— Прости, если я проявил бесцеремонность. Если. Но ты сделала все, чтобы меня спровоцировать, — Дейв коснулся ее руки.
— Я, значит, провокатор.
— Спрашиваешь!
— Когда ты смеешься надо мной, о, ты дергаешь мои пуговицы, как сказали бы психологи. — Гвен погрозила ему пальцем. — И никаких остроумных замечаний, пожалуйста!
Дейв отступил на пару шагов, подавляя хитрую усмешку.
Гвен дотронулась до воротничка. Ее рука скользнула ниже по отворотам блузки, погрузившись в отверстие, где она торопливо застегнула пуговички, едва пролезавшие в петельки.
— Во всяком случае, я должна идти.
— Я тебя кое-чем угощу.
— Нет, правда, — голос Гвен прозвучал глухо, она поглотила последний глоток воз духа, пригодного для дыхания. — Ничего мне не надо.
— Ты заслуживаешь большего.
— Дейв. Я серьезно.
— Это твоя проблема.
Мисс Стикерт почувствовала, что краснеет.
— Я пришла не для того, чтобы обсуждать мои «проблемы», что бы ты под этим ни подразумевал. Я здесь ради Шарлотты и Роба.
— Поэтому я прекращаю поздравлять себя с тем, что заманил тебя в свою спальню.
— Твою спальню? — Гвен оглянулась по сторонам. Да. На коврике лежала пара простыней, но она не подумала…
— Ты же спал на топчане, вместе с Робом.
— Это продолжалось всего две ночи.
— Предпочитаешь одиночество.
— Не возражаю против компании, если она подходящая.
На этот раз он коснулся ее воротничка, провел пальцем по коже.
— Ты знаешь меня довольно хорошо, и не притворяйся, что я тебе не нравлюсь.
— Нет, — она поспешно опровергла это и отвела его руку. — Но мы просто разные люди.
— Ты опять дразнишь меня.
— Разве?
Гвен откашлялась.
— А что такое щекотка?
— Предварительная игра.
Этого оказалось достаточно. Мисс Стикерт возмутилась.
— Я в эти игры не играю, Дейв.
— Но мне хочется сыграть с тобой в любовь. Что ты на это скажешь?
— Нет!
— Тогда что мне делать?
— Ничего! Дейв, мы же практически родственники.
— Никоим образом.
— Я старше тебя.
— По календарным годам.
— У меня полно морщин. У меня уже есть четыре седых волоса. Рыжие седеют быстро, ты же знаешь… И во мгновение ока эти веснушки превратятся в старческие пигментные пятна. Помяни мои слова.
Дейв улыбнулся, схватив ее за палец, которым она ему грозила.
— Ты нуждаешься во мне, Гвен. Я бы смог сделать тебя счастливой.
— Сексуально.
— Угу. И во многих других отношениях.
— Дейв, послушай…
Он знал этот тон: «Послушай» и «будь благоразумен». Смертельно надоевшая лекция.
— Слушаю вас, мэм, — Дейв скрестил руки на груди.
— Я считаю, что секс — это часть зрелой дружбы. Любовь, ответственность. Это не забава.
— При такой точке зрения это не может быть забавой.
Гвен отпрянула, словно получила пощечину, сжала зубы и выругалась.
— О, прости, Гвен. Я не в том смысле. Ты же помнишь наш поцелуй, как мы подходили…
— Замолчи.
Внизу кто-то хлопнул дверью.
— Скажи мне лишь, что ты думаешь об этом перечне?
«Перечни. Лекции…»
— Скажу тебе прямо. Ты хочешь утихомирить двух распаленных, разъяренных взрослых и уговорить их любить друг друга. У тебя больше шансов уговорить Кинг-Конга слезть с небоскреба Эмпайр-Стейт Билдинг.
Дейв протянул ей перечень.
— Я подумала, что один из нас мог бы ускользнуть в город, изготовить копии. Одну для Шарлотты, одну для Роберта. Одну послать по почте сюда, в коттедж, одну в Лонг Бич. И, может быть, по одной по месту их работы.
— По почте?
— Я же не говорю, что они переменятся в одну ночь. Им надо почаще напоминать, чтобы до них дошло.
Дейв упал на стул, схватился за голову обеими руками и чуть не задохнулся от смеха.
— Они найдут способ разделаться с этими роковыми бумажками. Они сделают из них самолетики и будут бомбить друг друга с балкона. Они нарежут их на куски и превратят в записки с требованием выкупа и угрозами совершить убийство. О, Гвен! — Он беспомощно смеялся, раскачивая головой. — Только ты можешь подумать о том, что можно уговорить черную вдову не сжирать своего супруга.
— У тебя есть идея получше? — в ее голосе послышались ледяные нотки. — Расскажи, я оценю ее, если это не будет насмешкой надо мной.
— Я не смеюсь над тобой. Я… — Дейв разразился хохотом. — Ну, ладно — я смеюсь над тобой, но в реальной жизни так не бывает.
— Чудесно. Человек, зарабатывающий на жизнь комиксами, говорит мне о реальной жизни.
Мисс Стикерт скомкала бумагу и направилась к лестнице.
— Я знала, что это для тебя будет слишком по-взрослому.
Теперь она дернула его за пуговицу. Дейв вскочил на ноги.
— Подожди минутку.
Гвен задержалась у лестницы.
— Я не могу стоять в стороне и смеяться, когда замужество моей сестры спускают в канализацию. Скажи мне, когда придумаешь идею получше.
Прежде, чем Гвен нащупала ногой первую ступеньку, Дейв крупными шагами пересек комнату. Молодой человек стоял спиной к лампе, и его глаза стали темно-коричневыми, когда он нагнулся над ней.
— Идея получше? Да у меня их тонны, Гвен. Многие из них срабатывают по ночам. Все они о тебе и обо мне. Я не догадался изложить их на бумаге.
— Сарказм тут ни к чему, — пробормотала она.
Это был не сарказм. Но ему как-то надо было задеть ее. До сих пор ничего не действовало.
— Спокойной ночи, — сказала она, запихивая бумагу под рубашку.
Дейв заглянул сверху за ворот ее блузки. Ему хотелось лишь разглядеть получше. Предстояла еще одна длинная ночь метанья, проклятий. Дейв никак не мог понять, каким образом в других отношениях интеллигентный, недурной собой парень превращается в запинающегося, неуклюжего дурака, когда дело касается некой острой на язык рыжей особы, не поддающейся его чарам.
— Итак, секс — не есть база для взаимоотношений.
Гвен чуть не поперхнулась спаржой. Нашел время для разговора на такую тему.
Дейв, придвинув стул поближе к Гвен, положил пятки на узорчатую ограду, пока дымок от поджариваемых цяплят подымался в небо. Закуски готовились быстрее, чем основное блюдо. Роберт и Шарлотта находились внутри, обмениваясь упреками. Дейв и Гвен поедали блюда, как только те приготавливались.
— Я сказал, что секс…
— Я слышала. Почему бы не вызвать сюда Шарлотту с Робом и не устроить общественное обсуждение?
Гвен запила закуску глотком свежей воды. Дейв потыкал цыпленка вилкой.
— Сильное влечение — есть начало многих успешных отношений.
— Противоположности известны тем, что вначале влекутся друг к другу, а затем раздражают друг друга и, наконец, расстаются. Взгляни окрест себя.
— Классический дурной пример, — Дейв отмел ее замечание взмахом бутылки с пивом.
— Постоянное трение ведет к озлоблению и отвращению настолько же часто, как и страсть.
— Ты почерпнула это из руководства для вступающих в брак? Не обращай внимания. Вероятно, это оборотная сторона твоего списка. Во всяком случае, полная надежность ведет к жизни застойной и скучной. Если нет вызова — нет и жизни. — Ему ли это не знать. — Так о чем это мы?
— О твоих фантазиях.
— Вот и есть идея! — воскликнул молодой художник, внезапно откинувшись на спину в своем гамаке.
— Где? — Гвен взглянула вверх, куда смотрел и он, на проплывающие облака. Ибо, насколько ей было известно, Дейв многие из своих идей черпал, глядя на причудливую форму облаков.
Ее идеи, в противоположность этому, формировались, по-видимому, на страницах журнала «Космо», тогда, когда он перекидывал ногу через край плетеного гамака. При этом золотые волоски на его бедре сверкали на солнце, оттеняя мускулы, сформированные бегом по пляжу. Гвен воображала его в тех трусах, какие он надел раньше в то утро, ничего иного…
— Я расскажу тебе о моей, если ты расскажешь мне о своей. — Дейв игриво усмехнулся, ее сердце забилось сильнее.
Мисс Стикерт поправила пальцем очки на носу и ей захотелось, чтобы хоть что-нибудь привлекло ее внимание, кроме учебника и скворчащего цыпленка. Гвен почти с аппетитом принялась кусать ноготь на большом пальце.
— Ты не рассердишься, если я скажу, что ты очень привлекательна, когда делаешь это.
Она попробовала на вкус слово «привлекательная» и сделала большой глоток воды, как бы запивая его.
— Никто не питает иллюзий при слове « привлекательная «.
— Тогда перейдем к реальности. Я думаю, нам было бы здорово в постели.
— Я тоже.
Вот к чему приводит кусание ногтей — только откроешь рот, и слова вылетают сами собой.
Дейв перестал раскачивать гамак и спустил ногу с перил. У него напряглись мышцы живота, когда он сел и уперся локтями в колени, его руки вцепились в запотевшую бутылку.
— К чему это нас приводит?
— К тому, с чего мы начали, — вздохнула Гвен. — К дежурству у детишек по имени Шарлотта и Роберт.
— Когда это кончится, они разведутся. Ты сдашь свои испытания, отработаешь свои семидесятичасовые недели. Больше никаких семейных встреч.
Гвен не поняла, почему эта мысль причинила такую боль.
— Вот видишь? У нас даже недостаточно общего для того, чтобы начать отношения, как же мы можем поддерживать их? — Мисс Стикерт одарила его уклончивой извиняющейся улыбкой. — Такова ясная и простая истина, Дейв.
Молодой человек пробормотал свое краткое мнение насчет истины, встал и пошел к дому. Вдруг Дейв резко развернулся, подошел к Гвен, положил ей руку на затылок, его пальцы зарылись в ее волосах, затем не слишком нежным движением он поднял ее на ноги. Их губы почти соприкоснулись.
Пол ушел из-под ног Гвен, она вдруг стала легкой, как облако, а вместо крови по жилам потек горячий сахарный сироп. Фантазия отпала, когда Дейв поднял ее ближе, и его губы охватили ее губы.
— Я не желаю и слышать об этом! — загремел голос Роберта.
Где-то в доме прозвучал резкий ответ Шарлотты.
Дейв отпустил Гвен, обещая себе навсегда запомнить, как вырывалось ее дыхание между разомкнутыми губами, когда он сжимал ее, как расширились ее зрачки, как она стала безмолвной, ошеломленной, непротестующей. Он не хотел поступать, как самец, но она соглашалась. Разочарование Гвен не вызывало сомнений.
— Вот это тоже истина, Гвен, то малое, что произошло между нами. Мы можем нечто построить на этом или можем убежать от случившегося, но не можем притвориться, что поцелуя не было. Больше никогда.
Глава 5
Он повернулся и пошел в дом, задвинув за собой стеклянную дверь и оставив Гвен глядеть на свое собственное отражение.
Ворча, мисс Стикерт вновь уселась на стул, вздохнула. Поджав под себя ноги, она почувствовала, как сетчатое сиденье оставляет на них свои отпечатки, и вытащила ноги. Гвен поставила на стол локти и открыла учебник. Ничего не помогало. Она продолжала глядеть на ту женщину в окне, на ту, которая не пошла на риск, на какой пошла ее сестра. На ту, которая прожила жизнь, уверяя себя, что можно найти приемлимо честолюбивого, здравомыслящего, совершенно подходящего супруга.
Гвен полагала, что могла бы винить своих родителей. Сегодня все это делают. После их развода ее матери хотелось, чтобы девочки выросли хорошими. Из-за легкомыслия Шарлотты организованный здравый смысл Гвен стал для нее жизненно важным.
Отражение мисс Стикерт вздрогнуло при звуках громких голосов внутри дома, так отчетливо вызывавших воспоминания детства. Кто бы мог винить Гвен за то, что став взрослой она решила: эмоция — слишком шаткое основание для замужества?
— На что это ты уставилась так угрюмо? — поинтересовалась Шарлотта, выйдя на веранду.
Вздрогнув, Гвен схватила вилку, чтобы выглядеть занятой делом и ткнула цыпленка так сильно, что он чуть не свалился в горящие угли.
Последовала минута страдальческого молчания, когда Шарлотта жалобно воздела глаза к небесам, стала мерять веранду шагами и скрипеть зубами.
— Хочешь поговорить об этом? — предложила Гвен.
— Думаешь, что я несчастна, — прорыдала сестра, почти обвиняя.
— Ты не можешь быть счастливой.
— Я хочу сказать: ты не одобряешь, что я так несчастна.
— Неужели я должна радоваться?
— Ты смотришь на нас так хмуро, словно хочешь сказать, что взрослым не годится делать из себя дураков.
Если бы под рукой не было вилки и цыпленка, Шарлотта увидела бы, как виноватое выражение разлилось по лицу Гвен.
— Вот уж не знала, что я такая прозаичная.
— Ты всегда принадлежала к типу людей, которые склонны осуждать. Не то, чтобы я делаю осуждающее заявление. Ты просто принимала решение по поводу людей, относила их к той или иной категории.
Это верно. Может быть, поэтому Гвен так сокрушалась, когда люди, которых, как ей казалось, она знала, становились другими. Как, например, Дейв. Он отказывался быть тем беззаботным повесой, каким ей хотелось его видеть, таким, которого можно не принимать всерьез. «Мы не можем притвориться, что этого не было. Больше никогда».
Пригладив непокорную гриву черных волос, Шарлотта безжалостно стянула их резиновой лентой, покрытой парчовой тканью. Пользуясь стеклянной раздвижной дверью, как зеркалом, она хмуро поправила «прическу».
— Я знаю, что он и его братец что-то замышляют.
— Шар, ей-богу, если бы ты была достаточно взрослой, чтобы слушаться маму и папу, тебе жилось бы легче.
— Значит, я действую не правильно, так что ли?
— Существуют конструктивные способы выражения разногласий.
— И я должна их придумывать, вроде тебя.
Не было секретом, что страстная натура Шарлотты всегда оставалась загадкой для Гвен. Но Шарлотта нуждалась в логичной Гвен, благоразумной Гвен. Она вообразила, что сделал бы карикатурист Дейв из ее характера.
— Прости, но твой подход ко многим вещам отличается от моего. И когда вы двое вступаете в сражение, то ты произносишь слова, которые нельзя взять назад.
— Но мы всегда сражались. Лишь недавно мы отскакивали друг от друга, как шарики китайского бильярда, пока вы с Дейвом не закричали: «Бросьте!»
— Тебе это нравится?
— Я привыкла. Драка делает примирение более приятным, — Шарлотта пожала плечами и, охватив себя руками, добавила с сожалением. — Мы просто перестали мириться, вот и все.
Гвен прислушалась к скрипу деревьев, но едва ли слышала их. В голове ее проносились мысли, набиравшие силу, словно волны. Шарлотта и Роберт отлично умели воевать, да вот забыли, как надо мириться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22