— Скажешь тоже, — возразила Джо-Бет. — Это самая что ни на есть Мел.
Ну конечно же, это Мелоди, ее родная сестра, топ-модель, работающая в «Экзотика инкорпорейшн», всемирно известном модном агентстве.
— Но у этой рыжие волосы, — не сдавалась Чарлина.
— Ну и что? — Джо-Бет начала сердиться. — Может, она их покрасила или надела парик?
Мелоди Рос писала редко, а если и писала, то присылала письма на адрес ресторана и никогда не направляла домой, боясь, что их прочтет Флойд или ему расскажет о них мать, которая в надежде, что муж перестанет ее бить, никогда ничего от него не утаивала.
В доме запрещалось говорить о Мелоди Рос. Та сбежала из дома в прошлом году после очередного скандала с Флойдом.
Единственным, Кто знал, что произошло, был соседский мальчик, слышавший ужасные крики и рассказавший обо всем Джо-Бет.
— Они выкрикивали такие страшные вещи, что просто ужас. Потом твой отчим ей так всыпал, что Мел долго верещала. Потом Флойд ушел на работу, а она схватила сумку и убежала. Я все видел.
Обнаружив, что Мелоди сбежала, отчим разозлился так, что его чуть не хватил удар. Он топал ногами и орал как сумасшедший: «И это после всего, что я для нее сделал! Я растил ее как собственную дочь!»
Флойд обвинил мать в том, что та помогла Мелоди сбежать, и влепил увесистую пощечину.
— Не смей ее трогать! — закричала Джо-Бет. — Она ничего не знала!
— Заткнись! Как ты смеешь кричать на отца!
— Ты мне не отец. У нас нет ничего общего. Попробуй только еще раз тронуть маму, и я не знаю, что сделаю! Ты настоящий сукин сын!
У матери еще долго красовался синяк под глазом, она с трудом могла шевелить распухшими губами, но считала, что Иисус послал ей Флойда во испытание и она обязана молча нести свой крест.
Целых три месяца Джо-Бет волновалась за Мелоди. Куда та пропала? Что с ней случилось?
С четырнадцати лет Мелоди мечтала стать высокооплачиваемой моделью где-нибудь в Нью-Йорке. Может, сейчас она уехала именно туда? Но где взяла деньги? Кто ей помог?
Наконец Мелоди прислала открытку. Сестра была здорова, снимала квартиру и работала. Джо-Бет с облегчением вздохнула. Спустя несколько месяцев пришли еще две открытки. Одна с видом Эмпайр-стейт-билдинг, другая с видом Манхэттена на фоне закатного неба. Мелоди начала работать моделью в известном агентстве. Нью-Йорк ей очень нравился.
Три открытки за девять месяцев — это, конечно, мало.
Джо-Бет хотелось, чтобы сестра писала почаще, хотелось знать о ней все: как живет, с кем проводит время, кто ее друзья?
И вот сегодня наконец пришел увесистый пакет, в котором был журнал, да еще какой. Вне всякого сомнения, это Мелоди, красивая и уверенная, демонстрирует роскошную одежду.
Джо-Бет ни на минуту не усомнилась, что на фотографиях ее сестра.
— Чар, не будь дурой. Зачем Мел присылать мне журнал, если на снимках кто-то другой?
Увидев фотографии Мелоди Рос, Джо-Бет пришла к выводу, что все на свете исполнимо, и начала фантазировать: как только она окончит школу, то навсегда уедет из Корсики, подальше от Флойда. Она отправится в Нью-Йорк и будет жить с Мелоди. В Нью-Йорке полно дорогих ресторанов, где можно работать официанткой, заработать кучу денег и забрать маму к себе.
Бедная мама когда-то была хорошенькой. На старой фотографии она, смеющаяся, запечатлена в цветастом платье и с двумя маленькими дочерями на руках. Тоненькая, похожая на жеребенка девочка с серьезным лицом, сама Джо-Бет. Мелоди Рос, вся в кудряшках и бантиках, ухватившись за мамино платье, победоносно смотрит прямо в камеру.
Мелоди Рос всегда была самой красивой в их семье. Мама часами расчесывала ей волосы, часто меняла платья, приговаривая при этом, что она вылитая Ширли Темпл.
Отец сделал снимок незадолго до того дня, как ушел, Однажды утром он сел в свой серебристо-голубой «кенвуд» и навсегда исчез из их жизни. Джо-Бет тогда было пять лет, и до семилетнего возраста она не переставала спрашивать маму, почему папа ушел? Почему оставил их? Когда вернется? В доме не осталось фотографий отца, и мать никогда его не вспоминала. Джо-Бет уже не помнила, как он выглядел, но хорошо помнила, как страдала. Она и сейчас продолжала страдать, вспоминая его, особенно на Рождество и в день рождения. Ее рана до сих пор не затянулась.
Вскоре мама вышла замуж за Флойда, который бил ее, когда напивался, а иногда и просто так, под горячую руку.
— Почему ты вышла за него замуж? — не переставала удивляться Джо-Бет, требуя ответа.
— Женщине нужен мужчина, дорогая, — отвечала мать, которая давно перестала улыбаться, и Джо-Бет не могла понять, зачем ей нужен такой страшный человек. Неужели она не понимает, что без Флойда им всем было бы гораздо лучше?
Как Джо-Бет хотелось, чтобы мама снова стала улыбаться. Девушка поклялась себе, что заберет ее в Нью-Йорк и сделает счастливой. Ей не придется больше работать, у нее будет много красивых вещей.
Однако ее сбережения росли очень медленно. Флойд знал, сколько Джо-Бет зарабатывает, и требовал, чтобы все до копейки оставалось дома, приговаривая при этом, что она ему многим обязана. Слава Богу, что отчим не догадывался о чаевых. «Ты могла бы зарабатывать гораздо больше, если бы правильно себя вела», — любила повторять Чарлина.
— Позволять хватать себя за задницу? — отвечала Джо-Бет. — Нет уж, спасибо.
— Однако не обязательно вести себя, как королева, — настаивала Чарлина. — Что ты строишь из себя девственницу?
— Но именно таковой я и являюсь. Это что, преступление?
Чарлина с недоверием уставилась на нее:
— Вот это да! Кто поверит, зная, что вы с Мел сестры!
Время шло, и чаевые росли, хотя Джо-Бет не поощряла посетителей, но не могла же она запретить мужчинам пялить на нее глаза.
— Что же тут удивительного, дорогая? — говорила Чарлина. — Ты взрослеешь, и у тебя формируется фигура. Не говори только, что ничего не замечаешь.
Джо-Бет краснела. Она и сама это чувствовала. За последний год ее фигура сильно изменилась. Налившаяся грудь, став высокой и крепкой, распирала платье, и Джо-Бет старалась сделать ее менее заметной, прикрывая скрещенными руками или подносом.
— Напрасно стараешься, — говорила Чарлина. — Они все видят. У них глаза, как радары, мужчин не проведешь.
— Похоже, что так, — отвечала Джо-Бет, пугавшаяся своего нового тела, на которое бросал плотоядные взгляды и отчим, однажды жестоко избивший их с Мелоди за компанию с матерью.
Сейчас, оглядываясь назад, она считала, что побои ничто по сравнению с его вкрадчивым голосом и жадными руками.
Джо-Бет старательно избегала отчима. Она проводила на работе все свободное время и экономила на чем могла, стремясь сберечь побольше денег.
— Слушай, Джи Би, — говорила Чарлина, — почему бы нам не пойти куда-нибудь развлечься? Сколько можно сидеть дома, когда вокруг немало интересных мест?
— Да, — соглашалась Джо-Бет, . — я знаю.
А про себя думала: «Это Нью-Йорк».
Чтобы всегда иметь пример перед глазами, Джо-Бет рискнула повесить над своей кроватью фотографию сестры.
На снимке Мелоди Рос в сногсшибательном синем жакете с блестящими медными пуговицами и элегантных белых слаксах стояла на палубе яхты, и ветер развевал ее волосы. Она улыбалась красивому мужчине в голубой, под цвет глаз, рубашке. Лежа в постели, Джо-Бет рассматривала фотографию и представляла себя на месте Мелоди. «Неужели я никогда не увижу моря?» — думала она.
— Это еще что такое? — возмутилась мама, заметив снимок.
— Просто фотография из журнала, — ответила Джо-Бет. — Мне она очень нравится.
Мать поджала губы, явно не одобряя выбора дочери.
— Все эти ребята гомосексуалисты, — вымолвила она наконец, обойдя молчанием девушку, похожую на Мелоди Рос.
И Джо-Бет совершенно успокоилась: уж если мать не узнала свою дочь, то нечего беспокоиться, что ее узнает отчим.
Глава 2
Это был один из январских дней, среда. Порывистый ветер гнал по небу длинные темные тучи, из которых временами сыпал теплый, словно апрельский, дождик. В этот день, какой-то странный, тревожный, не по сезону весенний, жизнь Веры изменилась раз и навсегда.
Доктор Уилер открыл дверь кабинета, собираясь на обход, и увидел Веру, пришедшую за рецептами для отца. Доктор был без пиджака, в бежевых твидовых брюках и просторном рыбацком свитере из ирландской шерсти, короче говоря, в той самой одежде, которая так не нравилась Вериной матери. По ее понятиям, доктор не должен одеваться так, словно намерен поиграть в футбол, покопаться в саду или покататься на яхте.
Доктор Уилер был довольно симпатичным, по крайней мере так считала Вера. Рыжеволосый, с зелеными глазами, с готовой на все случаи жизни улыбкой, он был очень приятным, жаль только, немного староватым, что-то около тридцати пяти лет, но, впрочем, сама Вера об этом не задумывалась. Она часто спрашивала себя, нашла бы его симпатичным Диана или нет. Пожалуй, для Дианы он слишком энергичен, да к тому же ее могли заинтересовать только специалисты с Харлей-стрит, а не какой-то там провинциальный доктор, даже родившийся в Америке.
Увидев Веру, доктор улыбнулся:
— Привет, Вера.
Он распахнул дверь и почти втолкнул девушку в кабинет.
— Я рад, что ты забежала. Мне надо с тобой поговорить.
Ты действительно считаешь, что так нужна им? Ты когда-нибудь выходишь из дому? Бегаешь на свидания? У тебя есть мальчик?
Вера покраснела.
— Конечно же, нет, — ответила она с возмущением.
Сейчас девушка просто ненавидела доктора Уилера. Как он может задавать такие ужасные вопросы? Это жестоко с его стороны.
Доктор вздохнул:
— Вера Браун, ты сама себе злейший враг. Не красней и не отводи взгляд. Посмотри на меня.
Вера подняла глаза. Ей стало жарко, внутри все горело от возмущения. Доктор Уилер очень внимательно изучал девушку. Его глаза, опушенные длинными белесыми ресницами, не мигая, уставились на нее.
— У тебя должен быть мальчик. Ты должна работать, должна многому научиться, просто обязана. Твой отец вовсе не болен. Он переживет нас всех, вместе взятых.
— Что вы говорите! — закричала Вера. — Он же инвалид!
Доктор Уилер оставил ее замечание без внимания.
— Ты счастлива дома? — спросил он.
— Счастлива? — Вера пожала плечами. Девушка никогда не думала об этом. — Полагаю, что да.
— Почему ты не придерживаешься диеты, которую я тебе дал?
— Я это делаю!
— Не считай меня идиотом, — почти грубо заметил доктор Уилер. — За последний месяц ты прибавила в весе.
— Это подростковая полнота. Мама говорит…
— Возможно, мне стоит свернуть шею, потому что я говорю о вещах, которые меня не касаются, но послушай, Вера, ты когда-нибудь задумывалась, почему мама не хочет, чтобы ты похудела?
Только в середине дня, когда отец, как обычно, дремал в своей комнате, а мама ушла в магазин. Вера смогла спокойно обдумать слова доктора.
Она села за стол, разложив перед собой последние рисунки с изображением Дианы, которая была на приеме в советском посольстве. На ней узкое, облегающее фигуру черное платье, а роскошные волосы заплетены в косу. Она вызвала подозрение у Юрия Андреева, сотрудника КГБ, человека лет тридцати, с жестким лицом…
Вера разглядывала рисунки и никак не могла сосредоточиться: из головы не выходил разговор с доктором Уилером.
— Какие у тебя планы, Вера? — резко спросил он.
— Планы? — От удивления девушка захлопала ресницами.
— Я имею в виду планы на будущее. Тебе почти восемнадцать. Что ты собираешься делать?
— В каком смысле? — смущенно спросила она.
Доктор побарабанил пальцами по столу.
— Я говорю о твоей карьере. Если ты не хочешь поступать в колледж, то, может быть, начнешь работать?
— Я… Я как-то не думала об этом.
— Почему?
— Я нужна дома.
«Я не знаю, что бы без тебя делала, Вера, — прозвучал в ушах голос мамы. — Ты так нам нужна, дорогая».
— Во всяком случае, я ничего не умею делать, — ответила Вера, раздумывая. И это было правдой. Вера не кривила душой. Она не умела даже печатать, но у нее было хобби: рисовать. Об этом знали все.
Доктор наклонился, взял Веру за подбородок и заглянул ей в глаза. Вид у него был очень серьезный.
— У тебя приятные черты лица, хорошее сложение и замечательные глаза. В тебе сидит очень привлекательная девушка, но ты не даешь ей проявиться. А она заслуживает лучшей участи. Помочь ей можешь только ты.
Вера рассеянно пририсовала советскому послу маленькую бородку и ряд орденов, но в голове все еще звучал голос доктора.
— Твой мирок слишком узок, Вера, и будет еще уже, когда отец совсем состарится. Ты должна жить настоящей жизнью, а не подменять ее прочитанным в книгах или выдумывать собственные рассказы, — говорил Уилер и вдруг предложил уж совсем из ряда вон выходящее:
— Ты не хотела бы поработать за границей у одной супружеской четы?
Там не требуется особого умения. Думаю, это поможет тебе расправить крылья, а там… кто знает? Если хочешь, я могу помочь, у меня есть связи.
У Андреева, сотрудника КГБ, густые брови, плотно сжатые губы и высокие скулы. Вере хотелось сделать посла зловещим, но не лишенным сексуальной привлекательности, поэтому девушка нарисовала ему нижнюю губу более полной и чувственной.
Вере было над чем подумать. Все как-то смешалось. В голове полная путаница, на сердце тревога. «Почему мама не хочет, чтобы я худела?» — задавалась она вопросом.
И внутренний голос холодно отвечал: «Тебе не разрешают иметь мальчика, выходить из дома, работать — и все это только для того, чтобы ты всегда оставалась дома и ухаживала за ними, когда они совсем состарятся».
На следующий день за завтраком состоялся следующий разговор.
— Твоя любимая картофельная запеканка! — жизнерадостно провозгласила мама. — За то, что ты такая хорошая девочка и всегда помогаешь маме.
Вера съела мясную начинку, а картофельное пюре отодвинула на край тарелки. Мама моментально обиделась.
— Я готовила ее специально для тебя, — сказала она с оскорбленным видом.
— Доктор Уилер говорит, что мне нельзя есть продукты, в которых много крахмала.
— Ох уж этот доктор! Что он понимает? У него никогда не было детей. Он даже не женат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53