– И, всхлипывая, она опять уткнулась ему в грудь. Гейб чувствовал, что рубашка стремительно промокает. Он покрепче прижал Кейси к себе и осторожно гладил ее плечи.
– Да черт с ней. Малыш важнее, а он невредим.
Кейси опять разрыдалась. Чувства, сдерживаемые много лет, вырвались наружу и вызвали такой сильный взрыв эмоций, что она никак не могла прийти в себя. Какое счастье, он совсем не похож на ее отчима!
– Кейси, поговори со мной. – Встревоженный не на шутку, Гейб пытался заглянуть ей в лицо. Девушка замотала головой и принялась вытирать слезы.
– Извини.
– Забудь ты этот чертов стол. Посмотри на меня и скажи, что с тобой происходит.
– Я… не могу. – Губы ее предательски дрожали.
– Ты подумала, что я ударю малыша? Кем же ты меня считаешь? – Голос его дрогнул от гнева. – Ведь я угадал. По твоему лицу было видно, что ты испугалась. Чего ты ждала? Что я накричу на него или ударю?
Он ерошил руками волосы и был столь искренне зол и расстроен, что Кейси не выдержала. Он не заслуживает…
Гнев в его голосе заставил ее задрожать еще сильнее, но она не может его так обидеть, и, собравшись с силами, Кейси выговорила:
– Я не из-за тебя… Из-за отчима.
Ей придется рассказать… Что ж, пусть он знает, с кем связывается. Она никогда никому не рассказывала – только Роне. Но Рона все понимала – ее саму родители выкинули из дому. Они обе были чем-то вроде ненужных вещей, которые футболили туда-сюда. Да, Рона понимала, но поймет ли Гейб, каково бывает, когда ты никому не нужна? Ведь у него в детстве была нормальная семья, его любили…
Гейб обнял ее, словно желая защитить, поцеловал волосы и пробормотал:
– Боже мой, что же он сделал с тобой?
Кейси молчала, чувствуя его дыхание на своей щеке. Так трудно найти слова…
– Мама, где мое одеялко? – донесся голос Генри, и мальчик заворочался в кресле.
– Я… мне надо отвезти его домой. – Она высвободилась из рук Гейба, подхватила малыша. – Мы уже едем домой, зайчик. Будешь спать в своей кроватке.
Избегая смотреть на Гейба, она пошла к двери.
Часто во время особенно шумного дня Кейси мечтала, чтобы вдруг наступила хоть минута тишины. Но молчание, царившее в машине на пути домой, не успокаивало, а терзало душу. Гейб был обижен и сердит, и она не знала, что оттолкнет его больше – правда о ее жизни или молчание. Она любила его. То, что он способен заботиться о чужом ребенке, поразило ее и придало чувству новую глубину. Его поведение значило для нее больше, чем слова или самые романтические подарки. Он такой замечательный. А что она может предложить взамен? Трэвиса с его требованием денег? А вдруг Гейб согласится, что Генри лучше жить со своим биологическим отцом?
Гейб остановил машину и, прежде чем она успела возразить, взял мальчика на руки и пошел с ним к дому. Кейси плелась следом, но на дорожке оба остановились, глядя на открытую дверь.
– Ты заперла дом, когда уходила?
– Кажется, да. – Страх холодом пробрался внутрь. Кто-то был в ее доме? А вдруг он еще там?
– Подержи его. – Гейб передал ей мальчика. – Я пойду проверю. Услышишь шум – уходи. Поняла?
– Да… Гейб, будь осторожен.
Ей казалось, прошла вечность, но вот он вернулся и сказал, что в доме никого нет.
Они уложили Генри в кроватку и вернулись в гостиную.
– Посмотри, что-нибудь пропало? Возможно, нам следует вызвать полицию, – сказал Гейб.
– Нет-нет, не нужно полицию! – Кейси побледнела – ей явно есть что скрывать, подумал он. Хотя, честно говоря, тоже не горел желанием видеть здесь полицейских.
Некоторое время девушка бродила по дому, заглядывая во все углы. Потом вернулась к нему и сказала:
– Я не совсем уверена… но, по-моему, все на месте. Не могу найти только черный шелковый шарф, который ты мне подарил.
– Где он лежал?
– На моей кровати. Но Генри мог спрятать его.
Гейб кивнул, от души надеясь, что так и есть. Кейси молча стояла в дверях гостиной, и, видя, что она не собирается ничего рассказывать, Гейб собрался уходить. Когда его пальцы коснулись дверной ручки, Кейси закрыла глаза. У порога он помедлил и, повернувшись, взглянул на нее. Лицо его было печально, а глаза, как два бездонных серых озера, были подернуты дымкой.
– Я хотел бы, чтобы ты доверяла мне… Если я понадоблюсь – позвони. Спокойной ночи.
Он повернулся и открыл дверь. Не в силах двинуться, Кейси смотрела на его широкую спину. Сейчас он уйдет, уйдет… Слова с трудом вырвались из сжатого спазмом горла:
– Я была им не нужна.
Решившись, она испугалась, не в силах терпеть его вопрошающий взгляд. Повернулась спиной и обхватила себя руками, словно пытаясь согреться. Плечи болели – так хотелось почувствовать тепло его сильных рук. Кровь шумела в ушах, но она все же расслышала, что дверь закрылась, и вот он уже оказался рядом обнял за плечи, дыхание коснулось ее щеки.
– Твой отчим обидел тебя?
– Не так, как ты подумал. Но он был жесток, когда выбирал слова и наказания.
Что ж, раз он хочет знать, она скажет ему правду. И если он уйдет, она выживет. Как и прежде.
– Моя мама родила меня очень рано – в семнадцать лет. Она… не могла заботиться обо мне как следует и поместила меня в приют. Но разрешение на усыновление не дала, и я росла, переходя из одного детдома в другой, из одной временной семьи в другую. Когда мне было тринадцать, она взяла меня к себе.
– А твой отец?
– Я не знаю даже его имени. И не уверена, что мать знала, кто был мой отец.
Повисло молчание. Кейси с ужасом ждала, что он отодвинется, но Гейб только покрепче обнял ее, и она продолжала говорить:
– Мама вышла замуж за человека по имени Лу. Он был просто помешан на аккуратности. Все должно было лежать строго по порядку. Даже еда на тарелке.
– Дай-ка я догадаюсь, – пробормотал Гейб. – Он ел все овощи отдельно.
Кейси печально усмехнулась:
– Да… и ему не нравилось, что в доме все время находится ребенок, который разбрасывает вещи и устраивает беспорядок. Он все время орал на меня… часто выпроваживал из дома без обеда или завтрака. Мне приходилось по нескольку раз перемывать полы или посуду. И раскладывать вещи по местам аккуратными стопочками. А если получалось неровно, он все расшвыривал и заставлял начинать сначала.
– Ублюдок, – пробормотал Гейб, развернув Кейси лицом к себе и нежно поглаживая ее спину и плечи. Но она не могла успокоиться. Все дразнилки и презрительные прозвища, которыми ее награждали в школе, вновь зазвучали в ушах. Слезы потекли по лицу, она уткнулась носом в грудь Гейба, пачкая тушью его рубашку… Если так пойдет, то ему скоро придется существенно обновить гардероб.
– Бедная моя девочка, – пробормотал Гейб. – А что же твоя мать? Она не пыталась защитить тебя?
– Она все время просила меня быть хорошей девочкой, иначе он бросит ее. Я старалась, я очень старалась, но… ничего не выходило. Однажды ночью я услышала, как они ругаются из-за меня. Лу сказал, что больше не желает терпеть грязную девчонку в своем доме. И они решили, что завтра отошлют меня обратно в приют. И я убежала из дому.
– Куда?
В его голосе звучало подлинное участие, а когда она рассказывала про Лу, Кейси видела, как Гейб сжал зубы, а глаза стали почти черными от гнева. Но ведь он сердился не на нее! И все же дальше рассказывать не стоило.
– Я прибилась к дому, где было что-то вроде семьи-общины для трудных подростков. Там я встретила своих подруг – Рону и Джилл.
Гейб достал платок и осторожно вытер заплаканное лицо девушки. Потом поцеловал мокрые ресницы и щечки.
– Мне так жаль, что твоя жизнь была столь ужасна, – негромко сказал он. – Но я рад, что ты рассказала мне. Теперь я восхищаюсь тобой еще больше. Ты особенная…
– Я… нет, мне никогда не удавалось стать как другие – хорошей и…
Гейб прижал палец к ее губам:
– Никогда больше не говори таких глупостей. Ты прекрасная, ты самая замечательная. И ты всего достигла сама, преодолев столько трудностей в жизни. Я горжусь тобой!
Кейси пристально смотрела ему в глаза, пытаясь найти следы жалости или презрения.
– Правда? – недоверчиво переспросила она. Неужели Гейб и вправду считает, что она достаточно хороша для него? Честно говоря, она боялась, что рассказ о ее прошлом заставит человека с его воспитанием брезгливо поморщиться и отправиться на поиски женщины своего круга. Но Гейб и не думал отталкивать ее.
– Еще как горжусь, – повторил он. – И я хочу тебя… Больше чем когда-либо.
Он приник к ее губам, и у Кейси закружилась голова. Печальное прошлое, множество дней и ночей, наполненных одиночеством, – все кануло в вечность, словно в ее душе распахнулись окна и туда хлынул солнечный свет. Кейси вернула поцелуй и, позабыв робость, ответила:
– Я тоже хочу тебя.
Тело ее выгнулось, она крепко прижалась к нему, и у Гейба вырвался хриплый вздох. Он чуть отодвинулся, чтобы взглянуть ей в лицо.
– Кейси?
Но она улыбалась, запустив пальцы в его волосы и отводя со лба непослушную прядь. Кейси не боялась. Гейб смог не только принять ее такую, как она есть, но и пробудил в ней страсть, о существовании которой девушка не подозревала. И теперь она хотела ее разделить с ним, а может быть, они смогут разделить и любовь, кто знает? Она встала на цыпочки, поцеловала ямочку на его подбородке и прошептала:
– Возьми меня, Гейб. Я так хочу этого!
Глава 8
Сердце Гейба колотилось, но он стоял неподвижно. Множество мыслей вихрем кружилось в его голове, а в душе царило полное смятение.
Гнев и чувство вины переполняли его. Гнев на тех людей, которые столь жестоко обошлись с ребенком. Вместо того чтобы любить, беречь и заботиться, они вышвырнули ее, будто мусор. Он чувствовал мучительную боль и тоску, словно сам в какой-то момент ощутил собственную ненужность. Возникшая в душе ярость требовала найти и наказать негодяя, выместить обиду, отомстить за девочку… Знал ли родной отец о ее существовании? Где он был, когда мать передавала ее из дома в дом, как вещь?
Гейб обнимал свою Кейси. Такую нежную и ранимую, словно она все еще была маленькой… И чувствовал, что еще немного – и из его глаз потекут слезы.
В то же время Гейба терзало чувство вины за свое молчание о расследовании, но он не хотел добавлять к пережитому ею новый груз, который бы стал причиной ее новых мучений. Она ведь такая маленькая и хрупкая.
Он стоял, пытаясь прийти в себя, терзаемый сочувствием, но Кейси по-своему расценила его молчание и неподвижность.
– Прости… – пробормотала она. – Забудь о том, что я сказала.
– Кейси…
– Все в порядке. – Она попыталась отстраниться.
– Нет, послушай меня. – Гейб не разжал рук. – Не знаю, о чем уж ты там думаешь, но я по-прежнему хочу тебя…
Она опять принялась крутить пуговицу на его рубашке. Он осторожно поцеловал уголки ее рта и провел языком по дрожащим губам.
– Но ты расстроена и… так беззащитна. Я не хочу пользоваться твоим состоянием.
Кейси недоверчиво смотрела на него.
– Я не хочу, чтобы ты жалела потом…
– Я не пожалею. Я хочу быть с тобой.
Ее признание наполнило Гейба неожиданной гордостью. Сколько раз он мечтал услышать от нее эти слова? И вот она произнесла их, а теперь расстегивает его рубашку, и вот уже ее горячие руки коснулись кожи. Кейси взяла его лицо в ладони и поцеловала, лаская уголки губ, как он любил делать с ней. Потом обняла его, прижавшись к обнаженному торсу и водя губами по груди, слушала, как колотится сердце. Ее пальчики щекотали и ласкали его соски и скользили вниз, к животу, где дорожка темно-рыжих волос исчезала за ремнем брюк.
Тело Гейба отреагировало мгновенно. Прижав ее покрепче, чтобы она ощутила его возбуждение, он спросил:
– Ты уверена?
– Да. Я хочу любить тебя. Больше всего на свете.
Гейб позабыл все нераскрытые секреты, неоконченное расследование, Брика и его зеленые презервативы – все перестало существовать – только желание любить и ласкать Кейси.
Он снял ее бейсболку и бросил на пол. Распустил волосы, расчесывая пальцами непослушные пряди, чтобы они рассыпались по плечам. Потом одним движением сорвал с нее футболку. Кейси инстинктивно подняла руки, прикрывая грудь.
– Нет-нет. – Он переплел свои пальцы с ее и осторожно заставил опустить руки. – Я хочу видеть тебя. Ты так прекрасна. Ты самая прекрасная женщина на свете.
Он коснулся ее груди, потом наклонился и губами стал ласкать сосок. Застонав, она потянулась к нему. Ее горячие ладони гладили его тело, опускаясь все ниже. Она сняла с него рубашку и, пока Гейб расстегивал ей шорты, дразнила и мучила его, водя отвердевшими сосками по обнаженному мускулистому торсу. Потом она помогла ему освободиться от джинсов.
Тут Гейб вспомнил про Генри, подхватил Кейси на руки и пошел в спальню. Она целовала его шею, язычок скользил по разгоряченной коже, заставляя Гейба торопиться. Уже у самой кровати под ноги попался один из мячиков Генри, и Гейб оступился. Он умудрился опустить Кейси на кровать, но локтем она угодила ему в глаз. Охнув, Гейб сел на постель и моментально подскочил обратно, почувствовав, как что-то вонзилось в ягодицу. Оказывается, он приземлился на солдатика с копьем, которого Генри забыл на маминой кровати.
– Эй, с тобой все в порядке? – Кейси потянула вниз его плавки. – Тут ссадина.
– Все нормально… Но если хочешь, чтобы побыстрее зажило, можешь поцеловать.
– О, Гейб, а тут тоже ямочки! – Она поцеловала сначала одну, а потом, для симметрии, и другую половинку.
Гейб повернулся и смотрел на нее сверху вниз: растрепавшиеся волосы, припухшие от поцелуев губы, соски, которые воинственно торчали вперед. И жадно-любопытное выражение лица, с которым она рассматривала свидетельство его возбуждения, уже не помещавшееся в красных плавках, купленных в магазине ее подружки.
– Кейси. – Он потянулся к ней, покрывая поцелуями лицо, лаская языком полураскрытые губы. И вдруг послышался громкий дребезжащий звук… Гейб замер. – Неужели Генри?
– Нет, это Пес. – Кейси откинула со лба непослушный локон. – Он храпит.
– Больше похоже на землетрясение, – пробормотал Гейб. Он опустился перед ней на колени и накрыл ее груди своими ладонями, лаская шелковистую кожу и потемневшие соски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20