Но это вино мне незнакомо!
– Однако я почти уверен, что оно вам придется по вкусу!
– Надеюсь… – Кармен возвращает ему бутылку.
Слуга откупоривает бутылку, нюхает пробку, кивает Штефану:
– Великолепно! Великолепно!..
«Великолепно, – подхватывает Кармен, – мы снова ушли от темы!»
Штефан не торопится возвращаться к прерванному раз говору. Они мило беседуют о колониальных временах, о роли Германии в мире тогда и теперь. Штефан довольно неплохо подкован в истории, блестяще разбирается в перипетиях прошлого. Отлично помнит исторические даты. У Кармен как раз с хронологией слабовато. Но на этот счет у нее есть такие объяснения:
– Вероятно, это соответствует половой принадлежности. Я женщина. И мне свойственна приблизительность. Вы муж чина, и потому ваш козырь – точность. Пока вы не разложи те все по пунктам, не успокоитесь.
Штефан кивает:
– Это вы точно подметили. Уверяю вас, раньше я был еще большим педантом. Но последние пять лет показали, что просчитать можно далеко не все!
«Ага, – радуется Кармен, – мы снова возвращаемся к теме!» Бутылка с дорогим вином быстро пустеет. На вопрос, не хотела бы она выпить еще по бокалу, Кармен отрицательно качает головой. Нет, ради нее не стоит открывать новую бутылку. Она предпочла бы чашку кофе.
– Но вы не можете обидеть моего повара! – огорченно восклицает Штефан.
– Чем же я его могу обидеть?
– А желе из авокадо со свежим инжиром? Вы не можете отказаться от такого лакомства!
– О да, – смеется Кармен. – Конечно. Но тогда давайте прервемся ненадолго. Потому что в данную минуту я не могу подумать даже об одной косточке от инжира!
– Хорошо… – Штефан откладывает салфетку в сторону. – Тогда я покажу вам дом. Хотите?
– Конечно! – Глянув на часы, Кармен удивляется – уже близится полночь.
Они проходят в соседнюю комнату и останавливаются, чтобы полюбоваться старинными картинами. Эта комната, по всей видимости, господская. Вдоль двух стен расставлены шкафы с книгами, на третьей висят картины, а четвертая, в которую встроен такой же огромный камин, как и в столовой, увешана старыми черно-белыми фотографиями.
– Можно мне посмотреть?
– Да, пожалуйста… – Штефан делает приглашающий жест.
Старые фотографии всегда, привлекают Кармен. Она любит рассматривать, как жили люди прежде, как одевались, стриглись. Многое на этих снимках выглядит необычно. Старинные автомобили, господские дома.
– Это мой дом. Так он выглядел в тысяча девятьсот третьем году, а это мои предки, их портреты висят в парадном зале!
– Здорово! – Кармен подходит ближе.
Действительно, те же персоны. Дети несколько старше, все собрались рядом с автомобилем, напоминающим карету. На заднем плане – замок Кальтенштейнов.
– А который из мальчиков ваш дед?
Штефан указывает на подростка лет двенадцати. Высокий и худощавый, он стоит рядом с матерью. На нем белый костюмчик.
– А вот мой дед уже со своей семьей. Пятнадцать лет спустя!
Снова на том же фоне, и вся семья перед авто, уже более современным, но по-прежнему открытым. Колеса со спицами и большой салон.
Кармен сравнивает оба снимка. Дом выглядит веселее, у парадной лестницы и на подоконниках стоят цветы. Женщина на снимке одета в длинное платье. Дети в матросских костюмчиках. Отец – в светлом костюме для гольфа. Все выглядит намного живее, чем на фотографии 1903 года. Штефан показывает на карапуза, которому едва ли исполнился годик. Симпатичная молодая женщина держит его на руках.
– А это мой отец!
– Классно! – Кармен улыбается. – Это гениальная идея – проследить за жизнью рода, фотографируя каждое новое поколение на том же самом месте, что и предыдущее, на том же самом фоне. Теперь не хватает только снимка семьи вашего отца. Я сгораю от любопытства. Хочу увидеть вас маленьким!
– Вот последняя фотография моего отца. – Штефан показывает снимок, который висит в стороне.
Кармен сразу и не заметила его. Она подходит ближе. В тот же миг земля будто уходит из-под ног. Что это? Сон? Нет, не может быть! Она твердо стоит на ногах, а глаза открыты. И она видит фотографию, точно такую, как видела в доме Эльвиры: молодой летчик рядом со своим самолетом.
Она не может произнести ни слова. Ей кажется, что Штефан замечает ее замешательство. Как среагировать? Ведь Эль вира говорила, что этот мужчина на снимке был самой большой ее любовью! Ведь он, кажется, собирался жениться на Эльвире! Тысячи мыслей проносятся в голове девушки. Наконец, ей удается сформулировать вопрос:
– А почему этот снимок последний?
– Отец и мама погибли вскоре после моего рождения. Меня воспитывал дядя, брат отца, и его жена.
– Ох!.. – Кармен не может сразу сопоставить факты.
«Что же это значит, – лихорадочно соображает она. – Его родители разбились? Выходит, друг Эльвиры был женат? И к тому же у него имелся ребенок?»
– А у вас есть братья и сестры? – спрашивает она.
– Нет, я был первенцем. Так сказать, дитя брачной ночи… Кармен сбита с толку. Рассказать ему об Эльвире? Нет, сначала надо расспросить саму старушку. И как можно быстрее!
– Мой отец был классным летчиком, – с гордостью сообщает Штефан. – Но и его брат, мой приемный отец, тоже вполне приличный человек. К сожалению, он умер два года назад. Может, вернемся к нашему авокадо?
Он вопросительно смотрит на Кармен. Ей требуется несколько секунд, чтобы осознать: он говорит о еде.
Она улыбается чуть отрешенно. Все ее мысли заняты этой фотографией. Ей вдруг захотелось коньяку. Штефан согласен. Они подходят к столику с напитками. Он наливает приличную дозу ей и себе.
– Я не увидела ни одного снимка вашей матери.
– Такой фотографии у меня, к сожалению, нет. Нет даже свадебной фотографии. Никто не знает, куда они делись. Мой отец, вернее, мой приемный отец, полагал, что родители мои взяли семейный альбом в тот полет. Самолет сгорел, ничего вообще не осталось.
– Счастье, что вас там не было, – откликается Кармен.
В глазах Штефана появляются слезы. «Какова роль Эльвиры во всей этой истории? – думает Кармен. – Была любовницей? А может, Штефан – ее сын?»
Штсфан замечает ее волнение и берет за руку:
– У вас чуткое сердце. Это замечательно. Конечно, жаль, что я не знал моих родителей. Мне тогда было несколько дней от роду. Я никогда не оплакивал их. Жил вполне счастливо у своего дяди. Он и его жена не имели детей. Так что эта трагедия дала им возможность почувствовать себя родителями!
Входит слуга с десертом. Кармен медленно освобождает руку. Как-то все не связывается. Может, приемные родители Штефана утаили от него подлинные факты? Почему нет фотографий его матери? Странно… Может, все-таки Эльвира его мать? А он этого не знает. По разнице в возрасте такое могло быть. Тогда ей, Кармен, предстоит вернуть их друг другу.
Штефан подводит ее снова к столу, отодвигает стул. Как хорошо было бы жить с ним рядом, думает Кармен. В этом великолепном доме, может быть, вместе с Эльвирой!
– Кармен! Ау! Где ваши мысли?
– Я думаю о превратностях судьбы. Как подчас жизнь жестоко играет людьми!..
Утро пятницы выдается для Кармен очень напряженным. Будильник звонит в семь часов, но она пытается заглушить его и продолжает спать. Было уже около двух часов ночи, когда она оказалась дома. Но уснуть никак не могла и долго лежала с открытыми глазами. Никак не могла забыть фото графию молодого мужчины в летном шлеме. А утром предстоит забирать из больницы Эльвиру. Стоит ли расспрашивать старушку? Или это такая тайна, что можно наломать дров? И поговорить-то не с кем! Фредерик? Или Лаура?
А когда, кстати, подруга возвращается из Бразилии? Не в эти ли выходные? Кажется, в понедельник начинаются занятия в школе. Славненько!
Четверть восьмого. Кармен с трудом поднимает себя с постели. Контрастный душ не помогает. Ее пробирает мелкая дрожь. Неудивительно, впрочем, – начало ноября. Кармен ищет темный кашемировый пуловер. К нему шерстяную юбку и толстые колготы. Теперь она должна, наконец, согреться. К тому же отопление включено на полную мощность. Кармен варит кофе и достает длинное теплое пальто. Вообще-то пальто зимнее. Но ей все равно! С завистью она думает о Лауре. Та будет жариться под горячим бразильским солнцем, пока не запрыгнет в самолет. «Вот интересно, что скажет Лаура, когда узнает о моей афере с импотентами?»
– День сегодня какой-то неправильный, вам не кажется? – Это Бритта Бергер.
Кармен решает уйти с работы пораньше. Ей никак не удается сконцентрироваться, все валится из рук. Она устала объясняться с бестолковыми клиентами. Наконец наступает момент, когда Кармен решительно встает из-за стола.
Бритта понимающе произносит:
– Вы выглядите не очень! Может, у вас грипп? Зайдите в аптеку по дороге!
«Довольно мило с твоей стороны, – мысленно откликается Кармен. – Эта Бергер – словно серый мышонок. Всегда на месте, всегда готова услужить, всегда приветлива. И никто ее не замечает. Как неправильно устроен мир!»
– Спасибо… – Кармен забирает пальто и выходит.
Два часа дня. Небо соткано из серых облаков. Кармен плотнее закутывается в пальто, радуется, что надела теплые зимние ботинки на толстой подошве. Она решает последовать совету Бритты и запастись чем-нибудь от простуды. Но перед аптекой заходит в рекламный отдел газеты. Та же ленивая девица, с которой Кармен беседовала несколько дней на зад, сидит за конторкой. У них обоюдная антипатия.
– Я не стану отвлекать вас от работы. Позвольте только мне забрать почту. Моя фамилия Легг!
– Очень хорошо, что зашли. Конверт едва ли можно переправить дальше.
Девица удаляется в глубину комнаты. Кармен терпеливо ждет, «Что эта девушка имеет в виду?» – думает Кармен. Когда та возвращается, все становится понятно. В руках у нее гигантский конверт! Он не меньше метра в длину и сорока сантиметров в ширину.
– Вы полагаете, это мне? – ошарашенно спрашивает Кармен.
– Там в верхнем углу реквизиты получателя!
Кармен коротко кивает, забирает пакет и уходит. Кто мог написать такое письмо? Только сумасшедший! Только бы не начался дождь, а то все промокнет! Кармен проворно залезает в машину. Все! Быстро домой – в ванну, а потом в постель!
Горячая ванна немного помогает. У Кармен установлена джакузи. Она чувствует, как тело медленно расслабляется. Она намеревалась прочитать это письмище в спальне, но решила начать еще в ванной. Потом, с кружкой горячего чая, – в постель. Туда же оставшиеся непрочитанными два письма и это послание чудовищных размеров. Автоответчик тоже требует внимания, но у Кармен нет ни сил, ни терпения прослушивать все сообщения. Хочется скорее заняться письмами. Она погружается глубже в воду. Как замечательно – закрыть глаза, ни о чем не думать, слушать музыку. Звонит телефон. Пусть звонит… Это всего лишь шестой звонок. В полудреме она слушает собственное приветствие на автоответчике, но не узнает голоса того, кто звонит. Наконец абонент отключается. Вот и хорошо. Звонят еще трижды, но Кармен не отвечает. Сегодня ее нет дома. Никаких оливеров, Фредериков, штефанов… И уж тем более никаких петеров! Сегодня она принадлежит только себе. А что, если… Тревожная мысль иглой пронзает мозг. Вдруг что-то с Эльвирой! Кармен оставила свой номер телефона в больнице. Нет, ничего не должно случиться, успокаивает она себя. Она еще днем разговаривала со старушкой – та чувствует себя намного лучше. Скорее всего, это звонит мама. Она, наверное, хочет видеть ее в воскресенье за чашкой кофе. С этой мыслью Кармен снова ныряет под воду.
Через двадцать минут, когда встает из ванны, у нее даже немного кружится голова. Кармен садится на бортик. Ого, пальцы на руках размякли и сморщились. «Надо срочно погреться на солнце, – думает Кармен, надевая халат. – Можно полететь на Канары или во Флориду».
Кармен натягивает толстые носки, меняет халат на длинную ночную рубашку и идет на кухню – греть воду для чая. Попутно включает автоответчик. Звонил Фредерик. Он хочет знать, жива ли она еще. Штефан желает ей доброго утра и спрашивает, хорошо ли она провела ночь. Оливер интересуется, прилетит ли она в следующую среду в Нью-Йорк. Ее мать задает всегдашний вопрос, придет ли она в среду пить кофе. Одна из клиенток любопытствует, каков срок действия договора. Трехсекундный вопль Лауры из Бразилии: просит Кармен встретить ее в воскресенье в аэропорту в половине шестого вечера. И три последних звонка без каких-либо сообщений. Просто короткий вздох – и трубку кладут на рычаг. Или этот некто не доверяет автоответчику, или хочет ее разозлить и напугать. Но у Кармен нет сил злиться. Она насыпает заварку в чашку, заливает кипятком, берет пачку сливочного печенья. Так было всегда в доме у матери, когда Кармен болела. Берет телефон под мышку, собирает письма и идет в спальню. Ах, как уютно. Телефон и чашку – рядом с кроватью. Письма – на подушку. Сама – под одеяло! Пестрые шторы задвинуты, отгородив ее от осенней сырости улицы, кассета с записями Рея Чарлза и мягкий свет торшера действуют расслабляюще. Кармен устраивается поудобнее, вскрывает одно из писем и делает глоток из кружки.
Письмо читается легко. Оно лаконично. Некто Феликс Хофман, тридцати пяти лет от роду, попал в стрессовую ситуацию. Причиной стресса стали его работа и непутевая подруга. Результат – полная импотенция. Он борется со своим недугом. Охотно принял бы помощь в этой борьбе от Кармен, если бы случилась любовь с первого взгляда. В любовь со второго он не верит!
Посмотрим! Кармен шарит в конверте в поисках фотографии. Фото действительно там. Мужчина в тонких плавках на доске для серфинга. Сияющее лицо. Весьма привлекательный тип, по крайней мере, на снимке. Чувствуется, что у него хорошее настроение и что это занятие доставляет ему удовольствие. Черты лица на маленьком фото различимы не очень хорошо. Но можно определить его как симпатичное. О'кей, пока отложим. Кармен открывает второй конверт. Он чуть толще. Похоже, этот опус написал человек, желающий излить душу. Пять листов форматом А4! Исписаны шариковой ручкой с обеих сторон. Должно быть, господин просидел над письмом не один час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40