– Взяла у Гвенни. В нем она куда-то ходила на собеседование по поводу работы.
– Когда-то?
– Но это не ее стиль. Какие будут инструкции?
– Те же, что и вчера, – ответил Дэви, стараясь не смотреть ей в глаза. Забавно, как меняют человека темные контактные линзы. – Мне недостает твоих глаз, – заметил он вслух. Она растерянно уставилась на него – и вдруг улыбнулась потрясающей кукольной кривоватой улыбкой. Дэви облегченно вздохнул: «Слава Богу, я вернул прежнюю Тильду».
– Сможешь снова их увидеть, когда получим русалок, – пообещала она, слегка расслабившись.
– Русалки, – мечтательно протянул Дэви, заводя мотор. – Уж скорей бы.
Олафсоны жили в аккуратном маленьком квадратном домике, окруженном узким ухоженным газоном, окаймленным, в свою очередь, чистеньким бетонным бордюром. Вдоль дорожки росли петунии, высаженные с интервалами ровно в шесть дюймов. Единственным, что портило уныло-безупречный пейзаж, была шина, прислоненная к белоснежной стене гаража.
– Кто-то из хозяев большой поклонник порядка, – сообщил Дэви. – А кто-то – нет.
– Верно, – согласилась Тильда.
– Молись, чтобы я попал на второго, – прошептал Дэви, насаживая на нос очки в роговой оправе. – И чтобы аккуратиста не было дома.
– Молюсь, – заверила Тильда. – Так вот где очки. А я не могла понять, что с ними случилось.
– На этот раз я Стив Олсон. Ты в любом случае моя жена. При некоторой удаче обойдусь без тебя, если же нет…
– Я немедленно подхожу и начинаю пропалывать петуньи.
– Ты помнишь…
– Бетти-зануда, Вероника-стерва, Вилма-шлюха.
Когда в дверях возникла миссис Олафсон, грозно хмурившаяся, огромная и толстая. Дэви понял, что надеяться на удачу было несколько преждевременно. Скорее всего, это и есть домашний тиран.
– Добрый день, – улыбнулся он. – Я…
– Приехали за шиной? – перебила миссис Олафсон. – Слава Богу. Я хочу, чтобы ее забрали до того, как муж вернется домой…
– За шиной? – Дэви мысленно выругал себя за слишком поспешные выводы. – Нет, я не за шиной, но, если хотите, могу забрать ее с собой. Место в багажнике найдется.
– О, какое счастье! – просияла миссис Олафсон. – Муж так расстраивается, если что-то нарушает порядок.
– Знаю, как это бывает. Моя жена… – Дэви покачал головой. – Иногда мне хочется заляпать грязью всю кухню просто из духа противоречия.
Миссис Олафсон тяжело вздохнула, признательно улыбнулась, и Дэви понял, что попал в точку.
– Не хотелось бы задерживать вас, но, видите ли, тетка моей жены приезжает в город, чтобы отпраздновать свое шестидесятилетие, и жена хотела бы подарить ей картину, которую та здесь как-то видела.
– Здесь? – Признательная улыбка миссис Олафсон бесследно исчезла: – Я не…
– Она приезжала сюда с подругой несколько лет назад и видела картину с русалками.
– Ах, эту… – Миссис Олафсон неодобрительно поджала губы. – Это картина моего мужа.
«Дьявол! Надо же…»
– Моя жена просто мечтает заполучить эту картину, миссис Олафсон. Как вы думаете, ваш муж продаст ее за двести долларов?
– Вряд ли, – неприязненно процедила миссис Олафсон. – Он очень к ней привязан.
Дэви заложил руки за спину:
– О Господи, похоже, мне крупно нагорит.
Тильда немедленно вышла из машины и направилась к крыльцу. Миссис Олафсон снова нахмурилась.
– Понимаешь, Вероника, – покаянно начал Дэви и увидел, как лицо Тильды исказилось яростью.
– Какого черта ты здесь валандаешься? – вскричала Тильда, огрев его по руке сумкой. – Тетя Гвен уже в аэропорту. Ждет нас, а ты знаешь, как я ненавижу опаздывать!
– Да, но… – пролепетал Дэви, потирая руку.
– Поделом мне, не надо было посылать тебя одного, – разорялась Тильда. – Послушайте, миссис Как-вас-там, простите, но моему мужу ничего нельзя поручить. Мы заплатим нам сотню баксов за эту мазню. Наличными.
Она улыбнулась, очевидно, крайне довольная собой, и миссис Олафсон робко подвинулась к Дэви.
«Молодец, девочка», – одобрительно подумал он.
– Ну… видишь ли, дорогая…
Она снова замахнулась, и он поспешно втянул голову в плечи.
– Ты предложил ей больше, – констатировала Тильда топом обвинителя на процессе. – Послушай, Стив…
– Понимаю, милая, ты расстроена, и не без основания. – Он умоляюще развел руками. – Но миссис Олафсон говорит, что ее мужу картина очень нравится.
– И моей тетушке тоже! – рявкнула Тильда.
Дэви и миссис Олафсон обменялись беспомощными взглядами.
– Милая, если бы ты только дала мне шанс…
– Могу дать пять минут, – отрезала Тильда. – А потом уезжаю в аэропорт без тебя.
Она как одержимая понеслась к машине. Дэви проводил се тоскливым взглядом.
«Настоящий клад. Такие женщины ценятся на вес рубинов. Подлинных. Не синтетических», – промелькнуло у него в голове.
– Видите ли, миссис Олафсон, – сказал он вслух, – она не всегда такая. Обычно Вероника очень милая. Просто сегодня расстроена. Это из-за картины.
Миссис Олафсон сочувственно покачала головой:
– Ей не стоило бы так обращаться с вами.
Дэви пожал плечами:
– Не обращайте внимания. Да и что я могу теперь поделать?
Женщина кивнула.
– Послушайте, – пробормотал Дэви е ноткой отчаяния в голосе. – Как вы считаете, ваш муж продаст картину за двести пятьдесят? Я могу сказать Веронике, что дал вам только сотню. Ей знать не обязательно.
Миссис Олафсон, очевидно, разрывалась между желанием избавиться от картины и страхом рассердить мужа.
– Он действительно ее любит, – призналась она, брезгливо морщась. – Омерзительная мазня. Голые русалки.
– Вот как? – воскликнул Дэви с искренним участием. – Вы, должно быть, ужасно страдаете. Смотреть на такое каждый день…
– Уж это точно, – вздохнула миссис Олафсон. – Настоящий разврат.
– Вот вам и выход. Продайте ее мне и больше никогда в жизни не увидите, а мне не придется…
Дэви оглянулся на машину, и Тильда немедленно нажала на клаксон.
«Обожаю тебя, моя Вероника», – мысленно похвалил ее Дэви.
– А он получит деньги. Разве это не справедливо?
– Да, – задумчиво согласилась миссис Олафсон. – Он хотел вычистить подъездную дорожку.
Дэви оглядел безупречно чистый асфальт. Помешательство мистера Олафсоиа на чистоте, контроле и отвратительных русалках рисовало его как человека, с которым Дэви не хотелось бы встречаться.
– Надеюсь, у вас не будет из-за меня неприятностей? – спросил он на всякий случай.
– Нет, нет, – заверила она.
Дэви вынул бумажник и принялся отсчитывать деньги.
– О, у меня нашлись еще десятка, пятерка и два бакса. Всего двести шестьдесят семь, – объявил он, неожиданно ощутив нечто вроде угрызений совести. – Как по-вашему…
Тильда громко хлопнула дверцей, выходя из машины, обогнула ее и села за руль.
– Минутку, дорогая! – испуганно окликнул Дэви.
– Сейчас принесу, – пообещала миссис Олафсон и ушла в дом.
– Всего минутку, честное слово, – продолжал Дэви, подходя к краю крыльца и умоляюще глядя на «жену».
Тильда включила зажигание, и Дэви снова представил ее в черной коже.
Вернувшаяся женщина отдала Дэви картину, а он протянул ей деньги.
– Можете пересчитать, – предложил он, нервно оглядываясь.
– Я вам верю. Поезжайте.
– Спасибо, – выдохнул Дэви, сбегая с крыльца.
– Вот она, дорогая! – воскликнул он достаточно громко, чтобы слышала миссис Олафсон. – Еще один момент – и все.
Тильда выхватила у него картину, и Дэви помчался по дорожке.
– Куда это тебя несет? – злобно взвизгнула она.
– Сейчас, сейчас, дорогая, – откликнулся Дэви, схватил шину, помахал миссис Олафсон, расплывшейся в ответной улыбке, и ринулся к Тильде, успевшей уже открыть багажник.
«Черт, до чего же я удачно женился», – подумал он, садясь в машину.
Не доезжая до шоссе, Дэви велел ей остановиться, и Тильда мгновенно подчинилась.
«Какая покорная женушка! И горячая, просто спасу нет!»
– Ну и что… – начала она, но он повернулся к ней, закрыл рот поцелуем, и она вцепилась в него и так ответила на поцелуй, что Дэви на секунду забыл собственное имя.
– О, – выдохнула Тильда, – ты на самом деле очень хорош. И за что мне такая награда?
– Ты была великолепна, – признал Дэви, стараясь отдышаться.
– Правда? – переспросила она, снова ошарашив его кривоватой улыбкой.
– Прелестная стерва. Ты, случайно, не держишь кандалы па чердаке?
– Ты омерзителен, – с улыбкой сообщила Тильда.
– Кстати, насчет мерзости… совсем забыл!
Дэви достал картину с заднего сиденья. На холсте резвились пухленькие оленеглазые русалки с розовыми грудями, плавающие в шахматном море: манящие, несколько злобноватые но вообще-то весьма симпатичные.
– Ну как? – спросила Тильда, глядя на картину.
– Миссис Олафсон посчитала ее развратом, – заявил Дэви, представив себе подпрыгивающих в воде русалок. – Но мне так не кажется.
– Голые груди. И они этого не стыдятся.
– Женщины в моем вкусе. Правда, выглядят немного… – Дэви поискал нужное слово, – агрессивными. Но в хорошем смысле.
– Бедный мистер Олафсон, – вздохнула Тильда. – Лишился своих русалочек ради каких-то двух с половиной сотен.
– Я поднял цену до двухсот шестидесяти семи, – поправил Дэви, вдруг представив себе отдавшуюся на волю волн Тильду. – Знаешь, эти русалки чем-то похожи на тебя.
Тильда выхватила у него картину:
– Ты забываешься, Демпси. Думай о работе.
Она с грустной улыбкой обвела кончиком пальца пенный гребешок волны.
– Что с тобой? – встревожился он.
– Все великолепно, – заверила она, возвращая картину на заднее сиденье.
Едва войдя в галерею, они услышали громкие голоса в офисе. Дэви последовал туда за Тильдой и увидел Ив, Гвен и незнакомого парня, собравшихся вокруг рыдавшей Надин.
– О нет, – ахнула Тильда, шагнув к племяннице.
– Что случилось? – спросил Дэви, поискав взглядом следы крови и сломанные кости.
– Несчастная крошка, – бросила Тильда, не оборачиваясь.
– Этот жалкий маленький слизняк Бартон бросил ее, – воинственно пояснила Ив. – По-моему, его давно следует оскопить!
– Это потом, – возразил незнакомый Дэви парень, обнимая Надин. – Сначала несчастная крошка. Месть – после.
«Это, должно быть, Джефф», – решил Дэви.
– Он не подходит тебе, несчастная крошка, – вторили Гвен. – Бездушный подонок.
– Просто вампир. Одутловатый маленький ублюдок. Несчастная крошка, – сочувствовал Джефф.
– Но он был таким привлекательным! – причитала Надин.
– Это верно, – поддакнула Тильда.
Гвен пронзила ее негодующим взглядом.
– И это вместо того, чтобы помочь! – рассердилась она.
– Несчастная крошка, – послушно повторила Тильда. – Беда в том, Дин, что красивые парни – всегда пончики. Они так хороши, что не чувствуют необходимости развивать в себе характер. Взгляни на Дэви. Идеальный пример.
– Эй! – завопил Дэви с деланным возмущением. – Я весь – сплошной характер.
Надин шмыгнула носом, но, забыв о слезах, взглянула на него.
– Я, – продолжал Дэви, – настоящая булочка.
– Из тех, что на конюшне? – съехидничала Тильда.
– Безнадежный пончик, – постановила Гвен. И Надин робко улыбнулась.
– Булочка, – настаивал Дэви, – и чтобы доказать это, готов найти Бартона и вышибить из него все дерьмо.
– Абсолютный пончик, – хмыкнула Тильда, отворачиваясь от него. – И что же этот будущий Дэви привел в свое жалкое оправдание? Несчастная крошка.
– Кому это интересно, – вмешался Джефф. – Он мерзавец. Ты заслуживаешь лучшего. Несчастная крошка.
– Он сказал, что я какая-то не такая. Чудачка, – пояснила Надин, снова собираясь заплакать, и Дэви захотелось задать парню настоящую трепку.
– Так. Иди поговори с ним. – Тильда снова повернулась к Дэви.
– Нет, – всхлипнула Надин. – Это все из-за меня. Я надела платье Люси на его выступление. И сегодня он мне заявил, чтобы я больше не напяливала дурацкие отрепья, в которых ходят одни чудачки вроде меня, иначе все кончено.
– И ты сказала, что все кончено? – спросила Тильда.
Надин кивнула, и Ив одобрила: «Вот молодец», а Джефф хлопнул ее по спине и добавил:
– Так держать, детка!
– Бартон совершенно не из тех, кто достоин истинной Гуднайт, – добавил Дэви.
– Он всего лишь рытвина на широкой дороге, – согласились Тильда.
– Знаю, – снова шмыгнула носом Надин. – Я плачу не столько из-за него, сколько чтобы выплеснуть все это, понимаете?
– Конечно, – кивнула Гвен, – так всегда следует поступать.
Дэви втайне задался вопросом, существует ли хоть какая-то эмоция, которая осталась бы невыраженной кем-то из Гуднайтов.
За исключением Тильды, естественно.
Он смотрел, как она утешает Надин, и старался угадать, какой она была, когда участвовала в «Лучах света», пела и смеялась с Ив и Эндрю. Улыбалась ли она тогда так, как сегодня улыбнулась ему?
– Уверена, что с тобой все будет хорошо? – допрашивала Гвен внучку. – Я могу остаться.
– А куда это ты собралась? – оживилась Тильда.
– Она обедает с Мейсоном Фиппсом, – пояснила Ив, вскидывая брови до самой линии волос. – У нее свидание.
Ого, подумал Дэви. Клеа это не слишком понравится.
– Никакого свидания, – запротестовала Гвен. – Он хочет поговорить о галерее. А я получаю бесплатный обед. Если только Надин не захочет, чтобы я осталась.
Надин всхлипнула.
– Принеси свой десерт, если все не доешь.
– Справедливо, – ответила Гвен, выходя в галерею.
– Мороженое, – подмигнула Ив дочери. – Если Джефф согласится отвезти нас, мы все отправляемся к «Грейтеру».
– Было бы неплохо. – Надин снова всхлипнула, но у Дэви сложилось отчетливое впечатление, что она втайне наслаждается происходящим.
Джефф направился к двери, но по дороге остановился перед Дэви.
– Добро пожаловать в семью, – улыбнулся он, протягивая руку. – Эндрю говорит, что вы помогаете Тильде решить ее проблему.
– В семью? – переспросил Дэви, пожимая руку Джеффа.
– Тот, кого Гуднайты посвящают в свои проблемы, уже родственник, – пояснил Джефф. – Правда, суть проблемы вам знать ни к чему, пока за вас не потребуется внести залог.
– Джефф – адвокат, – вставила Тильда.
– Хорошо иметь в доме нужного человека, – заметил Дэви.
– Мы сегодня играем в покер, – сообщил Джефф. Стандартная семейная повинность воскресного вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48