опасным — под гладкой изумрудной поверхностью скрывалась трясина. Его оттесняло обратно на побережье, где любой вертолет мог с ним спокойно разделаться, как только его засекут сидящие в кабине наблюдатели. Мало того — тут ему очень не нравилось. Стоило путешественнику отойти подальше от столицы — и слабый налет цивилизации испарялся; полудикие горцы да нищие крестьяне на худосочных, отвоеванных у трясины землях, или горстка рыбаков на побережье — вот и все население земель, лежащих вдали от крупных городов. Тэш надеялся, что дойдет до небольшого торгового порта, находящегося на юго-востоке; порт этот управлялся городским советом купцов и ремесленников, и кураторы, формально представлявшие высшую власть, туда не очень-то совались. Он не раздумывал о том, что будет делать дальше — поступит ли в наемное войско или завербуется матросом на корабль — в сущности, это не имело значения. Огромный чужой мир на деле обернулся для него просто ловушкой, крысиной норой, из которой не было выхода…
К вечеру Тэш устроился на ночлег, выбрав себе местечко посуше и настелив высохший тростник вместо матраса. Поужинав запасами, взятыми у рыбаков, он заснул. Долго спать ему, однако, не пришлось: он и сам не знал, что разбудило его посреди ночи, и какое-то время беспокойно ворочался с боку на бок на своей неуютной постели, когда услышал плеск воды и хлюпанье болотной жижи — все громче, отчетливей, и потом что-то громадное зашуршало в тростнике и осоке.
Тэша подбросило из его матраса. Вскочив, он разглядел в полной тьме (обе луны сегодня зашли рано) два слабо светящихся красных огонька. Они находились на уровне глаз взрослого человека, но человеку явно не принадлежали. Тело неизвестного создания полностью сливалось с темнотой, но Тэш видел, как эти огоньки медленно двигались вправо-влево, словно тварь поводила из стороны в сторону огромной головой. Расстояние между двумя алыми искорками тоже не понравилось Тэшу — оно было слишком большим. Выхватывая лучемет, он вскочил на ноги, и это движение словно послужило сигналом — тварь бросилась на него. Бросок был таким молниеносным, что, казалось, мог состязаться в скорости с вырвавшейся из лучевика стрелой пламени. Вспышка выхватила из тьмы разбухшую рогатую голову, огромную, будто вывернутую наружу пасть — все атрибуты дьявольского кошмара.
Пламя остановило тварь в воздухе — в прыжке. Она вскинулась, и Тэш увидел гибкое блестящее тело — сплошные мышцы, которые, сокращаясь, толчком выбрасывали тело вперед. Конечностей у твари не было.
Пламя обожгло ее, и она плюхнулась обратно в болото, зашипев, точно опущенный в воду факел. Лучевое ружье сработало на славу, но сухие плавни вокруг Тэша вспыхнули, точно горсть соломы. Дующий с моря теплый ветер разносил пламя все дальше и дальше, и наконец Тэш оказался перед стеной огня, оттеснившей его назад, к болотам, в самые гиблые топи. Задыхаясь, кашляя и закрываясь рукой от нестерпимого жара, он содрал с себя порванную полотняную рубаху и, намочив ее в липкой жиже, обернул вокруг головы. Дышать стало легче, но он чувствовал, что долго ему не продержаться — он уже стоял по колено в трясине и ощущал, как хлябь медленно расступается под ним. Что-то холодное и скользкое коснулось его ступни, но он не мог даже пошевелиться. Он уходил все глубже в трясину и в последнем отчаянном усилии цеплялся за жесткие стебли тростника, а они прогибались и выскальзывали из рук.
Внезапно он понял, что, кроме треска пожара и воплей потревоженных ночных тварей, он давно уже слышит какой-то звук. Судорожно задрав голову, он увидел зависший над ним геликоптер, ветер от его винтов относил пламя в сторону и, срывая с бурой жижи тонкую поверхностную пленку воды, швырял ее в лицо Тэшу. Люк геликоптера был открыт, и какой-то человек в полувоенном комбинезоне, высунувшись оттуда, спускал веревочный трап. Нейлоновая петля коснулась лица Тэша, и он, высвободив одну руку, продел ее в петлю и закрутил веревку. Подтянувшись, освободил другую руку и уцепился за перекладину. Человек, наблюдавший за ним из люка, убедившись, что Тэш закрепился, махнул рукой пилоту, и машина, приподнявшись, выдернула Тэша из трясины, словно пробку из бутылки с вином. Затем, по пологой дуге, геликоптер двинулся над горящими плавнями, и Тэш, раскачиваясь на трапе, наблюдал, как языки пламени бессильно пытаются достать его босые ноги. Наконец внизу отыскалась безопасная песчаная поверхность, и вертолет снизился. Тэш освободил занемевшую руку и спрыгнул на песок, но высунувшийся из люка патрульный многозначительно наставил на него оружие, которое держал в руке. Тэш счел за лучшее покориться судьбе и неподвижно стоял, глядя, как вертолет опускается на землю. Тот, однако, не сел на брюхо, а завис в полуметре от земли. Спаситель Тэша выразительно повел дулом своего оружия, приглашая Тэша внутрь. Тот подчинился.
Внутри было светло и сухо, стоял знакомый запах нагретого пластика и ионизации. Мягко светилась, поигрывая огоньками, приборная панель, а рация что-то неразборчиво хрипела на незнакомом языке. Пилот в наушниках и в шлеме сидел в кресле с высокой спинкой и даже не обернулся — он поднимал и разворачивал машину, а патрульный — высокий и непривычно бледный для этого мира яростного солнца — жестом велел Тэшу сесть в кресло. Похоже, местного языка — единственного наречия, на котором они могли бы общаться друг с другом, патрульный не знал. Тэш сел. Чувствовал он себя почему-то ужасно, голова горела, в ушах толчками шумела кровь. Патрульный, брезгливо сморщившись, внимательно осмотрел его и вдруг издал неразборчивый возглас. Ногу внезапно пронзила острая боль, и Тэш, с трудом напрягая странно задубевшую шею, взглянул вниз и увидел на щиколотке присосавшегося к коже ярко-пурпурного слизняка, стремительно увеличивающегося в размерах. Патрульный взял с панели какой-то металлический стержень, похоже разрядник, и ткнул им в слизняка. По телу Тэша пробежала судорога, но слизняк побледнел, сморщился и отвалился, а патрульный, поддев его разрядником, вышвырнул в полуоткрытый люк. Тэщ дрожал — его бил озноб и одновременно терзала жара. Патрульный, подойдя к пилоту, хлопнул того по плечу и, когда тот обернулся, что-то крикнул, перекрывая шум двигателей. Тэш видел, как пилот, переключив рубильник, говорит в микрофон, а его спаситель, порывшись в походной аптечке, достает шприц, чувствовал, как входит игла в сведенную судорогой мышцу плеча, но все это происходило точно во сне. Шум в ушах становился все громче, а глаза застилала багровая мгла, пока, наконец, он не провалился в благодатное беспамятство.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДЖУНГЛИ
Из отчета зоолога имперской географической экспедиции
Животный мир джунглей. Географическая экспедиция сената, целью которой было определить пригодность для освоения и заселения обширных земельных площадей, лежащих к югу от цивилизованных областей, к сожалению, пришла к неутешительным выводам. Мы, как нам и было поручено, произвели картографическую съемку, однако весьма приблизительную, поскольку многие объекты можно рассмотреть только в воздухе, что, впрочем, тоже не всегда доступно из-за густого покрова тропического леса. Следует сказать, что, по сравнению с центральным плато материка, климат здесь исключительно влажный. По всем признакам в джунглях имеется разветвленная водная система, состоящая из одной или нескольких крупных артерий и мелких притоков, сетью пронизывающих джунгли на всем их протяжении. Удручающая, невыносимая влажность, жара и постоянные дожди делают климат джунглей неблагоприятным для жизни, и мы потеряли нескольких носильщиков и одного из картографов, господина Дюррана, заболевших какой-то новой формой тропической лихорадки, которая развивается и протекает на удивление быстро. Я подозреваю, что лихорадка эта была вызвана укусом одного из насекомых, каковых здесь множество, самых устрашающих размеров и разнообразных раскрасок. Следует опасаться также насекомых, пробивающих кожу жертвы и откладывающих личинки в тканях и внутренних органах. Личинки эти обладают, видимо, совокупным своеобразным разумом, поскольку поведение пораженного меняется, и он уже думает только о защите и процветании вида, к которому сам не принадлежит. Все его действия направлены исключительно на это. Так мы потеряли еще двух рабов-носильщиков, причем одного из них, увы, мне пришлось убить собственноручно, ибо он стал опасен для окружающих, пытаясь заразить этой странной формой паразита остальных членов экспедиции.
Надежды на то, что джунгли могут стать ценным источником пищевого сырья, в силу обилия и разнообразия растительных форм, также следует оставить. Одни и те же плоды могут быть совершенно безопасными и даже необычайно вкусными, не уступающими лучшим имперским деликатесам, а могут оказаться ядовитыми и привести к тяжелому расстройству желудка, либо, что еще хуже, ко временному умопомешательству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Расчет его оправдался. Двигаясь в сторону от города, он прошел уже километров семь-восемь, и ему стали попадаться признаки жилья — растянутые на отмели рыбачьи сети, вытащенные на берег Хрупкие тростниковые лодки с противовесом, он приближался к рыбачьей деревушке. Ветер донес до него порыв дыма и другие, более привлекательные запахи. Тэш спрятал лучевик в заплечный мешок и, подумав немного, отцепил и забросил в море бляху десятника. Он по опыту знал, что солдат не слишком-то любят, особенно разгуливающих поодиночке. После чего решительно двинулся к деревне.
Она вскоре показалась за склоном пологого холма — крытые тростником приземистые домики. «Не столько деревня, сколько летняя стоянка рыбаков», — подумал Тэш.
Он подошел поближе — усталый путник, бредущий налегке, и помахал рукой рыбакам, которые уже грузили сети в лодку.
— Что тебе надо? — довольно недружелюбно спросил старшина артели: видимо, здесь относились к незнакомцам с некоторым подозрением.
— Еды и крова на ночь, — беспечно ответил Тэш, — потом пойду дальше. Я отработаю.
Рыбаки потащили лодку по песку к воде, и Тэш пошел с ними рядом.
— Ты что, — спросил старшина, — бежишь от кого-нибудь?
— Каждый от чего-нибудь бежит, — уклончиво ответил Тэш.
— Гладиатор? — рыбак поглядел на татуировку на загорелом предплечье.
— Ты ничего не видел, — сказал Тэш.
Тот пожал плечами.
— Ладно, садись на весла. Грести-то у тебя наверняка сил хватит.
— Всю жизнь только этим и занимался.
Тэш вставил весла в уключины и начал отгребать от берега. К нему присоединились еще два гребца, и лодка, подпрыгивая на отступающих от берега волнах отлива, понеслась в открытое море.
Впервые за долгое время Тэш испытал удивительное чувство покоя и безопасности — свежий ветер мягко обдувал лицо, солнечные блики выписывали на водной поверхности светящиеся полосы, из воды выпрыгивали разноцветные рыбки, повисали на какое-то время в воздухе и падали обратно. Сеть, когда ее втащили в лодку, была полна живым, трепещущим серебром.
— Похоже, малый, ты принес нам удачу, — улыбнулся старшина.
Еще несколько тралов, и они повернули к берегу. Кроме скрипа весел да плеска волн о борта лодки, в мире не было больше никаких звуков, и вдруг Тэш услышал далекое жужжание, до боли знакомое, но странно непривычное в этом мире. На горизонте появилась темная точка и, медленно передвигаясь по небу, стала приближаться к лодке. Рыбаки, задрав головы, следили за странной машиной, которая сама по себе двигалась по воздуху.
Для Тэша в этом небольшом и весьма маневренном геликоптере не было ничего странного, но у него появилось стойкое ощущение, что разыскивают именно его. Откуда он знал это — неизвестно, но он знал.
Он припал к борту и сказал:
— Ребята, это за мной. Укройте-ка меня.
Старшина, вероятно, подумал, что Тэш не такой уж замечательный талисман, как ему показалось вначале, но, не колеблясь, исполнил его просьбу, широким жестом навалив на Тэша груду мокрых сетей. Тэш сидел, пригнувшись, и слушал, как нарастают гул и грохот. Вертолет пролетел совсем низко над головой, и рябь, сорвавшись с гребней волн, обрызгала лица рыбаков.
Геликоптер сделал круг и улетел дальше, вдоль побережья.
Тэш сбросил провонявшие рыбой сети и с наслаждением вдохнул чистый морской воздух. Старшина проводил взглядом геликоптер.
— Так ты думаешь, что эта штука ищет тебя, а, парень?
Тэш кивнул.
— Похожа на нашу лодку. Может, тут нет и никакого колдовства, просто мудреная штуковина. Мы несколько раз уже видели такую. Они никогда не высаживались здесь, всегда пролетали мимо. Но люди их боятся. Говорят, это не к добру.
— Это уж точно, — пробормотал Тэш. Днище лодки заскребло о песок, и он вместе с рыбаками соскочил в воду, чтобы вытащить лодку на берег.
— Пожалуй, я не останусь на ночлег, — сказал он. — Если вы соберете мне поесть и дадите бурдюк с водой, а еще лучше — с вином… Надеюсь, я заработал?
Старшина артели, казалось, облегченно вздохнул — он не очень верил в то, что летающие лодки ни с того ни с сего нагрянут в рыбацкий поселок, но на всякий случай полагал, что без Тэша всем будет гораздо спокойнее. Поэтому он не поскупился, и Тэш покинул поселок с двухдневным запасом провизии.
Идти по открытой местности было опасно, и он углубился в заросли, тянувшиеся вдоль устья небольшой реки, впадающей в залив. Здесь он мог не опасаться атаки с неба, но зато появилась иная опасность — тростниковые заросли кишели жизнью. При каждом шаге из-под ног у него взлетали маленькие крылатые создания — не то птицы, не то летучие мыши, а дальше, в трясине, подернутой ярко-зеленой ряской, что-то хлюпало и ворочалось. Насекомые, сверкающие, точно драгоценные камни, перелетали над водой, и Тэш через какое-то время понял, что путь становится опасным — под гладкой изумрудной поверхностью скрывалась трясина. Его оттесняло обратно на побережье, где любой вертолет мог с ним спокойно разделаться, как только его засекут сидящие в кабине наблюдатели. Мало того — тут ему очень не нравилось. Стоило путешественнику отойти подальше от столицы — и слабый налет цивилизации испарялся; полудикие горцы да нищие крестьяне на худосочных, отвоеванных у трясины землях, или горстка рыбаков на побережье — вот и все население земель, лежащих вдали от крупных городов. Тэш надеялся, что дойдет до небольшого торгового порта, находящегося на юго-востоке; порт этот управлялся городским советом купцов и ремесленников, и кураторы, формально представлявшие высшую власть, туда не очень-то совались. Он не раздумывал о том, что будет делать дальше — поступит ли в наемное войско или завербуется матросом на корабль — в сущности, это не имело значения. Огромный чужой мир на деле обернулся для него просто ловушкой, крысиной норой, из которой не было выхода…
К вечеру Тэш устроился на ночлег, выбрав себе местечко посуше и настелив высохший тростник вместо матраса. Поужинав запасами, взятыми у рыбаков, он заснул. Долго спать ему, однако, не пришлось: он и сам не знал, что разбудило его посреди ночи, и какое-то время беспокойно ворочался с боку на бок на своей неуютной постели, когда услышал плеск воды и хлюпанье болотной жижи — все громче, отчетливей, и потом что-то громадное зашуршало в тростнике и осоке.
Тэша подбросило из его матраса. Вскочив, он разглядел в полной тьме (обе луны сегодня зашли рано) два слабо светящихся красных огонька. Они находились на уровне глаз взрослого человека, но человеку явно не принадлежали. Тело неизвестного создания полностью сливалось с темнотой, но Тэш видел, как эти огоньки медленно двигались вправо-влево, словно тварь поводила из стороны в сторону огромной головой. Расстояние между двумя алыми искорками тоже не понравилось Тэшу — оно было слишком большим. Выхватывая лучемет, он вскочил на ноги, и это движение словно послужило сигналом — тварь бросилась на него. Бросок был таким молниеносным, что, казалось, мог состязаться в скорости с вырвавшейся из лучевика стрелой пламени. Вспышка выхватила из тьмы разбухшую рогатую голову, огромную, будто вывернутую наружу пасть — все атрибуты дьявольского кошмара.
Пламя остановило тварь в воздухе — в прыжке. Она вскинулась, и Тэш увидел гибкое блестящее тело — сплошные мышцы, которые, сокращаясь, толчком выбрасывали тело вперед. Конечностей у твари не было.
Пламя обожгло ее, и она плюхнулась обратно в болото, зашипев, точно опущенный в воду факел. Лучевое ружье сработало на славу, но сухие плавни вокруг Тэша вспыхнули, точно горсть соломы. Дующий с моря теплый ветер разносил пламя все дальше и дальше, и наконец Тэш оказался перед стеной огня, оттеснившей его назад, к болотам, в самые гиблые топи. Задыхаясь, кашляя и закрываясь рукой от нестерпимого жара, он содрал с себя порванную полотняную рубаху и, намочив ее в липкой жиже, обернул вокруг головы. Дышать стало легче, но он чувствовал, что долго ему не продержаться — он уже стоял по колено в трясине и ощущал, как хлябь медленно расступается под ним. Что-то холодное и скользкое коснулось его ступни, но он не мог даже пошевелиться. Он уходил все глубже в трясину и в последнем отчаянном усилии цеплялся за жесткие стебли тростника, а они прогибались и выскальзывали из рук.
Внезапно он понял, что, кроме треска пожара и воплей потревоженных ночных тварей, он давно уже слышит какой-то звук. Судорожно задрав голову, он увидел зависший над ним геликоптер, ветер от его винтов относил пламя в сторону и, срывая с бурой жижи тонкую поверхностную пленку воды, швырял ее в лицо Тэшу. Люк геликоптера был открыт, и какой-то человек в полувоенном комбинезоне, высунувшись оттуда, спускал веревочный трап. Нейлоновая петля коснулась лица Тэша, и он, высвободив одну руку, продел ее в петлю и закрутил веревку. Подтянувшись, освободил другую руку и уцепился за перекладину. Человек, наблюдавший за ним из люка, убедившись, что Тэш закрепился, махнул рукой пилоту, и машина, приподнявшись, выдернула Тэша из трясины, словно пробку из бутылки с вином. Затем, по пологой дуге, геликоптер двинулся над горящими плавнями, и Тэш, раскачиваясь на трапе, наблюдал, как языки пламени бессильно пытаются достать его босые ноги. Наконец внизу отыскалась безопасная песчаная поверхность, и вертолет снизился. Тэш освободил занемевшую руку и спрыгнул на песок, но высунувшийся из люка патрульный многозначительно наставил на него оружие, которое держал в руке. Тэш счел за лучшее покориться судьбе и неподвижно стоял, глядя, как вертолет опускается на землю. Тот, однако, не сел на брюхо, а завис в полуметре от земли. Спаситель Тэша выразительно повел дулом своего оружия, приглашая Тэша внутрь. Тот подчинился.
Внутри было светло и сухо, стоял знакомый запах нагретого пластика и ионизации. Мягко светилась, поигрывая огоньками, приборная панель, а рация что-то неразборчиво хрипела на незнакомом языке. Пилот в наушниках и в шлеме сидел в кресле с высокой спинкой и даже не обернулся — он поднимал и разворачивал машину, а патрульный — высокий и непривычно бледный для этого мира яростного солнца — жестом велел Тэшу сесть в кресло. Похоже, местного языка — единственного наречия, на котором они могли бы общаться друг с другом, патрульный не знал. Тэш сел. Чувствовал он себя почему-то ужасно, голова горела, в ушах толчками шумела кровь. Патрульный, брезгливо сморщившись, внимательно осмотрел его и вдруг издал неразборчивый возглас. Ногу внезапно пронзила острая боль, и Тэш, с трудом напрягая странно задубевшую шею, взглянул вниз и увидел на щиколотке присосавшегося к коже ярко-пурпурного слизняка, стремительно увеличивающегося в размерах. Патрульный взял с панели какой-то металлический стержень, похоже разрядник, и ткнул им в слизняка. По телу Тэша пробежала судорога, но слизняк побледнел, сморщился и отвалился, а патрульный, поддев его разрядником, вышвырнул в полуоткрытый люк. Тэщ дрожал — его бил озноб и одновременно терзала жара. Патрульный, подойдя к пилоту, хлопнул того по плечу и, когда тот обернулся, что-то крикнул, перекрывая шум двигателей. Тэш видел, как пилот, переключив рубильник, говорит в микрофон, а его спаситель, порывшись в походной аптечке, достает шприц, чувствовал, как входит игла в сведенную судорогой мышцу плеча, но все это происходило точно во сне. Шум в ушах становился все громче, а глаза застилала багровая мгла, пока, наконец, он не провалился в благодатное беспамятство.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДЖУНГЛИ
Из отчета зоолога имперской географической экспедиции
Животный мир джунглей. Географическая экспедиция сената, целью которой было определить пригодность для освоения и заселения обширных земельных площадей, лежащих к югу от цивилизованных областей, к сожалению, пришла к неутешительным выводам. Мы, как нам и было поручено, произвели картографическую съемку, однако весьма приблизительную, поскольку многие объекты можно рассмотреть только в воздухе, что, впрочем, тоже не всегда доступно из-за густого покрова тропического леса. Следует сказать, что, по сравнению с центральным плато материка, климат здесь исключительно влажный. По всем признакам в джунглях имеется разветвленная водная система, состоящая из одной или нескольких крупных артерий и мелких притоков, сетью пронизывающих джунгли на всем их протяжении. Удручающая, невыносимая влажность, жара и постоянные дожди делают климат джунглей неблагоприятным для жизни, и мы потеряли нескольких носильщиков и одного из картографов, господина Дюррана, заболевших какой-то новой формой тропической лихорадки, которая развивается и протекает на удивление быстро. Я подозреваю, что лихорадка эта была вызвана укусом одного из насекомых, каковых здесь множество, самых устрашающих размеров и разнообразных раскрасок. Следует опасаться также насекомых, пробивающих кожу жертвы и откладывающих личинки в тканях и внутренних органах. Личинки эти обладают, видимо, совокупным своеобразным разумом, поскольку поведение пораженного меняется, и он уже думает только о защите и процветании вида, к которому сам не принадлежит. Все его действия направлены исключительно на это. Так мы потеряли еще двух рабов-носильщиков, причем одного из них, увы, мне пришлось убить собственноручно, ибо он стал опасен для окружающих, пытаясь заразить этой странной формой паразита остальных членов экспедиции.
Надежды на то, что джунгли могут стать ценным источником пищевого сырья, в силу обилия и разнообразия растительных форм, также следует оставить. Одни и те же плоды могут быть совершенно безопасными и даже необычайно вкусными, не уступающими лучшим имперским деликатесам, а могут оказаться ядовитыми и привести к тяжелому расстройству желудка, либо, что еще хуже, ко временному умопомешательству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42