— Занимался ли Николай изготовлением фальшивых денег как сотрудник КГБ?Спирко с секунду подумал, затем сказал:— Мы периодически снабжали восточногерманскую службу безопасности клише для изготовления западногерманских марок, английских фунтов и американских долларов. Эта операция проводилась под наблюдением Николая.— Почему вы действовали через восточных немцев?— У них была хорошо организованная и продуманная система введения фальшивых денег в обращение. И они соблюдали умеренность, не производили слишком больших сумм, которые могли бы возбудить подозрение. Каждая из валют печаталась в объеме, не превышающем нескольких миллионов долларов в год. Деньги использовались для финансирования шпионажа. КГБ получал половину.— И эти фальшивые деньги нельзя было отличить от настоящих?— Только при целенаправленном исследовании в специальной лаборатории, — сказал Спирко. — Клише изготавливал старый гравер, который делал то же самое еще для нацистов. Мы поставляли специальную бумагу и клише. Восточные немцы печатали деньги и запускали их в обращение.— Что стало с клише после того, как Восточная Германия перестала существовать?— Это интересный вопрос, — ответил Спирко.— Есть ли на него столь же интересный ответ?— Когда стало очевидно, что правительство Восточной Германии доживает последние дни, Николая и двоих его людей послали в Штази забрать клише и уничтожить все письменные улики нашего участия в операции по подделке денег. Насколько мне известно, он выполнил свою миссию, однако не сумел возвратить клише для изготовления американских долларов. Если не ошибаюсь, пятидесяти— и стодолларовых купюр. Николай утверждал, что они украдены кем-то из Штази и похититель бежал на Запад за несколько дней до его приезда.— Эти клише вполне можно использовать и сейчас?— Разумеется. Всякий раз, когда в западные банкноты вносились какие-либо изменения, гравер изготавливал новые клише. Банкноты, которые были в обращении, когда ГДР перестала существовать, ничуть не устарели. На специальной бумаге вполне можно отпечатать банкноты, практически неотличимые от подлинных.— Извини, что потревожил тебя, — сказал Калли. — Но я знал, что ты единственный человек, который может мне помочь.— Чтобы избежать возможных осложнений, Управление само ведет поиски Николая?— Таков их план.— И они послали тебя искать его, не предупредив, для чего это нужно?Калли кивнул. Спирко встал, обнял его и поцеловал в обе щеки.— Я перед тобой в большом долгу, Майкл. Аня и Катя будут огорчены, что так и не повидали тебя.— Как-нибудь в другой раз.Спирко повернулся к Хаузер.— Я был бы вам признателен, если бы вы не упоминали о моем положении — ни о прошлом, ни о нынешнем, мисс Хаузер.— В этом нет никакой необходимости.— Благодарю вас.Когда Спирко проводил Калли и Хаузер к тому месту, где стоял «порш», уже ярко светила полная луна. Он вновь обнял Калли.— Желаю удачи, дружище. Будь осторожен. Ты хорошо знаешь Николая, так что не проявляй никакой самоуверенности. Он очень умный и опасный противник.— Я помню это, — сказал Калли. — И никому не сообщу о нашем разговоре.— Я тоже.Хаузер молчала, пока они не сели в машину. Заведя двигатель, она с сердитым видом повернулась к Калли.— Только я сама отвечаю за себя, Калли. Понятно?— К сожалению, иногда вы можете брякнуть что-нибудь, не подумав. Никогда не предлагайте сами информацию, когда кого-нибудь расспрашиваете. Говорите только то, что необходимо знать вашим собеседникам, тогда они смогут предоставить вам необходимую информацию. Если не заблуждаюсь, Спирко найдет какой-нибудь анонимный способ сообщить о Малике ФБР.— Ну и что? Я сама собираюсь сделать то же самое: надеюсь, вы не забыли о нашей договоренности?Калли ничего не ответил. Он смотрел в окно на залитый лунным светом двор колледжа. Хаузер отъехала от бордюра тротуара и быстро перешла на большую передачу. Глава 18 Джордж Спирко шел по освещенной луной тропинке, с наслаждением вдыхая прохладный, напоенный ароматом осени воздух. Мысленно воспроизведя весь разговор с Калли, он пришел к твердому решению. Нет, он не может утаивать информацию, столь необходимую для поимки убийцы-маньяка в Шарлоттсвиле. После ужина он пойдет к телефону-автомату, не находящемуся на территории колледжа, и анонимно позвонит в ФБР. Если бы он знал, что Николай Лубанов живет в Шарлоттсвиле, он уже давно бы известил соответствующие органы о своих подозрениях. Ему очень не хотелось нарушать слово, данное старому другу, но если ЦРУ немедленно не задержит Лубанова, убийства будут продолжаться. Если, конечно, они вообще намерены его задержать. Игнорировали же они его предупреждения.Спирко сошел с тропинки и направился кратчайшим путем к дому. Проходя через густую рощу старых кленов, он уже заранее радовался предстоящему ужину, зная, что Анна должна приготовить суп с клецками и жареную свинину. Лунный свет с трудом пробивался сквозь вянущую листву, и, споткнувшись один раз, Спирко пошел медленнее.Он остановился, чтобы закурить сигарету, и вдруг ему почудилось, будто слева что-то мелькнуло. Он внимательно присмотрелся, но ничего не увидел и не услышал — только на ветру раскачивались ветки. Кружась, на землю падал одинокий лист, и Спирко подумал, что именно это и привлекло его внимание.Он пошел дальше и вновь остановился. И все же что-то двигалось слева. Падающий лист тут ни при чем. Слева впереди, менее чем в двадцати ярдах от него, чья-то длинная тень пересекла открытое пространство между двумя деревьями. Может, это возвращающийся к себе в общежитие студент? Он опять остановился, наблюдая, но ничего больше не увидел. Он мысленно усмехнулся: видимо, сказываются долгие годы тайных встреч в укромных уголках. Прошлое все еще не отпускает его.Его мысли перенеслись к предстоящему концерту, который он вместе с другим преподавателем, пианистом, должен дать в честь нового президента. Он вновь стал продумывать, какие вещи и в каком порядке играть, чтобы вызвать соответствующее настроение у слушателей. Наиболее трудные вещи надо оставить напоследок, решил он.Он тихо напевал одну из самых сложных мелодий, когда его внимание опять привлекли глубокие тени под деревьями. Да, там. В десяти ярдах от него, чуть слева. Кто-то вышел оттуда и медленно направился навстречу ему.Спирко видел только черный силуэт, освещенный сзади далекими огнями. Незнакомец шел легкой спокойной походкой, что-то держа в правой руке. Спирко узнал этот зловещий предмет. Он весь подобрался, но уже лет пятнадцать он не бывал в подобных ситуациях. Раньше он реагировал мгновенно. Но сейчас и здесь? Может, это все же студент или преподаватель? И в его руке не револьвер, а что-то другое? Ведь все это осталось далеко позади. Но в следующий же миг он понял, что опасность вполне реальная.Человек, идущий навстречу, остановился в нескольких ярдах от Спирко и, подняв полуавтоматический пистолет с глушителем, прицелился ему в голову.— Борис Николаевич, — сказал Малик негромким, почти дружеским голосом, — вы себя вели как плохой мальчик.Спирко быстро глянул налево и направо, инстинкт подсказывал ему, что надо бежать. Но он давно уже утратил быстроту реакции и знал, что не успеет добежать до ближайших деревьев.— Ты рассказывал им всякие истории обо мне, не правда ли? Фи, как нехорошо.— Ты спятил, Николай. Они знают, что все это — твоих рук дело. И тебе не уйти от них.— Конечно, знают. Я и хотел, чтобы они знали, дурак.Спирко вновь оглянулся, надеясь увидеть и позвать кого-то, чтобы отвлечь внимание Малика. Но кругом не было ни души.Малик, улыбнувшись, покачал головой.— Нет, сегодня тебе не удастся спастись, дружок.И три раза быстро выстрелил в голову Спирко. Выстрелы прозвучали не громче, чем щелчки пальцами. Спирко был мертв еще до того, как его тело повалилось наземь.Малик оттащил мертвое тело в глубокую тень, под нижние ветви клена. Внимательно осмотрелся, убедился, что кругом никого нет, достал из кармана нож с выдвигающимся лезвием.— Жаль, что у меня так мало времени, дорогой Борис, не то я проявил бы больше выдумки. Но к сожалению, обстоятельства вынуждают меня импровизировать. Да не увидишь ты больше зла, — шепнул он и быстрыми, привычными движениями вырезал у мертвеца оба глаза.— Да не услышишь ты больше зла. — И такими же точно движениями отхватил оба уха.— А самое главное — да не скажешь ты больше зла. — И, открыв рот Спирко, он вытащил его язык. Глава 19 Калли стоял, прислонясь к стене возле телефона-автомата, в углу темной таверны в десяти милях к северу от колледжа Хэмпден-Сидни. Отхлебывая прохладный «Бадвейзер» из длинного горлышка бутылки, он слушал, что говорит ему Лу Грегус на другом конце провода. Он ничего не сказал ему о своей встрече со Спирко.— Ты мне соврал, мать твою, Лу.— Тебе надо было знать лишь одно: ты должен его задержать, — сказал Грегус. — Почему и зачем — не имеет значения.— А не пришло тебе в голову, что человек, которому угрожает смертный приговор за множество убийств, ведет себя совсем не так, как если бы ему грозило несколько лет тюрьмы за изготовление фальшивых денег?— Я был уверен, что ты все равно справишься.— Меня, конечно, воодушевляет твоя вера в меня. Но ты ведешь себя как дерьмо.— Только найди его, Майк. Раньше эфбээровцев.— Я не собираюсь убирать его ради вас. Конечно, если завяжется перестрелка и я убью его, тут уж ничего не поделаешь. Но я не намерен убивать его просто так.— Только найди его и позови нас. Мы сделаем все остальное.— Я найду его, но только потому, что все его дальнейшие убийства будут и на моей совести.Именно на такую реакцию Грегус и рассчитывал.— Это все, чего я прошу.— И это все, что вы получите.— Хорошо. Мы продолжаем работать над этим делом и будем держать тебя в курсе всей полученной информации.— Тут есть одна загвоздка; рано или поздно вы о ней узнаете.— Мы уже знаем о ней, — сказал Грегус. — Джули Хаузер. Репортер «Вашингтон пост».— Уже знаете о ней? — взбеленился Калли. — Вы продолжаете за мной следить?— Мы следили за тобой только до тех пор, пока не удостоверились, что ты в самом деле ищешь Малика. Как только ты показался в Шарлоттсвиле, я снял наблюдение.— Держи своих чертовых ищеек подальше от меня. Если Малик заметит их, он тут же слиняет, ищи тогда ветра в поле.— Договорились, — сказал Грегус.— И я хочу, чтобы ты лично и ЗДО обещали не совершать ничего грубого по отношению к Хаузер.— Никаких проблем. У нас есть множество способов принудить ее к молчанию, если это понадобится.— Я говорю совершенно серьезно. Лу. Если ей доставят какие-нибудь неприятности, я уж постараюсь, чтобы ты и ЗДО обедали в льюисбургской тюрьме вместе с «Бешеным» Джеком и «Звездолетом» Смитом.— С кем, с кем?— Неважно. Можешь мне поверить, что вам лучше обойтись без этого горького опыта.— Обещаю тебе, что мы не сделаем ей ничего дурного, — сказал Лу. — Много ли она знает?Калли рассказал ему об их случайной встрече и о том, как быстро, из разрозненных клочков информации, Хаузер составила правильное представление о происходящем.— Она большая умница, — сказал Калли. — У меня не было другого выбора, кроме как держать ее при себе.— Тогда и держи ее при себе. Пусть думает, что соберет самый сенсационный материал в своей жизни. А пока мы тут кое-что предпримем.— Выбрось из головы эту мысль. Я не хочу иметь при себе репортера. Не хочу беспокоиться, не случилось бы с ней чего-нибудь, если я столкнусь с Маликом.— Она может оказаться более ценным приобретением, чем ты думаешь.— А вот у меня такое чувство, будто она шип в моей заднице.— Она ничего не рассказывала тебе о своем прошлом?— О своем прошлом? Да она типичная журналистка.— Она бывший полицейский, Майк.— Полицейский?— Она прослужила десять лет в нью-йоркской полиции. Отмечена наградой.Калли заглянул за угол, в бар, где Хаузер пила пиво, болтая со сверхлюбезным барменом.— Полицейский? Сдохнуть можно.— И очень опытный полицейский. Почти два года работала в отделе по борьбе с наркотиками, затем детективом отдела расследования убийств. Два года назад вышла на пенсию по инвалидности. Подробностей я пока еще не знаю. Но она может надежно прикрывать твои тылы.— Полицейский? — еще раз повторил Калли. — У тебя нет никаких сведений о том, где сейчас находится Малик?— Пока нет. Но мы над этим работаем.— Я еду в Шарлоттсвиль. Еще раз перетряхну его дом и магазин. Может, я не заметил чего-то важного?— Неплохая идея. Где ты?— В гостинице «Холидей». На 29-й Северной дороге.— Если мы что-нибудь раскопаем, я сразу же позвоню. И ты тоже позвони, если у тебя будут какие-нибудь новости... Кстати, мы тут прикрыли твою задницу, чтобы тебя не обвинили в поджоге. Это была не лучшая из твоих затей, но я тебя понимаю.— Занимайся своим собственным делом, Лу.Калли повесил трубку и некоторое время смотрел на Хаузер, прежде чем присоединиться к ней в баре. Он всегда гордился тем, что хорошо разбирается в людях. Он принимал ее внутреннюю твердость за свойственную репортерам циничность. И ошибался.— Ну что, каково ваше решение? — спросила она, когда он сел на табурет возле нее.Калли не ответил: он обдумывал, как ему поступить с ней. Прежде всего он решил отвлечь внимание бармена от расстегнутого ворота шелковой блузки Хаузер, того так и тянуло заглянуть внутрь. Калли показал на кружку с пивом, подождал, пока ему принесут еще кружку, затем вонзил в бармена такой острый взгляд, что тот Тут же перешел в дальний конец бара, где не мог слышать их разговора.Когда его глаза встретились с глазами Хаузер, она сказала:— Вы собираетесь искать его один?— По-вашему, это плохая идея?— Я думаю, что в этой ситуации у ФБР куда больше шансов задержать его.— У них нет ни малейших шансов, — сказал Калли. — Позвольте, я вам кое-что расскажу о ФБР. Их криминалистические лаборатории, бесспорно, лучшие в мире. Их компьютерщики хорошо знают свое дело. Но их оперативная работа оставляет желать много лучшего. На бумаге у них хороший процент арестов и приговоров, но если надо задержать и осудить какого-нибудь умельца, который подделал чек на пятьсот долларов, или поставить на место безмозглого политикана, — истратьте хоть десять миллионов, вы от них ничего не добьетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39