Высокий потолок, обшитые дубовыми панелями стены, подиум для судьи, удобные места для присяжных, поднимающиеся ярусами скамьи для зрителей. Они напоминали Лоре места вокруг боксерского ринга или цирковой арены. В этом не было ничего удивительного: процессы по уголовным делам не так уж сильно отличались от цирковых представлений. Техника и характер выступлений, конечно, были другими, но в принципе все одно и то же — финты и трюки, как в любом шоу. Нигде родство человека с обезьяной не было столь очевидным. И здесь всегда был некто, кого ждали большие неприятности.
— Проходите, не задерживайтесь.
Отец Лоры умер два года назад, мать в доме престарелых пребывала в полном маразме, так что Лора об убийстве сестры ей ничего не сказала. Да и не было смысла — бедная женщина не могла даже вспомнить свое имя. «А говорят еще, что Бог справедливый, — думала Лора. — Пока он лишь щедро раздает одни страдания. Наверное, для того, чтобы люди осознавали, через что ему пришлось пройти самому».
На душе было муторно. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось.
— Как вы?
— Вроде нормально.
Лора посмотрела на полицейского. Афроамериканец, волосы с проседью, доброе лицо. Он легонько коснулся ее плеча и пошел помогать рассаживать людей.
Женщина, сидевшая на два ряда впереди Лоры Дьюкс, толкнула локтем мужа:
— Смотри, это она.
— Кто?
— Сзади. Только слишком быстро не поворачивайся. Сестра девушки, которую убили. Однояйцовые близнецы. Такая славненькая! Бедняжка!
Муж, крупный мужчина с массивным пивным животом, развернулся посмотреть на Лору, которая поспешно отвела глаза. Он был букмекер на пенсии, от нечего делать пристрастился ходить с женой на судебные заседания, наблюдать человеческие страдания, как зритель на спортивных соревнованиях. Он рассматривал Лору с невежливым любопытством.
Лоре Дьюкс было двадцать три года. Сестры-близнецы работали кассиршами в банке. Обе высокие, привлекательные, белокурые, со стройными фигурами. Спортсменки, неунывающие оптимистки. Вечера в пятницу и субботу они неизменно проводили в барах и на дискотеках, наслаждаясь жизнью до предела. С кем попало не спали, но в приятелях недостатка не было. Иногда, правда, им хватало одного на двоих. Лора была общительнее, Мелани чуть более сдержаннее. В общем, это были веселые, беззаботные девушки, любительницы танцев и мужчин. А потом Мелани убили.
— Прошу тишины. Перед выходом судьи Харрисона прошу всех встать.
Лора поморщилась, наблюдая, как пожилой сутулый мужчина усаживается в высокое судейское кресло. «Разве может этот старик понять, каково потерять близкого человека? Способен ли он, запрятанный в свой тугой кокон, почувствовать мою личную трагедию и отчаяние?» — Лора прикусила губу и прикрыла глаза, чтобы избежать взглядов.
Это было в субботу вечером. Они пошли на свою любимую дискотеку «Искушение Евы» в центре, где на вывеске неоновая Ева изображена с обвившимся вокруг нее змеем. Народу было полно, как обычно. Даже поставили столики на тротуар. Это было заведение как раз для них: масса молодых людей, собравшихся весело провести время.
В два часа ночи Лора присела у стойки бара и заказала выпивку, она это отчетливо помнила. Подошла Мелани, разгоряченная танцами, возбужденная, голос хрипловатый от выпитого. Хихикая, она прошептала ей на ухо, что выйдет на несколько минут — на их языке не то чтобы секс, скорее обжимание. Вполне достаточно для первого вечера с новым парнем.
Мелани рассказывала о своих амурных планах, а Лора рассеянно кивала. Мысли были заняты Дэнни, который был ее приятелем уже целых пять месяцев. Сейчас он делал ей знаки, приглашая на следующий танец.
Мелани показала своего сегодняшнего кавалера. Он стоял довольнодалеко от стойки, почти в полумраке. Почти, но Лора все же его разглядела. Крамер внимательно рассматривал ее несколько секунд. Затем сказал:
— Привет!
Голос мягкий, приглушенный. Вот и все. Но Лора прекрасно запомнила мелодию его голоса, крепкое сложение, полные губы, волосы, убранные в хвостик.
Правда, к тому времени она уже выпила несколько бокалов водки и текилы «Перл-Харбор». Она призналась в этом во время дачи показаний в полиции. Но это ничего не значит — она была под газом, но определенно не пьяная. В ту ночь Мелани ушла с Крамером. Лора это знала и могла поклясться перед Богом.
— Прошу всех встать.
Лора смотрела, как присяжные занимают свои места. Три женщины, остальные мужчины. Один в нарядном костюме. Может быть, доктор или бухгалтер. Остальные присяжные ей показались такими же, как она, — людьми среднего ранга с соответствующим стилем жизни. Что за правосудие они могут вершить?
— Судебное заседание начинается.
Лора продолжала вспоминать. Вот Мелани выходит из дискотеки с Крамером, он вежливо придерживает для нее дверь. Она поворачивается и машет сестре в последний раз.
Странно — наблюдая с бокалом в руке, как они уходят в темноту, Лора вдруг остро ощутила тревогу. Испугалась чего-то, даже мороз пошел по коже, как будто кто-то пытался ее предупредить. Конечно, она не обратила на это внимание, как и любой другой на ее месте, и возвратилась к Дэнни. А разве могло быть иначе? Больше Лора сестру живой не видела.
Пролетело еще два часа, она собралась идти домой. Приятель изнемогал от желания, торопил, но она не могла найти сестру. Ни в баре, ни на танцевальной площадке, ни в парке рядом с дискотекой. Это ее озадачило: Мел не могла уйти без нее. Они договорились давно, раз и навсегда — домой возвращаться только вместе, так спокойнее.
Позвонила Мелани на мобильный. Ответил мужской голос. Крамер. Лора сказала, что хочет поговорить с сестрой.
— Она спит, — ответил он строго и спокойно, затем отключился.
Лора стояла на автостоянке дискотеки, удивленная его тоном. Дэнни взял ее за руку, потащил к машине. Она села, по-прежнему ничего не соображая. Затем решила, что сестра привела своего поклонника на ночь к ним на квартиру.
Однако дома ее не было. Выходит, она поехала к тому парню? Очень странно, но в принципе возможно.
В ту ночь Лора спала плохо. Снилось, что они с сестрой заблудились и потеряли другдруга в каком-то мрачном густом лесу.
Рано утром в воскресенье прохожий позвонил в полицию, когда увидел плавающее в канале в пяти километрах от дискотеки тело. Это была Мел или скорее то, что от нее осталось после того, как убийца поработал ножом. Лора ее сразу опознала (ей позволили посмотреть только на лицо), и с тех пор жизньдля нее превратилась в сплошной ад. Дэнни, неспособный переносить постоянные слезы, вспышки ярости, терзания виной, оставил ее через две недели.
Непрекращающееся болезненное состояние Лоры заставило ее оставить работу, но от какого-либо лечения она категорически отказалась. Теперь, три месяца спустя, она лишь отдаленно напоминала себя прежнюю. Сидела, ждала, когда свершится правосудие. Если бы только она прислушалась к своему внутреннему ощущению, остановила сестру, не дала ей уйти с дискотеки. Если бы…
— Ваша честь, позвольте начать, — произнес обвинитель.
Судья Харрисон кивнул. Затем окинул взглядом присутствующих на местах для зрителей. Он знал, что все они не сомневаются в виновности Крамера. Только он мог убить Мелани Дьюкс, кто же еще? В этом их убедили газеты, радио, телевидение. Они его ненавидят и жаждут мести.
И они хотят, чтобы этот акт мщения совершил для них он, судья Харрисон. Ну что ж, да будет так. Но в соответствии с законом. Доказано, что Крамер убил человека во время потасовки в баре. А вот убил ли он Мелани Дьюкс?
— Судебное заседание продолжается.
Глава третья
Есть зло, которое я видел под солнцем, и оно часто бывает между людьми…
Книга Екклесиаста, или Проповедника, 6:1
Пока в Соединенных Штатах кипели страсти вокруг процесса над Крамером, в Ватикане все было спокойно. Ничего удивительного для обители, история которой насчитывает свыше двух тысяч лет. Кардинал Бенелли привык проводить время после ужина в молитве. Бывало, и не раз, что он засыпал. А потом признавался в этом и в остальных незначительных грехах (таких, как чревоугодничество) своему исповеднику, отцу Томасу, который был также исповедником папы. Понтифик ведь тоже человек, то есть не без феха, и потому с момента зарождения церкви он был обязан исповедоваться.
В качестве отца исповедника обычно выбирали простого монаха или священника. Главное, чтобы он был отмечен добродетелями и равнодушен к титулам и званиям, поскольку понтифики обычно осознавали, что установление Христа: «…и тот, кто последний в жизни сейчас, станет первым в Царстве Божьем, а тот, кто первый ныне, станет последним » — относится и к ним тоже.
В дверь негромко постучали. Бенелли неохотно открыл глаза. Это, должно быть, секретарь, напомнить, что у него в девять встреча.
— Входите.
На пороге стоял не тощий как щепка почтительный секретарь, а седовласый священник с изможденным лицом.
— Извините, что побеспокоил.
— Вовсе нет, — пробормотал Бенелли, стараясь скрыть раздражение. Он редко встречался с отцом исповедником за пределами исповедальни, и оказаться застигнутым во время прегрешения было неприятно.
Простой священник в серой рясе и кардинал в красной сутане посмотрели друг на друга.
— Чем могу служить? — спросил Бенелли, поднимаясь с кресла.
— Святой отец пригласил нас посетить Ватиканскую обсерваторию, — проговорил отец исповедник мягким, спокойным тоном. — Сегодня ожидается необычное сближение планет.
— Вот как? — удивленно воскликнул Бенелли. Он знал, что понтифик, с тех пор как восемь лет назад стал папой, часто бывает в обсерватории. В чем причина такого интереса к астрономии, Бенелли не знал. Сам он редко созерцал небо — в последнее время проблем было достаточно и на земле.
Они вышли, сели в автомобиль, который отвез их к замку Гандольфо, летней резиденции папы, где размещалась обсерватория. Бенелли поежился. Для начала сентября было необычно прохладно, зато звезд на небе в избытке.
О своем спутнике он знал сравнительно немного. Отцу исповеднику было шестьдесят девять лет, и до недавнего времени он был настоятелем монастыря во французском городе Клуни. Примерно год назад папа предложил ему занять этот пост, который в церковной иерархии стоял существенно ниже. Однако предложение было принято без колебаний. Бенелли восхищался этим, даже слегка завидовал, поскольку подозревал, что сам он на такой поступок скорее всего способен не был.
— Что мы будем наблюдать?
Отец исповедник посмотрел на него твердым взглядом.
— Святой отец сказал, что Нептун, Марс и Уран довольно близко сойдутся и расположатся на одной линии. Это весьма редкое явление.
— Как интересно! — произнес кардинал, пытаясь обнаружить заинтересованность, которой вообще-то не было и в помине. Планеты, звезды — этим он никогда не увлекался.
Они вошли внутрь.
Руководитель Ватиканской обсерватории, невысокий лысый человек с глазами-бусинками, показался Бенелли первоклассным занудой, что тот поспешил тут же подтвердить.
— Ваше преосвященство, конечно, в курсе, что в астрономии соединением называют максимальное кажущееся сближение небесных тел. Может также возникнуть так называемая обратная петля, когда будет казаться, что Нептун и Уран движутся в обратном направлении… хм… по небу на запад, приближаясь к противоположной точке относительно Солнца. На это уходит какое-то время. Через несколько недель вероятность такого события возрастет.
Руководитель обсерватории был рад показать свои знания столь важной персоне.
— Прошу вас сюда. — Он проводил Бенелли к телескопу. — Обратите внимание…
— Но я ничего не вижу.
— Вам следует навести на резкость. Вот так.
— И что это?
— Соединение трех планет.
Бенелли по-прежнему не мог ничего разобрать. Уточнять не хотелось. Он удовлетворенно кивнул и отошел от телескопа, поглаживая сутану.
— Как часто такое случается?
— Примерно раз в тысячу лет. Последнее соединение было в шестьдесят шестом году новой эры. Седьмого марта, если быть точным. Конечно, тогда на земле никто этого не наблюдал. — Руководитель обсерватории пронзительно хохотнул. — В те времена Нептун и Уран еще не были открыты. Да и телескопов не было.
— Конечно, — согласился Бенелли. Это было ему совершенно неинтересно. Всю свою энергию он отдавал администрированию в церкви — разве этого недостаточно? Бенелли попытался вспомнить какое-нибудь важное событие, происшедшее в шестьдесят шестом году, но не смог. Вот шестьдесят седьмой год — другое дело. Тогда, по преданию, распяли святого Петра. — Да, очень интересно. — Бенелли произносил эти слова всегда, когда нечего было сказать. — Очень… интересно. А святой отец придет?
— Не думаю. — Руководитель обсерватории нервно улыбнулся. — Мне сообщили, что придете только вы и… хм, отец исповедник.
— Чудесно. В таком случае мы вас покинем. У меня в девять назначена важная встреча.
Расставаясь с отцом исповедником, Бенелли пошутил:
— До следующего соединения.
Священник ничего не сказал, лишь удивленно на него посмотрел.
Бенелли вернулся в свой кабинет. «Конечно, приятно, что папа меня не забывает, но это просто пустая трата времени». Он посмотрел на часы. Скоро встреча с кельнским архиепископом. Надо напомнить, чтобы приготовили шоколадные бисквиты.
Бенелли подошел к зеркалу, поправил сутану. Глянул на стол и увидел книгу, которую отец исповедник дал ему несколько дней назад после последней исповеди, а он так до сих пор и не удосужился ее даже полистать. Кстати, кто автор? Авраам из Натпара. Бенелли хмыкнул. Наверняка какая-нибудь невразумительная мистика. Труднопроходимо. Ладно, он ее прочитает, когда уйдет на покой. Кардинал наугад раскрыл книгу, и тут же глаза уперлись в строчки: «Во время молитвы будь напряженным и бдительным без устали и удали от себя дремоту. За тобой будут наблюдать ночью и днем».
По какой-то неясной причине эти слова встревожили Бенелли. Особенно упоминание о ночи.
Глава четвертая
Оправдывающий нечестивого и обвиняющий праведного — оба мерзость перед Господом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34