– Сейчас, – ответил управляющий. – У нее комната на верхнем этаже. – Он с удивлением уставился на мое окровавленное лицо. – Могу я попросить ее спуститься в квартиру мистера Стена?
– Можете, – буркнул Пурвис.
Я спросил его, что это за дама, Мира Белл.
– Это дневная дежурная, мистер Стен, – ответил мне Халпер. – Она дежурит с восьми утра, но сегодня прихворнула и попросила ее заменить.
Я направился к лифту и спросил Джима:
– О чем ты хотел со мной поговорить?
– О тебе самом. Ты меня беспокоишь, парень. Я понимаю, какое впечатление на тебя произвела история с Пат, и боюсь, как бы ты не наделал глупостей.
– Например, чтобы я не поверил в ее виновность?
– Нет, – многозначительно проговорил он. – Если ты можешь, то продолжай ей верить. Я тоже люблю эту девочку. Ты ведь знаешь это, Герман, да? И я бы дорого дал, чтобы ты оказался прав, а мы все ошибались. Вот уже восемь лет, как я работаю с тобой, и я знаю какие глупости ты способен выкинуть. Собираясь залезть в дела Пат, ты можешь попасть в такое болото, из которого мы не сможем тебя вытянуть.
– Успокойся, Джим, я сам умею давать себе отличные советы.
Наша квартира с широким балконом, выходящим на Гудзон, находилась на третьем этаже. Надо спуститься на два марша, чтобы попасть в большую гостиную, и снова подняться на два, чтобы попасть в спальню. Я потратил два года, чтобы оплатить мебель, очень красивую мебель. Это было как раз то, о чем мечтали мы с Пат. Ни у нее, ни у меня до этого не было ничего красивого. Я вырос в большой семье, и у нас не было никакого комфорта. Пат почти все свое детство провела в интернате для сирот в Бруклине. Впервые в жизни мы почувствовали себя людьми. И вот теперь все кончено.
Но Джим все же хорошо сказал. Да, он мой друг, и я знаю, почему он пришел.
– Иди и рыскай сам. Я не буду спрашивать у тебя ордер на обыск. – Я открыл шкаф и, вынув бутылку рома, налил себе стакан. – Вам я не предлагаю. Вы ведь на работе и стараетесь посадить Пат на электрический стул.
– Не говори так, Герман, – огорчился Монт.
Я вошел в спальню, нашел сумку Пат и набил ее необходимыми вещами. Джим последовал за мной и небрежно осмотрел ящики комода и одежду Пат. Не так, как он осматривал обычно. Для чего ему это делать? Доказательств у него и так больше, чем нужно для электрического стула.
– Если бы я был на твоем месте, Герман, – посоветовал он мне, – я бы влез в ванную и дал себе хороший отдых. Пат не понадобятся эти вещи раньше вечера.
– Откуда ты знаешь?
– Она спит. Как только я устроил ее в камере, я сказал доктору Петерсону, чтобы он дал ей успокоительное, и отдал распоряжение, чтобы никто, даже помощник прокурора, не беспокоили ее в течение двенадцати часов.
Он старался быть справедливым, и я принес ему свою благодарность.
– Скажи мне, – поинтересовался Джим, – что это была за потасовка в Гринвич-Вилледж? Где это все приключилось, Герман?
– В подворотне, под аркой, при выходе на Гров-стрит.
– Они у тебя что-нибудь взяли?
– Да, немного денег, – соврал я.
– Может быть, тебя обчистили? Я потолкую с ребятами. А что ты там делал?
– Я хотел видеть Эдди Гюнеса.
– И что он тебе сказал?
– Он вернул мне сумочку Пат. Сумочку, которую она забыла во вторник вечером, после того как сильно поссорилась с Кери. Но Эдди также сказал мне, что Пат выпила восемь стаканов. А ведь она даже после бутылки пива выходит из строя. – Я схватил его за руку. – Послушай, Джим, ты сам видел Пат с Кери?
– Нет, – ответил он, качая головой.
Я выложил ему одним махом все, что накопилось у меня на сердце.
– Сказки, как, по-твоему, может существовать в Нью-Йорке рыжая курочка, которая так похожа на Пат, что все принимают ее за мою Пат?
Джим погрузился в размышления.
– Возможно, что и существует. Но для чего все это? Кому надо так подводить малышку?
– Этого я не знаю, – вынужден был признать я.
– У нее есть деньги?
– Только то, что даю я.
– Может быть, она знает то, чего не должна знать?
– Я сомневаюсь в этом. Ей было восемнадцать, когда мы поженились. А то, что она рассказала в полиции, сущая правда. Я был у нее первым. И до вчерашнего вечера это не вызывало у меня ни малейшего сомнения. Я считал, что я единственный мужчина, который для нее существует.
Джим усмехнулся и уселся на край дивана.
– Проклятье, я даже не знаю, что и думать! – Я снял свой пиджак, рубашку и положил их на стул перед туалетным столиком Пат. На нем стояла такая же фотография, какую нашли у Кери. Но на этой было написано:
"Герману, моему любимому. На всю жизнь,
Патриция".
Я снял брюки и остался в трусах и ботинках.
– Нет, действительно, – повторил Джим. – На меня это тоже производит впечатление, как и на тебя. Вместе с тем вот уже пять или шесть месяцев как разные люди говорят мне, что видели в разных местах Пат в обществе Кери.
Я вошел в ванную комнату и открыл душ.
– Тогда почему же ты мне ничего не сказал?
Джим пожал плечами.
– Ты хочешь, чтобы я рассказывал подобные вещи мужу? – Это же выражение употребил и Эдди Гюнес. – В конце концов, Пат взрослая женщина. Это дело меня не касалось.
Я снял ботинки.
– Я предпочел бы, чтобы ты вмешался в это дело. При всех обстоятельствах я решил верить Пат до тех пор, пока...
В дверь позвонили.
– До тех пор, пока... – переспросил Джим.
Прежде чем я успел ответить, Монт крикнул нам из гостиной:
– Это Белл, Джим. Которая дежурит днем.
Джим вернулся в гостиную. Я принял душ: сперва горячий, потом холодный. После этого я почувствовал себя намного лучше, но голова болеть не перестала. У меня по-прежнему был привкус крови во рту. Я стал одеваться. Надев халат, я отправился в гостиную, где Джим и Монт расспрашивали служащую. Это была высокая блондинка лет двадцати пяти. Если она и была больна, то это не отражалось на ее внешности. Я сильно сомневался, что под одеждой у нее было что-нибудь, кроме нежной кожи. Да ей и не нужна была никакая одежда. Это была удивительно вкусная конфетка, без всякого обмана. У нее были большие круглые глаза, такие же синие, как и ее пеньюар. И даже несколько веснушек на носу не портили ее, а придавали ей пикантность.
Джим вежливо представил нас друг другу.
– Мистер Стен, мисс Белл.
– Очень приятно. Мне кажется, я уже где-то видел вас, мисс Белл?
Она рассмеялась влекущим грудным смехом, совсем как Пат, когда я говорил что-нибудь смешное.
– Конечно. Вы проходите мимо меня каждый день в течение года. И даже время от времени удостаиваете меня приветствием.
Я наполнил свой стакан. Почему, черт побери, я должен замечать какую-то служанку? Она всего лишь посторонняя курочка, сидящая за конторкой и записывающая заказы.
Джим вернулся к более серьезным вещам.
– Вы работаете с восьми утра и до четырех дня, мисс Белл?
– Совершенно верно. Но время дежурства не всегда одно и то же. Нас трое. Если кто-то из нас заболевает или по каким-то причинам отсутствует, две другие заменяют отсутствующую.
Я сел на диван рядом с ней и сделал сенсационное открытие, объясняющее ее болезнь. Вокруг нее носился запах отличного рома, который я различил, несмотря на ее духи.
Джим посмотрел в свои записи.
– Вы регистрируете все вызовы по городскому телефону, которые производят ваши постояльцы?
– Да, – подтвердила она.
– Миссис Стен часто вызывала номер 736-46 в Вилледже?
Она погладила себя по шелку, туго обтягивающему ее шикарную грудь.
– Я предпочла бы не говорить об этом.
– Вы знаете, что я полицейский?
– Управляющий сообщил мне об этом.
– И что я возглавляю уголовную бригаду Восточного Манхэттена?
Она посмотрела на меня и вызывающе провела язычком по губам.
– Да.
– Тогда отвечайте на мой вопрос.
Блондинка покачала головой.
– Я предпочла бы не делать этого.
– Почему?
– Скажем, потому, что это меня не касается.
– Миссис Стен часто звонила по этому телефону?
– Я не помню, чтобы говорила это, – возразила она, явно забавляясь.
Джим за всю ночь ни на минуту не сомкнул глаз. И он не выдержал. У каждого есть свой предел терпения. Он резко вскочил со своего места.
– Черт возьми! – воскликнул он. – Сперва Пат, а под конец мне еще недоставало напасть на такую, как вы. Где вы родились, мисс Белл?
– В Голден, Колорадо.
– А что, в Голдене не принято оказывать содействие полиции, когда она проводит следствие по делу об убийстве?
Глаза мисс Белл стали еще круглее.
– Я действительно ничего не могу вам сказать. В первый раз я оказываюсь замешанной в таком деле.
– Значит, вы отказываетесь отвечать?
– Совершенно верно.
– А вы знаете, что я могу вас задержать, если вы будете упорствовать?
Мисс Белл вновь провела розовым язычком по своим пухленьким губкам.
– В таком случае я отвечу отрицательно. Миссис Стен никогда не звонила по этому телефону.
– Тогда как объяснить, что вы запомнили этот номер?
– Это моя работа и обязанность, – усмехнулась она. – Я ведь еще и телефонистка, вы это знаете? И можете мне верить – я знаю свою работу.
Джим напялил шляпу.
– О'кей. Мы все равно получим счета за разговоры.
Он направился к двери. За ним пошел Монт. Подойдя к двери, Джим обернулся и произнес усталым голосом:
– И не вмешивайся в это дело, Герман. Возьми две недели отпуска, начиная с сегодняшнего дня.
– Ты мне приказываешь?
– Это приказ инспектора Греди. Мне не больше тебя хочется видеть, как осудят Пат, но эта история не должна влиять на наши личные отношения.
Я ответил ему с горькой усмешкой:
– Понятно, это твоя работа. – Я сделал глоток рома. – Но Греди я не прощу. Пат не убивала Кери, и я докажу это.
– Каким образом?
– Я попросил Ника Казараса, чтобы он нашел мне работника Майерса. Если ему это удастся, тем лучше, если нет, я займусь этим сам. По моему мнению, у этого типа ключ ко всей истории. Последнее, что помнит Пат, это то, что она пила кока-колу у прилавка. Только Симон мог подмешать ей туда наркотик. Если он это сделал, значит, она сказала правду. Я заставлю этого типа ответить, даже если для этого потребуется отрезать ему одну ногу или разбить черепушку.
Джим постарался не выдать своего раздражения.
– Хорошенько держи себя в руках, Герман, – многозначительно проронил он. – И во имя нашей дружбы – не вмешивайся. Я сделаю все, что в пределах моих возможностей, чтобы выгородить Пат. Но еще никогда, ни в одном деле, которое я вел, не было таких очевидных доказательств виновности обвиняемого.
Я поинтересовался, что он хочет этим сказать.
– Ты и сам это отлично понимаешь, – ответил он, тихо прикрывая за собой дверь.
Я уселся, все еще держа в руках бутылку рома. Блондинка взяла ее у меня, сделала порядочный глоток и возвратила мне. Я взглянул на нее со стороны. Над верхней губой у нее показались капельки пота. Грудь ее высоко вздымалась при каждом вздохе.
– Что это вас так забирает; – осведомился я.
– Мне это было необходимо.
Посредине ее пеньюара сверху донизу проходила молния. Она начиналась от декольте и кончалась внизу юбки. Она продолжала бурно дышать, и молния понемногу сползала вниз, что дало мне возможность увидеть линию ее грудей. Она не носила бюстгальтера. Под пеньюаром на ней действительно ничего не было, кроме кожи. Глядя на нее, мне вспомнился маленький газетчик, который сказал, глядя на фотографию Пат: «Дали бы мне возможность побыть с этой куколкой».
Мисс Белл была высокая, такая же, как Пат. У нее была красивая, крепкая грудь. Я старался не смотреть на то, что она показывала, но мне это плохо удавалось, и я повторил:
– Что это вас так забирает?
Она вытащила из-за пазухи маленький сверток.
– Я боялась, что мистер Пурвис станет меня обыскивать. Как я поняла, речь идет об убийстве.
– И что же?
Она протянула мне маленький сверток. Пять телефонных счетов, все на имя Германа Стена, на номер телефона квартиры. Возле моего имени – месяц и числа, когда звонили из квартиры. Я пробежал глазами счет, и во рту у меня пересохло. Пат мне лгала. Она утверждала, что не знала Кери. Она клялась, что никогда не слышала его имени, пока не очутилась голой в его постели. А между тем она звонила ему по телефону в Вилледж. Об этом свидетельствовали счета, которые я держал в руках. Она звонила по крайней мере два раза в день в течение последних шести месяцев.
Я смотрел на мисс Белл, не отводя глаз. Она облокотилась о подушки дивана, и верхняя часть ее одежды, по-прежнему открытая, позволяла видеть интересные штучки.
– Что это вас так забирает? – в третий раз спросил я.
Она слизнула капельки пота с верхней губы.
– Вы хотите знать, почему я спрятала это от мистера Пурвиса?
– Да!
Она скрестила пальцы на затылке и отвела локти в стороны, так что ее груди чуть не выскочили наружу.
– Может быть, потому, что вы мне нравитесь. Может быть, потому, что я вас знаю немного больше, чем его. Может быть, я уже давно заметила такого высокого и красивого детектива, который проходит через холл каждый день в течение года. И, может быть, я захотела, чтобы он был только мой, а не той женщины, которая его обманывает, как только он уходит из дома.
Она задышала еще порывистей, чем раньше. Ее грудь волнующе вздымалась при каждом вздохе. Каждый раз, когда она вздыхала, молния сползала еще на один сантиметр. Она была так же красива, как и Пат. Она будет принадлежать мне, если я ее захочу. Она тоже явно хотела меня.
Я проглотил новую порцию выпивки, кажется лишнюю, которая меня почти задушила, и мне пришлось выплюнуть ее на ковер. Все это довело меня до точки. Углы комнаты стали закругляться. Мисс Белл становилась для меня все приятнее и соблазнительнее. Я уже готов был заставить себя признаться, что замечал ее и раньше. Я нашел, что у нее красивые, платиновые волосы. Мне нравились веснушки на ее носу. Это придавало ей невинность и провоцировало меня.
– Как вас зовут?
Она приблизилась ко мне на диване.
– Мира. А почему вы спрашиваете?
Ром оглушительно шумел у меня в ушах. Я стал баловаться ее молнией – то поднимая ее кверху, то опуская вниз до опасной черты.
– А кто знает? Может быть, я в восторге, что познакомился с вами, мисс Белл.
Она выдала такой сокрушительный вздох, который заставил молнию опуститься до самого живота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18