От этого она в отчаянии. Но его это не волнует.
— Я боюсь возвращаться в шале, потому что мой парень меня снова изобьет, — ее настроение резко изменилось, в здоровом глазу светился ужас, поврежденный был закрыт. И ее ладонь, лежащая на его руке, дрожала.
— Зачем же тогда возвращаться? — он говорил резко, потому что сочувствие могло его далеко завести. — Вы можете уехать. Или пойти и пожаловаться администрации лагеря, даже обратиться в полицию, если он вас бьет.
— О, я не могу этого сделать! — она была в ужасе. — Я не могу бросить Алана, я ему нужна.
— Он это как-то странно демонстрирует.
— Думаю, это все из-за наркотиков, — она говорила шепотом. — И ему многое пришлось пережить. У него галлюцинации. Он думает, что я — это не я, называет меня Донной, держит меня взаперти в шале, чтобы я не пошла в полицию. Я бы этого и так не сделала. Но мне пришлось выскользнуть за куревом, а теперь я боюсь возвращаться. Он будет думать, что я была в полиции, и он на все способен!
— Но в том случае, вам постоянно придется искать защиты!
— Я хочу, чтобы вы защитили меня, Джефф!
У Джеффа голова пошла кругом. Все это напоминало какой-то кошмар. Он лениво бродил по галерее игровых автоматов, его привлекла игра в стрельбу, и вот теперь он сидит и пьет чай с девицей, которая утверждает, что она проститутка и хочет, чтобы он защитил ее от взбесившегося любовника.
— Нет, спасибо. Я для этой роли сильной руки не гожусь, — он попытался оттолкнуть ее руку, но она вцепилась ему в запястье.
— Вам не придется применять силу, — в ее шепоте теперь звучало подлинное отчаяние. — Послушаете, все, о чем я хочу вас попросить, это проводить меня до шале. Вы постоите и посмотрите, пока я не войду, а если дело будет плохо, я закричу.
— И в этом случае я сразу же вызываю людей из службы безопасности и исчезаю. — Господи, я опять ей потворствую.
— Хорошо, — она кивнула, снова улыбнулась. — Это подходит. Проводите меня домой, постойте немного, и если ничего не услышите, можете идти. Пожалуйста!
— Ладно, пошли и покончим с этим, — он встал, и она пошла за ним, так и не выпустив его руку. — Но на большее я не согласен. Я бы для любого это сделал, не только для вас, ясно?
Он бы хотел, чтобы она отпустила его руку, когда они шли по главной улице по направлению к Зеленому лагерю. Он очень боялся, что они могут повстречать Энн. Или, что было бы еще хуже, что она незаметно увидит их. Это могло бы привести к ужасным последствиям. В любом случае, он расскажет Энн все, чтобы обезопасить себя.
— Вот здесь, — она остановилась, как будто отпрянув в ужасе, и на секунду ему показалось, что она собирается убежать. — Номер 24. Шторы в гостиной задвинуты неплотно, может быть, мы сначала заглянем внутрь.
Джефф вовсе не был расположен этого делать, но она уже остановилась на боковой дорожке у шале. Они проверили номера на дверях, проходя мимо. 26... 25... 24.
Это было глупо; она заставила его прижаться к стене, сама стала осторожно продвигаться вперед, как в наигранной сцене из какого-нибудь довоенного шпионского фильма. Они остановились у окна, заглянули через стекло в темную комнату. Он чувствовал, как она дрожит, услышал, как она с огромным облегчением вздохнула.
— Он спит! — выдохнула она. — Алан угомонился. Посмотрите, Джефф.
Джефф не хотел смотреть, но все же глянул и увидел огромного мужчину, развалившегося на диване. Его густая черная борода сливалась с волосатой грудью, которая ритмично поднималась и опускалась в глубоком сне.
— Ну вот, он вас теперь не будет беспокоить, — на этот раз Джеффу удалось стряхнуть руку девушки. — Вы просто тихонько откройте дверь, а я вам обещаю, что когда он проснется, то ничего и не вспомнит. Идите, пока он спит.
— Я просто не знаю, как вас благодарить, Джефф.
Она хотела было поцеловать его, но он попятился, повернулся и поспешил прочь. Он даже не оглянулся. Что бы ни случилось, это не его дело.
Только оказавшись в шумной атмосфере центра лагеря, он снова подумал об Энн.
* * *
Энн опоздала более чем на час. Джефф уже начал волноваться, и все его пустяковые тревоги дня собрались в одну большую. Она обманула и бросила его, избрала самый простой выход, оставив ему самому делать выводы: мне необходимо заботиться о своей работе, не так ли, Джефф? Лагерь «Рай» — место не для тебя, не так ли? Да, я видела тебя сегодня с той девушкой, я заметила вас в чайной и шла следом до Зеленого лагеря, видела, как вы держались за руки. Что ж, если ты хочешь переспать со шлюхой, дело твое. Но я не хочу рисковать после того, как ты был с ней, не в наши дни.
О Боже! Он уже целый час держал тушеное мясо, приправленное кэрри под грилем, оно, конечно, высохло. И «Блу Нан» кажется кислее, если пьешь один. Так, если она сегодня не придет, он завтра же уедет, отправится домой, пусть они оставят себе эти чертовы деньги. Эта идея поехать в лагерь отдыха с самого начала была обречена на провал, Джемма была права. Но он не собирался вновь перебирать все эти мысли. 23. 20, а ее все нет; она не придет.
И в это время он услышал ее стук в дверь. Его отчаяние тут же сменилось восторгом, он едва удержался, чтобы не броситься бегом к двери. Изобрази спокойствие, ты в последнее время потакал слишком многим женщинам. Остается уповать на Бога, что она не видела меня сегодня днем с той девушкой.
— Привет, — Энн выглядела всклокоченной, усталой, но, как всегда, улыбалась. — Боже, ну и денек выдался!
— Что-то случилось? — ему не удалось скрыть облегчения в голосе.
— Да у нас вечно что-то случается, — она повесила жакет на спинку стула. — Чем-то вкусным пахнет, Джефф!
— Это тушеное мясо с кэрри из ресторана, — он стал раскладывать еду на тарелки, мясо не так уж и высохло, а он боялся.
— Прости, что опоздала, — она поцеловала его. — Я не виновата, правда.
— Я тебе верю, — он налил им вина. — Но должен признаться, я уже слегка забеспокоился.
Внезапно все встало на свои места, как будто он вдруг перестал биться головой о стену.
— У меня тоже был довольно утомительный день. — Тарелки уже стояли в раковине, и он решил рассказать ей о Синди. Лучше объяснить все сразу, чем потом, если она сама каким-то образом узнает.
— Да? Вот не думала, что у отдыхающих есть какие-то проблемы!
— Я и сам не думал до сегодняшнего дня, — он рассмеялся, но смех получился немного нервным. — Видишь ли, я гулял себе, никого не трогал, мечтал о сегодняшнем вечере. Вдруг откуда ни возьмись появилась эта грязная, но складно говорящая птичка...
Он рассказал ей все, и его немного встревожило выражение ее лица, ее глубокий интерес, то, как она наморщила лоб и слегка побледнела. И когда она пила вино, ее пальцы, держащие ножку бокала, так сильно дрожали, что вино чуть не выплескивалось.
— Как она выглядела? — в ее вопросе прозвучала настоятельность.
— Темноволосая, небольшого роста, но по виду как из-под забора. И, конечно, подбитый глаз и разбитая губа красоты не прибавляют, так?
— Синди, говоришь, ее звать? — Энн словно говорила сама с собой. Затем она посмотрела ему прямо в глаза и резко спросила: Ты запомнил номер их шале?
— Да. Двадцать четыре.
Она была явно взволнована. Черт, надо ему было смолчать, но почему вдруг Энн так завелась? Это его разозлило, их вечер шел насмарку.
— Вообще-то, — сказал он, — хотя меня это и не касается, я подумал, что мой моральный долг сообщить об этом.
— Сообщить об этом?! — она поставила бокал на стол. — Ты ведь никому об этом не говорил?
— Пока нет.
— И не говори!
— Эй, перестань, Энн. Если этот подонок бьет ее, он может ее покалечить, даже убить, тогда это останется на моей совести, потому что я ничего не предпринял. Я, знаешь ли, не из тех, кто отворачивается и проходит мимо, когда кого-то избивают на другой стороне дороги.
— Дело... не в этом, — она отвела глаза в сторону. — Уверяю тебя. Ноты не должен сообщать об этом, понимаешь?
— Нет, ни черта я не понимаю. Тебе об этом что-то известно. Эта девушка, Синди, ты ее знаешь? В чем дело?
Она помолачала, глубоко вздохнула, как будто хотела успокоить нервы.
— Джефф, я хочу, чтобы ты мне абсолютно доверял. Я хотела бы рассказать тебе все, поверь мне, это так. Но я Не могу. Хорошо, если тебе от этого легче, я сама сообщу об этом случае. Но прошу тебя, пожалуйста, доверяй мне и не задавай мне вопросы, на которые я не смогу ответить! — ее руки обвили его шею, она спрятала лицо у него на груди, он чувствовал, как она борется со слезами. — Джефф, как ты не понимаешь, я же люблю тебя!
Эти слова стоили всех его терзаний. Они эхом звучали у него в голове, заставляли его крепко прижимать к себе Энн. Им овладела эйфория, он не мог и мечтать об этом. Но все равно оставался факт, что в «Раю» происходит что-то зловещее.
— Хорошо, — пробормотал он, — я никому не скажу ни слова, но только потому, что тоже люблю тебя, Энн. Но я знаю, что что-то случилось, и ты с этим связана. Если я смогу помочь, я это сделаю. Если ты захочешь мне рассказать, я тебя выслушаю. Дорогая моя, я так о тебе беспокоюсь.
Внезапно Энн Стэкхауз не смогла больше сдержать слезы.
Глава 9
Гвин Мейс долго лежал в постели, пытаясь точно вспомнить, что его тревожит. Он проснулся, испытывая смутное беспокойство, как будто что-то случилось вчера, из-за чего он плохо спал, но сейчас он ни за что не мог вспомнить, что же это было.
В какой-то момент ему даже пришлось побороть нарастающую панику. Может быть, у него случился удар, и это повлияло на его мозг; или у него опухоль мозга. И он не узнавал эту спальню, небольшую и очень обыкновенную. Конечно же, он не дома, не в «Соснах», в своем просторном загородном доме, окруженном тремя акрами разбитого по плану сада и загоном, где Сара держала своего пегого пони. Где же он находится? В каком-то заведении, в палате психолечебницы или в тюремной камере? О Боже!
Он боялся встать с постели. Постель была приятным, безопасным местом, здесь можно натянуть простыню на голову и отделить себя от всего остального мира; тогда не надо никого видеть. Можно спрятаться. Он весь вспотел и дрожал. Он хотел в туалет, но боялся. В самом крайнем случае он помочится в постель, и хрен с ними, кто бы они ни были, эти люди, держащие его здесь пленником.
— Рут! — голос Мейса прозвучал пискляво, визгливым шепотом. Его жена должна быть где-то рядом, она ведь не оставила его в такой трудный час. Ему показалось, что он слышит ее шаги в соседней комнате за приоткрытой дверью.
Гвину Мейсу было за сорок, его вес примерно на десять килограммов превышал норму при росте 187 сантиметров. У него были темные волосы и круглое лицо; он мог очаровывать людей и одновременно проявлять беспринципность. Мейс был жесткий бизнесмен, и его полнота часто вводила в заблуждение коллег, которые недооценивали его. Добрый, но хитрый. Приятный в общении, пока ему не перечили.
— Рут!
Он услыхал шаги, дверь толкнули, она распахнулась вовнутрь; дверь была тонкой, из древесных плит, она стукнула о стену, потому что не было ограничителя. Рут Мейс стояла в проходе. Ее короткие темные волосы были аккуратно уложены, в косом луче утреннего солнца, падающем на нее сквозь неплотно задвинутые шторы, сильнее обычного выделялись несколько седых прядок. Ее поза была напряженная, как будто Рут страдала артритом, но она всегда была такая. На ней было голубое летнее платье, на ногах сандалии, в руках она держала нож, испачканный маслом, — значит, готовила завтрак. Довольно привлекательная, но улыбка у нее всегда такая официальная, а слова так тщательно подобраны. Осторожная женщина, похожая на девочку, которая никак не освободится от привычек своего строгого воспитания. Она была религиозна и настаивала, чтобы они ходили в церковь каждое воскресное утро. Ее мужа больше всего раздражала ее готовность извиняться почти за все.
— Ты, черт возьми, извиняешься за собственное существование, — сказал он ей через неделю после свадьбы, на что она разразилась слезами и... извинилась.
— В чем дело, Гвин? — она сощурилась от яркого солнца.
— Где... где мы, Рут? — он вцепился в простыню, как будто ему вдруг захотелось натянуть ее на себя, спрятаться.
— Мы на отдыхе, Гвин, — она почти каждый раз называла его по имени при разговоре, он уже давно махнул на это рукой. — Ты ведь знаешь, как тебе необходим отдых. У тебя чуть было не случилось нервное расстройство. Тебе следует научиться расслабляться, Гвин.
— Но где мы? — он неодобрительно осмотрел комнату.
— Мы в лагере отдыха. Ты все об этом знал, Гвин. Тебя снова подводит память. Ты лежи себе здесь, я принесу тебе завтрак в постель. Видит Бог, ты это заслужил. Просто чудо, что все эти рабочие завтраки, ленчи и званые обеды не привели к сердечному припадку. Целых две недели ты ничем не будешь заниматься, только небольшая физическая нагрузка. Даже человек, одержимый работой, должен иногда отдыхать, Гвин!
— Лагерь отдыха! — голос его прозвучал недоверчиво. — Ты хочешь сказать, что это одно из тех нудных местечек, как их там называют...
— Они теперь совсем другие, — она снисходительно улыбнулась. — Здесь есть чем заняться, можно делать то, что тебе хочется. Можно плавать, играть в гольф, в шары, во что угодно. Это Сара придумала. Она собиралась поехать в этом году отдыхать с Норманом, но мы с тобой обсудили эту идею и пришли к выводу, что она неразумна. Я хочу сказать, что не стоит двум семнадцатилетним молодым людям ехать куда-то вдвоем, не правда ли, Гвин?
— Если ты так считаешь. А где они?
— Сара пошла поплавать, а Норман приедет только во вторник, он не смог раньше освободиться. Послушай, ты отдыхай, не тревожься ни о чем, Гвин, — Рут повернулась, пошла обратно в кухню, держась неестественно прямо.
Гвин Мейс вздохнул, закрыл глаза. Ну, по крайней мере, это хоть не психушка и не тюрьма, и на том спасибо. Любой лагерь отдыха на порядок выше этих заведений, но будь он проклят, если примет участие в одной из этих глупых игр. Нервное расстройство! Это все чепуха. И все же он смутно помнил о многочисленных неприятностях, которые приключились с ним недавно; нет, фактически они начались уже давно. События начали отфильтровываться в его затуманенном мозгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33