Стив спрыгнул с дивана на ковер и уставился на них. Похоже, он их презирал.
«Да. Я тоже возмущена», – едва не высказалась Тильда, но тут Дэви поцеловал ее крепким горячим поцелуем, и она прильнула к нему, не чувствуя, однако, прежнего исступления, ей не хватало шкафа – вот если бы они делали это в шкафу…
Он снова прижал ее к дивану, и, когда стал целовать ее живот, Тильда немного подвинулась, стараясь уместить ягодицы в пространство между подушками. Но тепло вдруг ушло, и она подумала, что все это ничем не кончится, особенно если он только и хочет, что пообжиматься. Может, он…
Его рука нырнула между ее бедер, и Тильда поняла, что он хочет не только обжиматься.
Может, ей стоит согласиться уже ради того, чтобы он продолжал ее обнимать, и убедить его сделать это в одежде…
Дэви расстегнул ее лифчик, ловко, одной рукой – ничего не скажешь, опыта ему не занимать, – и принялся вылизывать дорожку снизу до грудной клетки, явно направляясь на север, к ее грудям.
Но тут Тильда снова убедила себя, что это не сработает, и резко опустила футболку, заодно огрев его кулаком по макушке. Дэви вопросительно охнул.
– Я вдруг подумала… – начала она.
– Заткнись, – велел он и снова поцеловал ее, и она вспомнила, как вообще оказалась на диване в лежачем положении. У этого человека идеальный рот.
«Да сделай же это, Луиза, – приказала она себе. – Не вредно иногда и развлечься».
Дэви снова забрался к ней в лифчик, и она задалась вопросом, не стоит ли застонать, что было бы лучше тяжелого дыхания, потому что если вздохнуть чуть глубже, дело может кончиться астматическим приступом, и это будет полным кошмаром: умирающая полуголая кретинка.
Тильда незаметно подтолкнула очки к переносице. Определенно стоит застонать.
Но тут его губы, нежные и горячие, накрыли ее грудь, и она вцепилась в него и охнула без всякого притворства и гораздо громче, чем намеревалась.
Он поднял голову и встретился с ее взглядом.
– Прости, – пробормотала она, краснея.
Дэви улыбнулся улыбкой мужчины, готового заняться любовью.
– Без проблем. – Протянув руку над ее головой, он наугад нажал какие-то кнопки на музыкальном автомате и при первых звуках снова вернулся к ней. – Послушай, что это?
– Что именно? – в панике переспросила Тильда, боясь, что Дэви заподозрил что-то неладное.
– Песня, – пояснил он под накатывающие волны музыки.
Тильда прислушалась.
– «Чудесное лето», – узнала она, едва Робин Уорд пропела первую фразу. – Одна из моих любимых.
– Никогда не слышал, – заявил Дэви, и Тильда раздраженно поморщилась. Тут он снова завладел ее губами, и она обняла его за шею, пытаясь вернуть себя к тому состоянию, в котором пребывала в шкафу. Но как она ни пыталась, не могла почувствовать ничего, кроме довольно приятного тепла. Пальцы Дэви взялись за язычок молнии, а это уже было опасно. Ей есть что терять, и позволить кому-то вроде Дэви Демпси взять над ней такую власть попросту неразумно.
Робин Уорд выкрикнула последнюю строчку о самом чудесном лете своей жизни, последняя волна разбилась о песок, и в комнате снова стало тихо, если не считать отдававшегося во всех углах шуршания расстегиваемой молнии.
– Продолжай думать о том же, – посоветовал Дэви, снова терзая музыкальный автомат, а Тильда мысленно сказала: «Ты вовсе не этого хочешь. Ты хочешь, чтобы я думала одинаково с тобой».
Он стукнул ладонью по дюжине кнопок одновременно. «Эссексез» взорвались песней «Легче сказать, чем сделать», и Тильда пробормотала:
– Видишь ли…
– Позже, – перебил Дэви, проникнув в ее джинсы.
– Эй, – слабо запротестовала Тильда и закрыла глаза, решив оттолкнуть его через пару минут. А может, не отталкивать совсем. Если он будет продолжать в таком духе еще с полчаса, может, она даже согласится снять кое-что из одежды.
Дэви снова задрал ее футболку, едва не задев подбородок, но она опустила подол, когда он прижался к ее бедрам своими. Ощущение было довольно приятным, если не открывать глаз и твердить про себя: «Луиза, Луиза, Луиза».
Дэви оторвался от ее губ ровно настолько, чтобы стянуть с Тильды джинсы и улечься между ее ног.
«Может, и ничего, – продолжала она думать, пока он сбрасывал свои джинсы. – Но мы же не предохрани…»
– Подожди, – попросила она, открывая глаза и стараясь не смотреть на него. – У нас ничего…
Он молча показал презерватив и снова стал ее целовать.
«Если я скажу «нет», он остановится, и тогда нам придется говорить, а это будет ужасно…»
Кроме того, ей действительно было хорошо с ним, вот если бы только удалось думать связно…
Тильда попыталась взять себя в руки и прийти в нужное настроение. Сосредоточиться на том, как сильны его руки, как восхитительно чувствовать себя в его объятиях… и наконец сумела вызвать в себе столько пыла, что когда ощутила в себе его твердую плоть, не испытала ни малейшей боли, что говорило в его пользу. Ни малейшей боли.
Она снова застонала, на этот раз признательно, скорее удивленная, чем шокированная тем, что он уже в ней. Вот что получается, когда теряешь контроль над собой. Мужчины тут же готовы воспользоваться твоей слабостью. И не то чтобы она не была готова, просто это было больше, чем когда-либо довелось ощутить Луизе. Представить только, как ахала и охала бы Луиза.
Правда, Луиза не была астматичкой.
Тильда стала двигаться вместе с ним, стараясь попасть в ритм, но это было трудно, поскольку она все время соскальзывала с проклятого дивана.
«О черт, – про себя возмутилась она и дернула рукой, чтобы опереться о спинку, но случайно попала Дэви в нос. – Только бы не расквасить. Только бы не расквасить, – мысленно повторяла она, но Дэви лишь охнул и продолжал двигаться. – Целеустремленный, ничего не скажешь. О’кей, никакой Луизы нет. Луиза – то же самое, что Пасхальный Кролик, так что дыши тяжелее, и покончим с этим, и больше ты даже близко не подойдешь к этому мужчине».
Тильда глубоко дышала, вовсе не стараясь попасть в такт его дыханию: они ни в чем не синхронны, и если только оставить глупые попытки подделаться под него и снова начать дышать нормально, она сразу почувствует себя лучше.
Дэви увеличил темп, и Тильда, усердно представляя себе, как сжимаются ее мускулы, чертовски хорошо изображала стоны, хотя пульс ее все учащался. Но тут Дэви чуть повернулся, задел что-то очень чувствительное в ней, и она затаила дыхание и попросила про себя: «Подожди немного, это могло бы чем-то…» Но она не успела даже закончить фразу, как он содрогнулся, и это было все.
Мысленно чертыхнувшись, Тильда завершила представление долгим протяжным стоном типа «о-как-это-было-здо-рово».
Вот тебе и Луиза. Стоило ли вообще ее вызывать?
Почти обезумевший Дэви продолжал придавливать ее к дивану, поэтому Тильда мужественно обняла его и гладила по спине, пока он успокаивался и пока Пиппи Шаннон пела «Я притворяюсь».
«Ничего не скажешь, наша песня».
Стив мирно дремал на ковре рядом с диваном, безразличный к ним обоим. Правильная мысль. Ей тоже следовало бы поспать вместо всей этой гимнастики.
Но тут Дэви приподнялся на руке и заглянул ей в глаза, нос к носу.
– И что это было? – осведомился он, так и не отдышавшись. – Фальшивка или подделка?
– Эй! – возмутилась она и хотела сесть, но Дэви покачал головой.
– Актриса из тебя никакая, – сообщил он и снова рухнул на нее.
– Сначала было неплохо, – уничтожающе заметила она. – А вот сейчас – паршиво.
– Прости, – бросил он, явно ни о чем не сожалея. Тильда, глядя в потолок, принялась натягивать джинсы. Дэви тем временем избавился от презерватива и стал одеваться.
– Уж не знаю, как и благодарить тебя, – объявила она, театрально раскрывая глаза. – Какая прелесть!
Дэви спокойно повернулся к ней спиной:
– Спокойной ночи, Тильда. Увидимся утром.
Она не успела ничего ответить, как он снова повернулся к ней и добавил:
– И больше не фальшивь. Ничего хорошего в этом нет. Ни для кого.
– Да ну? А мне показалось, ты прекрасно провел время, – уязвленно парировала она.
Дэви хотел что-то сказать, но вместо этого только мотнул головой и направился к двери.
После его ухода Стив быстренько прыгнул на диван. Тильда погладила его и постаралась свалить всю вину на Дэви, но чувство справедливости оказалось слишком сильным. Ладно, пусть все было не так уж и хорошо, но разве не сама она тому причиной? Хотела быть Луизой и не смогла. Фальшивка, настоящая фальшивка, не сумевшая даже изобразить пыл. Скованная неуклюжая фальшивка, черт бы ее побрал!
Но будь он стоящим любовником, сразу сообразил бы, что с ней не все ладно.
Тильда нажала кнопку музыкального автомата и решила забыть о Дэви, сосредоточившись на утешительном течении музыки. Легла на диван, Стив примостился у нее на животе и вытянулся, подсунув нос под ее подбородок.
– Многие парни занимаются тем же этой ночью, – сказала она ему и, когда он обожающе уставился на нее, растрогалась и погладила узкую головку. – Ты хороший мужчина, Стив. Приставучий, но хороший.
Не то, что Дэви. Нужно отдать ему должное, он полностью самодостаточен, ни в ком не нуждается и не подумает к ней приставать. Он никогда не потребует выбрать между ним и ее семьей. И, разумеется, в жизни не сделает предложения. Вот она, вечная дилемма. Независимость редко сочетается с потребностью в других людях. Впрочем, ей это и не нужно. У нее достаточно родных, требующих ее заботы.
Может, поэтому она и не скучает по Скотту.
Поняв, что мысли завели ее чересчур далеко, Тильда выкинула Скотта, Дэви и неудачный секс из головы и позволила музыке владеть пустотой, пока не услышала шаги Эндрю и Луизы на лестнице черного хода. Если они пришли, значит, уже начало первого.
Тильда поднялась под звуки мелодии «Тот парень, которого нельзя забыть» и взяла со стола картину.
– Давай-ка посмотрим, – обратилась она к ней. – Вся эта история началась только из-за тебя.
Она сорвала бумагу и замерла, глядя на цветы-чашечки под шахматным небом, пока из музыкального автомата неслось «Я еще не пережила этого».
Цветы. Не дома – цветы. Дэви опять стащил не ту проклятую картину.
Ее и без того напряженные нервы с треском лопнули, и она ринулась к лестнице, топая по каждой ступеньке, как по макушке Дэви. Взлетев тремя этажами выше, Тильда, не обращая внимания на пыхтевшего Стива, принялась оглушительно колотить в дверь.
– Немедленно открой! Немедленно! – вопила она.
Он открыл дверь, сонный, злой, в одних черных трусах.
– Послушай, если это насчет дивана, я ничего не желаю, слышать…
Тильда сунула ему холст.
– Я сказала «город»! – До чего же хорошо орать на него… нет, еще лучше было бы разорвать на части. – А это цветы!
Дэви яростно ткнул пальцем в дома на заднем плане.
– А эти маленькие красные штучки? Разве не город?!
– Именно маленькие, – прошипела Тильда. – В отдалении. Все люди понимают, что под «городом» подразумеваются нормальные дома, в этом и есть главная идея картины.
– Верно, – подтвердила Доркас со своего порога, присматриваясь к картине. – Это изображение цветов.
– Спасибо, Доркас, – кивнула Тильда. – Только, пожалуйста, уйди.
– Это так на тебя похоже! – вспылил Дэви, игнорируя Доркас. – Весь вопрос в том, что знаешь ты и чего не знаю я. Я, например, не знаю, кто такой Джин Питни, так что можешь отнести это к числу моих недостатков.
– «Безжалостный город», – объявила Гвен, стоя пролетом ниже. – Что здесь происходит?
Дэви отвернулся от Тильды.
– Что вы здесь делаете? – вопросил он, глядя на Гвен сверху вниз.
– Я здесь живу, – информировала его Гвен. – А вот почему вы разоряетесь насчет Джина Питни?
– «Настоящая любовь никогда не бывает безоблачной!» – крикнула Луиза, поднимаясь на площадку. Черный парик фарфоровой куклы немного сбился, открывая сценический грим. Встав на цыпочки, она старалась разглядеть картину.
– «Только любовь способна разбить сердце», – добавил Эндрю из-за спины Луизы.
– «Один прекрасный день», – вставила Доркас из-за спины Тильды.
– Это «Шиффонз»! – откомментировала Тильда, по горло сытая происходящим. – И не могли бы вы все вернуться в свои кровати? Пожалуйста!
– Это не я орала в коридоре, – оскорбилась Доркас, закрывая дверь.
– Она права, – согласилась Гвен. – Что тут творится?
– Дэви сказал что-то плохое о Джине Питни? – спросила Надин с нижнего этажа. – Думаю, у него имеются на то основания.
– Дело не в Джине Питни, – пояснил Дэви, пригвоздив Тильду к полу холодным взглядом, – а в людях, не дающих другим людям нужной информации, без которой невозможно сделать дело как следует.
– Какое именно дело? – допытывалась Луиза, недоуменно моргая темными из-за контактных линз глазами. – Это та картина? – Тильда молча повернула картину к Луизе. – О нет, совсем не та.
– Вы опять украли не ту картину? – ахнула Гвен.
– Привет, – обратился Дэви к Луизе, стараясь разглядеть ее в темном коридоре. Он уже не казался ни сонным, ни раздраженным, и Тильде захотелось дать ему хорошего пинка.
– Привет.
Луиза, передала картину Гвен, оглядела Дэви с головы до ног, улыбнулась и растаяла во мраке, цокая своими десятисантиметровыми каблучками, возможно, пытаясь убраться поскорее, пока он не углядел в ней Ив.
Дэви вытянул шею, чтобы проводить ее глазами. Тильда отняла картину у Гвен и выпрямилась.
– Если вы все перестали кидаться на меня, – сказал Дэви, когда Луиза стала историей, – я хотел бы лечь спать. И по возможности один.
– Без проблем! – рявкнула Тильда, хлопнув дверью перед его носом.
– Значит, вечер прошел лучше некуда, так? – спросила Гвен.
– Паршивее некуда, – поправила Тильда. – Но не волнуйся, я найду способ выудить у Клеа нужную картину.
Она спустилась вниз в сопровождении Стива, закрылась в офисе, бросила картину на стол и плюхнулась на диван, полная решимости не плакать. Какая жуткая, жуткая ночь!
Тильда почувствована, как ее лицо искажается плаксивой гримасой. До чего же…
В офис впорхнула Луиза, длинноногая и прекрасная.
– Ты в порядке?
– Нет, – всхлипнула Тильда, готовая разразиться слезами.
– О Боже! – Луиза села рядом и обняла ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48