– Ну к чему эти театральные эффекты? – вздохнул он. – Просто передаю слова врача.
– Но я не больна, – настаивала девушка, отказываясь признаться самой себе, как ослабела. – Я никогда не болею. Наверное, устала немного… вот и все.
– Возможно, – вежливо склонил голову Гай. – Сколько времени ты пробыла здесь?
– То есть как это сколько? – ошарашенно пролепетала Корри, застигнутая врасплох странным вопросом. – Вы сами привезли меня сюда прошлой ночью.
Улыбка Гая стала еще шире.
– Я так и думал. Должно быть, тебе интересно узнать, что это было три дня назад. Ты ни разу не очнулась.
Дверь за ним закрылась. Корри, остолбенев, уставилась на нее. Целых три дня! Она чувствовала себя ограбленной. Обманутой. Но теперь боль, раздиравшая внутренности, слабость и головокружение вполне объяснимы. Во всем виновата не столько любовь, сколько голод! Неудивительно, что она проиграла это сражение!
Что ж, больше он не перехитрит ее! Гай еще не знает, на что она способна! Девушка решительно откинула одеяло, спустила ноги на пол и, сделав первый шаг, едва не упала. Хорошо еще, что вовремя успела схватиться за спинку кровати!
Корри только сейчас заметила, что на ней белая фланелевая ночная рубашка почти до пола, с высоким воротом и длинными рукавами. Не совсем в ее вкусе, но вполне соответствует исполняемой роли.
Корри улыбнулась. Ничего, может, ей еще понравится изображать умирающую!
Однако ноги по-прежнему были ватными, и девушка, хватаясь за стулья и кресла, с трудом доплелась до туалетного столика и погляделась в зеркало. Правду говоря, она надеялась увидеть бледное, осунувшееся лицо и распухшие веки. Но при виде своего отражения не удержалась от крика. Перед ней стоял призрак с белыми щеками и запавшими глазами, окруженными черными тенями. Она совсем забыла, что так и не сняла грим. Эффект получился ошеломительный, а если к этому добавить еще и спутанные волосы, становилось ясно, что на романтическую героиню она не тянет, скорее – на тряпичную куклу.
Сгорая от стыда, Корри оттерла лицо лавандовым мылом и попыталась расчесать взлохмаченную гриву волос. Неудивительно, что он так снисходительно смотрел на нее!
Корри без всякой жалости к себе стояла под ледяным душем, пока кожа не порозовела. Потом сполоснула волосы и принялась искать одежду. В старом ореховом комоде нашлись стопка белых шерстяных одеял, подушечка и пижама в сине-белую полоску, очевидно, принадлежавшая той же незнакомке, чью рубашку она носила. Платья, в котором Корри привезли, нигде не было видно. Остались лишь черные туфли, стоявшие в гардеробе, и красное боа, одиноко свисавшее с вешалки. Вряд ли с этим можно что-то сделать.
Однако к тому времени как волосы немного высохли, Корри осенило. Она примерила пижаму. Чересчур велика, но прекрасного качества, а размер легко подогнать, закатав штанины и подвернув рукава. И все же чего-то недостает…
Корри обернула боа вокруг талии и связала элегантным узлом. Неплохо! Синий цвет как раз в тон ее глаз, а влажные волосы лежат на голове хаотическими завитками, образуя нечто вроде ореола. Она казалась себе необычной. Неотразимой. Похожей на маленького отважного пирата. Теперь можно отправляться на поиски приключений!
Узкая каменная лестница привела ее в тускло освещенный холл. Из двери справа доносились стук посуды и голоса. Переждав, пока голова перестанет кружиться, а ноги – дрожать, Корри решительно повернула ручку и шагнула через порог. Гай сидел за длинным, покрытым белой скатертью столом, читая газету. За его спиной горничная деловито убирала блюда с буфета. Интересно, когда он заметит Корри?! Но Гай, поглощенный своим занятием, не шевелился.
– Доброе утро.
Наконец он соизволил поднять голову, и девушка с удовольствием заметила его изумленный взгляд.
– Ну, что вы думаете?
Корри круто повернулась, чтобы продемонстрировать костюм во всей красе.
Последовала долгая пауза, пока он медленно осматривал ее с головы до ног.
– Знай я, что твоя бледность искусственная, вряд ли бросился бы спасать тебя. Выглядишь непростительно здоровой!
– Спасибо, – пробормотала девушка, не зная, радоваться или обижаться. Но тут неожиданное подозрение обожгло ее. Почему Гай не требует, чтобы она немедленно отправлялась в постель?
– Вы хотели, чтобы я сошла вниз, верно?
– Разумеется, – ухмыльнулся он. – Я знал, что если прикажу лежать, ты… э-э-э… тотчас же примешь вызов и явишься сюда. – Он отложил газету. – Только не думал, что так эффектно обставишь выход.
– Значит, мне все-таки удалось немного вас удивить?
– Дорогая Корри, ты постоянный источник сюрпризов. Можешь считать, что твоя честь полностью удовлетворена.
Стараясь не обращать внимания на иронический тон, Корри прислонилась к косяку, как она надеялась, с весьма убедительной небрежностью. На самом же деле она изо всех сил пыталась скрыть, как трясутся ноги.
– С тобой все в порядке? – нахмурился он, вставая.
– В полном.
Слегка задыхаясь, Корри осторожно подошла к столу и скорее плюхнулась, чем села на стул. В ушах настойчиво стучало, и Корри, несколько раз глубоко вздохнув, все-таки решилась осмотреться. Увиденное заставило ее забыть обо всем. Девушка с трудом верила глазам. С трех сторон в средневековом освинцованном стекле, врезанном в древние каменные стены, сияла, переливалась, сверкала морская гладь. Они были высоко над водой и в то же время окружены ею, как матросы на вантах парусного корабля. Слепящие солнечные лучи отражались от тяжелых грозных волн. Корри словно ступила из серой мрачной комнаты прямо в лето.
– Что вы с ним сделали?
– С платьем? Отдал Сильвии, почистить. Должно быть, она забыла повесить его обратно.
Корри нетерпеливо тряхнула головой:
– Я не об этом.
Неожиданно все остальное показалось мелочью, стало не важным.
– О чем же тогда?
Корри обвела рукой залитую солнцем морскую безбрежность.
– Зима. Где она?
– Ах, это! – Гай обезоруживающе улыбнулся и подошел к ней. – Пойдем, я покажу тебе.
Корри втайне обрадовалась, что он взял ее под руку, – сама она, вероятнее всего, никуда бы не доползла. Гай повел ее из столовой на узкую каменную террасу. Внизу синела бездонная пропасть. Волны, увенчанные белыми шапками, разбивались о камни. Сбоку виднелась каменная башня, за которой поднимались миниатюрные зубчатые стены. Волшебный дворец с остроконечной черепичной крышей, множеством башенок и небольших террас вырастал точно по воле доброй феи из высокой мрачной скалы, которая так далеко выступала в море, что казалась почти полуостровом. Ниже, в неглубоких расщелинах, как ни странно, росли деревья: крошечные пальмы, карликовые тамаринды и низкорослые эвкалипты.
Но чудеса на этом не кончались: небо над головой было нежно-голубым, а ветерок, обдувающий ее обнаженную шею, – почти весенним.
Невероятно. Невыносимо. В эту минуту Корри поверила бы всему на свете: что проспала сотню лет, что продала душу дьяволу, что все еще не проснулась и видит сны. Какое внезапное, магическое путешествие во времени, из унылых тоскливых улиц Парижа прямо в рай.
– Ну?
Корри покачала головой. Увы, словами не выразить, что она чувствует, но сказать все-таки что-то надо.
– Это… все равно что превратиться в ангела.
– Согласен, необычное чувство, – засмеялся Гай. – Но вполне естественное в подобных обстоятельствах.
Он показал на оконечность мыса, где на фоне жемчужно-серебристого тумана возвышалась закутанная в плащ фигура:
– Это Рош де ла Верж, где Пресвятая Дева охраняет жизнь моряков, стремящихся поскорее достичь безопасной гавани.
– Не понимаю.
Ей вдруг стало не по себе. То ли от высоты, то ли от слабости, но голова вновь закружилась.
– Хотите сказать, мы все еще во Франции? Но неужели это возможно? Почему в Париже ноябрь, а здесь весна?
Корри покачнулась и едва успела схватиться за Гая.
– Вы изобрели машину времени?
На какой-то долгий, отчаянный миг он молча уставился в ее глаза. Лицо Гая было так близко, что Корри, как зачарованная, не могла отвернуться.
– Разве тебе не говорили, что время – деньги, а следовательно, взаимозаменяемы? – спросил он так хрипло, что по спине Корри пробежал мороз. – Все здесь, от солнца до западного ветра, специально нанято для твоего развлечения.
Лучше бы он ударил ее ножом. Как больно… куда больнее, чем она представляла, потому что он застал ее врасплох. Она стоит перед ним беззащитная, уязвимая…
Но боль тут же сменилась гневом на себя, на свою глупость и доверчивость, на то, что от слов Гая воздух похолодел, а на небе появились тучи.
– Если так, мне все это ни к чему!
Нет, как бы Корри ни пыталась, ни за что его не поймет! И к собственному позору и унижению, девушка почувствовала, как две огромные слезы покатились о щекам, прежде чем она успела сдержаться. Руки Гая сжали ее, грубо, бесцеремонно.
– Прости, я ляпнул глупость.
– И вы меня простите, – промямлила Корри, не глядя на него. – Не знаю, что со мной стряслось. В жизни так не раскисала. – Она поспешно стряхнула соленые капли. – Боюсь, вы правы. Я еще не совсем здорова.
– Ты плачешь.
Корри, решительно тряхнув головой, выдавила жалкую улыбку:
– Я никогда не плачу.
– И никогда не болеешь?
Корри рассмеялась, боясь, что сейчас разрыдается по-настоящему.
– Ваша взяла. Ладно, я действительно больна, а это означает, что вы должны во всем мне потакать и ублажать. Иначе неизвестно сколько придется пролежать в постели.
Гай оценивающе глянул на нее:
– Перемирие?
Девушка глубоко вздохнула. Да, она устала – бороться, сражаться и защищать принципы, о которых никогда не задумывалась, пока не встретила Гая де Шардонне.
– Пожалуйста. Пока я не встану. Он улыбнулся ей той тревожащей улыбкой, обещавшей и угрожавшей одновременно.
– Ты в два счета поправишься. Биарриц излечит тебя.
– Биарриц? Вы хотите сказать…
– Совершенно верно. Атлантическое побережье. – В глазах плясало неудержимое веселье, но лицо оставалось серьезным. – Конечно, это совсем не то что Средиземное море, но и здесь есть свои преимущества, не находишь?
Девушка открыла рот, но язык отказывался повиноваться. Она снова попала в ловушку. Биарриц! Только этого не хватало! Модный курорт, куда съезжаются богатые родовитые снобы со всего света! Знай она правду, не стала бы любоваться чудесной панорамой.
Корри безразлично пожала плечами:
– Оставляю свое мнение… при себе.
– Как пожелаешь. – Опять знакомый, раздражающе веселый взгляд! – Не стану убеждать тебя. За меня это сделает Биарриц. Говорят, в здешнем воздухе разлито волшебство. Никто не знает почему, но в Биаррице все можно растянуть почти до бесконечности – болезнь, зиму, даже саму смерть. Ученые называют это микроклиматом, географическими условиями, созданными конфигурацией залива, теплом Гольфстрима и горами. Сама увидишь, как это бывает. Неделя-другая, и забудешь, что такое осень и зима.
Постепенно Корри начала понимать смысл слов Гая. Обычные правила были неприменимы к Биаррицу. Корри изо всех сил пыталась возненавидеть этот город, но не смогла. Невозможно не полюбить солнечные зайчики, пляшущие в узких улочках, волны цвета ляпис-лазури, домики, выкрашенные в золотисто-кремовые и розовые тона. Здесь всегда пахло сдобой, только что смолотым кофе и свежими газетами. И почему-то всегда казалось, что день лишь начинается, что сейчас раннее утро и пора завтракать. Время будто остановилось, и поскольку сезон давно прошел, на курорте царил покой. Город походил на светскую красавицу, вставшую с постели, еще не причесанную, без макияжа и в одном пеньюаре. И подчиняясь его воздействию, девушка тоже позволила себе расслабиться.
Кроме того, надо признать, Гай трогательно заботился о ней. Она выздоравливала куда медленнее, чем рассчитывала, и была наполнена дремотной усталостью, которой никогда раньше не испытывала, но Гай ни разу не потерял терпения. И как просила Корри, всячески угождал и потакал ей, покровительственно улыбаясь, когда она в один прекрасный день взволнованно сбежала по лестнице, потому что обнаружила в комнате муху, верное доказательство вечного лета.
Гай даже позволил увлечь себя наверх, чтобы узреть чудо собственными глазами.
Через несколько дней он разрешил ей гулять по пляжу и прежде всего повел в Порт Вье, крохотную уединенную бухточку, где каждая песчинка имела свой неповторимый оттенок. Они словно шагали по драгоценным камням. Один, чистый белый кварц, был в форме маленького сердечка. Она неожиданно для себя подняла его и протянула Гаю.
По мере того как к Корри возвращались силы, Гай показывал ей Шамбр д'Амур, залив в виде идеального полумесяца, позолоченное здание «Отей дю Пале», где императрица Евгения когда-то принимала почти всех европейских монархов. По пути к ним прибился пес, с щенячьим восторгом плескавшийся в мелкой прозрачной воде.
Гай требовал, чтобы она спала днем, и Корри каждый раз возвращалась домой, нагруженная камешками, раковинами, до мозга костей пропитанная солнцем и радостью. Энергия и воля к жизни возвращались так же неотвратимо, как морской прибой.
Корри впервые в жизни никуда не рвалась, ни к чему не стремилась. Только ела, спала и бесцельно бродила, окутанная чудесным серебристым светом. И гардероб на этот раз у нее был совсем простой – полосатые широкие юбки и свободные брюки, заправленные в сапожки из мягкой кожи. Обычные удобные костюмы, не привлекавшие ничьего внимания.
Конечно, в глубине души девушка понимала, что бесконечно так продолжаться не может. Ее истинное «я», мятущееся и честолюбивое, вскоре возьмет свое. И кроме того, весьма сомнительно, что Гай и дальше будет так же предупредителен и щедр. Слишком хорошо она его знала. Гай – один из тех холодных нетерпеливых людей, способных на проявления нежности при условии, что эта самая нежность будет изливаться на существо низшей породы. Но почему-то уверенность в этом не тревожила Корри. Пока она была склонна принимать вещи такими, какие они есть. До сих пор Корри была самонадеянна, делала скоропалительные выводы и безумно стремилась к вечному лету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39