Пожалуй, с момента ареста. Эта молодая привлекательная женщина вызывала в нем ярость, раздражение, презрение, а вместе с тем его неудержимо тянуло к ней. Хотелось крепко сжать эту женщину в объятиях, глубоко вдохнуть тонкий аромат ее нежной смуглой кожи, прикоснуться к пышным шелковым волосам, ощутить их у себя на плече. Припасть губами к красиво очерченному чувственному рту и забыть обо всем на свете.
Почему он так остро реагирует на эту женщину? Она ему нравится, его влечет к ней? Или это просто кровь бурлит в жилах Райана и он все никак не может успокоиться после недавней драки с мерзавцем Бернсом? Все тело вибрирует, напрягается, горячие волны накатывают на него, подхлестывая желание.
А у хрупкой Карли Сэмюелс вид независимый, строгий, даже надменный. В ней чувствуется большая внутренняя сила. Держится уверенно, холодно, но выразительные шоколадные глаза широко распахнуты, а длинные густые черные ресницы трепещут. Хоть бы дотронуться до нее… “Остановись, Макманн! Не вздумай сделать следующий шаг, иначе ты снова разрушишь свою жизнь, как уже было однажды. Не поддавайся слепым, неконтролируемым инстинктам. Одно неверное движение, один неосторожный жест…”
И вдруг лицо Карли Сэмюелс выразило смущение. Она опустила голову и извиняющимся тоном сказала:
– Мистер Макманн, я правда никому не звонила и никого не просила повлиять на вас. Но я догадываюсь, кто действовал от моего имени.
– И кто же?
– Один мой знакомый прокурор, которому я имела глупость рассказать о нашем с вами разговоре. Я искренне сожалею, что так получилось.
Райан удивленно посмотрел на Карли, и желание снова охватило его, но он тотчас же овладел собой. Она просит прощения? Нет, он не клюнет на ее уловки, не поверит ей.
– Я подумал и выбрал один из предложенных вами вариантов – Карли.
– О чем вы?
– Ну, вы предложили мне обращаться к вам по званию или называть по имени. Я предпочитаю по имени. Знаете… слова “майор” или “начальник” вызывают у меня раздражение. – Райан подвинул к столу стул и сел. – Начнем разговор?
Его вольные манеры покоробили Карли. Не слишком ли непосредствен и дерзок этот Райан Макманн? Она нарочито медленно села за стол, раскрыла папку с документами и окинула свидетеля насмешливым взглядом.
– Вы хотите сделать какие-то заявления?
– Нет, жду от вас вопросов, записанных в ваших листках. Тех, что вы задавали мне вчера.
– Вы ответите на них?
– Это зависит от того, понравятся ли они мне, – с вызовом сказал Макманн.
– Вот как? А этот ваш ответ фиксировать в протоколе?
– Как вам угодно.
– Из ваших слов я могу заключить, что вы обладаете важной информацией, которую намереваетесь скрыть от следствия.
Райан небрежно пожал плечами.
– Скажите, мистер Макманн, почему вы, так… негативно относитесь к представителям правосудия? – вдруг спросила Карли. – Вы затаили обиду на прокурора, поддержавшего против вас обвинение? Или адвокаты недобросовестно отнеслись к защите ваших интересов? Вас оклеветали свидетели по делу?
– Нет, я ни на кого не в обиде, уважаемый представитель закона!
Райан заметил, как Карли нахмурилась и поджала пухлые сочные губы. В ее карих глазах мелькнуло раздражение.
– Может быть, назойливые репортеры раскопали какие-то дополнительные улики, свидетельствующие против вас? – продолжила Карли.
– Давайте оставим этот разговор и приступим к делу.
– Хорошо. – Карли достала из кожаной сумочки сотовый телефон и, прежде чем набрать номер, пояснила: – Я должна узнать, согласится ли прийти стенографист, ведь его рабочий день уже закончился. Пока я буду звонить, вы можете пойти в туалет и привести себя в порядок. А то у вас лицо в крови.
Райан машинально провел ладонью по губам. Да, действительно, губа кровоточит. Ну и вид у него, однако!
– Туалет в конце коридора, по левой стороне, – объяснила Карли, когда Макманн поднялся и направился к двери. – Алло, сержант Хендрикс? Это майор Сэмюелс. Вы не могли бы вернуться на базу? Мне неловко перед вами, но… неожиданно пришел свидетель, и я должна допросить его. Да, сейчас. Нет… только зафиксировать, а расшифровку можно сделать позднее. Жду вас, сержант.
Райан вышел в коридор. Навстречу ему попался какой-то задержавшийся служащий и любезно объяснил, где находится мужская комната.
“Вот она, эта хваленая система пропусков и четкого слежения! – усмехнулся Райан. – Здание напичкано разными электронными устройствами, якобы гарантирующими безопасность персонала и баз данных компьютеров, а на деле сюда может проникнуть любой человек с улицы. Подойди к стеклянным входным дверям, постучи, скажи охраннику, что идешь к такому-то сотруднику, и он без лишних вопросов пропустит тебя. И даже не обратит внимания на твои синяки и кровоподтеки. Ему и невдомек, что посетитель – бывший заключенный! Он бдительно несет службу!”
А впрочем, охрана здания и безопасность его сотрудников Райана не касается. Это так, обычное наблюдение, не более того.
Макманн вошел в туалет, нащупал на степе выключатель и включил свет. Подойдя к большому зеркалу, он пристально вгляделся в свое отражение. Да… Ну и вид у него! Впечатляет, ничего не скажешь. Неудивительно, что майор Сэмюелс с перекошенным от страха лицом в панике вскочила из-за стола, когда он появился в кабинете. Конечно, эта хрупкая маленькая женщина испугалась.
А в былые счастливые времена молодые красивые женщины не только не боялись и не сторонились Райана, а, напротив, старались привлечь его внимание, заинтересовать, познакомиться с ним поближе. Да, это правда: Райан очень нравился женщинам, его всегда окружала толпа восторженных поклонниц, неутомимых фанаток. За ним бегали, Макманна просили, умоляли, следили за каждым его жестом, ловили любое сказанное им слово. Хранили в памяти улыбку Райана, знали обо всех его передвижениях, удачах, победах. Считали шайбы, забитые им в ворота. Радовались вместе с ним каждой победе, воспринимали как личную трагедию его промахи и ошибки.
Богатые холеные красавицы – жены политиков, конгрессменов, директоров крупных компаний и объединений – наперебой приглашали Райана Макманна на званые вечера, презентации и дни рождения. Еще бы! Ведь он был не только молодым красивым мужчиной, спортивной знаменитостью, но и очень богатым человеком, вкладывавшим деньги во множество прибыльных проектов, в том числе и в те, которые учреждали их мужья. Конечно, Райану льстило такое внимание женщин, но порой их преданность и любовь только забавляли его и даже вызывали легкое раздражение.
Воспоминания нахлынули на Райана. Перед его глазами проносились восхитительные картины прошлой благополучной жизни. Но неожиданно перед внутренним взором Райана мелькнуло одно юное девичье лицо, мгновенно вернувшее его к грубой действительности. Миловидное лицо юной девушки с выразительными глазами, манящим взглядом, чувственным ртом. Девушка любила облизывать пухлые губы язычком, и это движение было таким сексуальным, притягательным… Она задорно встряхивала каштановыми кудряшками, дразнила, манила, обещала.
Потом Райан видел лицо этой девушки на множестве черно-белых фотографий, помещенных на первых полосах газет под кричащими заголовками. Мертвое лицо, искаженное гримасой боли и отчаяния, пустые глаза, полураскрытые губы, растрепанные волосы, прилипшие ко лбу и щекам.
* * *
До сих пор Райан жил с ощущением тяжкой вины, горько жалел о том, что нельзя повернуть время вспять и расставить все по своим местам. Он убил ее, эту юную фанатку? Возможно, что и он. Или те отвратительные газетные репортеры, сделавшие все, чтобы после судебного процесса она приняла смертельную дозу наркотиков? Или его адвокаты, которые в своем неуемном стремлении любой ценой отстоять интересы своего богатого и знаменитого клиента кричали во время суда, что эта юная фанатка хоккеиста Макманна – циничная проститутка, а он – ее очередная жертва? Да, Райан Макманн погубил это юное создание, вот почему после вынесения ему оправдательного приговора он опротестовал его и потребовал для себя тюремного заключения.
А теперь погибла другая женщина. Ее застрелили в сосновом лесу. Эта женщина действительно другая. Райан тоже видел ее черно-белые фотографии в газетах. Она была очень красивой, с аристократическим, немного надменным лицом. Образованная, самоуверенная, с твердым характером. Живая, деятельная натура. Душа любой компании. Женщина, имевшая множество друзей и искренних поклонников. Подполковник. Дочь генерала. Жена офицера, тоже в звании подполковника. Ее неожиданная трагическая смерть потрясла весь персонал военно-воздушной базы и всех учебных заведений, расположенных на ее территории.
Эту женщину тоже убил он, Райан Макманн? Или он был соучастником? Так сказать, способствовал ее убийству, потому что в течение долгого времени хранил молчание? Райан ведь многое знал. Эта женщина, убитая в лесу, была членом одного клуба…
Райан резко тряхнул головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей и тяжелых воспоминаний, и снова посмотрел на себя в зеркало. Включил воду, сполоснул лицо и вытер его бумажным полотенцем. Он больше не будет ни о чем думать и терзать себя ненужными вопросами. Сейчас в кабинете его ожидает Карли Сэмюелс, и ему надо торопиться.
* * *
Когда Райан вошел в кабинет, Карли все так же сидела за столом и читала документы. Она подняла голову и сообщила:
– Сержант Хендрикс сейчас прибудет, и мы начнем нашу беседу, мистер Макманн. Не хотите ли кофе? В комнате отдыха есть электрическая кофеварка.
– Нет, спасибо.
Райан сел, скрестил руки на груди и опустил голову. В кабинете повисло неловкое молчание. Начинать официальную беседу без стенографиста, согласно правилам, запрещалось, а говорить непринужденно Райану и Карли было не о чем.
Карли снова склонилась над бумагами, а Райан, воспользовавшись тем, что она не смотрит на него, начал разглядывать молодую женщину и думать о ней. Пожалуй, ей очень подходит имя Карли… Звучит энергично, по не резко. Имя отражает характер этой женщины и ее внутреннюю сущность. Правда, Райан пока не знал, какой у Карли Сэмюелс характер и что она собой представляет, но почему-то предположение казалось ему верным. Нет, конечно, кое в чем Райану уже удалось разобраться, и некоторое представление об этой женщине у него сложилось. Она, безусловно, умная, выдержанная, корректная. Хорошо воспитана. Знает свое дело. Внешность Карли Сэмюелс соответствует ее внутреннему миру. Она привлекательна, и сшитая на заказ голубая военная форма подчеркивает ее стройную фигуру.
Сколько же Карли лет? На вид – тридцать с небольшим. А вот обручального кольца на безымянном пальце нет. Впрочем, семейное положение майора Сэмюелс не должно интересовать Райана. Сейчас ему следует думать не о том, замужем ли Карли, а о том, что она юрист. Представитель закона. Вот это и определяет ее характер. Профессия всегда накладывает отпечаток на характер человека, а уж профессия служителя закона… Все они: юристы, адвокаты, прокуроры – специализируются на человеческих драмах и трагедиях. И чем больше этих драм и трагедий, тем больше у них работы. Им это выгодно.
Так и эта Карли: за внешней мягкостью, выразительными шоколадными глазами наверняка скрывается холодная, черствая душа, презрение к тем, кто оступился в жизни. Или нет?
– Скажите, женщина-конгрессмен по фамилии Сэмюелс – ваша родственница? – спросил Райан, поняв, что пауза слишком затянулась. – Я видел ее фотографии на рекламных щитах и плакатах, развешанных по всему городу.
Карли подняла голову и улыбнулась.
– Да, миссис Сэмюелс – моя мать. Она снова баллотируется в палату представителей конгресса США.
– Значит, она уже была конгрессменом?
– Да, два срока. Хотя занимается политической деятельностью уже давно, много лет. Все члены моей семьи в той или иной степени связаны с политикой.
– Что ж, в таком случае для вас очень удобно, что вы офицер отделения военно-воздушных сил, расположенного на территории вашего родного города, – заметил Макманн.
– Верно. А вы? Почему после суда вас не отправили в тюрьму, расположенную на территории вашего родного штата Вермонт, а поместили сюда?
– Я не просил никого об этом.
– Почему?
Ну что ей ответить? Наверное, потому, что после всего случившегося Райан перестал считать Вермонт своим родным штатом. Что ему там делать? Родители его давно умерли, а жена после развода продала дом и поселилась в Берлингтоне на берегу озера Шамплейн. С Вермонтом Райана больше ничто не связывало, и поэтому он не обращался с просьбой к суду поместить его в тюрьму поближе к дому. Райан даже испытал облегчение, узнав, что его отправляют на юг. Это и к лучшему. Там, вдали от дома, он постарается навсегда забыть о хоккее, о своих преданных фанатах, изо дня в день осаждавших здание суда и выражавших громкий протест, и… о ледовом поле.
Конечно, Райан сознавал, что сделать это будет непросто. Как забыть бодрящую прохладу, скрипящий под ногами и искрящийся на ярком зимнем солнце снег, свежий ветер? Здесь, на юге, в Алабаме, он постоянно вспоминал суровые морозные зимы севера, перед его глазами часто появлялась одна и та же восхитительная картина: озеро, покрывшееся гонкой корочкой льда, и причудливые красивые узоры, нарисованные на нем морозом. А еще огромные, припорошенные снегом пушистые ели с мохнатыми раскидистыми лапами.
Три года назад, когда Райан впервые очутился в Алабаме, она произвела на него удручающее впечатление. Духота, сильная влажность, постоянная изматывающая жара, изредка сменяющаяся затяжными проливными дождями. И обилие назойливых насекомых: мошкары, жуков и бабочек. Они были повсюду, вились перед лицом, облепляли ветровое стекло машины, заслоняя обзор.
Постепенно Райан привык к Алабаме и ее жаркому влажному климату и порой даже ловил себя на том, что восхищается могучими дубами, стоящими в густом мху, и яркими разноцветными азалиями, сверкавшими на весеннем солнце. И тем не менее он скучал по льду, по зиме и снегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37