В детстве между ними часто случались стычки даже драки, и Шелли закатывала такие истерики, такой рев! Слезы градом лились из ее глаз, она рыдала, всхлипывала, причитала, но Джейк всегда интуитивно улавливал, когда сестра рыдала от обиды, а когда устраивала сцены только для того, чтобы привлечь к себе внимание присутствующих и вызвать у них жалость. В большинстве случаев слезы были фальшивыми. Шелли вообще была притвора и актриса: могла разыграть любую сцену, особенно замечательно ей удавались трагические эпизоды с громкими обильными рыданиями и заламыванием рук.
И сейчас, глядя на незнакомую женщину и сравнивая ее плач с Шелли, Джейк сразу догадался, что ее слезы – искренние. Видимо, у нее какие-то неприятности. Джейк не относил себя к знатокам дамской натуры, и отношения с женщинами у него складывались по большей части неудачно, но уж отличить настоящее горе от притворного он умел. Спасибо сестрице Шелли.
Джейк бросил рулетку в кресло, стоящее около массивного письменного стола доктора Голдинга, машинально поправил фирменную кепку, на козырьке которой красовалась эмблема "Купер – Джексон контракшн", и взглянул на Этельду, бесшумно возникшую за спиной незнакомки. Этельда пожала плечами и развела руками.
Женщина горестно всхлипнула, вновь приложила мятую бумажную салфетку к распухшему красному носу и сделала несколько шагов по направлению к столу, около которого в немом изумлении застыл Джейк. Затем открыла рот, словно проверяя, не польются ли снова слезы, если она заговорит, откашлялась и, запинаясь, произнесла:
– Меня зовут Мэгги Айви. Я прибыла на трехнедельный восстановительный курс.
Джейк в замешательстве плюхнулся в кресло, тоже открыл рот, но сразу же закрыл. И сказать-то нечего. Но незнакомка, поглощенная собственными переживаниями, этого не заметила. Она молча прошла к большому двойному креслу, стоявшему неподалеку от стола доктора Голдинга, остановилась и вопросительно посмотрела на Джейка, ожидая, очевидно, приглашения сесть. Заметив, что уголки ее губ вновь начинают подрагивать, а глаза наполняться слезами, он указал рукой на кресло и произнес:
– Садитесь, пожалуйста.
Его фраза отвлекла посетительницу, и новый поток слез, к радости Джейка, так и не хлынул из ее глаз.
– Благодарю вас, – вежливо отозвалась она, усевшись – в широкое кресло и положив руки на колени.
Несколько минут в кабинете царила тишина, во время которой Мэгги поглядывала то на смятую бумажную салфетку у себя в руках, то на кабинет, ища взглядом, куда можно было бы ее выбросить. Но мусорную корзину она не увидела, поэтому салфетка так и осталась у нее в руках. Несколько раз всхлипнув, Мэгги, к огорчению и досаде Джейка, снова принялась плакать. При этом она пыталась что-то произнести, но слова застревали у нее в горле, и слышались лишь булькающие, с хрипотцой звуки.
Джейк растерянно взглянул в проем двери, где все так же молча стояла Этельда, и сделал незаметный жест, означавший: скажи же наконец что-нибудь, утешь ее.
– Я больше так не могу, – неожиданно сквозь громкие рыдания пробормотала пациентка доктора Голдинга.
Джейк вновь сделал жест рукой: давай же, иди сюда, нечего торчать в дверях, но Этельда – замечательный дизайнер и подрядчик – языка жестов не понимала или не желала понимать. Она пожала плечами и, помахав Джейку рукой, скрылась в приемной, оставив его наедине с несчастной плачущей Мэгги.
Джейк встал, немного постоял около письменного стола, ощущая себя круглым идиотом, затем взял стул и поставил его против кресла, в котором сидела пациентка. Сел, уперся локтями в колени и выжидательно посмотрел на нее. Но лица ему увидеть не удалось: оно было закрыто ладонями. Плечи ее подрагивали, всхлипы продолжались.
"Сколько же она может плакать?" – думал Джейк, чувствуя неловкость от того, что он попал в нелегкую ситуацию и не знает, как из нее выбраться.
Джейку казалось, что он находится в этом кабинете с плачущей женщиной целую вечность, хотя с момента ее появления прошло не более пяти минут. Но пять минут всхлипываний, слез, рыданий… многовато. Да и посетительницу Джейку было искренне жаль. Такая молодая, хорошенькая, и столько, очевидно, серьезных неприятностей обрушилось на ее голову! Ему даже захотелось положить руку на подрагивающие плечи Мэгги Айви, успокаивающе погладить их, но он не осмелился.
Оставалось одно: терпеливо дожидаться, когда поток слез иссякнет и она наконец произнесет что-нибудь членораздельное. Пока Мэгги Айзи самозабвенно плакала, Джейк несколько раз пробормотал "все будет хорошо", даже хотел спросить у нее, что все-таки случилось, но в последний момент передумал. В самом деле, что она ему может ответить? Похоже, проблем у нее накопилось так много, что выделить какую-нибудь одну, наиболее существенную, Мэгги Айви была сейчас просто не в состоянии.
Когда наконец поток слез начал понемногу иссякать, Джейк облегченно вздохнул, поднялся со стула и, подойдя к Мэгги Айви, взял у нее коробку с бумажными салфетками "Клинекс". Вынул одну, развернул и молча подал ей. Мэгги подняла голову, взяла салфетку, промокнула мокрое от слез лицо, вытерла распухший красный нос и смущенно взглянула на Джейка.
– Извините меня, пожалуйста, – пробормотала она, и голос ее прозвучал так, словно она была очень сильно простужена.
– Ничего, все в порядке. – ответил Джейк, снова ощушая смущение.
Он сел на стул, опустил голову и принялся с преувеличенным вниманием рассматривать собственные ботинки. Затем перевел взгляд на ноги Мэгги Айви – маленькие, изящные, обутые в далеко не новые кожаные туфли со сбитыми набойками на каблуках, но тщательно начищенные. Потом осмелился поднять голову и взглянуть ей в лицо. Она сидела молча, с несчастным выражением лица, глазами, полными слез, и теребила в руках ставшую мокрой бумажную салфетку.
Джейк поднялся со стула, взял стоящую у стола доктора Голдинга мусорную корзину, которую не заметила Мэгги Айви, когда вошла в кабинет, поставил у ее ног и молча кивнул. Мэгги бросила скомканную салфетку в корзину и достала из коробки новую. Увидев это, Джейк решил не уносить корзину обратно: она явно еще пригодится посетительнице кабинета доктора Голдинга.
Он сел, скрестив руки на груди, и вопросительно посмотрел на сидящую напротив женщину. Та расценила его взгляд по-своему: открыла рот и начала говорить. Много, очень быстро, сбивчиво, бестолково, перескакивая с одной темы на другую. Джейк сознавал, что Мэгги Айви приняла его за психотерапевта, и несколько раз порывался сообщить ей, что произошла ошибка, она принимает его за другого человека, но всякий раз, как возникала секундная пауза и он открывал рот, Мэгги продолжала свои откровения. Перебить ее или заставить замолчать Джейк не мог: во-первых, ему было искренне жаль несчастную пациентку доктора, а во-вторых, он боялся, что она снова зарыдает, поэтому покорно закрывал рот и продолжал молча ее слушать. А Мэгги Айви говорила, говорила, говорила…
"А она очень даже симпатичная", – думал Джейк, глядя на продолжавшую свои путаные, сбивчивые откровения Мэгги и вспоминая, что его мать называла лица, как у нее, "хорошенькими" и "кукольными".
Из потока слов, обрушившихся на него, он сумел вычленить лишь то, что у Мэгги Айви есть маленький сын и растит она его одна, без мужа. Нет, рассказывала Мэгги ему о многом, но запомнить столь обширную и несистематизированную информацию Джейк был не в состоянии. Вот только запомнил про сына и про отсутствие мужа. Несколько раз он пытался вклиниться в длинный, почти нескончаемый монолог Мэгги, но безуспешно. Как только наступала короткая пауза, которую Мэгги Айви делала для того, чтобы перевести дух или в очередной раз приложить бумажную салфетку к глазам или носу, Джейк начинал лихорадочно подбирать слова. Надо же ей как-то объяснить, что произошло недоразумение, она приняла его за психотерапевта, в то время как он… Но Мэгги, переведя дух, с новой силой продолжала монолог, и перебивать ее Джейку было неловко. Он чувствовал и видел: эта женщина давно ни с кем не разговаривала, а точнее, никто не желал ее выслушать и уделить хоть немного внимания.
Но вместе с тем ситуация начинала действовать Джейку на нервы. Словно в длинной сумбурной пьесе он играл роль статиста и должен был молча сидеть и с участливым видом слушать другого артиста, с упоением произносящего бесконечные, наполненные патетикой и слезами монологи. Но как вмешаться в спектакль, изменив сюжетную линию, Джейк не представлял.
Мэгги говорила, говорила, говорила… и Джейку пришло на ум еще одно сравнение. Ее бесконечная речь напомнила ему поток воды в водопроводном кране, с силой бьющей в раковину. Вот-вот раковина заполнится до краев, вода хлынет через край, прольется на пол, замочив сначала его ботинки, а потом поднимется выше – к его джинсам "Левис". И как остановить этот нескончаемый поток?
Внезапно Мэгги замолчала, словно угадав его мысли, и, опустив голову, озабоченно взглянула на его ботинки: не намокли ли они? Джейк воспрянул духом и уже хотел было произнести несколько слов, но Мэгги опередила его.
– Почему носки ваших ботинок окованы металлом? – спросила она, подняв голову и посмотрев на Джейка.
Взгляд Мэгги был таким наивным и доверчивым, что Джейка снова захлестнула волна жалости к этой совсем молодой, но уже несчастной женщине.
"Все ее проблемы связаны с излишней доверчивостью, – осознал он. – Она доверяет людям, и они этим пользуются. Вот и мне, человеку, которого она видит впервые в жизни, она уже доверяет".
Вместе с жалостью к Мэгги Айви он ощутил и угрызения совести. Ну сколько можно вводить ее в заблуждение? Пора наконец признаться, что он не доктор Джейсон Голдинг, а всего лишь Джейк Купер! Джейк подался вперед, снова открыл рот и… неожиданно для себя сказал:
– А у меня сегодня выходной день.
"Господи, что я несу? – в отчаянии подумал он. – Мне был дан шанс прояснить ситуацию и признаться Мэгги Айви, что я не психотерапевт, а вместо этого…"
А ведь именно в эту минуту он, молчаливый статист, мог бы произнести несколько важных фраз, которые в корне изменили бы сюжет данной пьесы. Мог бы… но упустил свой шанс. Нет, теперь ситуацию следовало сравнивать не со спектаклем, а с камнепадом. Джейк на мгновение закрыл глаза и представил, как человек стоит на вершине каменистой горы и смотрит вниз. Вот он беспечным жестом поддел носком ботинка один камешек, тот покатился вниз, наталкиваясь на другие и сдвигая их с места… И через несколько секунд по склону горы уже летит россыпь мелких камешков, с грохотом несутся булыжники, сметая все на своем пути.
– А я думала, что ваш выходной день пятница. – Негромкий, удивленный голос Мэгги вывел Джейка из задумчивости.
Он с растерянным видом пожал плечами и неожиданно для себя произнес:
– Мне надо было кое-что сделать в офисе, поэтому я и приехал. – Мэгги Айви понимающе кивнула, нервно помяла в руках очередную бумажную салфетку и… вдохновенно продолжила рассказ.
– Господи, о чем вы с ней столько говорили? – подозрительно спросила Этельда у Джейка, когда он вышел в приемную после того, как Мэгги Айви удалилась. – Я тут целый час торчу, дожидаясь тебя!
Джейк в замешательстве остановился около стола секретарши, за которым сидела Этельда, и развел руками.
– Эта девица пулей пролетела мимо меня, – добавила Этельда. – Хорошо еще, что я сидела за столом, а не стояла у двери: она бы меня с ног сбила!
– Она очень расстроена, – произнес Джейк, мысленно принимая сторону Мэгги и желая оправдать ее поведение перед Этельдой.
– Ну и о чем же вы так долго беседовали? – нетерпеливо осведомилась она.
– О многом… Она рассказывала мне о своих бедах.
– А ты делал вид, будто ты психотерапевт, и внимательно слушал ее? – усмехнулась Этельда.
– А что мне еще оставалось делать?
Этельда поднялась из-за стола и стала собирать свои вещи, но заметив, что Джейк не намерен покидать офис доктора Голдинга, нахмурилась.
– Ты решил здесь заночевать? – угрюмо спросила она. Увидев, что Джейк подошел к столу и начал выдвигать ящики, просматривая их содержимое, она поинтересовалась: – Что ты ищешь?
– Книгу регистрации пациентов.
– Зачем она тебе?
– Мне надо найти адрес или номер телефона Мэгги Айви, – объяснил Джейк.
Господи, да для чего?
– Хочу позвонить ей.
– Зачем? – удивилась Этельда.
– Чтобы прояснить ситуацию.
В ящиках стола книги записи пациентов не оказалось, и Джейку пришлось включить компьютер. Но программа, которой пользовался доктор Голдинг, была незнакомой, и несколько минут Джейк сосредоточенно пытался понять, где и как можно отыскать файлы с адресами пациентов.
– Джейк, какую ситуацию ты собираешься прояснять? – требовательным тоном спросила Этельда.
– Сейчас… подожди…
Может, доктор Голдинг записывает информацию о пациентах в папке "Мои документы"?
– Джейк, ответь на мой вопрос: зачем тебе все это надо? – не унималась Этельда.
Она подошла к столу, встала за спиной Джейка и стала смотреть на экран монитора.
"Если я сейчас же не дам ей исчерпывающего ответа, она приподнимет рукой мой подбородок и, строго глядя мне в глаза, начнет разговаривать так, как обычно разговаривает со своими сыновьями, – мелькнуло в голове Джейка. – Не хотелось бы… Надо отвечать".
– Понимаешь, – с задумчивым видом проговорил он, – произошла ошибка. Недоразумение.
– Джейк! – В голосе Этельды прозвучало раздражение. – Не говори загадками.
– Она, то есть Мэгги Айви, решила, что я психотерапевт – доктор Голдинг, – ответил Джейк, внимательно глядя на экран монитора. Ему наконец удалось отыскать файл, озаглавленный "документы", но, к его разочарованию, это оказались всего лишь деловые письма. Где искать адреса и телефоны пациентов доктора Голдинга, Джейк не представлял. А может быть, он и хранит их в компьютере?
Джейк растерянно обернулся к Этельде, которая с хмурым видом наблюдала за ним.
– Мэгги приняла тебя за психотерапевта, а ты даже не удосужился сообщить ей, что она ошиблась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38