К тому же, Тайлера не только лишат наследства, но и вполне могут изгнать из общества, а вместе с ним и Стефана. Старый пройдоха не сомневался, что Синклеры отомстят ему за участие в этой любовной истории и перестанут поддерживать с ним какие-либо отношения. Ведь главной причиной, почему Ленгдона принимали в свете, являлась протекция барона, иначе его бы изгнали из модных гостиных, куда он так стремился, как прокаженного.
Ничего не подозревая об этом, Тайлер согласился держать брак с Камиллой в тайне. Было условлено, что по достижении совершеннолетия он предъявит права на Камиллу. Но Стефан был не в состоянии ждать еще пять лет, чтобы поправить свое финансовое положение. Когда же в Лондоне появился Риган ван дер Рис и разнеслась молва о его несметных богатствах, Стефан ловко устроил свою дочь поближе к голландцу, женой которого она вскоре и стала.
Камилла все объяснила тем, что тогда она была глупой эгоистичной девчонкой, которая легко шла на поводу у расчетливого, хитрого отца. Но единственное, чему она оставалась верна, – это любовь к Тайлеру. Все остальное и все остальные были просто фарсом. Даже в объятиях другого мужчины – Ригана или Калеба – она всегда видела только Тайлера, Тайлера, который знал ее, как самое себе, все ее достоинства и недостатки, особенно недостатки.
Тайлер знал их все наперечет и все-таки продолжал любить ее.
Камилла самодовольно улыбнулась и погладила живот. Она не беременела на протяжении многих лет, а сейчас у нее было все, о чем только могла мечтать женщина: любимый муж, ребенок, который скоро родится, свобода быть самой собой и достичь всего, чего пожелает.
В то время как Камилла прихорашивалась перед выходом к гостям, Рэн вынимала из высокого комода для белья одно платье за другим. Одно не подходило потому, что ей не очень нравился цвет, другое – потому, что не соответствовало ее настроению.
Янтарные глаза Рэн так и заискрились, когда она поймала свое отражение в зеркале в дальнем конце комнаты. Щеки пылали, отчего глаза горели еще ярче и контрастировали с рассыпанными по плечам темными волосами. Малькольм Уэзерли никогда не вводил девушку в такое возбужденное состояние, как приезд Калеба. Красавец Малькольм выглядел очень бледно на фоне Калеба.
«А почему я, собственно, об этом думаю?» – спросила себя Рэн. Малькольм являлся одним из самых красивых мужчин, каких она только видела. Его способность кружить дамам головы была очевидна. Аристократический вид Уэзерли сочетался с очарованием распутного человека. Женщины не могли устоять перед ним. Черные вьющиеся волосы, которые небрежно спадали на высокий лоб и подчеркивали томные смеющиеся глаза, придавали ему мальчишеский вид. Ничего удивительного, что женщины считали Малькольма с его чувственной улыбкой и гибким изящным телом, привлекательным. И не только молодые девушки, как сама Рэн. Женщины постарше, умудренные жизненным опытом, тоже восхищались им. Его холеный вид и манеры были безупречны, но Малькольм держался с заученным жеманством, а Калеб… Калеб просто двигался – без всяких усилий, с природной грацией атлета. Рядом с Калебом манера Малькольма держать себя казалась почти механической.
«Какая же я жестокая!» – обругала себя Рэн. Ведь Малькольм любит ее, а она – его. Неужели она зря разругалась с Сиреной и Риганом? Не лучшее время она выбрала, чтобы начать сомневаться в своих чувствах к Малькольму. Собственные гневные слова Рэн еще звенели у нее в ушах, а перед глазами стояло перекошенное от боли лицо Ригана. От таких воспоминаний щеки девушки вспыхнули огнем. «Я отвечаю за каждое слово», – старалась оправдать себя Рэн, глядя в зеркало. У Сирены и Ригана своя жизнь, а она будет жить своей, согласны они или нет. Погрозив своему отражению пальчиком, Рэн опять принялась энергично рыться в комоде. Наконец она остановилась на блестящем шелковом платье абрикосового цвета, которое усиливало ее красоту и подчеркивало сияющие глаза.
– Рэн, Рэн, я только что вернулась из сада; ты не поверишь, кого я там видела! – закричала Сара, захлопывая за собой дверь; ее глаза горели от возбуждения. – Малькольма и с ним какого-то мужчину – не чета другим! Именно о таком мы обычно шептались в академии. Великолепен! Совершенно великолепен! – она сделала вид, что сейчас упадет в обморок. – Рэн, клянусь, рядом с ним Малькольм выглядит как крестьянин!
Не обращая внимания на выражение лица подруги, Сара продолжала:
– Я должна попросить Тайлера представить его мне. Мы бы отлично смотрелись вместе, потому что у него темные волосы и бронзовая кожа. С моими светлыми волосами мы бы чудесно подошли друг другу.
Сара внимательно наблюдала за реакцией Рэн. Она прекрасно знала, что если будет подталкивать Рэн к этому незнакомцу, то девушка еще сильнее уцепится за Малькольма. Но если она притвориться, что заинтересовалась этим мужчиной сама, Рэн, вероятно, можно будет уговорить забыть Уэзерли и оставить его Саре.
Рэн резко повернулась и схватила Сару за руку. Янтарные глаза так и сверкали, на губах застыла усмешка, когда девушка яростно прошипела:
– Ты говоришь о моем брате. Нет, вы совершенно не подходите друг другу. Калеб – мужчина, а не мальчишка, а ты всего лишь глупая школьница! И если ты еще хоть раз назовешь Малькольма крестьянином, я… я вырву тебе все волосы! Ты слышишь, что я говорю, Сара Стоунхам?!
– Побойся Бога, Рэн! Что это на тебя нашло? Я только хотела подразнить тебя. Ты расстроена, потому что Сирена и Риган здесь и все твои темные делишки вышли наружу. Может, ты из тех, кого называют «в семье не без урода»? – с издевкой парировала Сара.
– Черт возьми, Сара, никакой я не урод, ты же прекрасно знаешь!
– Конечно же, нет, пташечка! Действительно, черт возьми! Если бы моя мать когда-нибудь услышала, как ты выражаешься, она бы запретила мне общаться с тобой. И, возможно, ты увидишь меня в последний раз, когда мои родители приедут спасать меня от твоего плохого влияния. Это из-за тебя меня исключили из школы, не так ли? А если ты так нежно относишься к своему брату, как ты его называешь, то ставлю перламутровый гребень против твоего серебряного браслета, что не пройдет и часа, как он будет у моих ног!
Сара отвернулась, чтобы скрыть от Рэн улыбку. Ее коварный замысел вполне мог сработать. Рэн вовсе не по-сестрински защищала брата. Или Сара ошибается? Может, таким образом Рэн подсознательно оберегает Малькольма?
– Не смеши меня, Сара! Калеб никогда не станет связываться с таким ребенком, как ты. Я принимаю пари. Через час после того, как встретишься с ним!
– Прекрасно. Я буду отчаянно флиртовать, как мы с тобой это делали в школе. Помнишь, как ты говорила, что у меня изумительные ресницы и все мужчины будут ползать у моих ног в день дебюта в обществе?
– Помню, – сквозь стиснутые зубы процедила Рэн.
Откуда такое неприятное ощущение в животе? Сара была хорошей подругой и скрашивала жизнь Рэн вдали от дома. «А теперь я обращаюсь с ней как с ненужным предметом багажа! И вообще… У Калеба могла быть женщина и похуже!» – фыркнула Рэн.
– Прости меня, Сара. Ты моя лучшая подруга, и я не должна была так гнусно обращаться с тобой. Пожалуйста, не сердись, – попросила она, касаясь плеча Сары.
– Я не сержусь, – ответила та, широко улыбаясь. – Но я не думаю, что Малькольм – мужчина твоей мечты. Калеб – сильный, бороздящий моря капитан, именно за таким отправилась твоя обожаемая Морская Сирена. Ведь он тебе не родной брат, Рэн, – отчетливо произнесла Сара, чтобы убедиться: подруга поняла, что она имеет в виду.
У Рэн сильно забилось сердце. Она и сама подумала об этом, как только увидела Калеба. Сара права: Калеб – такой мужчина, какого Морская Сирена захотела бы видеть своим возлюбленным. Рэн вздохнула. Ей нужен Малькольм. За него она хочет выйти замуж.
– Калеб – ужасный волокита. Он обожает женщин – всех женщин. Мне кажется, он задался целью проверить, сколько девственниц сможет уложить в постель прежде, чем выберет жену, если он вообще когда-нибудь женится. Не сомневаюсь, что у него полно женщин в каждом порту. Калеб не тот человек, за которого можно выходить замуж, а я хочу детей от хорошего мужа. Такого, как Малькольм, – холодно добавила Рэн; лицо ее было совершенно спокойно.
От этих слов у Сары похолодело в животе. «Ничего у тебя не выйдет – с моей помощью, подружка», – зло подумала она. Срочно нужно что-то предпринять – все что угодно, лишь бы открыть Малькольму глаза на совершаемую им ошибку. Наверное, первая идея была лучше. Сара видела, как Калеб взглянул на нее в саду. И разве Рэн не сказала, что его интересуют женщины? Не трудно будет испытать на нем свои чары и посмотреть, какое впечатление это произведет на Малькольма. Если он поймет, что такой мужчина, как ван дер Рис, интересуется ею, то, возможно, и оставит бредовую идею жениться на Рэн. Милая непорочная Рэн… Нет, это несправедливо! Она, Сара, пуританка, но падшая пуританка, а Рэн невинна… Решено: она начнет флиртовать с Калебом, как только все сядут за ленч!
– Ты готова, Сара? Ты же знаешь, какой суетливой становится Камилла, когда опаздывают. Если мы задержимся еще, то придем в столовую после других, а я хочу первой представить Малькольма Сирене и Ригану.
– Я уже готова, – ответила Сара, поправляя волосы.
Девушка выглядела не менее прекрасной, чем Рэн, – в бледно-голубом облегающем платье. Необходимо держаться поближе к лихому Калебу, чтобы Малькольм смог оценить, как красиво они смотрятся вместе.
«Ну просто как мед и сливки!» – подумала Сара и улыбнулась про себя.
* * *
Бросив лишь один взгляд на Малькольма Уэзерли, Риган чуть не взорвался от гнева. Сирена накрыла нежной рукой его руку, чтобы успокоить мужа, одновременно с легким прищуром рассматривая избранника Рэн. Вдруг ее взгляд упал на темноволосого гиганта, который вошел в комнату.
– Калеб! – воскликнула она, бросаясь к нему в объятия. – Как чудесно снова видеть тебя!
Калеб подхватил женщину на руки и со смехом закружил по комнате.
– Ты стала еще прекраснее, Сирена!
Он опустил ее на пол, обнял за плечи одной рукой, а другую протянул отцу.
– Рад видеть тебя, отец! Ты выглядишь так, будто родительское бремя вовсе не тяготит тебя! Расскажите, как там мои братья?
– Здоровы и с нетерпением ждут встречи с тобой. Когда ты вернешься на Яву? Куда теперь направляешься? – спросил Риган, похлопывая сына по спине.
– Куда бросит меня море. Дела Ост-Индской компании находятся в надежных руках. Я сказал, чтобы не ждали меня в течение года, по крайней мере.
На мгновение Ригану стало обидно. Мальчик был волен делать все что заблагорассудится. Его же собственные вольные денечки были далеко позади… Риган вдруг ощутил, что Сирена все еще стоит рядом. Как хорошо она его знала! Она почувствовала его мимолетное настроение! Риган улыбнулся, глядя в зеленые глаза, и все мысли о свободе и зависть сразу же улетучились: в этой женщине заключалась вся радость, какая только была ему нужна.
– Итак, – весело обратился Риган к старшему сыну, – ты проложил еще не достаточно длинную тропу из слабого пола?
– От Явы до Суматры, – рассмеялся Калеб. – Думаю, стоит посмотреть, что может предложить мне Америка.
– В Америке же дикие индейцы! – со страхом заметила Сирена.
– А ты считаешь, что мой сын не пара индианке? Постыдись, дорогая! – пошутил Риган.
– Тогда советую тебе оставить шпагу и вооружиться луком и стрелами. Не уверена, что все женщины мира полюбят идущего напролом голландца, – Сирена восхищенно улыбнулась Калебу.
Малькольм Уэзерли стоял в стороне с растерянной улыбкой. Он поражался, что все вокруг выказывают невероятно плохие манеры. Родители Рэн даже не сочли нужным сначала познакомиться с ним! Баронесса, стыдясь, наверное, своего раздутого состояния, не пыталась занять гостей, а Рэн подозрительно отсутствовала. А этот переросток-голландец привлек к себе общее внимание, хотя, по замыслу Рэн, все внимание должно было быть обращено на него, Малькольма Уэзерли! Детально разглядев одежду Калеба, лондонский денди ощутил, что естественное изящество этого мужчины раздражает его. Сколько бы он ни старался, что бы ни выдумывал его портной, Малькольму никогда не удавалось выглядеть так, как этот гигант, который стоял сейчас посередине комнаты. Малькольм наблюдал, как отец и сын закурили сигары, даже не предложив ему.
«Долго мне еще стоять с этой нелепой улыбкой? – размышлял Уэзерли. – Крестьяне – вот они кто! Нужно выпить… Если уж эти деревенщины позволяют себе курить в гостиной баронессы, то и мне можно пропустить стаканчик».
Заметив движение Малькольма в сторону шкафчика с ликерами, Сирена повернулась и очаровательно улыбнулась ему, сверкнув изумрудными глазами.
– Вы должны извинить нас! – голос ее звучал низко, мелодично, почти соблазняюще.
Малькольм с интересом посмотрел на женщину.
– Мы давно не виделись с сыном и очень счастливы, что снова вместе, под одной крышей. Уверена, вы нас поймете и простите. Налейте мне бокал вина! – смело попросила она. – А потом давайте присядем и поболтаем. Кстати, меня зовут Сирена ван дер Рис, а этот светловолосый мужчина – мой муж Риган, а вы, конечно же, Малькольм Уэзерли. Рэн рассказала о вас сегодня утром.
Сирена мило кивнула, принимая бокал вина, и осушила его одним глотком, к большому удивлению Малькольма. Ей хотелось выпить еще, чтобы притупить свои переживания. «Что за фат, – с отвращением подумала она. – О Рэн, как ты могла?»
– Не желаете еще вина? – тихо спросил Малькольм. «Она, наверное, пьяница», – злобно подумал он.
– Если настаиваете, – улыбнулась Сирена, протягивая бокал. – Наполните до краев.
До краев! Ум Малькольма лихорадочно работал. «Если она так пьет, то что же тогда делает ван дер Рис?» – размышлял он, осторожно подавая даме бокал, чтобы не расплескать обжигающую жидкость.
Сирена сделала так, что ее нежная рука коснулась длинных тонких пальцев Малькольма. Она посмотрела ему прямо в глаза, а затем застенчиво опустила ресницы. «Если он дурак, – решила Сирена (а в этом она не сомневалась), – то сочтет этот жест за скрытое приглашение к более глубокой дружбе или еще похуже…» Сирена отпила вина и снова встретилась взглядом с Малькольмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44