Заманчиво?
— Конечно, заманчиво, — осторожно сказал старший Фиоре. — Мне вот только интересно знать, где ты достанешь такую уйму пойла? И как получится, что его можно продавать на треть дешевле?
— Это мое дело. Твоя проблема — Линч. Когда он поймет, что остался без покупателей.
— Линча я готов взять на себя. К этому я готов уже с месяц. Единственное, что меня беспокоит, — это Фондетта и Дойл.
— Это тоже мое дело, — спокойно сказал Руссо.
Он оставил Фиоре и направился побеседовать с Мюрреем Джекобсом. Резиденция Джекобса была под кондитерской лавкой, которую держали его родители при жизни. Он так и остался жить там. Здесь, за большим кухонным столом, выпив по паре пива, они и встретились с Руссо.
Основным занятием Джекобса было снабжение воров и бандитов и обеспечение защиты предпринимателей. Его группа была известна как «Еврейская шайка». Но она была не так велика, как шайка Линча, и не так спаяна, как у Фиоре. Зато в нее входили наиболее стойкие и злобные парни города. Парни вроде Хайма Рубина, проводившие собственные небольшие операции, но откликавшиеся на первый его зов.
Джекобс недавно занялся забегаловками. Пока у него их было только шесть, но он собирался открыть еще несколько.
— Это весьма выгодно, почему не согласиться, — ответил он Руссо.
Тот кивнул.
— Это я и хотел услышать.
У Мюррея Джекобса было прямолинейное мышление. Он не тратил время на сомнения.
— Если на одну треть дешевле, то покупаю пойло у тебя. Нужно быть бараном, чтобы не согласиться на это. Если это приличное пойло.
Он не спрашивал, как Руссо достанет напитки, его это не интересовало. Его интересовали только выгоды собственного бизнеса.
— Пойло будет такое, какое ты получаешь сейчас, — пообещал Руссо. — Только сейчас тебя снабжает Линч. Ему будет не по вкусу твой уход.
— Не очень-то я его боюсь, — небрежно бросил Джекобс Руссо верил ему. В наружности Мюррея не было ничего такого, что указывало на род его занятий. Это был опрятно и щеголевато одетый мужчина со скучными глазами. Угрозу таил его тихий скрипучий голос. Особенно нотки безумной ярости, когда он заводился.
— Мне тоже думается, что ты не боишься, — сказал ему Руссо. — Поэтому я хочу сообщить тебе еще одну вещь. И очень важную.
Простым и спокойным тоном он изложил ему все, что спланировал за последнее время. В основе плана было объединение мелких групп, таких как шайки Фиоре и Джекобса, против Линча. Действуя вместе, они имели шанс выстоять против Линча и урвать собственный ломоть от жирного пирога, испеченного Сухим Законом.
Руссо не сказал, кто будет у руля этой тайной организации. Если его план сработает, то он. Но он знал, что любой из мелких вожаков, к кому он обратится, будет считать этот руль своим.
Но и с этой стороны все прекрасно. Этот секрет станет для них той побудительной силой, которая заставит их с интересом работать над его предложением. Мюррей заинтересовался.
Руссо назвал ему цену. Тут Джекобс заморгал глазами.
— Хорошенькое дельце ты мне предложил, — медленно протянул он. — Но будет жарко. Очень жарко.
— Результат стоит этого, Мюррей. Мы в конце концов станем заправлять всем городом. Даже контролировать выборы. Но чтобы все получилось, как мы задумали, надо сначала устранить препятствие.
Джекобс удивленно уставился на него.
— Тогда почему ты не сделаешь это сам?
— Не могу. Я слишком долго был вместе с ним.
* * *
Паоло Регалбуто, обложенный подушками, сидел в постели и наслаждался принесенным Руссо кофе. При свете яркого солнца было видно, что краска вернулась на его лицо. Доктор, приходивший два часа назад, чтобы сменить повязку, сказал, что через пару дней он уже сможет передвигаться. Отдых и хорошее питание восстановят потерю крови. Но в данный момент Паоло чувствовал себя неважно: боль в ноге, слабость, головокружение.
Рассматривая Паоло, Руссо заметил, что тот еще не готов исполнить ту существенную роль, которую он отвел для него.
Руссо сказал:
— Я покину город на два-три дня. Должен проверить одно дело.
Он не сказал, какое, а Паоло не спросил.
— Пока меня не будет, о тебе позаботится Тори. Сейчас она вышла купить кое-что для тебя. Мои пижамы для тебя маловаты... До моего возвращения не уходи. Даже если будешь хорошо себя чувствовать. Слишком много охотников отрядил за тобой Линч.
Паоло кивнул.
— Не беспокойся. Я не двинусь с места. Я много передумал о своих делах. О том, что я буду делать дальше.
— Об этом мы поговорим позже, когда я вернусь, — сказал Руссо.
Паоло с любопытством посмотрел на него. Но тот уже закрыл чемодан и шел к двери.
Он поехал на вокзал и взял билет во Флориду. Ему нужно было навестить одного человека по имени Оуэн Шейл.
Шейл раньше был мэром города. Он переехал во Флориду, проведя два года в тюрьме за растрату денег из муниципальных средств. Руссо считал, что пора Оуэну Шейлу возвращаться обратно. Но чтобы вернуть его на прежнее место, требовались деньги. Много денег.
Деньги должны были поступить от продажи напитков Фиоре, Джекобсу и другим владельцам забегаловок.
По его плану напитки должен был достать Паоло.
Руссо в эту полночь угощал выпивкой всех соседей по поезду, несущемуся во Флориду. Они долго будут вспоминать его.
В это же время из своего ресторана в сопровождении телохранителей вышел Дон Фондетта. Они разместились на заднем сидении поджидавшего их автомобиля. Из района Сити-Холл шофер свернул на пустынную улицу, что вела к дому Фондетты. Охрана Фондетты круглый год ничего не делала. От нее требовалось только находиться возле своего хозяина, быть сильной и грозной.
Никто не обратил внимания, как с соседней улицы вывернул желтый «седан» и поехал следом, набирая скорость, чтобы обогнать. Водитель «седана», коренастый мужчина, известный под именем Карл Раппопорт, не стал обгонять машину Фондетты. Наоборот, поравнявшись с ней, он сбросил скорость и поехал рядом. Сидящий на заднем сидении Хайм Рубин достал ручной пулемет Томпсона и показал, чему его научила армия США.
Звуки очереди, отразившись от стен домов, были слышны за два квартала. Пули пробивали машину Фондетты насквозь. Она вынеслась на тротуар и врезалась в фонарный столб, так что он согнулся.
Затем секунд на пять наступила тишина. Из темного переулка, сжимая обрезанную двустволку, вышел Мюррей Джекобс. Водитель стонал, навалившись на руль. Двое мужчин на заднем сидении не подавали признаков жизни. Джекобс распахнул заднюю дверцу.
Из нее вывалился телохранитель Фондетты. Фондетта сложился вдвое между сиденьями. Джекобс не стал тратить время на проверку у него признаков жизни. Для полной уверенности он приложил обрез к затылку и нажал курок.
От отдачи Джекобс отшатнулся на шаг. Не бросив даже взгляда на труп, быстро пошел в сторону ожидавшего его желтого «седана» и сел в него рядом с Хаймом. Как только захлопнулась дверца, машина рванула.
Когда полиция прибыла на место происшествия, «седан» был уже в реке, а Хайм, Джекобс и Джо Раппопорт направлялись в одну из забегаловок Джекобса, чтобы присоединиться к компании приятелей, которые поклянутся, что они не сходили с места весь этот вечер.
Было четыре утра. Прошло два дня, как уехал Руссо, и 24 часа с тех пор, как Паоло поднялся с постели и попробовал размять ноги. Он приободрился и потратил много времени, рассматривая апартаменты. После этого он слегка вздремнул. Теперь было четыре утра, а он слонялся от стены к стене в гостиной Руссо, дикий и беспокойный.
На диване, куда он перебрался из спальни, были подушки и простыни. Но их вид еще больше беспокоил его. Только обещание, данное Руссо, удерживало его здесь. За стенами кипит жизнь, и только там он сможет познать свой дальнейший путь.
Фондетта убит. Может быть. Линчем, а может быть, нет. Стычка на улице между людьми Фондетты и людьми Линча, один отправлен в больницу. Все, что случилось, вынашивалось здесь. Паоло это чувствовал. А он был заперт в квартире Руссо, словно заточенный в клетку дикий зверь.
Он метался по квартире, хотя нога еще болела и он хромал. Время от времени он пропускал глоток виски. Это в нем было новым. Раньше он редко употреблял крепкие напитки.
К четырем утра Паоло прикончил полбутылки. Он не опьянел: единственным эффектом было какое-то томление в груди, стремление что-то сделать. Он мог твердо сказать, что ему нужно сделать. Его цель существовала, и его было не остановить.
Паоло залез в бар, чтобы еще выпить, когда вошла Тори, закрывшая на ночь входную дверь в забегаловку. Она взглянула на него, и он заметил усталые тени у нее под глазами.
— Почему ты еще на ногах?
— Потому что не хочу спать, — огрызнулся он и быстро отвернулся от нее. Ее присутствие возбуждало его, что было очень приятно, и, как только он убедился в этом, он стал избегать смотреть на нее.
— Рада видеть тебя в прекрасном расположении духа, — протянула она и сбросила туфли. Это сразу сделало ее маленькой по сравнению с ним.
— Где этот чертов Дом? — прорычал он.
Тори вздрогнула.
— Не беспокойся, он вернется.
— Не сомневаюсь. Но когда?
Она задумчиво посмотрела на него.
— Да, действительно хорошее расположение духа. — И вышла в спальню, не закрывая дверь.
Паоло налил полстакана виски и отошел с ним к окну. Он стоял и вглядывался в ночь, когда вернулась Тори. Паоло повернул голову, чтобы взглянуть на нее, и увидел, что она переоделась в черную шелковую пижаму, глянцево блестевшую в тех местах, где были выпуклости ее аппетитной фигурки. Он снова вернулся к столу и сделал глоток.
За его спиной Тори плеснула себе коньяку и села на диван, служивший Паоло кроватью. Она смаковала коньяк и изучающе смотрела на его широкую спину.
— Ради Бога, Паоло, сядь и отдохни.
— Не нужен мне отдых. Я должен выбраться отсюда к черту.
— Куда?
Он продолжал смотреть в окно, не отвечая, так как ответа у него не было. Она некоторое время помолчала. Когда она заговорила снова, в ее голосе слышалась печальная мягкость:
— Расскажи мне о своей жене и детях.
Он напрягся.
— Нечего об этом рассказывать.
— Уверена, что есть. И многое. Ты должен перед кем-то выговориться. Пусть это будет передо мной.
Он повернулся и посмотрел на нее. Лицо у нее было мягким, а в глазах светилась какая-то мудрость, и ему стало не по себе. И еще невозможно было отвести глаз от ее грудей, вздымающихся от дыхания.
— Одень что-нибудь еще, — проворчал он, — халат, что ли.
Она без улыбки внимательно смотрела на него.
— Раньше тебя это не волновало.
— Тогда я был слишком слаб, чтобы замечать. Одень что-нибудь.
— О'кей, — она встала и, без улыбки, стала расстегивать пуговицы.
— Не делай этого, — проскрежетал Паоло.
Ее пальцы застыли у последней пуговицы, глаза впились ему в лицо, очень большие и очень ясные.
— Ты как замороженная глыба льда. — Голос ее был низким. — Если кто-нибудь тебя не растопит, ты рискуешь заболеть.
— Но ты ведь для Руссо.
Она слегка кивнула.
— Конечно. И я люблю его. Но я ничего не отниму от него, если дам тебе то, в чем ты нуждаешься. А ты нуждаешься в этом и очень сильно.
Она сбросила куртку на ковер. Паоло смотрел на нее.
— Нет.
Она подошла к нему и прильнула упругими грудями к его груди. Он сильно оттолкнул ее. Она отлетела к столу и упала на пол.
— Извини, — жестко сказал он. Лицо его окаменело.
Она смотрела на него, шумно дыша открытым ртом.
— Зачем? Неужели ты такой дикарь? К черту это! — Она поднялась и сняла пижамные брюки.
Теперь ему были видны все соблазнительные части ее тела. Что-то прорвалось внутри Паоло. Дикая страсть овладела всем его существом.
Тори повернулась к нему.
— Иди ко мне, — простонала она сквозь зубы.
Такого больше не повторится. Об этом они знали оба. И никто из них об этом не сожалел.
Она была права. Томление ушло из груди Паоло. Оно вернется, но теперь он будет знать, что делать, когда оно придет.
Он был жесток с Тори. И достиг той же степени удовлетворения, какое чувствовал, убивая своих врагов. Такого он не смог бы позволить себе по отношению к своей жене. Если подобное желание охватит его, он будет искать для него выход с проститутками. Потому что с Тори он был первый и последний раз. Когда вернется Руссо, нужно делать вид, что между ними ничего не было.
Но Тори станет подлинной причиной его будущей верности Доминику Руссо. Единственной причиной, которая заставит его делать даже то, что будет противоречить его интересам в будущей схватке.
Глава 7
Доминик Руссо лежал без сна в темном купе, а поезд уносил его в ночи на север от Флориды. Он лежал, подложив под голову руки, с открытыми глазами, а мозг его методически и четко обдумывал все, что ему нужно быстро и безошибочно провернуть после возвращения домой.
Но когда он поймал себя на том, что прикидывает это в уме уже в третий раз, то понял — пора остановиться. Пошарив в темноте, нашел плоскую серебряную фляжку, подаренную ему Тори на Рождество.
Бренди в ней было отменным. После третьего глотка его тело начало расслабляться.
Руссо завинтил крышку и закрыл глаза. Мозг немедленно снова принялся за обдумывание планов. Усилием воли он переключил свое внимание на стук колес.
Эти звуки перенесли его в другое время и в другое место. Под точно такие же звуки он не мог заснуть в Палермо. Посередине Кортиль Качино, района, где он жил, проходила железная дорога.
Родился он, впрочем, не в этих трущобах. В Палермо приехал почти шестнадцатилетним, как Паоло Регалбуто. Дом Руссо был деревенским парнем. Но не горцем. Он родился в маленьком нищем рыбацком поселке на южном побережье Сицилии. Отец его был рыбак, но в год, когда родился Дом, его лодка затонула во время шторма. После этого отцу приходилось работать на чужих лодках. Заработка хватало только на то, чтобы семейство не умерло с голоду, а в животах всегда было пусто.
В тот год, когда вместе с половиной поселка умерли от чумы его отец, оба брата и одна из сестер, Дом был готов любой ценой вырваться оттуда. Оставаться было невозможно. Для его матери и выжившей сестры в этих местах работы не было. А мальчик не мог содержать троих случайной работой на рыбаков, которые сами едва могли прокормить свои семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18