Сомнения снова зашевелились в моей душе. Весьма вероятно, что я просто все время ошибался, и Пат гораздо хитрее, чем я полагал.
Я взглянул на часы. «Порок» и «Линда» закрыты, но у меня есть шанс застать открытым еще Эдди Гюнеса. Эдди не особенно стесняется, так как среди его клиентуры имеются и важные полицейские чины.
Я проехал до Бродвея и свернул на Мэй-авеню, точнее, на Таймс-сквер. На улицах почти никого не было, за исключением уборщиков улиц. Слишком поздно для гуляк и слишком рано для рабочих. Ник Казарас, прикрепленный комиссариатом к 47-й улице, наблюдал за отелем «Астор». Я остановил машину и подал ему знак.
– Хочешь оказать мне услугу, Ник?
– С удовольствием, Герман.
– Постарайся найти одного типа по имени Карл Симон. Насколько я знаю, он небольшого роста, лет двадцати пяти. Темные волосы зачесаны назад. Немного глупый вид. Служит подавальщиком в заведении Майерса на 62-й улице. Похоже на то, что он живет в каком-то отеле именно в этом квартале.
Казарас улыбнулся.
– Можешь считать, что он у тебя в кармане. Хочешь, чтоб я привел его к тебе или мне просто найти его?
– Найди его, и этого будет достаточно. Я позвоню тебе по телефону, когда ты закончишь работу.
– Буду ждать звонка. – Неожиданно его улыбка потеряла веселость. – Как дела, Герман?
– Пока ничего хорошего.
– А мы ничего не можем для тебя сделать?
Я покачал головой.
– Нет. Благодарю за предложение, Ник. Я этого не забуду.
Я вновь тронулся в путь, спустился по Седьмой авеню до Гринвич-Вилледж и остановился перед клубом Эдди Гюнеса. Заря уже окрасила улицы в розовый цвет. Перед клубом было припарковано несколько машин. Я толкнул дверь и вошел. Оркестр уже закончил свою работу, официанты убирали со столиков.
Четверо мужчин и три женщины сидели около бара, основательно надравшись виски. Две женщины не обратили на меня никакого внимания: они были слишком заняты друг другом. Одни и те же сцены в разных забегаловках. Один из мужчин обернулся и опустил руку вдоль бедра. Третья женщина, еще девчонка, которой едва минуло двадцать лет, схватила меня за руку, когда я проходил мимо.
– Добрый вечер, дорогой, – проворковала она и потерлась бедром о мое бедро с видом совершенно пьяной женщины. – Не предложишь ли мне бокал вина?
Резким движением я избавился от нее. Рядом с баром стояли Рег Хоплон и двое его парней. Хоплон, высокий и красивый парень, который испортил себе репутацию папенькиного сынка тем, что стал добывать деньги совсем другим путем. Он был зол на меня.
– Смотри-ка, да ведь это Герман, – насмешливо проговорил он. – Что это мне сказали? У вашей красивой рыженькой жены сегодня неприятности?
У меня ничего не было против Хоплона, зато другие давно уже жаждали его крови, но никак не могли его ни в чем уличить. Я не произнес ни слова. Он продолжал:
– Можно предполагать, что женщина должна бы удовлетвориться любовью такого большого и красивого флика. Но приходится думать, что ему не хватало еще кое-каких талантов, а, Герман?
Я двинул его так стремительно, что он ударился о стойку, потом отлетел от нее и растянулся на полу. Из его носа потекла кровь. Гюнес за стойкой бара заметил:
– Послушайте, Герман, Рег сказал это не со зла, он не думал ничего плохого. Просто он совершенно пьян.
Я взглянул на типов, сопровождавших Хоплона.
– Платите за свою выпивку, забирайте эту падаль и быстренько сматывайтесь отсюда. А когда он очухается, передайте ему: если встретит меня на улице, пусть сразу же переходит на другую сторону.
Один из типов хотел было вмешаться, но потом одумался.
– Как хотите, Стен.
Он положил на стойку банкноту и с помощью своего напарника помог Хоплону выйти. Тот уже немного пришел в себя и изрыгал ругательства. Та же девчонка глубоко вздохнула и, повернувшись в мою сторону, пробормотала:
– Мальчик, а вы мне нравитесь.
Я прошел в глубь бара. Выйдя из-за стойки, за мной последовал Гюнес. Это был жирный, с двойным подбородком мужчина. Когда он ходит, пол трещит под его ногами. Пройдя в глубину зала, мы остановились и посмотрели друг на друга.
– Послушайте, – проговорил толстяк, – мне известно, что вы представитель власти и порядка. Но что вы имеете против меня, Герман? Я не хочу портить с вами отношений. Может быть, я должен был вас предупредить? Поставьте себя на мое место. Я подумал, что она достаточно взрослая и может делать то, что ей хочется.
– Другими словами, Пат встречалась здесь с Кери?
– Очень часто.
– Как часто?
Гюнес сложил свой подбородок вдвое.
– По меньшей мере два раза в неделю после полудня, и один или два раза вечером. Это продолжалось в течение пяти месяцев.
– А когда это было в последний раз?
Гюнес на секунду задумался.
– Два дня назад. У них здесь произошла сцена. Она хотела, чтобы они пошли к нему, а он не хотел. Соображаете?
Я стал рыться в своих воспоминаниях, но во вторник я работал до трех утра.
– Почему? – буркнул я.
– Насколько я мог понять, Кери она уже надоела. – Он достал бутылку рома и стакан и поставил их рядом. – Кери вертелся вокруг другой женщины, певицы моего оркестра. Но миссис Стен не оставляла его в покое. Она проглотила по крайней мере бутылку и пообещала разбить ему ею голову, если он вздумает ее бросить.
– Вы рассказали об этом Джиму Пурвису?
У Гюнеса был удивленный вид.
– Ну конечно, боже мой! Уже давно. Он и Монт приходили еще вечером.
Я плеснул в стакан рому.
– И что же произошло? Я имеют в виду между ней и Кери?
– Он принял это за шутку. Но, судя по тому, что рассказали мне Джим и Монт, и по тому, что я прочел в газете, мне кажется, что она сдержала свое слово. Только вместо бутылки воспользовалась револьвером.
Мне понравился вкус рома. Чтобы усилить это впечатление, я налил себе еще стакан.
– Вы уверены, что это была моя Пат?
Толстяк скорчил недоумевающую физиономию.
– Конечно, вы никогда не представляли меня своей жене. Правда, мистер Греди, который был здесь как-то вечерком, сказал, что они зашли уж слишком далеко и что обоим достанется, если это дойдет до вас. Потом еще двое парней, которые хорошо знают вас и ее, говорили приблизительно то же самое.
Я налил себе третий стакан. Игра сделана, глупо после всего услышанного быть таким упрямцем. Белое – это белое, а черное – это черное, и неверных жен – легион. В Нью-Йорке, в Сан-Франциско и повсюду, куда бы ни вела дорога. Даже в Библии говорится об этом.
Я ощутил возле себя тепло чужого тела. Ко мне прижалась маленькая блондинка. Она неплохо сложена и обещала быть довольно забавной. Может быть, если я сильно напьюсь, она поможет мне забыть Пат? Она еще плотнее прижала свое бедро к моему.
– Если это может вас заинтересовать, то знайте, что вы мне страшно нравитесь.
– Не будь дурой! – предупредил Гюнес. – Это коп.
– Ну и что же? – возразила девчонка. – Разве копы не признают любовь?
Я сказал Гюнесу, чтобы он достал для нее стакан. Он налил ей смесь бурбона и продолжил наш разговор.
– К тому же у меня есть глаза и уши. Девушка имеет рыжие волосы. Кери называл ее Пат. И однажды вечером я понял, что он рискует многим, играя в такие игры с женой детектива, хотя имени детектива никто не называет.
Маленькая блондинка продолжала тереться об меня, как кошечка, у которой что-то на уме.
– А вы не могли бы подняться ко мне? – предложила она. – Я всегда мечтала переспать с типом такого роста, у которого сломан нос.
Гюнес налил ей еще порцию бурбона и поставил бутылку на стойку.
– Кстати, раз вы здесь, Герман, можете взять это с собой. Я хотел отдать это Джиму Пурвису, но в этот момент здесь была банда шалопаев и две девицы, которые начали вырывать друг у друга волосы. Так что я позабыл об этом.
– Что такое?
Гюнес открыл ящик и вытащил оттуда белую кожаную сумочку, вид которой был мне очень знаком.
– Вот. – Он положил ее на прилавок рядом с бутылкой рома.
– Ваша жена забыла ее тут во вторник вечером. Я полагаю, из-за неприятной сцены с Кери. – Он нагнулся и прошептал: – Вы знаете, почему женщины так к нему липнут и что об этом говорят? Вы знаете, что они рассказывают об его манере делать это?
– Нет, – сухо проронил я, – и не хочу знать.
У меня сложилось впечатление, что я плаваю в грязи. Ром неприятно переливался в желудке, а блондинка настойчиво терлась о некоторые части моего тела.
– Ну, вы отлично понимаете, что я хочу сказать, – промолвил Гюнес.
Я открыл сумочку из белой кожи. Это был мой подарок ей ко дню рождения. В ней лежала расческа, в которой еще осталось несколько рыжих волосков, пудреница, пять бумажек по пять долларов, шесть по одному и мелочь. Там были также счета за свет и газ, адресованные Герману Стену. И другие счета...
Я сложил все обратно в сумочку и вновь наполнил стакан. Быть иногда слепым – это отлично. Но все коты шипят и выгибают спину, когда их ласкают не так, как им нравится, и существуют штуки, которые трудно проглотить.
Малышка продолжала виснуть на мне.
– А почему бы и нет?
Я резко повернулся и вновь наполнил стакан. Все три подбородка Гюнеса задрожали, когда он с живостью воскликнул:
– Тогда идите, Герман, и запачкайтесь тоже! Я понимаю, каково вам это слышать. И так как я должен был бы тогда как-то вам помочь, то все это за мой счет. – Он бросил взгляд на пьяную девчонку. – И если хотите знать, я нарочно держал наготове эту кошечку.
– Это он обо мне говорит, – улыбнулась блондиночка.
– Я хочу спросить вас об одной вещи, – обратился я к Гюнесу.
Я поднес стакан к губам и затем так резко поставил его на стол, что дно отлетело и ром разлился. Одним махом руки я столкнул осколки и схватил Гюнеса за ворот рубашки.
– Минутку. Сколько, вы сказали, выпила Пат во вторник вечером?
Он с удивлением взглянул на меня.
– Восемь, девять порций, а может и больше. Почему вы это спрашиваете?
– А что она пила?
– Ром, сухой ром.
Я хохотал, не в силах остановиться. Хохотал во все горло. Я выпустил рубашку Гюнеса и закрыл бутылку рома пробкой.
– Ну и что? – изумился он. – Что тут странного?
– Ничего. Все отлично сходится.
Я слегка шлепнул блондинку по аппетитной попке и направился к выходу. Один... В первый раз за многие часы я опять стал Германом Стеном, мужем Патриции Стен. Теперь у меня была не только вера, чтобы поддержать меня в минуту слабости. У меня было кое-что и другое. У меня также имелись серьезные доказательства. Инспектор Греди и Майерс видели молодую рыжую женщину вместе с Кери. Гюнес слышал, как рыдающая женщина угрожала Кери. Мистер Свенсон видел поднимающуюся по лестнице к Лилу Кери рыжую женщину. Ее сходство с Пат было действительно удивительным. Но это могла быть какая угодно женщина, только не Пат. Это не могла быть она.
Я остановился на тротуаре возле клуба и наблюдал, как заря освещает все вокруг. Я должен был понять это даже по анализу крови. Гюнес сказал, что Пат была совершенно пьяна. Еще бы – кто угодно потеряет сознание с 0,17 миллиграммами алкоголя в крови. Но к Пат это не относится, потому что она совершенно не переносит алкоголя – ей достаточно одного стакана, чтобы сразу потерять сознание.
Этому может быть лишь одно объяснение. Где-то в Нью-Йорке существует рыжая девица, чувствующая себя в постели Кери, как у себя дома. Девушка высокая и красивая. Девушка с рыжими волосами, похожая на Пат. Девушка, у которой походка, голос, даже жесты настолько похожи, что она может сойти за Пат.
И по неизвестной для меня причине она к этому стремится.
Глава 5
Двухэтажный фасад из серого камня выглядел совсем не зловеще. Когда-то тут были деревья и газон, но со временем все исчезло. Теперь дом возвышается в самом центре прогресса. Доходные меблированные комнаты выходят на три стороны. Окна последнего этажа смотрят на сооружение для кондиционирования воздуха клуба «флибустьеров».
Я стоял и при свете восходящего солнца смотрел на дом. В окнах нижнего и первого этажей было темно, но в окнах Свенсонов горел свет.
Я поднялся на второй этаж. Полицейский в форме расположился в коридоре перед квартирой убитого и читал утреннюю газету. Он качался на задних ножках своего стула, а на другом стуле стояла чашка дымящегося кофе и тарелка с домашним печеньем.
– Совсем как у себя дома, не так ли?
Он вскочил, немного смущенный.
– Прошу прощения, лейтенант. Я не слышал, как вы поднялись.
Я закурил сигарету и прислонился к стене.
– Сколько времени вы уже служите в полиции?
Вид у него стал еще более смущенным.
– Чуть меньше года, сэр.
– Меня зовут Стен. Детектив Стен. И бросьте называть меня лейтенантом, а то можно подумать, что вы не из нашего дома. В уголовке нет лейтенантов. Только детективы первого класса, которые получают содержание лейтенантов.
Он застегнул пуговицы на мундире.
– Есть, сэр.
Я указал на угощение, лежащее на стуле.
– Откуда все это?
– Снизу, сэр. Мне принесла его старая дама. Понимаете, подобная история впервые произошла так близко от них. Это взволновало их до такой степени, что они не могут спать. Ведь они видели курочку, когда она поднималась по лестнице. Сначала они не знали, что она замужем. Естественно, они думали, что Кери спит с ней. Потом, когда она...
Полицейский слишком поздно сообразил, что говорит о моей жене и покраснел. Он тщетно подыскивал, что бы такое сказать. Если извиниться, будет еще глупее.
Я открыл дверь и прошел мимо него в квартиру. Я уже видел несколько сот подобных, и только эта единственная была мне небезразлична. Включив свет, я принялся осматривать гостиную.
Кери жил на средства женщин. Его профессия, по-видимому, приносила ему немало денег. Красивая, со вкусом обставленная гостиная. Почти целую стену занимает камин. Есть еще спальня, кухня и ванная. Я вошел в спальню. Там царил такой беспорядок, которого мне еще не приходилось видеть. Перегоревшие фотолампы брошены в корзину для бумаг. Все стены и мебель покрыты белым порошком. С кровати сняты простыни. Место, где лежал убитый Кери, обведено мелом. Я плюнул в середину этого места.
Мне трудно было представить себе Пат в этой комнате, которую я увидел уже после обыска.
В комиссариат позвонили:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18