– спросила она, увидев, что он взялся за кобуру. – Я вам не позволю!
Сама не понимая, откуда вдруг взялась такая храбрость, Гвен загородила дверь.
– Что именно? – удивился Форд. – Поймите, я опаздываю…
– Послушайте, я знаю, что люди, которых вы… то есть они, вероятно, заслужили…
– «Поворотный момент», – подсказал Форд. Гвен мгновенно сдулась, как проколотый шарик.
– Все киллеры знают этот фильм, – продолжал Форд. – Это наша «Касабланка».
– Не смешно, – обиделась Гвен. – Так всегда говорил Тони. Если они покупают картины, в которых ни черта не понимают, только чтобы выпендриться, значит, сами напрашиваются на обман. Но это нехорошо, и я… – Она укоризненно покачала головой. – Не могли бы вы просто перебраться на Арубу и открыть там сиротский приют?
– На кой черт мне сиротский приют? – ошеломленно произнес Форд.
– Чтобы покаяться. Если остановитесь сейчас, может…
– Гвен!
– Видите ли, Тильда действительно любит Дэви, и мы не хотим, чтобы он… – Гвен снова запнулась. – Как Томас.
– Конечно, официант – это не занятие для мужчины, – согласился Форд.
«Черт бы тебя побрал!» – мысленно выругалась Гвен и с силой захлопнула дверь.
– Довольно с меня всех поганых мужиков, никогда не принимавших меня всерьез! Сначала Тони тридцать лет гладил меня по головке, потом Мейсон хочет жениться на мне ради галереи, а теперь вы с вашими дурацкими шуточками собираетесь убить моего будущего зятя! Меня тошнит от вас! Дьявол, да когда же вы поймете, что со мной нужно считаться! Больше я не желаю мириться с вашей идиотской снисходительностью, посредственным сексом и… – Она осеклась, увидев, как изменилось его лицо. – Попробуйте только ляпнуть что-нибудь, и вы труп, – предостерегла она.
Форд шагнул вперед и продолжал надвигаться на нее, пока не прижал к двери.
– Посредственный секс, вот как?
– Я не выйду за него, – вздохнула Гвен.
– Это я и без того знал. И вовсе я не собираюсь относиться к вам снисходительно. Просто должен выполнить последнее задание.
– Нет! – крикнула Гвен, воинственно выдвинув вперед подбородок. – Вам придется перешагнуть через меня, прежде чем доберетесь до него. Он – будущее моей дочери, и никто не посмеет разрушить ее счастье.
Лицо Форда оставалось непроницаемым.
– Гвен, как далеко вы готовы зайти, чтобы спасти ничтожную жизнь Дэви Демпси?
– Достаточно далеко.
Он наклонил голову, почти касаясь губами ее губ:
– И чем способны пожертвовать?
Гвен прикусила губу, чтобы не поцеловать его.
– Почти всем, – честно призналась она.
Форд обвел кончиком пальца ее ухо, и она зажмурилась.
– А что, если вам не придется ничем жертвовать? – прошептал он.
– Я настаиваю, – не сдавалась Гвен.
– Дэви Демпси у вас в долгу, – заключил Форд, роняя кобуру.
Как Дэви ни спешил, все же Саймону удалось перехватить его по дороге.
– Ты вернулся? Прекрасно. Можем уезжать.
– Я остаюсь, – бросил Дэви на ходу. – Срочное дело. Поговорим позже.
– А я не остаюсь. Вчера я разговаривал с Ив.
Дэви остановился:
– Знаешь, я хотел тебе сказать… Луиза – это Ив.
– Знаю. – Лицо Саймона было мрачнее тучи. – Ты хоть понимаешь, что я вытворял с матерью Надин?!
– Ну… приблизительно.
– Я больше никогда не смогу смотреть в глаза этой девочке.
– Переживешь, – отмахнулся Дэви. – Мне пора. Приезжай на свадьбу.
– Подожди… – начал Саймон, но Дэви уже бежал к желтому микроавтобусу.
Клеа сидела за туалетным столиком и в ожидании Тильды думала о том, как подарит Мейсону картины и лучший а его жизни секс. В самый разгар сладких грез в ее спальню вошел Рональд и прикрыл за собой дверь.
– Я должен поговорить с тобой, – заявил он так твердо, как только это способен сделать человек с внешностью Рональда.
– Не сейчас, Рональд. У меня деловое свидание.
– Тебе пора выбрать, Клеа, – продолжал Рональд, старательно выпячивая то, что считал нижней челюстью. – Либо он, либо я!
Клеа устало закрыла глаза. Иисусе, мужчины в ее жизни! Может, еще не поздно стать лесбиянкой? Должны же где-то существовать богатые женщины!
– Рональд, повторяю, ты выбрал неподходящее время…
– Сейчас или никогда! – перебил Рональд, явно упорствуя в своей решимости.
– Послушай, Рональд, – начала она, но тут дверная ручка мелко задребезжала. – Вдруг это Мейсон? Ты всячески портишь мне жизнь, Рональд!
Рональд торопливо оглянулся:
– Я не…
Клеа схватила его за руку и силой поволокла к шкафу.
– Забейся вглубь, за одежду. И сиди тихо, – прошипела она, закрывая дверцу, но тут же снова ее открыла и добавила: – Оставайся с правой стороны!..
Наспех взбив волосы, Клеа пошла объясняться с Мейсоном, но, к ее удивлению, за дверью оказался Дэви Демпси.
– О Боже! – ахнула она, рывком втаскивая его в комнату. – Что ты здесь делаешь?
– Эта комната полна прекрасных воспоминаний, – напыщенно объявил он, мигом обретя равновесие.
– Но мы никогда не занимались здесь сексом, – удивилась Клеа.
– А я и не имел в виду тебя, – дожал плечами Дэви. – Кстати, у меня к тебе предложение.
В мягком освещении спальни он выглядел на редкость соблазнительно: высокий, широкоплечий, уверенный в себе, но предложений у Клеа имелось столько, что хватило бы на всю жизнь. И, кроме того, она и сама собиралась сделать ему предложение.
– Нет. Проваливай…
Он взял ее за подбородок, приподняв голову, и Клеа охватило такое волнение, какого она не испытывала годами. Мейсон в постели был настоящим джентльменом, Рональда тоже фейерверком не назовешь. А вот спать с Дэви – дело другое. Стоило согласиться, хотя денег у него не было и вряд ли будет достаточно для такой женщины, как Клеа.
– Я дам тебе миллион долларов… – начал Дэви.
– Хорошо, – прошептала Клеа, поглядывая на шкаф. – Только придется вести себя очень тихо.
– …если оставишь Тильде ее картины и никогда близко не подойдешь ни к Гуднайтам, ни к их галерее, – закончил Дэви.
– Ах вот оно что! – взбесилась Клеа, отталкивая его руку. – Но мне нужны картины. Я подарю их Мейсону. Он…
– Сделал предложение другой женщине, – усмехнулся Дэви. – А именно Гвенни Гуднайт. Он попросил ее стать его женой. Не пойму, почему ты на нем зациклилась. Кролик просто на тебе помешан.
– Ш-ш! Что это еще за Кролик?
– Рональд Эббот, твой сообщник в преступлении. Он хочет тебя, хотя лично я никак в толк не возьму, зачем ему это.
– Рональд разорен. И…
– У Кролика всегда были деньги, а что еще лучше, он умеет их делать.
– Да не ори ты! – буркнула Клеа, стараясь не смотреть и сторону шкафа. – И не пытайся меня надуть. Он сам мне сказал, что небогат, но любит меня. И что мы могли бы жить одной любовью. – Даже одно воспоминание об этом вызвало еще большее ее негодование. – Взгляни на меня. Похожая на женщину, которая способна жить одной любовью?!
– Ни в коем случае, – признал Дэви. – Но тебе давно пора научиться понимать язык Кролика. Богатство для него начинается с десяти миллионов. Всех, кто таковых не имеет, он считает просто нищими.
– И он совершенно прав. Слушай, давай поговорим позже, а сейчас…
– Нет, это ты слушай. У Кролика достаточно денег, чтобы купить тебе не один ужин. Более того, в отличие от Мейсона он хочет купить тебе ужин. И еще… – Дэви наклонился, гипнотизируя ее взглядом, и Клеа подумала, что, возможно, и стоило бы держаться за него. – …он может взять тот миллион, который я тебе дам, и сделать из него десять. Потому что знает рынок как свои пять пальцев. И поэтому Кролик – твоя лучшая ставка.
Клеа призадумалась. Было бы неплохо получить мужчину, не обременяя себя особыми трудами. Может…
– Поняла свою выгоду? – не унимался Дэви. – А тебе нужно пообещать мне всего две вещи.
– Две? – насторожилась Клеа.
– Первое: ты отказываешься от картин Тильды и оставляешь в покое ее и всех, кого она любит. И никогда не омрачишь ее жизнь своим появлением.
– Не пойму, что ты нашел в этой женщине, – вырвалось у Клеа. – Никакой элегантности.
– Где тебе понять, – ухмыльнулся Дэви. – И второе: перестань убивать людей.
– Я никого не убивала! – вскинулась Клеа.
– Я сам видел, как ты позволила Зейну умереть, – мрачно напомнил Дэви. – Пусть он был подонком. И все же…
– Мне показалось, что он пьян. А когда я поняла, что это не так, скорее побежала за банковской книжкой. Но я не убивала его. Несвоевременный вызов «скорой» ни один суд не квалифицирует как убийство.
– А твой последний муж? – напомнил Дэви.
– И Сирила я не убивала. Единственный из всех, с кем я спала и кого мне хотелось придушить, – это ты.
– А теперь и Томас, – продолжал перечислять Дэви.
– Томас?!
– Знаю-знаю, он тебя шантажировал, – продолжал Дэви, – но доказать это я не могу, да и не хочу. Единственное, чего мне хочется, – поскорее убрать тебя отсюда. Только поклянись, что оставишь Кролика в живых, иначе я до тебя доберусь и отомщу за всех.
– Да как ты… – начала Клеа, но тут дверная ручка снова повернулась и задергалась. – Это Мейсон, – ахнула она, оглядываясь в поисках выхода. Тильда сейчас принесет картины, а с картинами у нее еще есть шанс вернуть Мейсона. И, кроме того, она определенно сумеет вытянуть у Дэви больше миллиона. – В шкаф, – распорядилась она, подтолкнув его к дверце. – Он глубокий.
– Неужели? – удивился Дэви. – Кто бы мог подумать?!
– И держись левой стороны, – прошипела она, закрывая дверцу. – Справа кое-что хранится.
Торопливо одернув платье и нацепив лучезарную улыбку, которая должна была читаться как «Мейсон, я все прощу», Клеа подошла к двери, но улыбка ее мгновенно померкла, когда она увидела взъерошенную Тильду, волосы которой на этот раз беспорядочно выбивались из-под черной бейсболки с надписью «СТЕРВА». Лицо наполовину скрыто идиотскими очками. В руках – большая коробка, в которую вполне могли поместиться шесть картин.
– Опаздываете, – сварливо обронила Клеа и, втянув Тильду в комнату, снова заперла дверь. – Вместо того чтобы…
– Знаете, что ваша входная дверь открыта?
– Картины, – протянула руку Клеа.
Но Тильда отступила.
– У меня одно условие.
Клеа иронически подняла брови:
– Ваше положение не дает вам права ставить условия.
– Именно дает.
Тильда протиснулась мимо нее и села на кровать.
– Вы не можете сдать меня, поскольку в этом случае картины потеряют цену, а вы – Мейсона. Кстати, постарайтесь, чтобы он до свадьбы не слишком приглядывался к подписям.
Клеа скрипнула зубами:
– Мейсон сделал предложение вашей матери?
– Да. Но ничего не будет. В тот момент она просто растерялась. Вы по-прежнему в игре, если, конечно, сохраните картины и никто не узнает, что это подделки. В наших общих интересах держать их подальше от посторонних глаз.
– Договорились. – Клеа осознала, что хмурится, и поспешно разгладила лоб. Ох уж эти людишки и их условия! Одного этого достаточно, чтобы заставить женщину задуматься о Рональде. – Итак, я беру картины, и мы больше никогда не увидимся. – Она снова протянула руку.
– Все правильно, – кивнула Тильда, по-прежнему не отдавая картины. – Но есть и кое-что еще.
– Что именно? – вздохнула Клеа.
– Вы должны отдать Дэви деньги.
– Какие еще деньги?
– Те, которые украл у него Кролик, – терпеливо объяснила Тильда.
– Кто?
– Не изображайте дурочку, Клеа. Если хотите получить картины, отдайте Дэви его деньги.
– Деньги у него, – удивилась Клеа. – Он вернул их в ночь на четверг, когда все мы были в галерее. – К ее величайшему удовлетворению, у Тильды отвисла челюсть. – Так что все в порядке. Давайте картины.
– Я вам не верю. Он остался только для того, чтобы получить деньги. Если же деньги у него, к чему оставаться?
– Вы ведь спите с ним, верно?
– Э… да.
Клеа понимающе кивнула:
– Дэви многим готов пожертвовать ради секса. Отдайте картины.
– Минутку, – пролепетала Тильда, но тут в дверь снова стали ломиться.
– Клеа! – окликнул Мейсон.
– Под кровать, – коротко приказала Клеа, пытаясь отобрать картины у Тильды.
– Что?! Это еще почему?
– Не хочу, чтобы он знал, как я добыла эти картины, – наскоро пояснила Клеа, вырвав у Тильды коробку. – Не желаю, чтобы он вообще знал о существовании какой-то связи этих картин с вами и проклятой галереей.
– Эй! – рассердилась Тильда, но тут Мейсон снова позвал Клеа. – Ладно, но я ни под какую кровать не полезу. Только в шкаф.
– Нет! – выкрикнула Клеа, но Тильда уже успела забраться в шкаф, а за дверью громко недоумевал Мейсон, так что она сдалась и пошла открывать.
Глава 21
Такси остановилось перед домом, и водитель громко погудел. Саймон облегченно вздохнул, подхватил сумку и быстро зашагал к выходу, торопясь выбраться из психушки, громко именуемой галереей. Но когда до двери и свободы оставалось совсем ничего, за спиной раздался голос Луизы:
– Черт возьми, да подожди же минуту!
Саймон нехотя обернулся. К сожалению, перед ним стояла Ив.
– Мне нечего тебе сказать, – жестко бросил он.
– Но мне есть, – возразила она, и слышать резкий, окрашенный в пламенные тона губной помады голос Луизы из розовых уст Ив было так странно, что Саймон растерялся. – Слушай, приятель, – усмехнулась она, подходя к нему, – рождественский ангелочек, старающийся изобразить владычицу. – Ты мне должен.
– Значит, пришлю чек, – коротко ответил Саймон, взявшись за ручку двери, но она ловко скользнула между ним и стеклом, слишком миниатюрная, чтобы быть Луизой, слишком свежая и румяная, чтобы быть Луизой, слишком блондинка, чтобы быть одной из тех, с кем он кувыркался в постели, однако прижимавшееся к нему тело определенно было телом Луизы.
– Моя сестра именно в этот момент отдает свои картины бывшей любовнице твоего лучшего дружка, – сказала она, обжигая его взглядом бледно-голубых глаз, отчего у Саймона закружилась голова. – А ты – вор.
– Не вижу связи, – заметил Саймон, начиная пересматривать свое отношение к матерям.
Она подалась к нему, прелестная, как Ив, страстная, как Луиза, – смертоубийственная комбинация, – и снова окатила его светом невероятных глаз.
– Укради их для нас, – прошептала она, и Саймон на мгновение отключился.
«Беги на самолет, ты, кретин», – сказал он себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48