Оменс улыбнулся и покачал головой.
– Парень, ты никогда не думал о том, чтобы работать в нашем ведомстве, скажем, в отделе разведки? Этот китаец, которого Фрэнк огрел по котелку своей тростью, кажется, исчез из больницы. Его там и не зарегистрировали. И никто об этом не знает. В газетах и по телевидению сообщалось только о двух грабителях. О двух, а не о трех.
Тодд взглянул на Бенджи.
– Лорел скажет то, что ему велят сказать власти. Мы получим информацию о Линь Пао и Берлине, и тогда мнение властей не будет иметь значения.
Бенджи кивнул.
Действительно, необычный парень, подумал Оменс.
Послышался стук в дверь. Оменс видел, как Бенджи и Тодд обменялись взглядами, затем Бенджи подошел к белой кожаной софе и сел, положив руку за одну из подушек, Оменсу стало не по себе. Боже, пришла моя очередь участвовать в гостиничной перестрелке. Потом Тодд посмотрел на Бенджи и покачал головой. Бенджи расслабился, положил руки на колени и стал их разглядывать.
Оменс увидел, что Тодд прошел в прихожую, услышал звук открывающихся дверей. Потом двери закрылись, и через мгновение Тодд вернулся с белым конвертом в руке. Вскрыв его, он достал небольшой листок бумаги, прочитал, что на нем написано, и взглянул на Бенджи. Тот кивнул. Оменс не заметил, чтобы они обменялись какими-то знаками. Тодд положил лист обратно в конверт, а конверт в карман рубашки.
Затем, не обращая внимания на Оменса, Тодд заговорил с Бенджи и девчонкой на кантонском диалекте. Оменс, разумеется ни черта не понял, да и не мог понять. Когда Тодд закончил говорить, все трое ребят разошлись в разные стороны. Джоун пошла в спальню и вскоре вернулась, неся сумочку на длинном ремне. Бенджи вытащил из-под подушки «узи» и ушел в другую комнату. Вернулся он с сумкой, в светло-голубой рубашке с открытым воротом.
Тодд последовал за ним, держа в руке, как показалось Оменсу, «дипломат». У них все уже отработано. Каждый действует согласно заранее продуманному плану. По плану Тодда.
Он сказал:
– Это была записка от парня, с которым вы должны встретиться?
– Да, – ответил Тодд.
Оменс поднялся. Просить, чтобы они взяли его с собой, – бесполезно. Тодд не был похож на человека, которого можно уговорить делать то, чего он делать не хочет. К тому же там был еще Бенджи со своим «узи». Оменс сказал:
– Я бы хотел держать с вами связь. Когда вы вернетесь сюда?
Не ответив, Тодд пошел к выходу. Джоун торопливо последовала за ним.
Оменс повернулся к Бенджи, который надел рубашку, но не застегнул пуговицы на ней. Подросток сунул руку в сумку, достал пояс с кошельком и быстро направился к двери, на ходу надевая пояс.
Что же дальше, спросил себя Оменс и попытался задать Бенджи вопрос, который уже задавал Тодду.
– Когда вы вернетесь, ребята?
Бенджи даже не замедлил шагов.
– Мы не вернемся. Встретимся с этим парнем, возьмем у него то, что нужно, и поселимся в другом отеле.
– Но почему вы оставили свои вещи?
– Тодд сказал, что так все будут думать, что мы вернемся. В спальне лежат деньги. Оплатите счет.
Оплатить счет? Да пошел ты. Оменс бросился за Бенджи. У него было несколько вопросов к мистеру Злодею. В прихожей он остановился и зло ударил ногой по плинтусу. Черт. Слишком поздно. Дверь была открыта. Ребята были уже далеко.
* * *
Внизу, в вестибюле отеля сотрудник службы размещения, Педро Сизон, наблюдал, как Тодд, Бенджи и Джоун вышли из лифта и направились к выходу. Сизон, тщедушный узкоглазый филиппинец, продолжая наблюдать за подростками, поднял трубку и набрал номер сотового телефона в машине, припаркованной в квартале от отеля.
Когда на другом конце линии ответили, Сизон сказал:
– Бенджи и его друзья покинули отель, – он положил трубку и переключил свое внимание на итальянского виолончелиста и его любовника – двух молодых людей, впервые приехавших в Азию.
15
Манила. Китайское кладбище
Оно выглядело как обыкновенная небольшая тихая деревня с домами, деревьями, линиями электропередачи, садами и почтовыми ящиками. Можно было подумать, что находишься в жилом районе или тихом пригороде Манилы, но на самом деле это было китайское кладбище, и дома эти были самыми удивительными в мире могилами.
Эти обычные на вид дома с коврами, туалетами и кондиционерами предназначались исключительно для мертвых. В этих странных гробницах оставшиеся в живых принимали души умерших и делали все, чтобы угодить им. По воскресеньям приходили для того, чтобы пополнить запасы в холодильниках, сменить лампочки, принести свежие газеты и повесить чистую одежду в шкафы. Нередко живые садились там играть в маджонг, оставляя одно свободное место для покойного.
Через полтора часа после того, как Тодд, Бенджи и Джоун расстались с Барри Оменсом в отеле, они вышли из такси у входа на китайское кладбище. Трое охранников наблюдали, как они подошли к входу, Тодд попросил их позвать Альфредо Локсина.
Локсин, худощавый седеющий филиппинец, у которого не хватало нескольких передних зубов, был самым старым из охранников. Он назвал себя и получил конверт, который принесли Тодду в отель. Достав из конверта листок, Локсин несколько секунд смотрел на него, прищурившись, и затем кивнул. Спрятав в карман купюру достоинством в сто песо, которую Тодд предусмотрительно положил в конверт, охранник сказал:
– Да, эту записку написал я. Человек, с которым вы хотите встретиться, ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной.
Слегка сутулясь, Локсин повел их на почти опустевшее кладбище мимо безжизненных домов, изысканно разукрашенных буддистских и католических склепов, мимо елей и чахлых сосен. Все молчали. Джоун не отпускала руку Тодда и шла, повесив голову, словно боялась увидеть привидение. Бенджи шел последним: время от времени он оглядывался, радуясь тому, что еще светло и им не пришлось топать по этому мрачному месте в темноте.
В центре кладбища у двух храмов Дракона Локсин свернул направо и стал подниматься по бетонной дорожке, ведущей на вершину небольшого холма. На вершине он остановился у небольшого одноэтажного кирпичного дома, перед которым раскинулся узкий хорошо ухоженный сад. Они проделали этот путь молча, и им никто не встретился.
Бенджи, которому тишина начала действовать на нервы, спросил:
– Во имя всего святого, скажите, Гутанг здесь или нет?
Локсин ответил, раздраженно:
– Ты думаешь я привел вас сюда просто так? Думаешь, я сам пришел бы сюда просто так? – Чертыхаясь про себя, он пошел обратно к входу на кладбище. – Еще молоко на губах не обсохло, а они уже строят из себя бог весть кого.
Не сводя глаз с удаляющегося старика, Бенджи сказал:
– Я не доверяю людям, которые все время проводят с мертвецами. Что скажешь, Тодд? Думаешь, Гутанг здесь?
Тодд сделал шаг к дому и остановился.
– Он стоит у окна и смотрит в сад.
Бенджи посмотрел на небо.
– Высматривает нас, значит, – он шлепнул себя по щеке, убив москита. Москиты, влажность, транспортные пробки – Манила оставалась Манилой.
Бенджи сильно нервничал. Стоять на кладбище и думать об этом жестоком и опасном ублюдке Чарли-Снейке было не очень-то приятно. Нужно убираться отсюда подобру-поздорову.
Он взглянул на Джоун, которая была испугана еще больше, чем он и, как могла, старалась скрыть свой страх. Она была робкой девочкой с самыми темными волосами и самыми печальными глазами, которые он когда-либо видел. Бенджи находил ее очень привлекательной: в ней была некая прелесть, которой не хватало девушкам в больших городах. Глядя на нее, хотелось защитить ее от этого большого и ужасного мира. Относись к ней с уважением, сказал Тодд. Не обижай ее. Хорошо, что он еще не добавил: не пытайся ее трахнуть. Бенджи и так все понял.
Ей недавно исполнилось шестнадцать. Она была из Гаосюна, старейшего на Тайване города, и мечтала стать секретаршей. Месяц назад отец послал ее на север, в Тайбей, в школу, где готовили секретарей, которой руководил друг их семьи. Она собиралась жить у тетки и через четыре месяца вернуться домой.
Но приехав по указанному адресу, она обнаружила лишь пустой офис и троих мужчин, которые заставили ее, подписать бумагу, где значилось, что она должна Стошаговым Змеям довольно крупную сумму денег. Отец Джоун, владелец небольшого таксопарка, был картежником и сильно задолжал Триаде. Чтобы сохранить свою жизнь, он продал дочь своим кредиторам. Теперь его долг должна была погасить Джоун.
Чтобы расплатиться с долгами, она должна была работать в одном из публичных домов Триады в Нью-Йорке. Деньги, затраченные на ее переезд в Америку, и расходы на ее пребывание там также включались в сумму долга.
Она обожала Тодда, вызывая чувство ревности у Бенджи, который, впрочем, относился к этому довольно спокойно. Очевидно, ей нравилось обхаживать Тодда. Бенджи смотрел на нее, как на маленькую собачку Тодда, хотя вслух никогда не говорил об этом, что было весьма благоразумно с его стороны. Она готовила Тодду еду, гладила одежду, наполняла для него ванну и даже охраняла, когда он спал. Но они тоже не трахались. Тодд был поглощен делом, и все вокруг него тоже должны были думать только о деле.
Джоун была вежлива с Бенджи, но Тодд был ее господин и хозяин. Чего же еще было ждать? Она ведь была рабыней Тодда в другой жизни.
Бенджи, Тодд и Джоун Печальные Глазки. Трое близких людей, встретившихся после четырехсотлетней разлуки. Бенджи знал, что жизнь есть карма, а карму изменить невозможно. Когда он думал об этом, то всегда спрашивал себя, о чем могут разговаривать Тодд и Джоун. Они постоянно о чем-то шептались, и Бенджи чувствовал себя покинутым. Однажды, когда Тодд был один, он подошел к нему и спросил о его разговорах с Джоун.
Тодд ответил не сразу. Сейчас накостыляет мне за то, что сую нос не в свое дело, подумал Бенджи. Когда Тодд, в конце концов, заговорил, его ответ ошеломил Бенджи. «Скоро Джоун умрет. Я готовлю ее к смерти». Больше Бенджи этой темы не поднимал.
На кладбище Тодд постучал в дверь небольшого кирпичного дома, в котором их ждал Гутанг. Держа «узи» в одной руке, Бенджи стоял позади него, обозревая безлюдное кладбище. Когда дверь открылась, Бенджи поднял оружие и навел его на дом.
Неуверенный мужской голос произнес на английском:
– Я не вооружен. Входите.
Когда они вошли, Рауль Гутанг тихо закрыл за ними дверь и пошел в небольшую гостиную. Закрыв ставни, он указал им на круглый стол. Столовые приборы – тарелки, столовое серебро, оловянный подсвечник, свежесрезанные цветы – были сдвинуты в одну сторону, и половинка стола была свободной. Тодд и Джоун сели. Бенджи остался у окна, посмотрел сквозь ставни и затем повернулся к столу.
Гутанг подошел к камину, снял большой коричневый конверт с каминной полки, вернулся к столу и остановился в ожидании. Ему было за тридцать: худощавый, красивый филиппинец с черными волосами и усами, с высоким голосом. Левый глаз его дергался от тика, и он вытирал пот с лица и шеи зеленым платком. Трусит парень, подумал Бенджи.
Тодд положил на стол свою половину тысячедолларовой купюры и подвинул ее к Гутангу. Оператор компьютера бросил на стол перед Тоддом коричневый конверт и схватил оторванную половину купюры. У него дрожали руки, когда он вытащил бумажник, вынул из него свою половину купюры и совместил ее с той, что дал ему Тодд. Они сошлись. Он улыбнулся и посмотрел в сторону двери.
Бенджи сказал:
– Мы посмотрим, что у тебя в конверте, и потом ты сможешь уйти.
– Конечно, конечно, – согласился Гутанг, – только, пожалуйста, побыстрее.
Поставив свой портативный компьютер на стол, Тодд сказал:
– Это хорошо, что вы почтили свою жену таким замечательным домом. Мне очень жаль, что она умерла в столь молодом возрасте.
Гутанг кивнул.
– Она была китаянкой. Ее семья и я подумали, что, этот дом... – он замолк. – Откуда вам известно о моей жене?
Тодд поднял коричневый конверт.
– Она погибла в автомобильной катастрофе два года назад. Ее машина столкнулась с другой, которую вел пьяный водитель, при этом погиб и ваш единственный ребенок. Недавно вы вновь обручились.
Потрясенный Гутанг кивнул головой.
– Элизабет Куань. Мы с ней вместе работали в компьютерном центре завода Талтекс. Компания не поощряет связи между работниками, и поэтому мы держали наши отношения в секрете. Она была замечательной женщиной.
Его глаза наполнились слезами.
– Они набросились на нее. Насиловали и снимали фотографии. Мерзавцы.
Тодд сказал:
– Она хотела отомстить.
– Я просил ее забыть о мести, но она была очень гордой женщиной. Поэтому они убили ее. Не скажу, что я очень смелый человек, но я не мог оставить это убийство безнаказанным. Мистер Мэки думает, я делаю это из-за денег. Действительно, деньги для меня важны. Я собираюсь сразу же покинуть Филиппины. Но деньги для меня не главное. Вы меня понимаете?
– Да. Души твоей жены и невесты довольны тобой.
Гутанг улыбнулся сквозь слезы.
– Да, – прошептал он. – Они довольны. Спасибо, что сказали мне об этом. Мне нужно было услышать эти слова.
Тодд вытащил из конверта единственную дискету, заглянул в конверт и, не найдя ничего, внимательно посмотрел на флоппи-диск. Это был двухсторонний и двухканальный диск с высокой плотностью записи информации. Одна такая гибкая пластина способна вмещать огромное количество информации.
Открыв коробку с компьютером, он нажал на выключатель питания, опустил дискету в паз терминала и начал считывать данные. Гутанг подошел к столу и стал позади него. Он сказал:
– Вы сейчас видите некоторые компании, созданные Линь Пао и Нельсоном Берлином, чтобы «отмывать» деньги Пао. Некоторые из них представляют собой вполне законные предприятия, а другие – лишь вывеску, за которой они, вершат свои дела. Вы представляете, о чем я говорю?
Не отрывая глаз от экрана, Тодд кивнул.
– Мой отец был полицейским. Он часто обсуждал со мной эти вопросы. Конечно, он разберется в этом лучше меня, но я понимаю, о чем вы говорите.
– Линь Пао пользуется наличными, и эти наличные должны быть приемлемыми для банков прежде, чем их можно будет вложить в какое-то дело или тратить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46