— Но чем я вам смогу помочь? У меня нет высшего образования, ученых званий и титулов, я НОВИЧОК в сфере исследования.
— Звания и титулы — это не то, что нам надо. Стране нужны ваши знания теолога-практика, а не профессора. Небольшой семинар ученых, который пройдет в Киеве на следующей неделе…
В это время произошло какое-то движение в среде журналистов. Телохранители напряглись. Одна из женщин, снимавшая происходящее на камеру потеряла сознание и затряслась в конвульсиях. Поднялся шум и возня, все столпились возле женщины, а ее молодой коллега, кинулся оказывать ей помощь. Со всех сторон послышалось слово «эпилепсия», которое волной шепота пробежало по окружающим.
— Кто-нибудь, вызовите медика! Ей нужна срочная помощь.
Как всегда бывает в таких случаях, началась паника и давка мешавшие пастору пробиться к бедной женщине.
— Отойдите! — пробиваясь к центру, кричал он. Добравшись до женщины, он встал около нее на колени, взял ее за руку, и чтобы никого не шокировать, еле слышно, но очень твердо приказал:
— Дух немощи, ВЫЙДИ вон!
Его повеление провучало так, будто он выгонял из дома мерзкого врага.
В ту же минуту женщина вскрикнула и конвульсии прекратились. Она открыла глаза и приподнялась. Сев на одно колено, она не могла встать на ноги.
— Спасибо, — робко проговорила журналистка.
— Иисуса благодари, больше не бойся, болезнь ушла навсегда.
После этих слов что-то коснулось ее сердца, она снова присела и расплакалась. Большинство репортеров убежали из зала, стремясь первыми дать в эфир эти чудесные кадры. Другие, не верившие в реальность увиденного, расспрашивали напарника, действительно ли женщина была больна, или это мастерская игра.
— Поэтому мы и приехали именно к вам! — обретя дар речи заговорил старший профессор, а остальные закивали головами.
Журналисты, затаив дыхание, ждали ответа пастора.
— Именно по этой причине я никуда и не поеду. Я пастор, а не ученый, я нужнее тут! — Немного подумав, он добавил. — Тем более на праздники приезжает из Англии моя дочь, которую я очень давно не видел и есть еще много других причин, которые никак не позволят мне посетить ваш город, даже если бы я этого сильно хотел. А теперь извините! — Он встал с колен, оставив женщину наедине с ее новыми впечатлениями и слезами радости, и направился к выходу.
— Это касается Парадиза! — долго сомневаясь, выпалил профессор. Он придерживал это напоследок, как козырь, ожидая нужного момента. Это произвело ожидаемый результат. Пастор на мгновенье остановился, но не повернув головы и явно прилагая усилия, вышел.
— Виталий Андреевич, мой телефон будет у вашего секретаря, — крикнул вдогонку ученый.
Со всех сторон к нему кинулись журналисты с вопросом о Парадизе, но профессор ничего не отвечал. Он улыбнулся и про себя подумал: «Он позвонит. Он точно позвонит!».

* * *
За окном тихо кружилась метель, несмотря на то, что была середина сентября. Этот край России привык к ранним зимам. Возле окна сидела молодая женщина. Укутавшись в пуховый платок, она смотрела в предрассветную даль и о чем-то думала. Не отрывая взгляда от окна, девушка наклонила голову и оперлась на левую руку. На подоконнике нежно мерцала тонкая лучина, оставаясь единственным источником света и тепла, так как огонь в камине погас и угли бедно тлели в очаге. Она подержала немного озябшие пальцы над маленьким огоньком лучины, открыла общую тетрадь, и строчки непроизвольно потекли из под пера чернильной ручки, оставляя красивый след правильного почерка.
«16 сентября 1983 года.
Прошло всего три дня, я уже ненавижу это место. Меня угнетает здешний холод и тьма. Анатолий вчера ушел на охоту — и его до сих пор нет. Страх пронизывает меня со всех сторон. Я чувствую его тонкие пальцы, впившиеся в мою грудь. У меня нет сил молиться, и это меня пугает больше всего. Страх завладел мной. Я боюсь всего и всех. А вдруг нас найдут и здесь. Сколько еще наших осталось в живых…
Я стараюсь поменьше думать об этом, но мысли бесцеремонно лезут в голову. Нам пообещали, что заберут на следующей неделе, и мы сможем покинуть этот проклятый Союз…
Я закрываю глаза и вижу, как гуляю по улицам Парижа. Молодые девушки предлагают мне купить свежие розы, а красавцы французы прославляют в серенадах этот город капризов и фантазий.
Я вижу бабушку. Счастливая. Живет, горя не знает и не ведает, как мы мучаемся. Мы изгои в этом мире. В мире атеизма и тоталитарного режима. Зачем я это пишу — не знаю? Может спустя пару лет, когда мы все забудем эту ужасную экспедицию, я достану свои записи, перечитаю и подумаю, какой жуткий кошмар мне приснился?…
Говоря о кошмаре! Малыш проснулся сегодня от страшного сна и бредил. Не знаю, что произвело на сына неизгладимое впечатление: долгое отсутствие отца, стремительный переезд или новости, пришедшие по «волне смерти». Я называю ее так с той минуты, как Анатолий, настроил радиоустановку, и по тайной волне известной только членам экспедиции, пришли сообщения о гибели сразу пяти семей, участвующих в этом фатальном походе.
И вот теперь среди ночи душераздирающие крики моего сына. Он не мог ничего сказать, лишь только отдельные фразы, выкрикиваемые в бреду. Из всего я разобрала только — страх, песок и черный всадник. Ребенок указывал пальцем в сторону двери и словно не спал. Он спрашивал у меня, слышу ли я стук копыт высокого черного коня. Малыш так вспотел, что его одежда была насквозь мокрая. Потом он успокоился так же внезапно, как и пробудился и снова заснул. Может Толя сможет мне объяснить видение шестилетнего мальчика.
Если честно, теперь я ненавижу себя за то, что убедила Анатолия взяться за это дело…
Я слышу шум у дверей…
О! Слава Богу — это вернулся Анатолий, допишу вечером перед сном…
Если Господь раньше не заберет мою душу!..»
Глава 2
Тень
Мягкие белые пушинки, вальсируя в воздухе, опускались на улицы вечернего города!
В домах, окружавших самое красивое здание города, зажигались огни люстр, неоновых ламп и новогодних елок. Еще полчаса тому назад на улице было много людей спешащих домой, поближе к теплому домашнему очагу, а теперь только редко проезжающие машины создавали ощущение жизни в этом районе.
Освещение шикарного семиэтажного здания сменила ночная подсветка. Несмотря на это в дежурке и в телевизионной круговорот жизни был нескончаем. Там не имели значения праздники, время суток или день недели.
Так же часто допоздна горел свет на седьмом этаже в кабинете Новака Виталия Андреевича. Он не спешил домой. Ему доставляло истинное наслаждение быть здесь и говорить с Богом. Он мог часами находиться у себя в кабинете, поэтому время для него летело незаметно.
Вот и сегодня пастор стоял у огромной стеклянной стены с видом на центр города. Стратегически превосходное место, чтобы просить Бога о городе и о спасении тех, кто еще не познал истину.
Раньше это был совсем забытый городок, а теперь он каждое воскресенье принимает более десяти тысяч гостей из округи. Каждый месяц численность города возрастает на пятьдесят человек. Теперь это районный центр.
Причем центр в различных сферах. Недавно пришлось строить аэропорт из-за жалоб гостей, ведь для многих поезд слишком утомителен. Почти все фирмы и предприятия города сегодня принадлежат церкви. Работники — честные люди, соблюдающие заповеди Бога. Город преобразился: ни безработных, ни бомжей, старики не побираются по помойкам. Дети ходят в христианские школы, где учебный день начинается с молитвы.
Бог пришел и изменил всех, кто решился посвятить свою жизнь Христу. Больше половины жителей — посвященные верующие. Кто-то считал бы это победой, но Виталий Андреевич решил, что победа придет только тогда, когда весь город соберется для молитвы за страну и мир. И он решил добиться этого.
Стук в дверь прервал поток его мыслей. Это была секретарь Алёна, которая никогда не уходила раньше шефа. Во-первых, она была предана Новаку и считала свою работу скорее служением, чем долгом. А во-вторых, почасовая заработная плата означала, что чем больше она на работе, тем больше обновок появится в ее гардеробе.
— Шеф, к вам тут молодой человек на прием просится.
— Пришел?
— Нет, звонит, спрашивает, можно ли прийти сегодня.
— Тогда переключи его на меня, — произнес в раздумье Виталий Андреевич. — Он представился?
— Да! Частный детектив из России, из Санкт-Петербурга, кажется, — и добавила, чтобы удостовериться, не передумал ли шеф, — так что переключить?
— Да. Из Питера говоришь… — размышляя вслух, он отошел от окна к рабочему столу. — Частный детектив. Интересно…
Новак переключил телефон на громкую связь. Из динамика послышался бодрый и ровный голос молодого мужчины, как показалось, не испорченного ни алкоголем, ни сигаретным дымом:
— Алло! Виталий Андреевич?!
— Да, с кем имею честь?
— Меня зовут Анатолий Скуратов, я приехал из Санкт-Петербурга. Я понимаю, что вы очень занятой человек, но я уверен, вас заинтересует мое предложение. Дело в том, что я довольно давно занимаюсь очень загадочным делом, и мне кажется, вы могли бы мне помочь.
— Неужели? — удивился Виталий, — «С какой стати все вокруг решили, что я смогу им помочь», — Я не гадаю и не предсказываю судьбу, если вы так подумали…
— Нет, вы неправильно поняли, мне не нужны ваши сверхъестественные познания. Сотрудничество с вами имеет огромное значения для моего клиента. Хотя, если быть честным, я сам заинтересован не меньше в разгадке одной тайны. Уделите мне немного времени, и вы не пожалеете. Я прошу не так уж и много, согласитесь, в итоге вы можете прогнать меня и никогда не вспоминать.
— Раз так, давайте встретимся… — Виталий пролистал свой дневник, но каждый день был расписан на три недели вперед. — А каким временем вы располагаете? Я имею в виду важность вашей работы, которая позволяет вам приехать в наш город.
— Она имеет огромное значение, вы поймете это при нашей встрече, хотя вопрос касается вечности — лучше с ним не медлить.
— Ну, хотя бы намекните, — уже шутя, говорил заинтригованный пастор.
— Мне кажется, я уже это сделал.
— Разве?
— Я просто нашел некоторую тень очень четкую и ясную, но не могу понять, что отбрасывает ее и где она начинается. В этой тени спрятано очень многое: власти, спецслужбы и возможно ваши родители, я говорю образно, но, кажется, вы меня понимаете?
— Даже больше чем вы думаете! — Новак решил, что это больше угроза, чем обыкновенный намек, о котором он просил. — Хорошо, встретимся завтра во время обеда. Подходите к часу дня, я вас буду ждать. Охрану и секретаря я предупрежу, так что вас пропустят. Вам хватит полчаса?
— Не думаю, но постараюсь уложиться. Всего доброго!
— И вам…
«Что это за человек? Как я могу помочь ему? Может он что-то знает о… Вполне возможно, кое-что из секретных материалов Союза вышло на свободу». Он сидел и думал, пытаясь найти связь между приездом этого парня и группой ученых: «Может стоит позвонить бородачу, и тот сможет пролить свет на эти обстоятельства».
— Алёна, эта четверка ученых оставила тебе свои телефоны? — обратился Виталий к секретарю.
— Да, шеф.
— Свяжи меня, пожалуйста, с ними.
— Неужели вы передумали?
— И да, и нет, потом видно будет.
— У вас расстроенный голос, что-то случилось? Что хотел этот парень?
— Нет, все в порядке, — он успокаивал скорее себя, чем Алену. — Да вот еще, завтра мой обед занят, пожалуй, я пообедаю с этим детективом, так что позвони майору Хлыстову и перенеси встречу на десятое число.
— Хорошо. Это все?!
— Да вроде все, а что?
— Я хотела у вас отпроситься. Мы с семьей планируем провести рождественские выходные за городом.
— А как же большой праздник на площади?
— Мы успеем вернуться! Я такого зрелища не пропущу. Почти 40 тысяч христиан в нашем городе! В Рождество! Обещаю, к празднику мы вернемся.
— Ну что ж, — как бы раздумывая говорил он, хотя оба знали его ответ заранее, — удачно отдохнуть с семьей, Алена.
— Шеф, вы просто чудо! — улыбаясь, сказала она и пошла искать номер телефона профессора.
— А когда вы уезжаете?
— Послезавтра утром.
— Значит, ты не поедешь встречать со мной Малышку и Карлу?
— Она сказала, что будет здесь почти неделю…
— И когда она тебе это сообщила? — спросил удивленный осведомленностью Алёны пастор.
— Я вчера получила от нее письмо по электронной почте.
— А!? И часто ты получаешь от нее письма?
— Ну, не надо меня спрашивать об этом, — попыталась отвертеться Алена, понимая, что проболтала тайну.
— И соврать не можешь и правду сказать не в силах. Значит часто!
— Угу…
— Я уж эту компьютерщицу…
— А сами тоже хороши, как на пасторских чатах висеть, так ничего? — пыталась выгородить подругу девушка.
— Ух, ты! — смеясь, но стараясь быть строгим, парировал Виталий Андреевич, — я не учусь в известном заведении, за которое приходится платить круглую сумму! И большую часть времени надо посвящать учебе, а не Интернету. Еще бабушка с дедушкой получат за то, что ее балуют.
— Все, шеф! Пошла звонить, а то еще до меня доберетесь.
— Иди, иди!
Алена скрылась за резными дубовыми дверями, оставив пастора наедине со своими воспоминаниями. Виталий взял стоящую на столе в красивой рамочке фотографию своей шестнадцатилетней дочери.
Большие карие глаза смотрели в глубину его сердца. «Как она похожа на мать! С каждым годом все больше и больше».

* * *
В тот самый вечер 1994 года, когда киевский поезд увозил из столицы молящегося молодого пастора, произошло роковое событие в жизни еще одного человека.
Он сливался с ночью. Кожаная куртка, черные перчатки, гладкий черный шлем с темным стеклом, отражавшим полную луну. Он был настолько аккуратен и грациозен, что скользил словно тень, стараясь не привлекать к себе внимания.
Призрак промелькнул вдоль старых дворов и закоулков, растворившись в ночном тумане и мгле. Спустя минуту он появился на крыше пятиэтажного дома и снова исчез.
Через мгновение на фоне леденящей душу луны темная фигура перепрыгнула с одной крыши на другу и, прикрываясь ночью, притаилась на чердаке одного из домов, выжидая своего часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52