Тело было почти не тронуто тленом, как и одеяние понтифика и священная тиара на его голове.
Значит, легенда врет, и конечности Сильвестра не были отсечены. Однако Распони не сказал, где перезахоронили тело Сильвестра. Почему?
Наконец рабочие пробили довольно широкий проход. Бенелли приказал всем удалиться — так повелел папа. Гробницу Сильвестра II имел право увидеть только он, Бенелли.
Кардинал опустился на колени, произнес молитву, а затем вышел в туннель, который оказался достаточно широким, чтобы могли пройти два человека. Стены выложены кирпичом и покрашены белой краской, разумеется, во многих местах отслоившейся.
Бенелли двинулся по туннелю, поднимая клубы пыли. Еще бы! Ведь в последний раз люди заходили сюда четыреста с лишним лет назад. Идти пришлось больше двухсот метров, до фундамента обелиска. Выходит, туннель построили, чтобы проверять состояние фундамента? Однако рядом на стене была выбита дата — 1648.
Обелиск передвинули на середину площади в 1586 году. Почему же туннель построили лишь спустя шестьдесят лет? Что произошло в 1648 году?
Справа от обелиска проступала еще надпись. Бенелли стер вековую грязь и отпрянул в шоке. На стене красной краской был изображен огромный крест, а под ним слова: Sylvestris pp . Secundi .
Теперь стало ясно. Туннель построили, чтобы перенести к обелиску усыпальницу Сильвестра. Здесь никто из здравомыслящих не догадается ее искать. Зачем? Ответ вскоре был получен. Ниже под крестом можно было разглядеть еще одну надпись. Она была такой же, что и на сребренике Иуды: « Salva me , Redemptor Mundi » — «Сохрани душу мою, Спаситель мира».
Бенелли со вздохом развернулся. Надо идти, доложить о находке понтифику.
На полдороге он услышал сзади шорох и с колотящимся сердцем посветил фонарем в сторону усыпальницы. У стены стоял большой черный пес.
Папа Иоанн XXV внимательно выслушал кардинала. Непонятно, почему тело папы Сильвестра II убрали изЛатеранcкого собора именно сюда? Если понтифик был действительно добродетельным человеком, почему его не перезахоронили в соборе Святого Петра, поблизости от гробницы апостола? А если он служил дьяволу, почему его похоронили рядом с собором?
Понтифик размышлял, прикрыв глаза. Затем принял решение пока усыпальницу Сильвестра не вскрывать, потому что не ясно, будет от этого польза или вред.
Бенелли также рассказал о черном псе, заметив:
— Сильвестр определенно служил дьяволу. Иначе откуда бы взялся этот призрак пса?
Папа отрицательно покачал головой.
— Нам неведомо, в каком состоянии была душа Сильвестра перед кончиной. Об этом знает только Бог.
— Но, святой отец, — воскликнул Бенелли, — время идет! Надо что-то делать. Вы думаете, силы зла знают, что находится в усыпальнице?
— Нет, — ответил Иоанн XXV. — По крайней мере пока не знают. Они так же, как и мы, только что ее обнаружили и теперь будут использовать всю свою мощь, чтобы проникнуть в тайну папской усыпальницы. Тем более что она расположена за пределами собора, на неосвященной земле. Возможно, именно поэтому они и прибыли в Рим.
— И когда они попытаются проникнуть в усыпальницу?
Понтифик задумался, а затем отрывисто бросил:
— Сегодня ночью.
Через несколько минут охранникам собора Святого Петра поступил приказ: опечатать двери папскими символами и никого в этот вечер не пускать без специального разрешения самого понтифика.
Почти в то же самое время, когда рабочие пробили проход в туннель, Бен возвратился в Сан-Франциско с гробом жены. Договорившись о похоронах на завтра, он отправился в монастырь, где мать настоятельница представила его священнику из Рима.
Они долго беседовали о судьбе Пола, о природе зла, о гибели Флоренс. О черном псе Бен решил отцу исповеднику не говорить, поскольку решил, что тому хватит хлопот и с семьей Стафферов. Однако в монастырь эта тварь пойти за ним не решилась.
В конце разговора отец исповедник попросил Бена помочь ему в одном деле, и тот согласился. Через несколько минут они выехали.
Хэнлон Досон слушал Бена с каменным лицом. Отец исповедник тем временем оглядывал кабинет начальника тюрьмы строгого режима: простой письменный стол, на полках много книг (начальник любил читать), два кресла. Почти аскетическая обстановка.
— Я вас понял, профессор Ингельманн, — произнес наконец Досон. — Вы хотите встретиться с Крамером, но… вам должно быть известно, что… — Он посмотрел на отца исповедника. В этом священнике чувствовалась какая-то непонятная Досону сила, настолько убедительная, что вместо категорического отказа грозный начальник тюрьмы вдруг пробормотал: — …в общем, я разрешаю вам двадцатиминутное свидание с заключенным Крамером, но только в том случае, если он согласен. — Досон нажал кнопку и приказал секретарше передать указание начальнику блока Е.
— Но ведь Крамер наверняка не согласится, — разочарованно протянул Бен.
— Извините, профессор Ингельманн, — Хэнлон подался вперед, — я и так нарушил кое-какие инструкции. Но это правило действует для всех. Даже для эмиссара папы. На то правила и существуют, чтобы их выполнять. Кстати, как поживает Пол?
Бен бросил взгляд на отца исповедника.
— Пол болен.
— Надеюсь, ничего серьезного?
— Нет, он тяжело болен.
Досон задумался. Может быть, следует рассказать о своем подозрении, что Крамер — серийный убийца. Но в дверь постучали.
Вошел начальник блока Е.
— Я поговорил с Крамером, сэр. Он на свидание согласен.
— Хорошо, — буркнул Досон и посмотрел на гостей. — В вашем распоряжении двадцать минут. Постарайтесь распорядиться ими с пользой для себя.
Начальник тюрьмы задумчиво смотрел вслед гостям. Таких священников он еще не встречал. В разговоре он обмолвился, что, мол, в жизни главное дисциплина, на что отец исповедник тут же возразил:
— Нет. В жизни главное — придерживаться правды. — Удивительно, потому что именно так часто говаривал отец Хэнлона Досона. Но священник этого знать никак не мог.
Они распрощались у входа в блок Е.
— Желаю успеха, — сказал Бен. — Я еду в университет. Пожалуйста, передайте Мэри, что я зайду к ней в конце дня обсудить похороны Флоренс и все остальное.
Отец исповедник нахмурился.
— Бен, я прошу вас быть очень осторожным. Вам угрожает серьезная опасность. Этот дух зла намерен погубить всех, кто был близок к Полу, кто его любил. Не подходите к его дому ни при каких обстоятельствах. Я даже думаю, что на ночь вам следует остаться в монастыре.
— Не беспокойтесь, со мной все будет нормально. — Бен заставил себя улыбнуться. — До встречи.
Отец исповедник скрылся за дверью.
— Так-так, — произнес Карл Крамер. — Наконец-то слуга Христа пожаловал. — Если бы ноги и руки не были закованы, он бы раздавил священника как насекомое. — Я знаю, кто ты.
Отец исповедник молчал. Видно, демоны уже поставили убийцу в известность о его приходе. Затем Крамер заговорил на латыни:
— Я знаю, зачем ты пришел. Тебе нужна монета. Вы все ее боитесь. А ведь она вначале предложила ее мне, но обманула, отдала ему.
— Замолчи.
Отец исповедник прикрыл глаза.
Через пару мгновений убийца свесил голову набок. Его глаза остекленели, рот исказила отвратительная гримаса, изо рта потекла слюна. Отец исповедник начал спуск в ад, каким являлась душа Крамера.
Путешествие это было долгим и ужасным, хотя прошло всего две или три минуты. Странствуя по астралам, погружаясь в глубины зла, отец исповедник никак не мог определить, кто же все-таки управляет Хелен и Крамером. Этот неизвестный все время прятался от него за разными личинами.
Наконец пришло время возвращаться. Отец исповедник открыл глаза.
Попытка не удалась.
Крамер задергался, затем выпрямился на стуле.
— Послушай, Карл, — произнес священник. — Ты должен попытаться спасти душу. Еще есть возможность. Покайся.
Крамер молча смотрел на него.
Открылась дверь, вошли надзиратели. Отец исповедник встал. Если у этого представителя рода человеческого и была какая-то тайна, то она умрет вместе с ним.
Он медленно перекрестил убийцу и вышел.
Бен закончил собирать вещи, уложил книги и бумаги в картонную коробку и остановился посередине кабинета. Сначала отстранение от заведования кафедрой, затем смерть Флоренс. Достаточно. Он решил завтра написать заявление об уходе. Здесь все напоминало о прошлом, и это было непереносимо. Что делать дальше, Бен еще не решил. Сейчас это было ему безразлично. Он был полон решимости помочь Мэри и Рейчел, хотя еще не знал как. Но его поддерживала Флоренс.
Бен взял коробку. В последний раз спустился по лестнице. В университете было пустынно, как и во всем городе. Утром произошел очередной подземный толчок в шесть баллов по шкале Рихтера. Средства массовой информации неистовствовали. Ходили слухи, что президент собирается отдать приказ о принудительной эвакуации населения. Все ждали главного толчка. Сокрушительного.
— Профессор Ингельманн, — к нему подошла симпатичная девушка. — Меня зовут Сьюзенн Делейни. Я… близкая приятельница Пола. Очень близкая.
Бен остановился. Значит, это та самая студентка, с которой, по слухам, у Пола связь. Наверное, ей тоже угрожает опасность. Надо предупредить.
— Я вас слушаю.
— Мне нужно поговорить с вами относительно Пола.
Бен не возражал, но вначале он должен был встретиться с Мэри.
— Хорошо. Давайте вечером.
— Нельзя ли пораньше? — Голос у Сьюзенн был мягкий и кроткий. — Я собираюсь уезжать. Ну, знаете, землетрясение…
Они подошли к автомобилю Бена. Он открыл багажник, сунул туда коробку.
— Пожалуйста, профессор Ингельманн. Пожалуйста.
Бен сел за руль, включил зажигание. Машина не завелась. Черт, этого еще не хватало! В довершение ко всему разрядился аккумулятор. Утром проверял, все было нормально.
— У вас, кажется, проблема. — Сьюзенн улыбнулась. — Мой автомобиль пока на ходу. — Она показала на стоящий рядом красный спортивный автомобиль. — Может быть, поедем куда-нибудь, посидим, выпьем кофе, поговорим.
— Спасибо. — Бен вышел из машины. — Давайте лучше встретимся у нас в клинике часов в пять. Не возражаете?
Сьюзенн очаровательно улыбнулась.
— Конечно. В таком случае до встречи. — Она открыла дверцу своей машины.
Бен стоял как вкопанный. Его бил озноб. И не без причины.
На заднем сиденье ее автомобиля он увидел большого черного пса.
Как только машина отъехала, он побежал обратно к себе в кабинет. Нужно связаться с отцом исповедником и Мэри, сообщить им кое-что важное.
Оказывается, Крамер, Хелен и Сьюзенн связаны друг с другом.
Бен взбежал на третий этаж. Он так торопился, что на лестнице чуть не столкнулся с какой-то женщиной, лица которой не заметил. Тяжело дыша, остановился на площадке перевести дух, затем направился в свой кабинет.
Неужели он опоздал и Мэри с Рейчел уехали из монастыря?
— Бен! — окликнул голос из кабинета Пола.
Он замер. Значит, Пол вернулся. Это его голос, совершенно точно. Может, зайти? Или вначале позвонить? Дрожащей рукой он пригладил влажные от пота волосы. Затем осторожно открыл дверь.
— Привет, дружище.
Бен вытаращил глаза на Пола, рядом с которым стоял большой черный пес. А потом комната завращалась, и в грудную клетку как будто ударила молния. Он согнулся от невыносимой боли.
— Флоренс… извини, я тебя подвел… так и не успел помочь Мэри…
Это были его последние слова. Дай Бог им встретиться в другом мире!
Хелен равнодушно наблюдала, как умирает Бен Ингельманн. Уж чего-чего, а насильственных смертей она за две тысячи лет повидала достаточно. Самым главным орудием слуг дьявола был обман — видения, голоса, пророчества и прочая лажа. А глупые, наивные люди всегда на это покупались. Бог все-таки ошибся, вложив им в сердца бесценное сокровище.
Сьюзенн медленно поднялась по лестнице, вошла в кабинет Пола. Хелен исчезла, уступив место своей служанке. Сьюзенн посмотрела на распростершегося на полу Бена, поправила волосы, затем вышла в коридор и истерично завопила:
— Помогите, помогите! У профессора Ингельманна сердечный приступ.
Притворство всегда было ее сильной стороной.
Глава тридцать вторая
На острове Тибертин, лежащем посередине реки и похожем на остов корабля, есть… роскошный дворец, принадлежащий еврею, который попробовал купить божественную силу апостолов, предлагая золото и драгоценные камни. С ним была прекрасная Елена, куртизанка, которую он возвеличил, приравняв к богине.
Амброзини. Секретные архивы Ватикана
— Ну, как тебе Вечный город? — Хелен отошла от окна. — Сейчас это бледная тень того, каким он был в период расцвета. Во времена Нерона Рим считался лучшим городом земли. Ты не представляешь, какие здесь устраивали зрелища.
Она прошлась по спальне своей роскошной квартиры в центре Рима, затем, обнаженная, села на постель. У нее было великолепное, соблазнительное тело. Она пробежала рукой по спутанным волосам Пола.
— Пора одеваться.
— Куда мы пойдем?
— Это недалеко. Я покажу тебе место, где жила в молодости, когда монета только оказалась у меня. — Она наклонилась и поцеловала его. — Скучаешь по Сьюзенн? Я тебя не устраиваю?
— Ты изумительна.
Хелен усмехнулась.
— В любом случае не беспокойся, ты скоро вернешься в Сан-Франциско. Возможно, он к тому времени немного изменится.
— Что значит изменится? — Пол облокотился на подушку.
— А… это я просто так. Мы, духи, иногда любим говорить загадками. Дело в том, что вы, смертные, не способны видеть то, что видим мы.
— А монета? Когда она впервые появилась? — Пол притянул ее к себе.
— Она принадлежала моему покойному другу.
— Но как монета попала к нему?
— Так сошлись в небе звезды.
— Звезды? Но это абсурд!
Хелен притворно возмутилась:
— Пол, разве я тебе когда-нибудь врала? Вот возьмем ребенка. Для него географическая карта — это абстрактная картина, полностью лишенная смысла. Но для тебя там уйма информации. И ты знаешь, что все эти континенты и страны действительно существуют. То же самое и со звездами — когда ты смотришь на звездное небо, то воспринимаешь его, как ребенок карту. А когда на звезды смотрю я, то вижу совсем другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34