Для него дождь — очередной шаг к болезни и трухлявости, а для них, маленьких проказников — начало жизни. Да что ему жаловаться, старику-то, никто бы на него трухлявого и взгляд бы не кинул, а теперь каждый путник колено приклонит, да и похвалит: «Ай да, трухлявый, ай да, молодец! Таких ребят вырастил».
А тут, совсем не стесняясь, грузди замахали своими бордовыми шляпками: «Не забудь нас!» Санек и не рассчитывал на такой щедрый урожай. А какое разнообразие. Только в украинском лесу можно найти столько разных и красивых друзей-грибочков.
«Подлая» поганка, замерла в ожидании, не спутает ли грибник ее с кем-нибудь из родственничков, может и ей повезет оказаться в столь почтенном обществе груздей и опят. Грибник оказался хитрей.
— Ладно, расти вредина, только не вздумай других дурить, а то голову отрежу, — улыбнувшись, Саня погрозил ей своим перочинным ножом, который был хорошо заточен, на случай удачного грибного улова, как сегодня.
Саня только хотел обернуться, чтобы посмотреть, не далеко ли он отошел от тропы, как глаз грибника заприметил огромную грибницу маслят. Тут и засолить, и пожарить, и засушить на зиму хватит.
Одна семейка, другая, третья…
Опять грузди… Пару десятков шампиньонов… Бестолковые поганки и снова маслята… А тут и по соседству серенькие… И опять грузди… Саша не успевал работать ножом, это место надо запомнить, после следующего дождя тут улов будет раза в два больше. Уже набралась полная сумка, класть некуда…
Белый гриб, непонятно как попавший из бора в этот лиственный лес. Хотя нет, он рос посреди двух высоких сосен, таких высоких, что они, казалось, чесали бока солнышку, которое от удовольствия проливалось словно кисель через иглистую зелень. Санек аккуратно срезал гриб и не стал класть в сумку. Во-первых, не поместится, а во-вторых, чтобы не сломался.
Все надо ехать, а то бабушка переживать будет. Хотя она и не знает, что он приедет. Бывало, что он на выходных оставался дома, а телефона нет ни у него, ни у бабушки, так что для нее всегда загадка — приедет он или нет. Но ждет его каждую пятницу. И надо успеть приехать, пока бабушка не решила, что его не будет, и не раздала пирожки соседским сорванцам.
Стоп. А где велосипед? Да и тропинки нет.
«Ладно, вернусь по своим срезанным грибам».
Может он низко их срезал или они обиделись и спрятались, а может лес решил оставить его у себя как можно дольше. Если бы Саня не знал этот лес, то наверное бы сел и начал плакать, но он не из таких. Лес он знал, как свои пять пальцев, хотя эта часть ему была совершенно не знакома. Он нашел северную сторону дерева, поросшую мхом и направился, по его подсчетам, к бабушкиному дому. Рано или поздно он выйдет на знакомую опушку или рощицу и сориентируется.
Прошло около часа, а тропа словно растворилась в воздухе. Лес точно с ним играл, он то и дело наталкивался на свои зарубки, которые делал, чтобы не петлять, но оказывалось, что ходит кругами, хотя ни разу не свернул. Так, надо вернуться к соснам-великанам и посмотреть, где он находится, с высоты куда виднее, чем с земли, окруженному разными деревьями, игриво улыбающимися ему в алых цветах заходящего солнца.
Сосны он видел хорошо и отчетливо. Вмиг добежав до них, он увидел свою первую зарубку и пенечек от белого гриба, который не выпускал из рук.
Словно маленькая обезьянка, он перебирался с одного яруса на другой. Солнце заканчивало свои дела в этой части земного шара и не спеша собирало вещи. В последний раз, оглянув владения, окинуло их ярко оранжевыми лучами, коснулось горизонта и стало спускаться по ступенькам, понемногу пропадая из виду.
Почти одновременно с наполовину скрывшимся за горизонтом солнцем Санек взобрался на самую вершину.
Бескрайний лес и вечерний туман, это все что он видел. Скорей всего он где-то посредине леса. Велосипеда не видно, города и села тоже. Он еще раз оглянулся, и на миг отчаянье проникло в его сердце, но, вспомнив, что главное, когда заблудился не впадать в панику, взял себя в руки. Пока солнце не село надо попытаться разглядеть велосипед или опушку, ведь опушки он все знает, даже по именам.
Неужели он зашел так далеко, что не может узнать место.
Оранжевая вспышка ослепила его, отчего он чуть не отпустил руки и не сорвался. Словно кто-то пускал в глаза солнечный зайчик. Как только солнце еще немного спряталось, Санек увидел, что минутах в десяти ходьбы стоит сторожка лесника. Уставшее солнце, не имея больше времени освещать местность, показало Саше ночлег. Вдруг там кто-то есть, а может лесник — тот точно поможет ему найти тропу. Сам он идти не рискнет, — ночью опасно путешествовать, хотя волков тут давно не видели, зато дикие кабаны, с клыками которых ни один волк не захочет встретиться, снуют туда-сюда постоянно.
Когда Саша спустился, что как ни странно оказалось сложнее, чем подниматься, солнце уже спряталось, и в лесу смеркалось. Парень надел рюкзак, взял сумку с грибами, которые завели его в этот лабиринт и отправился на поиски сторожки, пока не стемнело вовсе.
Долго искать не пришлось. Окруженный дубами и осинами, сложенный из цельных бревен, как старая русская изба, домик выглядел здесь очень одиноко и забыто.
— Тут есть кто-нибудь?
Вряд ли. Окна выглядели очень серо, даже устрашающе. Разбитые стекла торчали в разные стороны как острые зубы. Они-то и пускали солнечных зайчиков ему в лицо. Распахнутые ставни замерли от съевшей петли ржавчины. Если кто-то и попытался бы их закрыть — скрип распугал бы всю живность в округе.
Раньше это была богатая изба и строили ее, по-видимому, много людей, ведь не так-то легко поднять цельное бревно высотою почти в три метра. Если бы сказки были правдой, в таком доме по праву могла бы жить баба Яга. А может это действительно ее дом? Померла бедная с голоду, а перед смертью сварила ножки от избушки, поела бульон и отошла в вечность.
Взбодрившись оттого, что чувство юмора не пропало и одновременно, нагнав на себя еще больше жути, Санек улыбнулся и замер как вкопанный. Сердце забилось чаще, когда легкий ветерок сдвинул с места до ужаса скрипучую дубовую дверь. Немного приоткрывшись, она резко захлопнулась, словно кто-то ее дернул с другой стороны.
Живая фантазия иногда большая проблема: в голове закрутились картинки, как страшная старуха в лохмотьях, с костылем под мышкой и почти прогнившими, но еще острыми зубами, выращивает грибы, которые ведут к ее ловушке. Одно неверное движение, и он опомниться не успеет, как будет вариться в огромном чугунном котле.
— Что за глупости, — сказал себе Санек, быстро полез в рюкзак и достал оттуда фонарик.
Все стало совсем по-другому. Недавнее жилище ведьмы превратилось в заброшенный дом, и открывшаяся сама собой дверь, была ничто иное, как проделка сквозняка. Посветив в проем, он увидел, что проход обильно порос паутиной. Здесь никого давно уже не было. Собравшись с силами, он сделал первый шаг и оказался на пороге странного, с архитектурной точки зрения, здания: создавалось такое впечатление, что внутри дом намного больше, чем снаружи. Осветив стены и убедившись, что никого нет, он вошел. Пол скрипел, пахло сыростью, паутина налипала на лицо и волосы — это было самое мерзкое место, которое он только видел. Но тут безопасней ночевать, чем снаружи. Решено, он тут ночует, а как только солнце встанет — двинется в путь.
Все очень просто. Печь, стол, полки и что-то похожее на кровать. Сырые одеяла, ставшие прогнившей ветошью были противны на ощупь, только шкура какого-то зверя была сухой и теплой, на ней-то и будет он спать этой ночью.
Очень сыро — нужен огонь. Иначе скоро туман заползет сквозь разбитые окна, и в лучшем случае он за ночь подхватит простуду, о худшем Саша решил не думать. Вокруг избушки было полно сушняка и ветвей дубов-великанов, стоящих вокруг дома плотным кольцом, словно их кто-то специально посадил по кругу. На этот раз Санек не стал углубляться в лес, а собрав, что было под рукой, решил, что этого вполне хватит на всю ночь.
Осыпавшаяся глиняная печь еще казалась пригодной, для того чтобы развести огонь, но по всем правилам была настоящей угрозой пожара.
Изба очень сырая, поэтому вряд ли он ее спалит. Выбора другого нет, так что надо разводить огонь. Как у любого мальчишки у него есть спички, хотя он и не курит. Просто так интересно самому развести огонь одним движением руки. И такое чудо стоит всего копейку. Вот оно и пригодилось — чудо в коробочке. Туман, еще не добравшийся до коробка, не размочил серу, и спичка ярко вспыхнула. Листок промокашки быстро перенял на себя язычок огня и, истлевая вместе с рожицами и чернильными пятнами, стал зажигать маленькие веточки.
Тяга была хорошей, и очаг ярко разгорелся, наполняя избушку теплом и светом. И как-то все сразу стало не так мерзко и не так страшно. Усевшись у очага Санек стал думать, а что если кто-то идя в село, нашел его велосипед, и сейчас бабушка вся изпереживалась. Или тот кто-то шел из села в город, тогда мама и папа не могут найти себе места. Уж лучше бы никто его не находил. Завтра поутру он обязательно разыщет дорогу, пойдет в село и скажет, что не смог прийти вчера, а в воскресенье вернется домой, и таким образом никто не узнает, что он заблудился. Да и вообще стыдно даже подумать, что он, практически выросший в этом лесу мог заблудиться.
Подошло время положить в очаг большие поленья, которые будут долго гореть и согревать, когда он ляжет спать. Поленья были весьма увесистыми и большими, одно он смог переломить, ударив о край печи, но решил больше этого не делать, так как печь от удара чуть не рассыпалась. Он стал искать что-то подходящее. Перочинный нож грибника выглядел очень смешно по сравнению, хоть и сухими, но большими ветвями дуба.
Может здесь есть топор, ведь это хижина лесника, пусть и заброшенная. Ведь он как-то обогревал себя, чем-то надо было топить этот дом.
Луч от фонаря забегал по стенам сторожки. На разбитых временем полках стояли кувшины, горшки и кастрюли. Керосиновая лампа была первой полезной находкой. Керосин уже почти выдохся, но лампа, коптя и чихая, разгорелась от лучинки, зажженной в очаге. Санек поставил лампу на стол, расположенный посреди дома, и в сторожке стало еще светлее.
Только сейчас Саня обратил внимание, что несмотря на ножки, стол стоял на огромной каменной глыбе. Это был прямоугольный, во всю длину стола, каменный постамент. Длина его была почти два метра, а ширина может полтора и высота наверное — метр. Он был очень ровно обтесан, но для чего? Неужели, для того чтобы, когда стол обветшает, и ножки не смогут его держать, мог спокойно опираться на эту глыбу.
Саня наклонился, посветил фонарем и заметил, что кроме всего эта глыба рифленая. Какие-то письмена на непонятном для него языке шли по всему периметру. Санек внимательно присмотрелся и ему стало ясно, что этот постамент сюда не вносили, а стоит он тут многие столетия. Основанием он уходит в землю, а насколько глубоко — непонятно.
— Стоп! Если видно, как постамент уходит в землю, значит там нет пола! Одно из двух, либо эта скала вылезла посреди избушки, проломив пол, либо пола здесь и не было вовсе, а кто-то построил сторожку, чтобы непонятно зачем спрятать этот каменный памятник. — Рассудил вслух Санек.
Ведь это археологическая находка большой важности. Он уже представлял, как ведет сюда ученых и учителей, старшеклассников и репортеров, и всем рассказывает историю, как он наткнулся на это. Может этот камень связан с основанием какого-то клана, а вдруг письмена скрывают в себе секрет панацеи, постройки вечного двигателя или карту к затерянным сокровищам. А если так, то наконец-то в их городе смогут построить дворец пионеров, о котором все давно мечтают, даже коллективное письмо писали в Москву…
Что там дворец пионеров, он станет героем, о котором напишут книжки, а может он станет героем-пионером, а вдруг что-то назовут в его честь. Им будут гордиться семья, друзья, родные, школа, страна, наконец! Дети будут учить в школах историю о том, как он заблудился в лесу, и взрослые не станут говорить: «Детям одним по лесу ходить нельзя», а скажут: «Какой это был храбрый парень! Берите с него пример!»
Саше стало немного страшно. Он никогда не был задавакой, а тут от гордости, даже нос задрал. Нет, главное помочь стране, а будут ли о нем помнить это уже не так важно. Санек стал пристально рассматривать эту каменную глыбу. Нужно убрать стол, чтобы стала ясней картина. Стол, на диво, был сколочен так, что не было видно ни гвоздя, ни креплений, только доски. К тому же он был цельным, как будто вырезанный из целого куска древесины. Этого не может быть, таких толстых деревьев не бывает, может только баобаб, но в наших краях он точно не растет, значит стол как-то разбирается.
Этот дом вообще весь непонятный, полки из стены, бревна будто сросшиеся, да и не бревна это вовсе — словно кто-то вырезал этот домик из огромного баобаба. Ни щелей, ничего. Крыша и та целый кусок древесины, а сверху усыпан соломой. Что за мастер сделал этот дом?
Резная софа тоже оказалась сросшейся со стеной. И пол цельный, только прорезь для этого старинного памятника. Казалось, дом просто опустили сюда на вертолете прямо сверху на скалу, чтобы спрятать ее. Хотя, судя по древности избушки, вертолетов тогда не было. Как его тогда сюда опустили? И как можно было все это построить? Санек пытался решить задачку, которая ему была явно не под силу.
Чувство голода стало бороться с любопытством. Топора нет, пилы тоже, даже ножа, кроме перочинного.
Но тут в его голову пришла идея. Не особо крепкий по телосложению парень изо всей силы стал бить сушняком по ножкам стола. Легкая, но ужасно неприятная вибрация отдавала по рукам, хотя это работало — сушняк ломался пополам, а прогнившая за долгое время древесина стола тоже понемногу сдавалась. Очаг горел ярко и жарко, и несмотря на то, что батарейки в фонарике начали садиться, чадящая лампа и очаг освещали всю избушку. Сушняк закончился. Санек лег на пол и со всей силы ударил ногами по ножке стола. Наконец, от удара та сломалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52