– Доброе утро, – сказал он.– Что это?– Ну, мы со Стюартом ссорились всю ночь. – Джек ушел в комнату.Анна пошла следом:– И он победил.Джек кивнул и повернулся к ней спиной, когда доставал компакт-диски Джоан Баэз. Звуки «Сюзанны» заполнили всю комнату. Он сел рядом с Анной на плетеный диванчик и начал петь. Анна пела вместе с ним, всю песню, оказалось, что она знает слова, которых никогда не знала, они были прямо у нее в голове.Когда мелодия закончилась, Джек сказал:– Я буду приезжать на выходные. Каждую пятницу вечером.– Только если тебе так хочется. Не беспокойся за меня. Пришло время вам со Стюартом начать совместную жизнь.Джек кивнул:– Ты на самом деле продаешь этот дом?– Да.– Ты возвращаешься в Бостон?– Нет. Может быть. Я не знаю.Джек взял пульт дистанционного управления и нажал на кнопку повтора.– Еще разок, – сказал он, когда песня началась. – Ты знаешь, ты спасла мне жизнь.– Я ничего такого не делала. Ты сам спас свою жизнь.– Что ты скажешь, если я попрошу тебя переехать с нами? Со мной и со Стюартом?Анна посмотрела на него.– Я бы сказала, что твой любовник, безусловно, бросит тебя навсегда, и мы с тобой останемся вдвоем. Брось, Джек. Стюарт дает тебе второй шанс. Он не даст тебе третьего. Carpe diem днем (лат.)] и все такое, ты же понимаешь.– Ты всегда будешь частью моей жизни.– Конечно. И возможно, я никуда не соберусь, пока не продам этот дом, на что может уйти долгое время, а может быть, и вечность, кто знает.После обеда все разъехались. Анна проводила их к машинам. С субботы они с Гретой почти не разговаривали.– Прости, – сказала подруга.– За что? – спросила Анна.У Греты на глазах навернулись слезы.– Просто прости. Я позвоню тебе.Анна кивнула и ушла прежде, чем Грета смогла ее обнять. Она села в джип к Джеку и Стюарту и проехала с ними до конца дороги, где поцеловала их обоих на прощание. Джек придвинул ее ближе и поцеловал еще раз, в губы:– Я люблю тебя, Анна.– Берегите друг друга, – попросила она.– Скоро увидимся, – сказал Джек, – возможно, в конце этой недели.– Все, что бы вы ни решили, все хорошо. Я буду здесь. – Она вышла. – Я тоже тебя люблю.Анна смотрела им вслед, пока машина не скрылась из виду, и пошла обратно к дому. В первый раз за последние два года она осталась одна. Марвин полетел в Нью-Йорк ранним рейсом, даже не попрощавшись, он только оставил записку, что позвонит позже на неделе, и написал свой номер телефона.Прошла неделя, все дни были похожи друг на друга. Больше никто не настаивал, чтобы она выходила из комнаты после полудня, никто не выводил ее из себя, что, по ее воспоминаниям, было гораздо лучше, чем это угнетающее одиночество. Она занималась тем, что день или два брала кровь на анализы в кабинете доктора Нейлора и по вечерам гуляла с собаками и Виолеттой, которая в эти дни стала для нее лучиком света.Однажды вечером, как только Анна вошла в дом, отключилось электричество. Она пошла в темноте на ощупь, нашла в чулане свечи и спустилась проверить пробки. Казалось, все было в порядке. Она позвонила Виолетте, чтобы узнать, работает ли электричество у нее.– Нет. Я сижу в темноте и бездельничаю. Надвигается буря.Анна хотела повесить трубку, но сказала:– Не хочешь зайти на чашку чая?Виолетта сказала, что хотела бы, и через несколько минут была уже у двери Анны.– Темнота кажется еще темнее, когда ты одинок и отключают свет, не так ли? – спросила Виолетта.Анна согласилась. Она посмотрела на голубое пламя конфорки, ожидая, когда закипит вода.– У меня есть мятный чай, лимонный или – она выставила баночку на узкую полоску света – из жасмина.– Жасмин, пожалуйста, – сказала Виолетта.Анна заварила чай и поставила на стол тарелку с кексами с последней голубикой, которую заморозила прошлым летом. Она вспомнила, что это был солнечный день, и они с внучкой – в изобилии голубого – ели ягоды прямо с куста. К концу дня даже зубы собаки стали фиолетовыми. Флинн спросила:– Знаешь, что я люблю больше голубики?– Нет, что?– Ничего. Голубика – это лучшая вещь в мире. И чем больше ты пачкаешься, тем лучше ты можешь говорить на их языке.Анна посмотрела на губы и подбородок Флинн:– Ну, я предполагаю, теперь мы обе очень говорливые. И он тоже. – Она кивнула на пса.– Разве это не прекрасно? Ты, я и Крошка Иисус теперь говорим на УЯВ.– На чем? – спросила Анна.– УЯВ. Универсальный язык вкуса.Сейчас Виолетта спросила:– Ты давно общалась с мальчиками?– Джек звонил мне несколько дней назад. Они переехали в новый дом.– Они приедут на эти выходные? – спросила Виолетта. Анна покачала головой:– На эти – нет. Может быть, на следующие.– Я надеюсь увидеться с ними снова. Я всегда думала, что они представляют собой милую парочку. Они мне очень нравились. – Виолетта придвинула свечку ближе и уставилась в чашку.– Гадаешь по чайным листьям? – пошутила Анна. Когда Виолетта не ответила, Анна протянула ей свою чашку: – Погадай мне.Виолетта нашла очки в одном из своих многочисленных карманов. Покрутила чашку в разные стороны.– Тебе снилось множество плохих снов. – Она замолчала. – И то что ты не видишь, сейчас видит тебя. Твоя двойная потеря сейчас обитает с тобой. – Она отодвинула чашку и сняла очки.– Вот как? – спросила Анна.– Именно так. Ты ожидала, что я назову тебе выигрышные номера лотерейных билетов?– Но что все это значит?– Ну, Анна, если ты хочешь услышать мою интерпретацию, я скажу тебе так: если ты попала на глубину, стань ныряльщиком. – Виолетта отвернулась.Анна почувствовала, как похолодел воздух вокруг нее и Виолетты, дрожь пробежала у нее по спине.– Виолетта, ты веришь в привидения?– Конечно, – кивнула соседка. – А ты?– Послушай, могу я попросить тебя об одолжении?– Все что угодно, – сказала Виолетта.– Ты не сможешь переночевать у меня? В последнее время я боюсь оставаться одна, – сказала Анна.– Я буду счастлива остаться здесь, дорогая. А особенно если ты позволишь мне забежать домой и привести собак. Они так боятся бури.– О, конечно. Я всегда рада их видеть, – ответила Анна.Виолетта ушла. Анне показалось, что у нее сейчас случится сердечный приступ: она взмокла от пота, ей было трудно дышать, словно она стояла между двух больших камней, сдвинутых так плотно, что ее ребра были готовы треснуть. У нее шумело во вдруг потяжелевшей голове, привычные звуки дома стали в одно мгновение приглушенными, и пространство будто растянулось вокруг нее, делая близкие предметы далекими: собака была совсем рядом, хотя почему-то за пределами досягаемости. Пес повернул к ней свои грустные глаза; отраженный в зрачках свет был далеко, словно луна.– Как? – услышала она свой голос. И тотчас же это чувство ушло, и звуки в комнате стали такими, какими они должны быть: тяжелые шаги Виолеты, клацанье собачьих когтей по полу, стук закрывшейся двери.– Это мы! – крикнула Виолетта и прошла на кухню. Она остановилась и посмотрела вокруг. – Все в порядке?– Сейчас все в порядке, – сказала Анна. Ей действительно стало спокойнее. Она почувствовала облегчение и неимоверную усталость. – Я уже собираюсь спать. А ты чувствуй себя как дома. Если ты голодна, то здесь изобилие еды.– Спасибо, Анна, но я думаю, мы тоже ляжем. Ты не возражаешь, если Луна и Хайку останутся в спальне? – спросила Виолетта и показала на постаревших гончих.Анна сказала, что не возражает, и пожелала Виолетте спокойной ночи.Она быстро уснула; ей снилось, что она сидит в последнем ряду огромной церкви. Там были огромные, от пола до потолка витражи и искрящийся свет. Джек и Стюарт обменялись свадебными клятвами, хотя она не могла расслышать ни слова. Она услышала какое-то шуршание у локтя, повернулась и увидела Флинн.– Почему ты продолжаешь меня звать? Как ты думаешь, что я могу сделать? – спросила Анна.Флинн молча взяла ее за руку, они оказались в больнице, бродили по таким узким и переполненным людьми коридорам, что ей приходилось увертываться каждые несколько минут.– Ты можешь идти прямо сквозь людей, – сказала Флинн.Они остановились у детской палаты. Анна посмотрела и увидела сотни, тысячи детишек в кроватках. Никто из младенцев не плакал, и в палате не было никого, кроме них.– Туда. Мне нужно попасть туда. Ты должна мне помочь, – продолжала говорить Флинн.Анна посмотрела на внучку, а потом снова на детскую. Младенцы превратились в волчат, и все они смотрели на Анну своими желтыми глазами.– Это волки, – ужаснулась Анна. – Нет, – покачала головой Флинн, – некоторые из них ангелы. А некоторые такие же, как мы. Глава XVIЧто-то живое, что-то хорошее, что-то лучшее У них была тихая церемония в унитарной церкви в Бостоне, совсем немного друзей и скромный обед. Стояло лето. Джек подумал, что, возможно, это было первое предзнаменование слабоумия: несколько лет назад они со Стюартом пригласили бы двести человек вместо двадцати. Анна была их свидетельницей, очень красивая, в бледно-желтом платье. Это произошло месяц назад, и с тех пор Джек еще не видел Анну, хотя говорил с ней по телефону почти каждый день.Вопреки ожиданиям Анна продала дом почти сразу же после того, как выставила его на продажу, за сумму, которая практически вдвое превышала ту, на которую она рассчитывала. Вчера, когда Джек с ней разговаривал, голос у нее был почти веселым. Она проводила дни, разбирая вещи, накопившиеся за десятилетия на чердаке и в комнатах для гостей. Новые владельцы хотели въехать как можно скорее.– И что? – спросил Джек. – Куда ты собираешься?– Я все еще думаю.– Почему ты не разрешаешь нам со Стюартом приехать на эти выходные? – На самом деле – это была идея Стюарта – приехать и помочь ей.– Нет, спасибо, но не надо. Мне нужно отвлечься. Это похоже на безобидное сумасшествие. Хотя ты как-нибудь можешь заехать и посмотреть, что я оставляю вам. Красивые антикварные вещи. Мебель. Я оставляю вам четыре кровати. Этого, может быть, многовато для двоих, но вы выберете те, которые вам понравятся. А еще я оставляю самую красивую детскую кроватку, которая принадлежала еще прабабушке моего мужа. Сами увидите.– Ты уже и так для нас много сделала. Продай мебель. Забери деньги и путешествуй. – Она дала им большую сумму наличных на свадьбу, достаточную, чтобы сделать первый взнос за дом, и еще остались деньги на ремонт.– Джек, пожалуйста. Мне больше не на кого тратить деньги. Либо ты получишь их сейчас, либо позже, когда я их вам завещаю. Наслаждайтесь.Железная логика. Не поспоришь.Джек стал набирать номер Анны, но передумал. Возможно, еще слишком рано для звонка в субботу утром, он позвонит позже. Он пошел в маленький кабинет и принялся разбирать папки. Все дела нужно было рассмотреть как можно скорее. Кофе варился. Стюарт пошел в магазин красок или на строительный склад. Тихие выходные были уже в прошлом. Среди всего этого разнообразия – шлифовки, покраски, штукатурки – протекал поток плотников и кафельщиков и еще людей, которые вроде бы никогда не занимались ничем полезным, кроме раздачи советов.Он просмотрел бумаги на столе – пенсионные портфолио людей самых разных профессий – профессоров, медсестер, бухгалтеров, – нанявших его, чтобы разобраться в хаосе рынка акций и облигаций, агрессивных фондов Агрессивный (агрессивно растущий) фонд – фонд, вкладывающий средства клиентов в рисковые, но высокодоходные ценные бумаги

и прочего в том же духе. Джек был надежным, основательным, и его консультационный бизнес неизменно рос. Но со всем этим множеством бумаг нужно было разобраться до пятницы. В понедельник у него были назначены три телефонных разговора с клиентами, которые ждут совета. Он начал работать, медленно втягиваясь в дождливый ритм серого, затянутого тяжелыми облаками дня.Джек полчаса повалялся в спальне, прежде чем снова приступить к работе. Он закрыл глаза, вдыхая запахи свежей краски и лака и слушая шелест деревьев за окном. Анна объяснила ему, в чем заключается прелесть таких дней: чем мрачнее была погода, тем более ярким казался дом. Камин с березовыми поленьями, суп, мягкий свет и свечи, горящие повсюду, даже в ванной. Он взял телефон и набрал номер.– Джек? – сказала она.– Как ты поняла, что это я?– Просто догадалась. Как прошла твоя вчерашняя проверка?– Анализы показали, что все в норме. Ты была права насчет моей усталости. Легкая анемия.– Что тебе сказали делать?Джек услышал скрип скотча, которым Анна обклеивала очередную коробку.– Они посадили меня на пренатальные витамины. Таблетки с содержанием железа могут… забыл, что они сказали. Что-то такое, вроде того, что они слишком грубые.– Да. Хорошо, витамины, которые ты не используешь, можешь отдать Грете.– Ты все еще считаешь, что мы неправы.– Ну, я отдаю вам чиппендейловскую колыбель. В общем, я думаю, что идея плохая, но если ребенок появится, ему надо будет где-то спать, не так ли?– Само собой. Подожди, я перезвоню. Кто-то внизу. Джек вышел на лестницу.– Стюарт? – позвал он.– Я в кабинете, – отозвался мужской голос, и Джек отступил обратно, а сердце его часто забилось. Этот плотник был очень сексуальным. Темненький и высокий. Его одежда всегда была в дырках. Он носил рубашки-поло, открывающие руки и плечи.Джек умылся, надел чистую одежду и пошел вниз.– Привет. – Он не мог вспомнить имя парня. Зачем Стюарт это сделал? Почему не мог нанять гетеросексуалов? Зачем взял на работу парня, который выглядел как Антонио Бандерас? Неужели в их жизни недостаточно мыльных опер и без этого мистера Качка с инструментами за поясом? Добро пожаловать на новую серию «Геи всей моей жизни»! На сегодняшнем шоу смотрите, как Стюарт зайдет в тот самый момент, когда Джек и мистер Почини Это сольются в страстном обмене Языками и Нежностями.– Я принес ламинат и паркет, оба из березы, как просил Стюарт, и несколько образцов из ольхи. – Плотник посмотрел на Джека и улыбнулся. – Хочешь взглянуть?– Еще бы! – сказал Джек. – Могу я предложить тебе чашечку кофе?– Я бы не отказался.Джек почувствовал, как парень сверлил его взглядом, пока он доставал кружки, налил французского кофе с лесным орехом, который Стюарт обычно готовил очень слабым – и делал его еще более слабым, когда Грета начала заходить чаще и жаловаться, что они пьют очень крепкий кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49